***
Покинув кабинет министра магии, Том поспешил связаться с Северусом и Гарри и предупредил их о необходимости быть готовыми к активным действиям. Все детали они обговорили заранее, поэтому каждый знал, чем ему следует заняться в преддверии воплощения своей задумки в жизнь. Риддлу предстояло отправиться в Малфой-мэнор. Он собирался лично сообщить, что Фадж и Скримджер очень заинтересованы в том, чтобы Регулус срочно подал иск против Дамблдора. К тому же он планировал объяснить, что дело обязался вести сам глава Аврората, гарантировавший непредвзятое отношение к заявителю, а при таком раскладе вполне реально было представить Регулуса исключительно потерпевшей стороной и освободить его от серьезного наказания за содействие Барти. Люциус по договоренности должен был взять на себя роль доверенного лица, вместе с адвокатом он намеревался, учитывая недавнюю болезнь Регулуса, сопровождать его в Аврорат. Северус вечером еще раз тщательно проверил заготовку чар на ловушке – теперь оставалось произнести заклинание активации, и пространство будет надежно изолировано от внешнего мира магией самого Хогвартса. Тем временем Гарри смотался к отцу и обрадовал его близкой встречей с Дамблдором. Геллерт лишь потер в предвкушении руки и пообещал сыну не подбрасывать сюрпризов.***
– Ты совсем-совсем не волнуешься? – Гарри задержался возле кровати и, перед тем как юркнуть под одеяло, внимательно посмотрел на расслабленно развалившегося на постели супруга. – А нужно? – Северус, подложив руки под голову, откровенно любовался стройным подтянутым телом Гарри, который стоял в одном полотенце на бедрах после принятия душа. Он был уверен, что ему никогда не удастся насытиться их близостью. Хватало просто вспомнить о Гарри, как в крови разгоралась неутолимая жажда видеть, слышать, прикасаться и обладать им. С Томом все было и так, и вместе с тем иначе – не столь остро и не так требовательно, хотя и настолько же желанно. – Не знаю – нужно ли, но я переживаю, – покаялся Гарри, отбрасывая в сторону полотенце и устраиваясь рядом с Северусом, тщательно укрываясь, потому что в подземельях всегда было прохладно, как бы жарко ни горели камины. Согревающие чары не являлись гарантией комфортного сна, имея свойство со временем развеиваться. – Какой прок тревожиться, если это все равно ничего не изменит? – обнимая Гарри и притягивая того в объятия, заметил Северус. – Зачем бессмысленно тратить нервы? – И все же… – Поттер пытался понять – над ним насмехаются или говорят всерьез. – Не сверли меня взглядом, – Северус фыркнул, прижимая Гарри к себе покрепче, укладывая его голову на свое плечо и утыкаясь носом ему в макушку. – Конечно же, я тоже волнуюсь, – признался он. – Но за годы вынужденного притворства я привык не показывать своего состояния. К тому же я и по натуре не слишком открытый человек. Это ведь для тебя не тайна. – Завтра все решится… Мне даже не верится в это. Представляешь? Завтра мы сможем бросить ему в лицо всю правду, заставим осознать, что он окончательно проиграл и его ждет расплата, – Гарри непроизвольно вздрогнул от избытка эмоций и внезапно накрывшей его ледяной волны неизвестности. – Тшш… Давай оставим дела в стороне, – Северус невесомо прикоснулся губами к виску Гарри, успокаивая его демонов. – Я хочу, чтобы ты сейчас думал только о нас. – После того как его арестуют, сразу же уберем из защиты чары, настроенные на Тома, – подставляясь под ласковые поцелуи Северуса, пробормотал Гарри. – Обязательно… Желание заставило кровь быстрее бежать по венам, и одеяло, столь тщательно подоткнутое несколькими минутами ранее, оказалось отброшено. Свечи, закрепленные у изголовья кровати, тускло мерцали, не разгоняя густых теней, скрывавших обстановку комнаты, но их бледного света было достаточно для того, чтобы Северус мог видеть ответ на свою собственную страсть, пылавший в глазах Гарри. Он с жадностью скользил губами по коже любимого, исследуя и смакуя с таким же восторгом, как в первый раз. Его руки с легкостью отыскивали чувствительные местечки, вынуждая дыхание Гарри сбиваться от неги, разливавшейся по захваченному возбуждением телу. Цветные пряди магии будто сияли своим внутренним светом, выделяясь на темном полотне ночи, они кружили, переплетались в вечном танце бытия, вторя сокровенным чувствам любовников, слившихся в горячем порыве жажды стать единым целым. Северус брал Гарри и нежно, и властно, при этом отдаваясь ему полностью без остатка, растворяясь в нем и вместе с ним постигая могущество жизни, которое тот нес в своей сущности Источника. А Хогвартс с благодарностью впитывал в себя потоки новорожденной магии, вызывая довольное сопение в своем логове Дракона – одного из немногих обитателей замка, кто способен был по достоинству оценить этот дар миру.***
Как только Регулус Блэк пришел в Министерство и был принят Скримджером, Том сразу же узнал об этом, держа в курсе событий Северуса и Гарри. Ближе к обеду на стол министра легло прошение от главы Аврората о срочном созыве малого совета Визенгамота для получения санкции на арест особо опасного преступника Альбуса Дамблдора. Это стало сигналом для Тома и его супругов – пора начинать операцию по возвращению Бузинной палочки. Геллерт Гриндевальд выпил успокоительное зелье, сваренное ему Северусом по специальному рецепту – оно не повлияет на его реакцию, не затуманит разум и не вызовет сонливости, но избавит от волнения, абсолютно лишнего при встрече с Дамблдором. Том удовлетворенно кивнул Геллерту, ободряюще улыбнулся и аппарировал вместе с ним в Запретный лес к границе школьного охранного купола. Отсюда Хогвартс предстал во всем своем величии. Дав своему спутнику, видевшему замок впервые, несколько минут, чтобы полюбоваться открывшейся чудесной картиной, Том тем временем применил к себе чары пленочной защиты. – А теперь мы станем невидимыми и благодаря пропускам от Северуса сможем незамеченными добраться до нужного места. Геллерт, ты готов? Не передумал? – Том прекрасно осознавал, что их путь до Астрономической башни будет наиболее уязвимым в плане возможных сюрпризов от Гриндевальда. Клятвы, взятые Поттером с отца, не позволят тому навредить кому бы то ни было, пока на него не совершат нападение. Так что об этом Том не беспокоился. Самое неприятное, что мог учудить Геллерт – это сорвать им операцию, отказавшись помогать, или, что еще хуже, раскрыв себя перед посторонними. – Том, не переживай. Я не подведу, – ответил Геллерт, словно прочитав тревожные мысли, что было абсолютно нереально с таким сильным менталистом, как Риддл. Затем он взмахнул волшебной палочкой, накладывая на себя дезиллюминационные чары. Чтобы не потеряться на территории школы, Гриндевальду пришлось держаться за локоть Тома, хотя на случай чрезвычайных обстоятельств они еще дома активировали парный нетеряющийся артефакт, действующий по принципу маяка и своеобразной магической привязи одновременно. Так что сбежать Гриндевальду не светило – Том последовал бы за ним повсюду даже при аппарации. Время было обеденное, и практически все волшебники, обитавшие в Хогвартсе, находились в Большом зале. Это давало возможность свободно передвигаться по замку, не опасаясь на кого-нибудь ненароком наткнуться. Коридоры и лестницы уже украсили к Хэллоуину наколдованными тыквами, скалившими свои смешные и страшные рожи, и целыми гирляндами из летучих мышей. Том мысленно ухмыльнулся символичности выбранной ими даты – Дамблдор одержал над ним прошлую победу тоже в такой же день пятнадцать лет назад, а теперь им предстояло навсегда поставить на место этого зарвавшегося мага. Геллерт с удовольствием разглядывал убранство помещений, которые они пересекали, добираясь до условленного пункта, он вовсю вертел головой, как восторженный ребенок, радуясь, что чары скрывали его немного несерьезное поведение. Когда последние ступеньки Астрономической башни остались позади, и Том с Геллертом очутились на ее верхней площадке, откуда открывался замечательный вид на все постройки замкового комплекса, было набрано несколько слов на браслете Коди, сообщавших о прибытии Снейпу и Поттеру.***
Северус еще с утра пораньше активировал все чары, обещавшие поймать Дамблдора в ловушку, место для которой выбрали не случайно. Как раз на вершине Астрономической башни собирались основные потоки магии Хогвартса, чтобы невидимой для человеческого зрения колонной опуститься вниз до подземелий, а там снова разойтись тысячами тонких струй в стороны, заключая все строение и часть территории в своеобразную сферу. Именно эту магию Снейп как Защитник использовал для своего колдовства, надежно отрезая ограниченный объем пространства от внешнего мира, оставив туда лишь проход через дверь. Получив во время обеда сигнал от Тома, Северус немедленно покинул Большой зал, нисколько не тревожась, что его действия будут превратно истолкованы. Его поведение всегда считали импульсивным, да и засиживаться за столом он никогда не любил, порой посещая приемы пищи только для того, чтобы отметиться согласно правилам, а затем сразу же вернуться в свои подземелья. Сегодня же пестро украшенный зал заслужил его язвительную характеристику, произнесенную весьма громко исключительно недовольным тоном, так что никто даже не сомневался, что он просто сбежал из этого «тыквенного ада», судя по его же собственному заявлению. И лишь трое, кроме него самого, знали, что Северус торопился на место ответственной операции, можно сказать – самой важной в его жизни, на которой он сможет торжествовать долгожданную победу над врагом. Добравшись до Тома и Геллерта, он достал Сквозное зеркало и, проведя пальцем по его серебряному рисунку в виде феникса, пропуская через этот артефакт Хранителей Даров личную магию, тихо, но требовательно позвал: – Фоукс, мы ждем тебя. Огненноперая птица не задержалась, почти мгновенно вынырнув из ниоткуда и закружив над хозяином Бузинной палочки.***
Гарри заранее предупредил друзей, что ему будет необходимо решить днем кое-какие личные проблемы, поэтому никто из них не удивлялся его внезапным уходам и приходам, они не задавали вопросов, не бросали любопытных взглядов и тем самым не привлекали постороннего внимания к его действиям. На обед Гарри и вовсе не пошел, дожидаясь сигнала на открытой галерее буквально в двух шагах от зала, где ели студенты. Он, коротая время, тихонько успокаивающе разговаривал с одной из школьных сов, так и норовившей помчаться исполнять поручение – рядом на перилах лежало письмо. – Пора, дорогая, – прочитав краткое сообщение Северуса, сказал Гарри. – Отнеси поскорее это письмо директору Альбусу Дамблдору, – он позволил взмахнувшей крыльями птице схватить свернутый зачарованный пергамент, а сам поспешил к входу в Большой зал, мысленно обращаясь ко всем заступникам, чтобы их приманка сработала.***
Дамблдор как раз решал, стоит ли ему перейти к десерту или отведать еще один кусочек курицы в восхитительном карамельном соусе, когда в зал влетела серая сипуха. Учитывая, что наплыв пернатых почтальонов, доставивших корреспонденцию и газеты студентам, схлынул еще минут десять назад, это привлекло к себе внимание многих обедавших. Сделав разворот под потолком над висевшими в воздухе зачарованными тыквами, сова ринулась к преподавательскому столу и исключительно метко сбросила письмо в тарелку директора, пачкая пергамент в мясной подливке. Альбус, скрыв недовольство несносной птицей и глуповато улыбаясь глядевшим на него учащимся и коллегам, взмахом волшебной палочки выудил компактный свиток, перевязанный тонкой алой ленточкой, из остатков еды и очистил его от жирных пятен, попутно проверяя на вредящие чары, лишь после этого взяв тот в руки. «Профессору Дамблдору от Гарри Поттера» – гласила надпись, порядочно интригуя и заставляя Альбуса собраться – Поттер никогда ранее не писал ему писем. Сообщение оказалось кратким, но подействовало ошеломляюще. Несколько строк послания извещали: «Профессор Дамблдор, когда-то Вы спрашивали у меня, кто мои родители. Я взял на себя смелость предложить Вам знакомство с одним из них – единственным моим отцом, оставшимся в живых после трагической гибели Лили и Джеймса Поттеров. Если Вас все еще интересует ответ на Ваш давний вопрос, встретимся прямо сейчас возле Большого зала. Гарри Поттер». Альбус успел дважды перечитать написанное до того, как пергамент вспыхнул магическим пламенем и осыпался холодными искрами, не оставив после себя и следа. Дамблдор, будто подчиняясь древнему инстинкту неискоренимого любопытства, вскочил со своего троноподобного кресла, даже еще до конца не осознав, что намеревается предпринять. Он невидящим взором окинул уставившихся на него студентов и торопливо покинул место за столом. Мысли в голове заметались со скоростью бладжера, запущенного умелой рукой загонщика. «Видимо, это и есть разгадка тому, что Поттер так грамотно устроил мне неприятности в Гринготтсе. Ему помогал его отец… Живой отец! Кто он? Блэк? Но Поттер распорядился в банке собирать данные еще до того, как Сириус сбежал из Азкабана. Я наконец-то выясню, кто спутал мне все карты, настроив мальчишку против меня. А вдруг удастся договориться? Или это ловушка, и с меня спросят за то, что я отправил Поттера к магглам? Ну уж нет! Где был этот отец раньше? Пусть бы сам и присматривал за своим отпрыском!» – все это пронеслось в голове Дамблдора за считанные секунды, пока он, сопровождаемый удивленными взглядами, мчался к выходу из Большого зала. Лишь выскочив за дверь, Альбус на миг растерялся, не зная, куда идти дальше, но тут из-за поворота показался Поттер. – Я так понимаю, сэр, вам по-прежнему любопытно, кто мой отец. Второй отец, – Гарри старался держаться как можно отстраненнее. – В таком случае – идемте, – он приглашающим жестом указал на лестницу, ведущую вглубь здания, а сам продолжил: – Он никогда не бывал в Хогвартсе, поэтому я провел для него небольшую экскурсию, пока все обедают. Надеюсь, вы простите мне эту вольность. Он ожидает вас там, где ему понравилось сильнее всего. – Гарри, если это какой-то розыгрыш… – Дамблдор покачал головой, поймав себя на мысли, что не заметил, чтобы сигнальные чары подали ему знак о том, что на территорию школы зашел чужак. – Ты ведь знаешь, что посещения школы строго регламентированы, и ты обязан был предупредить меня или хотя бы своего куратора, раз уже не являешься студентом, – только упомянув Северуса, Альбус вспомнил, что тот как-то слишком быстро сегодня пообедал. – Нет, директор, это не розыгрыш. Могу поклясться магией, что говорю истинную правду, – Гарри твердо и абсолютно серьезно взглянул Дамблдору в глаза. – И я предупредил профессора Снейпа о визите, объяснив ему, что мой отец пожелал с вами встретиться. – Он на Астрономической башне? – Альбус уже догадался, куда его ведут. – Согласитесь – оттуда открывается самый прекрасный вид. Отец в восторге от школы, – Поттер фантазировал, но был уверен, что Геллерт и в самом деле не остался равнодушным, увидев Хогвартс. – Ты не назовешь его имени? – Альбусу хотелось аппарировать, чтобы мгновенно добраться до места и не топать сотни ступеней вверх по лестнице, но он не рискнул упускать из виду Поттера. Да и будет уместнее, если его согласно этикету представят этому неведомому магу. Похоже, отец Поттера являлся иностранцем, потому что невозможно было вообразить, чтобы волшебник-англичанин ни разу не посетил Хогвартс. Даже маги, ранее находившиеся на домашнем обучении (а таких были единицы), и те для сдачи экзаменов прибывали в школу. – Мне самому выпал шанс познакомиться с отцом лишь этим летом, – Гарри успел заметить, как во взгляде Дамблдора мелькнула тень настороженности, граничившей со страхом. – Нет-нет, я не у него провел четыре года, когда попал в Арку Смерти. Вы ведь об этом подумали, сэр? – проницательно отметил Поттер с чуть наглой ухмылкой, полностью соответствовавшей его имиджу, привычному в последнее время для бесед с директором. – Пусть его имя еще на пару минут побудет тайной, – он указал на приближавшуюся цель их пути – оставалось преодолеть десятка три ступеней. – Я скоро представлю его вам. На вершине лестницы Гарри воспитанно пропустил Дамблдора впереди себя. Он знал, что сразу за входом по обе стороны стоят Том и Северус под надежными маскирующими чарами. Миновав дверной проем, Поттер почувствовал, как за его спиной чары Защитника Хогвартса сомкнулись, окончательно отсекая пространство от других школьных помещений.***
Дамблдор постепенно терял азарт, с которым ринулся на эту встречу, поэтому, достигнув площадки на Астрономической башне, он ощущал какую-то неясную тревогу, правда, списывал ее на предвкушение от близившегося раскрытия тайны, связанной с Поттером. У парапета, окружавшего площадку башни по периметру, спиной к нему стоял мужчина: худой, достаточно высокий, с седыми недлинными волосами. А рядом с ним на каменном выступе сидел Фоукс. Смутное предчувствие пронзило Альбуса – что-то знакомое было в том, как держался неизвестный, как уверенно поглаживал по голове феникса, доверчиво ластившегося к нему, как склонял голову, что-то тихо тому приговаривая. – Отец, – обогнав директора на шаг-другой, окликнул Поттер, хотя и был убежден, что Геллерт уже в курсе их прихода. – Ну, здравствуй, Альбус, – Гриндевальд повернулся к пришедшим лицом. – Хогвартс гораздо красивее Нурменгарда. В следующие секунды почти одновременно произошло несколько событий. Дамблдор бесконечно удивился встрече и вместе с тем испугался до дрожи в коленях. Уж кого-кого, а своего давнего любовника Альбус не ожидал встретить в Хогвартсе. Он без раздумий наставил волшебную палочку на Геллерта, сразу же узнав того, несмотря на пятьдесят лет, что они не виделись. Однако он не успел даже сформулировать проклятие, которым хотел бы поразить эту тень из своего прошлого: его тело окостенело, голос пропал, мысли спутались, а когда в конце концов сознание прояснилось, сохранилось четкое ощущение, что оно также взято в плен и посажено в крепкую клетку. Это Том угостил Альбуса невербальным модифицированным Петрификусом, приправив его Силенцио и не забыв тут же зажать его разум в ментальные тиски. Так как для подобной атаки требовался хотя бы временный зрительный контакт, то Гарри помог партнеру с этим, уставившись в глаза Дамблдору и послужив этаким перекидным мостиком, ретранслятором для осуществления установки контроля над мыслительными способностями, чтобы отсечь возможность пользоваться колдовством. Северус тоже не остался в стороне, поделившись с Томом магией. Таким образом, он не выходил за границы хогвартских правил, выступая против директора школы, но все же поучаствовал в его своеобразной поимке. Гриндевальд, заметив намерение Альбуса напасть на него, резко выбросил руку вперед, и Старшая палочка спустя секунду была уже стиснута в его пальцах, вырвавшись из «многолетней неволи» за миг до того, как тело Дамблдора застыло под действием колдовства. Альбус мог двигать лишь глазами, а презрительная усмешка на лице Поттера подтвердила – он в ловушке. Долго раздумывать над тем, как мальчишке удалось обездвижить и подавить его магический дар, не представилось шанса, потому что Геллерт заговорил, и Альбус предпочел прислушаться, чтобы ничего не упустить из его слов. В его положении любая информация способна стать подсказкой, как вырваться из западни. – Как негостеприимно с твоей стороны, Альбус, – Геллерт не приближался, разговаривая издали, как и было предусмотрено планом, нарушать который он не рисковал. Доверие сына ему было дороже личных желаний, требовавших придушить Дамблдора голыми руками. Но и пять ярдов не являлись помехой, чтобы тот четко различал каждое его слово. – Это я должен негодовать, не так ли? Ты наставил на меня мою же волшебную палочку! Да-да – она не принадлежала тебе! Альбус, ты никогда – слышишь? – никогда не являлся истинным хозяином Старшей палочки! Она универсальна и, в общем-то, послушна любому магу. Но чтобы обрести власть над этим Даром Смерти и познать всю его силу, необходимо его завоевать. А я тебе не позволил этого сделать. Ты только пользовался ею, но так и не смог испытать, на что она способна. И никогда этого не испытаешь, потому что я вернул ее себе! Дело в том, что я не собирался вступать с тобой в схватку и просто отдал ее тебе по собственной воле, а следовательно, ты не победил меня. Доказательства? – Дамблдору показалось, что Геллерт прочел его мысли, но он отбросил подобную возможность, надеясь на свои умения окклюмента. Он счел уточняющий вопрос о том, что интересовало самого Альбуса, лишь случайным совпадением. – Фоукс тесно связан с Бузинной палочкой. Ты не знал этого? Неужели не догадался? – Геллерт искренне забавлялся растерянностью Дамблдора. – Такой умный, хитрый и изворотливый Альбус за пятьдесят лет не выяснил, почему к нему привязалась бессмертная птица, – насмешка явно прозвучала в тоне слов. – Фоукс, я хозяин Бузинной палочки? – спросил он у феникса, чтобы продемонстрировать свою правоту. Тот выразительно кивнул и тихо курлыкнул. – Вот видишь, Альбус? Не веришь? Твое дело, – Гриндевальд нарочито беспечно махнул рукой. – Палочка все равно снова у меня. На несколько секунд на вершине Астрономической башни залегла тишина. Геллерт собирался с мыслями, ему так много хотелось высказать, но он понимал, что время для этого ограничено. Гарри по-прежнему не отводил от Дамблдора взгляда, хотя потребности в этом уже и не было после установления Томом ментального контроля над ним. Сам Том ожидал, когда станет возможным перейти к последней стадии их операции, окончательно «упаковывая» Дамблдора для сдачи его аврорам. А Северус не подавал признаков своего присутствия, что тоже было предусмотрено их планом. – Ты намеренно навредил мне еще тогда, когда мы с тобой вместе мечтали о завоевании мира. Я знаю, что ты применил ко мне чары приворота… – Геллерт сделал небольшую паузу, чтобы Альбус, пребывавший под ментальным давлением и в связи с этим слегка замедленно соображавший, сумел вникнуть в услышанное. – Не злорадствуй – я сбросил их. Как? – заметив очередную тень растерянности в глазах Дамблдора, Геллерт, прежде чем ответить на его немой вопрос, пояснил: – Я могу читать твои мысли сейчас, когда действие амулетов, которыми ты обвешался, частично блокировано, а твои личные способности находятся под нашим контролем, – Гриндевальд кинул короткий взгляд за спину Дамблдора, туда, где стоял Том, снявший с себя чары невидимости. – В этом разница между врожденным менталистом, как я или мой сын, и тобой. Ты достиг неплохих успехов в ментальных практиках, но тебе никогда не сравниться с нами. Что касательно твоего незаданного вопроса… Я полюбил по-настоящему. Это и помогло сбросить твои чары и в итоге стать отцом столь выдающегося волшебника, как Гарри Поттер, – нотки гордости в голосе не ушли от внимания всех, кто присутствовал при произнесении признания. Гриндевальд ненадолго отвлекся на Фоукса, погладив его по голове, и, будто собравшись с мыслями, продолжил: – Ты вынудил меня отправиться в Нурменгард и погубил Поттеров, которые, как и я, были родителями Гарри, оставив ребенка сиротой при живом отце. Ты нашел способ избавиться от его крестного, чтобы тот не мешал тебе занять место опекуна Гарри. Ты стал самым отвратительным опекуном, которого только можно себе представить. Это еще одна причина для моего негодования, Альбус. Ты не имел права так обращаться с моим сыном. Геллерт неосознанно поигрывал Бузинной палочкой, мягко проводя ею по своей ладони, ощупывая пальцами, словно вспоминал ее замысловатую форму. Дамблдор не мог спокойно этого видеть, и злость все сильнее разгоралась в нем и на Гриндевальда, и на Поттера, и на того, кто им помогал. Несложно было сообразить, что в этом захвате участвовал еще кто-то, вряд ли у двадцатилетнего мальчишки получилось бы с ним справиться, не говоря уже о том, что, будучи связанным контрактом на обучение в Хогвартсе, Гарри был лишен возможности напасть на него. А Геллерт и вовсе, похоже, не колдовал, ограничившись возвращением себе Бузинной палочки. – Я тоже не забыл, что именно ваша Авада Кедавра, мистер Дамблдор, чуть не убила меня. Вы не догадывались, что мне станет об этом известно? Грюм? – Поттер показал, что и он с легкостью «слышит» мысли директора. – Аластор лишь подтвердил то, что я выяснил еще до беседы с ним, еще до поступления в Хогвартс, – удар оказался метким – взгляд Альбуса полыхнул страхом и прозрением. – Откуда? – Гарри не удержался, чтобы не посмотреть на Тома, улыбнувшись ему. Пришло время и им немного высказаться Дамблдору. В тот же самый момент он по движению магии, к чему был исключительно чувствителен после активации дара Источника, понял, что Северус, все еще невидимый, прошел мимо него, готовясь к очередному этапу их плана, о котором не имел представления Гриндевальд, прислушивавшийся сейчас к словам Гарри. Его не предупреждали, что разговаривать с Дамблдором будет не только он один. – Я узнал обо всем от того, кто теперь является моим магическим партнером. Том, ни на миг не ослабляя контроля над чарами, сдерживавшими врага, шагнул вперед, выходя в поле зрения Альбуса и становясь рядом с Гарри. Из глаз Дамблдора на них взглянул ужас, быстро сменившийся бессильной яростью. – Не ожидал? Сюрприз. Нет-нет… – Том недобро усмехнулся, покачивая головой. – Альбус, не пытайся меня пристыдить из-за удара в спину. Я же по твоим заверениям являюсь Темным Лордом, так что все в рамках моих «темнейших полномочий». И вообще, это лишь дань долга, ты тоже не в честном бою временно одолел меня в прошлый раз. Благодари Мерлина, что я применил не Аваду, как это сделал ты в доме Поттеров, намереваясь меня убить. Ты не единственный умеешь расставлять ловушки. – Что за!.. – раздался вскрик Геллерта. Оглянувшись, Гарри заметил, что отец трясет рукой, стараясь унять боль, и бросает гневные взгляды на враз ставшего видимым Северуса, отскочившего от него на пару ярдов и державшего в руках Бузинную палочку. Во всем облике Снейпа читалось удовлетворение своими действиями. – Прости, Геллерт, но так нужно, – Снейп с уважением поклонился Гриндевальду, все еще недовольно на него смотревшему. – Фоукс, палочка поменяла хозяина? – обратился он к фениксу, все это время терпеливо наблюдавшему за происходившим. В ответ тот выразительно кивнул Северусу и разразился торжествующей трелью. – Спасибо за помощь, Хранитель, – благодарность прозвучала исключительно искренне. Гриндевальд негодующе засопел, тяжко вздохнул, а затем криво усмехнулся. – Я слишком понадеялся на твои слова, Гарри, что вы не гоняетесь за Дарами. – А мы за ними и не гоняемся, – Поттер пожал плечами. – Я не врал тебе, отец, – лукавые искры засветились в его глазах. – Том, вернул бы ты Альбусу возможность высказаться, а то его сейчас удар хватит, – Геллерт прекрасно осознавал, что уже ничего не сможет изменить, да и пытаться не собирался. Ему, конечно, было очень жаль расставаться с Бузинной палочкой так скоро после возвращения ее себе, но за последние пятьдесят лет он привык обходиться без нее. Поэтому предпочел отнестись к произошедшему философски, так, как это подсказывали разум и рассудительность, призывая спокойно воспринимать все явления жизни, ее сложности и невзгоды. Риддл с сомнением посмотрел на Дамблдора, в бессильной злобе выпучившего глаза, потом безмолвно посоветовался с Гарри и Северусом, обменявшись с ними взглядами, и снял Силенцио. – Ты идиот, Геллерт! Теперь у них все три Дара! – казалось, что в этих нескольких словах, прозвучавших с глубочайшим надрывом, с почти осязаемой болью и бесконечным гневом в тоне, вырвался истинный крик души Альбуса, окончательно понявшего, что мечта всей его жизни отныне точно никогда не станет реальностью.