***
Снейп вместе с МакГонагалл, пересматривая зачарованные хрустальные палочки, каждая из которых служила защитной системе эталоном для опознания личной магии определенного обитателя Хогвартса, выяснили несколько любопытных фактов. Обычно этой своеобразной картотекой распоряжался лишь директор, хоть ее и не защищали какими-либо особенными чарами. Таков был порядок. И вот теперь Минерва с удивлением обнаружила, что в школу был открыт свободный доступ для некоторых магов, которые не только не относились ни к студентам, ни к преподавательскому составу, но и не могли иметь крепких связей с Хогвартсом, как, к примеру, члены Попечительского совета или бывшие учителя. – Фред и Джордж Уизли? Их же выгнали из школы. Альбус был обязан уничтожить их отпечатки, а он только разорвал их связь с защитным контуром, – она постучала по хрусталю, ставшему молочно-белым вместо прозрачного. – Зачем ему понадобилось хранить их? Он поощрял их торговлю в Хогвартсе – не иначе, – это было ее первое недовольство действиями Дамблдора из череды полудюжины других. Она решительно переломила две хрустальные палочки под пристальным наблюдением представителя от Попечительского совета, своего временного заместителя Снейпа и аврора, фиксировавшего в официальном документе нарушения правил и странности, выявленные при проверке. – П-п… Питер Петтигрю? – казалось, глаза у Минервы сейчас вылезут из орбит. – Но как это возможно? Он погиб много лет назад. Магический слепок уже должен был самостоятельно давным-давно распасться. – Он жив. И Альбус об этом знал, – сдержанно бросил Снейп, делая знак аврору, чтобы не записывал его слова. Когда тот попытался запротестовать, Северус твердо заявил: – Я дам показания по этому поводу отдельно. Эти сведения не имеют отношения к проводимой нами проверке, – он указал на ящик с отпечатками личной магии, заключенными в хрустале. – Но почему тогда… – Минерва! – прервал ее Снейп. – Поговорим позже, – он решил, что необходимо кое-что ей объяснить до того, как информация появится в прессе. Как-никак МакГонагалл теперь занимала место директора и обязана быть в курсе того, зачем на самом деле сюда направили авроров.***
Ближе к вечеру, когда Поттер, не став на этот раз задерживаться в Певерелл-мэноре, вернулся в Хогвартс, Северус чуть ли не с порога озадачил его вопросом: – А ты можешь сделать для меня копию карты Мародеров? И сколько тебе для этого понадобится времени? – Зачем тебе еще одна такая карта? – удивился Гарри, не успев даже задуматься над сутью вопроса. – Я уже и забыл о ее существовании, – пробормотал он. И в самом деле, после возвращения из Арки Смерти он ни разу не вспомнил о карте Мародеров. – Отдам аврорам. Я не могу постоянно на нее пялиться, ожидая, вдруг появится Альбус. У меня есть масса других обязанностей, требующих пристального внимания. Это их работа – пусть следят. Но оригинал я им не стал бы давать, – уточнил Северус напоследок. – Так что? Ты попробуешь? – Карта – это артефакт, связанный с магией самого Хогвартса. Она в состоянии отобразить любого волшебника, который хоть однажды здесь побывал. Джеймс и Сириус, что бы ты ни говорил об их безголовости, были чрезвычайно способными студентами, раз сумели создать ее, – слегка поддразнил Гарри. – У меня наверняка получится изготовить дубликат. Но это не книга, которую следует просто скопировать. Там многослойные чары. Сириус рассказывал, что они целый год зачаровывали эту карту. Конечно, мне уже нет нужды бегать по Хогвартсу и рисовать ее с нуля, но все же это дело не на один час и, предполагаю, даже не на сутки-двое. – А если нужно сделать только ее часть? Район вдоль периметра защитного барьера? – Северус не желал сдаваться – слишком заманчиво было обеспечить авроров столь наглядной помощью. – Карта сейчас у тебя? Давай я сначала посмотрю, а потом дам тебе исчерпывающий ответ. К обеду следующего дня стражам закона и порядка, которые несли дежурство в Хогвартсе, Снейп передал бледное подобие карты Мародеров. На ней вместо замка зияло белое пятно, зато прилегающая территория была изображена идентично оригиналу, и чары отлично работали, показывая всех, кто появлялся в школьном дворе или на границе защитного купола.***
На ночь Дамблдор возвращался в свой коттедж в Годриковой Лощине, считая его самым безопасным на данный момент убежищем. Конечно, это был не родовой особняк, как пристанище Сириуса Блэка, но и тут использовались исключительно серьезные чары. Несмотря на то, что большинство магов знало, где искать этот дом, они при всем своем желании не могли ни увидеть его, ни попасть внутрь. Лишь Барти Крауч – младший сейчас сумел бы отыскать здесь Альбуса, но он не представлял ни малейшей угрозы, потому что был прочно и навсегда покорен. Утро понедельника принесло Альбусу новость – его разыскивали ищейки Министерства. Опыт прожитых лет четко подсказывал, что слонявшийся неподалеку мужчина, бросавший в сторону невидимого домовладения пристальные взгляды, являлся аврором. Это означало только одно – о его исчезновении стало известно органам правопорядка, и его ищут, хотя в прессе об этом и не было пока ни единого слова. Газеты Альбус изучал теперь еще тщательнее, чем раньше, не оставляя без внимания даже рецепты в колонке для домохозяек. Подобное положение вещей слегка сбивало с толку и не давало полной картины развития событий. Логично было предположить, что в школе заметили его долгое отсутствие и обратились в Аврорат. О том, что Снейп или Риддл признаются в том, что спровоцировали его побег, речи не шло – это было ясно как белый день. Тема Даров Смерти надежно запечатывала им рты, так же, как и их сотрудничество с Гриндевальдом, явно находившимся в Британии нелегально. Поэтому появлялся повод считать, что власти просто не хотели тревожить общественность сообщением о том, что пропал великий Альбус Дамблдор. – Ищите-ищите. Пока я буду числиться без вести пропавшим, вы не сможете даже задуматься о том, чтобы назначить нового директора в Хогвартс. А следовательно, основная часть защитных чар на охранном куполе останется прежней – той, что устанавливал я, – злорадно прошептал Альбус, наблюдая за незадачливым аврором, так неумело скрывавшим свое присутствие. – Этим значительно упростится задание для моих боевиков, которые обеспечат Упивающихся ценными заложниками – вашими ненаглядными детками, господа волшебники. Ближе к обеду Дамблдор отдал распоряжение Питеру активизировать агитацию среди старшекурсников. – Нам необходимо иметь в Хогвартсе как можно больше своих последователей, которые позже помогут ввести там новый порядок. К тому же и захват школы пройдет намного проще, если нам будут содействовать изнутри, – снизошел до пояснения своего требования Альбус. – Боюсь, с этим возникнут трудности. Две недели назад в Хогсмиде арестовали моих помощников… – У тебя несколько отрядов помощников, – раздраженно бросил Дамблдор, указывая на окно, в которое было видно территорию базы боевиков. – Ты меня не понял. Арестовали близнецов Уизли, работавших на нас. А их лавка являлась опорным пунктом для агитации в поселке. Из-за этого я потерял связь даже с теми студентами, кто уже на нашей стороне, – четко осветил ситуацию Питер. – Уизли? – казалось, что удивленно распахнувший глаза Альбус только это и услышал. – Фред и Джордж сотрудничали с вами? – он рассмеялся. – Вот она судьба, которая всегда наказывает за непослушание. Я же предлагал и им, и Артуру, чтобы они вступили в Орден. И его старшие дети там же оказались бы. А теперь пусть старый осел Уизли расхлебывает свое упрямство. Его сыновья – Упивающиеся Смертью! Какой удар по самолюбию! – Альбус ликовал, а Питер даже не рискнул уточнить, что близнецы не были в полном смысле слова Упивающимися, а лишь помогали отыскивать подходящие кадры. – Ты же не хочешь сказать, что после их ареста ты не можешь продолжить вербовать учащихся? – Как ты себе это представляешь? По твоей инициативе из школы никого не пускают в Хогсмид. Близнецы когда-то имели круглосуточный доступ в замок – его им перекрыли. Тоже не без твоей помощи, кстати, – возмутился Питер. – Если бы ты поменьше ставил палки нам в колеса и не создавал сложности, то я смог бы… – А сообщить мне о том, что эти Уизли работают на вас, нельзя было? – грозно прервал его обвинения Альбус. Самое неприятное было в том, что слова Питера являлись правдой. Дамблдору нравилось создавать трудности окружающим, и до некоторых пор Барти не был исключением. – Изыщи другие возможности. У вас в Хогвартсе есть Упивающиеся – пусть они постараются! Надеюсь, это им окажется по плечу. А то что-то я еще не видел некролога Амбридж. – Я напишу Хопкинсу, – пообещал Петтигрю, сникнув под жестким предупреждающим взглядом Барти, присутствовавшего при разговоре. – Ты и сам можешь к нему сходить, заодно разведаешь обстановку. Кто заподозрит крысу в шпионаже? – Альбус сделал нажим на анимагической форме Питера, словно намекал ему на что-то. – Хорошо… – Сегодня же отправишься в Хогвартс, – не терпящим отказа тоном распорядился Барти. Он второй день большую часть времени проводил в компании Дамблдора, следуя за ним по пятам и знакомя со всеми тонкостями управления когортой соратников. Уже к вечеру Петтигрю принес неутешительные новости – стоило ему пересечь границу школьных чар, как буквально через считанные минуты ему пришлось прилагать максимум усилий, чтобы сбежать от авроров, явно кинувшихся на его поиски. – Они точно знали, в каком месте я проник на территорию, – жаловался Питер, который будто все еще ощущал погоню за своей спиной. – Мне не удалось даже приблизиться к замку. Они применили специальные чары обнаружения. Они были уверены, что я там! – Петтигрю сорвался на нервный крик. – Авроры в Хогвартсе? Видимо, в Министерстве решили, что меня похитили, поэтому прислали охрану, – предположил Дамблдор, некоторое время после этого усиленно обдумывая мелькнувшую в сознании идею. – Можно представить меня как жертву Волдеморта. Скажем, перед нашим наступлением в редакции «Пророка» получат письмо с ультиматумом… – он снова на секунду замолчал. – Потом определимся, что будет лучше у них потребовать. Но главное – ценой станет якобы моя жизнь. Волшебники не смогут проигнорировать, все же я слишком знаменит, чтобы мной рисковать. Фаджу придется уступить нам. – Это может неплохо вписаться в наши планы, – согласился с ним Барти. – А как же студенты? Как прикажете теперь до них добираться? – Питер напомнил, для чего он ходил в Хогвартс. – Полагаю, сова прекрасно доставит твои распоряжения юным Упивающимся, – отмахнулся Дамблдор, полностью переключившись на обсуждение стратегии будущего захвата власти.***
С начала недели Тома ежедневно приглашали для дачи показаний. Для того чтобы не дублировать его свидетельства, на допросах присутствовали одновременно два следователя. Один продолжал разбирательство по делу Волдеморта, а другой готовил материалы по обвинению Альбуса Дамблдора. Рассказ о том, что в действительности случилось с четой Поттеров, оказал поистине шокирующее воздействие. К тому же он совпадал с записями Грюма, которые передал Сириус Блэк. А тут еще авроры, дежурившие в Хогвартсе, ссылаясь на карту-артефакт, отрапортовали о попытке проникновения на территорию школы Питера Петтигрю, считавшегося погибшим. В Аврорате кипела работа – вызывали для бесед участников былых событий, о которых упоминал Риддл, сверяли данные с протоколами старых допросов, искали доказательства правоты той или иной версии произошедшего. А группа особого доверия главы Аврората занималась заявлением Регулуса Блэка. Надежные эксперты тестировали принесенную им узду безволия, очень быстро установив, что это, вероятнее всего, тот же артефакт, о котором заявил мистер Поттер. Как бы ни пытались специалисты отыскать следы подтасовки фактов, предполагая возведенную на Дамблдора напраслину – они их не находили. Все говорило о том, что он виновен. Даже его выступления в прессе косвенно подтверждали это: критика и нападки на Фаджа и странная осведомленность о «возрождении Волдеморта» теперь играли против Дамблдора. Выждав неделю, министр распорядился в воскресном номере «Ежедневного Пророка» напечатать первую статью по разоблачению Дамблдора с объявлением о розыске его как преступника. Начать было решено с его самого большого обмана о гибели Поттеров, чтобы появилось как можно меньше желающих простить ему проступки в память о былых заслугах.***
Пять месяцев почти полного одиночества для Ремуса Люпина прошли однообразно и тускло – дни оборотня мало отличались друг от друга, подчиняясь лунному циклу. Несмотря на то, что его свобода была ограничена исключительно обещанием Фенриру Грейбеку, он ни разу не предпринимал попытки нарушить свое слово, обитая в невзрачной хижине, затерявшейся в необжитых человеком краях, пробуя – пусть и запоздало – примириться с волком внутри себя. Время от времени его посещал сам Фенрир, который единственный знал о местоположении убежища. Он приносил еду и прочие мелочи, необходимые для более-менее комфортного существования. – Я подумал, что тебе это покажется интересным, – на стол из грубо сколоченных досок лег свежий выпуск «Пророка». Фенрир и прежде изредка снабжал Люпина печатными новостями, чтобы тот не чувствовал себя слишком оторванным от магического мира. – И что такого важного произошло, что ты решил наведаться ко мне раньше срока? Ты же только на прошлой неделе пополнил мои запасы, – разворачивая газету, настороженно полюбопытствовал Ремус. Не то чтобы он был не рад лишней возможности хотя бы недолго пообщаться с живым человеком, но любые отклонения от обычного порядка вещей чаще всего доставляли ему неприятности. С разворота страниц на него смотрел Альбус Дамблдор, а заглавие так и кричало: «Великий волшебник оказался великим обманщиком и преступником!» – Что это? – Люпин даже не скрывал охвативших его растерянности и затаенного страха. – Почитаешь – поймешь. А если в двух словах – твой Дамблдор сбежал и находится в розыске Аврората, – Фенрир направился к двери, разговаривать охоты не имелось. Он здесь лишь выполнял свой долг. Собственное разочарование Люпином он озвучил уже давно. – Он не мой, – попытался отмахнуться Ремус, но его осадили: – А не ему ли ты заглядывал в рот и ел с его рук? Не его ли воле подчинялся, когда убил волшебника? Не он ли, не будучи волком, был для тебя альфой? – слова хлестко били по больному месту, но Фенрир не имел привычки проявлять неуместную жалость и открыто говорил правду в лицо оппоненту. Уж он-то никогда не забывал о своей природе оборотня. – У меня не было выбора… – Был! Всегда был! Я звал тебя в стаю и после окончания учебы. Но ты решил прислушаться к Дамблдору, убеждавшему, что ты способен подавить в себе звериную суть. Что ж, он добился своего: ты почти уничтожил половину своей личности, возможно – лучшую половину. Посмотри на себя! Ты уже не волк, но и обычным человеком ни за что не станешь! Живущий в тебе трусливый щенок, постоянно угодливо поджимавший хвост перед великим волшебником, никогда не позволит тебе почувствовать себя настоящим оборотнем. А там, – Фенрир указал на газету, – доказательство того, что идеал, на который ты равнялся, является злейшим преступником, какого только можно представить. Дверь давно захлопнулась за гостем, а у Люпина не получалось взять себя в руки и успокоиться. В тоне Фенрира было столько презрения и недовольства, что Ремусу казалось, будто он собственной кожей чувствовал его неприятие и желание очутиться подальше отсюда, словно в этой хижине жил зачумленный. В конце концов он все же вернул свое внимание статье в «Ежедневном Пророке». Информация с трудом доходила до его сознания и представлялась бредом, в голове Ремуса никак не укладывалось, что Дамблдор мог бы так поступить. Да, он знал, что Альбус умел становиться и настойчивым, и жестким в своих требованиях, а его действия и отношение порой обижали, и от них веяло исключительной расчетливостью, лишенной сострадания и доброты. Но ведь все это делалось для общего блага, для изменения и процветания магического мира, в котором необходимо искоренить зло. – Нет. Он заботился обо всех. Он не мог… Альбус не такой… – шептал Ремус, вчитываясь в строчки разгромной статьи, в которой его наставник и благодетель был выставлен настоящим корыстным монстром, таким же, каким сам Дамблдор описывал Темного Лорда. Швырнув газету на стол, Ремус закрыл лицо руками. Ему и хотелось бы опровергнуть все написанное, но он не осмеливался, чутье подсказывало, что все это правда, потому что при таком подходе к реальности как минимум исчезали все нестыковки и непонятности в деле с Поттерами. Альбус всегда избегал вопросов о том, откуда ему известно, что произошло в доме Лили и Джеймса, он требовал не заступаться за Сириуса, когда того арестовали, никого не подпускал к Гарри, спрятав его у магглов. Вспомнив о Сириусе, Ремус снова пробежал глазами статью, отыскивая короткую ссылку на то, что Блэк, предоставивший аврорам письменные показания своего погибшего супруга Аластора Грюма, оправдан еще в сентябре. – Я и не знал об этом. Нужно было не сидеть здесь, как пес на привязи, а хотя бы интересоваться прессой, – пожурил он себя и на какое-то время погрузился в раздумья о Дамблдоре и его роли в судьбе самого Ремуса. Люпин всю жизнь был искренне благодарен всеми уважаемому Альбусу Дамблдору за то, что тот позволил ему учиться в Хогвартсе вместе с другими волшебниками. Ремус являлся единственным оборотнем, которому так повезло. Он мнил себя особенным, раз его выделили из массы прочих таких же магических существ. Но теперь закрадывалось подозрение, что лояльность Альбуса была вызвана не добротой и сочувствием к мальчику-оборотню, а иными, более меркантильными мотивами. Ремус преклонялся перед гением Дамблдора и считал того непререкаемым авторитетом, а тот, похоже, использовал его в своих целях. В памяти всплывали все мелкие обиды на, казалось, незаслуженное пренебрежительное отношение Альбуса, которые в данный момент виделись совсем в ином свете. И хотя по-прежнему было сложно поверить в то, что он так сильно ошибся в волшебнике, всегда находившемся на виду у сотен магов, злость все сильнее разгоралась в душе Ремуса. – Фенрир прав, я – никчемное существо. Мной можно лишь управлять, дергать за веревочки, указывать, что и как я должен сделать, чтобы угодить великому Альбусу, – несмотря на то, что сейчас шла неделя новолуния и связь со звериной сущностью была наименьшей, Люпин издал утробный почти волчий рык. В нем возобладало желание вцепиться в глотку Дамблдора и не отпускать, пока тот не испустит последний вздох. Такого раньше никогда не бывало, но ощущения от предвкушения расплаты, на удивление, были приятными. – Мне надоело гнуться и постоянно доказывать, что я достоин называться волшебником. Даже Сириус, просидев столько лет в тюрьме, и тот принес больше пользы для окружающих, чем я, – Ремус с непривычной для него злостью оттолкнул от себя газету. – Я увижусь с ним, а затем пойду в Аврорат. Пора закончить этот фарс с попытками что-то изменить. Люпин задумался, решая, как лучше ему поступить. Сначала он хотел написать письмо Сириусу и попросить о встрече, но потом вспомнил, что сова с ответом не найдет его самого из-за чар, отменить которые может только специалист из Лютного переулка за весьма солидную сумму, но у Ремуса ее не имелось. Выход оставался один – подкараулить Сириуса возле Министерства. Ведь когда-то же тот появится там, чтобы дать показания или узнать, как продвигается дело, открытое на основании предоставленных им фактов. Решение прямо с понедельника заступить на пост немного успокоило Люпина и позволило ему переключиться на обдумывание, что он скажет Сириусу на прощание, перед тем как отправиться под топор палача за убийство Грюма. Почему-то мысль о том, что Блэк для перемещения в Министерство использует каминную сеть, абсолютно не пришла на ум. Ремус все еще воспринимал его как беглого узника Азкабана, а не как равноправного члена магического общества, каким тот теперь был.***
«Ежедневный Пророк» на базу Упивающихся доставляли регулярно и в достаточном количестве, чтобы любой желающий мог ознакомиться с новостями. Барти требовал от своих командиров быть в курсе всех событий магического мира, да и рядовых боевиков обязывал ориентироваться в обстановке. Когда Дамблдор увидел передовицу воскресного выпуска, он побледнел, а его сердце пропустило удар, а может, и несколько одновременно, потому что в груди после того еще долго не проходила тупая боль. «Как они посмели?! А как же мои заслуги? Почему они поверили этим глупым запискам Аластора? Предатель! Нужно было раньше от тебя избавиться! А Блэк? И почему я сразу не сдал его аврорам? Никакой благодарности! – думал Альбус, жалея, что не находился сейчас где-нибудь подальше от свидетелей и не мог разразиться обвинениями вслух. Так ему быстрее удалось бы взять себя в руки. Барти и Питеру не обязательно было знать, как сильно его расстроила публикация, вернее, факт того, что он объявлен в розыск, словно злостный преступник. – Как же это Сириус так удачно и вовремя подыграл Тому? Или это Поттер подсуетился и надоумил крестного? И откуда у того столь компрометирующие записи? Аластор никогда не давал повода даже заподозрить, что он ведет дневник, как сентиментальная барышня. Выходит, он специально все это написал? Но почему авроры поверили каким-то там писулькам? Свидетеля ведь нет в живых… – Альбус лихорадочно пытался прикинуть вероятность того, что он сумеет опровергнуть изложенное в статье, представив все так, будто Грюм был на него чем-то обижен. Шансов, похоже, все равно имелось мизерно мало. – Если бы Том не пробрался в доверие к Фаджу… И все же как некстати эта инициатива Блэка! Никакого уважения к погибшему партнеру! Это надо же так опорочить его имя… Его и свое, между прочим, – злорадство на миг согрело душу. – Теперь Сириус хоть и добился своего оправдания, но стал супругом убийцы, на счету которого довольно жертв. Одно другого не намного краше. И как же он подгадил мне, сыграв на руку Тому и его ортодоксам! Разве что Сириус и Том сейчас на одной стороне. Ну да! Конечно! Вот почему Блэк был таким строптивым после Азкабана. Он на самом деле сотрудничал с Волдемортом! Поэтому и считал себя тогда виноватым, хоть сам и не приводил Тома к Поттерам, – предположение показалось Альбусу несколько притянутым за уши, но оно позволяло ненавидеть Сириуса Блэка еще больше. – Его нужно уничтожить! Растоптать! Убить! Скормить фестралам!» – Так вот о чем ты меня предупреждал, когда говорил о предательстве, – в размышления Дамблдора ворвался голос Барти, так же как и он, изучавшего свежий номер газеты за обедом. В последние дни они собирались за столом втроем, допуская пока что в свою компанию Питера Петтигрю. Не потому что он был им ровней, а исключительно затем, чтобы не терять его из виду – таланты Питера по управлению бытом боевиков еще требовались и Барти, и Альбусу. – Что ты имеешь в виду? – Дамблдор постарался, чтобы его голос звучал не слишком раздраженно. Он успел достаточно накрутить себя после раздумий над статьей. – Питер, ты и вправду привел Риддла к Поттерам? – Барти проигнорировал вопрос и обратился к Петтигрю, все же избегая называть имя «Волдеморт», потому что считал его своим. – Да. Так получилось, – Питер бросил выразительный взгляд на Дамблдора, давая Барти понять, по чьему распоряжению действовал. Он еще час назад прочел статью и прекрасно знал, о чем идет речь. Даже предполагая, что ему не избежать расспросов Предводителя, Петтигрю не рискнул уклониться от его общества за обедом, догадываясь, что в ином случае лишь вызовет дополнительное негодование. С появлением Альбуса на базе боевиков Барти стал несколько сдержаннее и сейчас не раздавал налево и направо проклятия плети и Круцио, но испытывать его терпение все же не стоило. – Ты сначала предал своего друга, а затем предал и того, кто поставил тебе знак взаимопомощи на руку, – растягивая слова, медленно проговорил Барти, будто не замечая, что Питера, отлично помнившего, насколько Крауч в свое время был верен Волдеморту, уже потряхивало от страха. – Альбус, мне следовало прислушаться к твоим предупреждениям. Прости, что я был недостаточно внимателен к ним, – судя по тону, Барти не очень-то сокрушался в своем просчете. Однако информация, почерпнутая из статьи, заставила его сделать какие-то выводы, пока еще неясные Питеру. – Я никогда не ошибаюсь в людях, – заметил Дамблдор, ожидая, что же еще ему скажут и как оценят его собственные действия, описанные в статье. – Так значит, Гарри Поттер и не герой вовсе? Он просто являлся для тебя прикрытием в истории с его родителями… Как же он переживет эту трагедию? И почему в таком случае ты его так опекал? – Барти, похоже, одолевала лавина вопросов, но злости вроде он не выказывал. – Мальчишка был мне нужен для другого. Но теперь он бесполезен. Так что мой запрет снят – его безопасность меня больше не волнует. Дамблдор старался говорить невозмутимо и без лишних эмоций. Он хоть и имел власть над Барти, но пока не хотел открыто ею пользоваться. Чем дольше тот будет оставаться в неведении, считая все принятые им решения исключительно своими, тем спокойнее будет жизнь Альбуса. Не придется срочно продумывать грамотные ограничения, управляя своей игрушкой, чтобы не позволить ей причинить вред себе или «кукловоду». Да и доверия командиров, или, как Барти их называл, членов Внутреннего круга, следует добиться до того, как станет понятно, что их Предводитель – послушная марионетка, находящаяся под волшебным подчинением. Иначе они и взбрыкнуть могут. Так что сперва необходимо стать у них авторитетом, а уж потом не таясь командовать их руководителем. – Разрешаешь применить к нему силу? – подобная перспектива, видимо, пришлась по вкусу Барти, потому что он удовлетворенно усмехнулся. – И даже можно сказать – я заинтересован, чтобы при случае твои люди убрали его, – заверил Альбус. – Но организовывать отдельную операцию не стоит. Он будет в Хогвартсе, когда мы предпримем атаку. Я в этом уверен, – Дамблдор терялся в догадках: почему же Барти не устраивает истерики из-за того, что в доме Поттеров на Тома была приготовлена ловушка? Разве от прошлой преданности не осталось и следа? Похоже, трансформация внешности Крауча – это только видимая часть айсберга изменений, произошедших в нем и в его сознании. «Монстр, которого я взял на поводок», – мелькнула циничная мысль в голове Дамблдора. – Я отдам соответствующие распоряжения, – Барти помолчал, с минуту разглядывая газету в своих руках, а потом спросил: – Альбус, а когда ты собирался открыть мне правду? Или здесь все-таки выдумки? – Тебе не нужно было об этом знать. Я в подобном никогда не видел смысла, – почему-то Альбусу не захотелось изворачиваться и лгать. – Зачем вспоминать о прошлом? Ты же сейчас не поддерживаешь Тома. Он ничего не делает для того, чтобы волшебники могли колдовать так, как им вздумается. А это именно то, чего добиваешься ты. Он носится как наседка с Фаджем… – Дамблдор презрительно скривился, а затем решил надавить на самолюбие: – Неужели ты готов отказаться от своих идей и уступить управление магическим миром ему? – Не говори ерунды, – отмахнулся Барти, хотя и не проявлял при этом большого энтузиазма. – Наверное, ты прав, и нам не стоит оглядываться назад, когда есть такие заманчивые цели впереди. Но… Этот поворот, – он свернул газету и отложил ее в сторону, намереваясь приступить к десерту, – лишает нас возможности использовать идею с твоим липовым похищением, – Барти издевательски ухмыльнулся, не скрывая того, что его забавляет ситуация, в которую попал Дамблдор. – Тебе вообще теперь нельзя и носа показать на людях, как и нам с Питером. Так что приветствую тебя, Альбус, в компании отвергнутых и непонятых, которые стремятся сделать этот мир лучше! – он чуть насмешливо приподнял в чествующем жесте бокал с вином. – Еще посмотрим, кто в итоге будет отвергнутым, – Дамблдору не понравился фривольный тон Барти, живо сообразившего, что они отныне равны по статусу – оба беглые преступники. Такое положение дел раздражало. – Блэк расстроил наши планы, когда передал в Аврорат эти сведения, – Альбус выразительно потряс газетой. – Он должен за это заплатить! – Ты же в курсе, где он живет? Давай отправим туда ребят, – предложил Барти, в глазах которого наконец-то отразилась тень азарта. – Им не помешает размяться. Пусть займутся отловом Блэка – будут меньше стонать от безделья, – он поглядел на Питера, демонстрируя, что распоряжаться, скорее всего, придется ему. – Дом под Фиделиусом и еще Мерлин знает под какими чарами из арсенала родовых. Но я, несомненно, дам адрес. Это в Лондоне, – поставил в известность Дамблдор. – Блэка нужно уничтожить, пока он не доставил нам еще больше хлопот. – А он может? – слегка чешуйчатая кожа на лбу Барти дернулась – если бы у него была бровь, то она, вероятно, вопросительно изогнулась бы. – Вполне, – Дамблдор преувеличивал, потому что Сириус не участвовал ни в каких серьезных операциях ни до своей отсидки в Азкабане, ни впоследствии. Разве что он раскрыл бы имена членов Ордена Феникса, но это уже не имело никакого значения, потому что после огласки в прессе Альбус не рискнул бы ни с кем из них встречаться. – Питер, займись этим вопросом. Тебя ведь не смущает то, что Сириус Блэк был твоим другом когда-то? – Барти издевался и не скрывал этого. Его неприятно поразило, что Петтигрю утаил от него истину. От Дамблдора, сказать по правде, он и не ожидал откровений, но Питер казался таким преданным в последнее время, а все равно не соизволил просветить в реалиях прошлого. Не то чтобы это играло какую-то важную роль сейчас, но весьма противный осадок остался, и Барти затаил злость на Петтигрю, намереваясь при случае проучить его. – Все будет выполнено, – прозвучало четкое заверение. – И, пожалуй, нужно проконтролировать Косой Переулок, особенно вблизи Гринготтса – должен же Блэк решать свои финансовые дела. Да и Министерство не следует упускать из виду. У тебя же есть кто-то, кто сумеет без проблем пошататься там и немного поразнюхивать? Блэка и там можно поймать, ведь он наверняка к аврорам еще наведается, и не раз, – Барти глянул на Дамблдора, спрашивая его мнения. – Согласен. А кто имеет доступ в Министерство? Он там работает? – Альбуса заинтересовало услышанное упоминание. – Нет. У одного парня тяжба с соседом. Вообще-то это мы придумали такой предлог для того, чтобы он мог ходить и регулярно строчить кляузы. А у другого – родственник работает в Аврорате. Но мы стараемся не слишком часто пользоваться этой связью, чтобы не привлечь внимания, – сдержанно доложил Питер. Он все еще чувствовал себя неуверенно после прочтения статьи, в которой черным по белому написано, что он предал Поттеров, но самое пугающее – там отмечено, что он не погиб от руки Блэка, как ранее считалось, а вполне себе жив и находится в розыске. – А переманить к себе этого аврора не пробовали? – Бесполезно. Он из идейных. Служит по призванию, – отмахнулся Питер. – Ты уже поел? Можешь приступить к выполнению задания, нам с Барти нужно посекретничать наедине, – Дамблдор набросал на обрывке газеты маггловский адрес Блэк-хауса и отдал его Питеру, а затем барским жестом руки предложил тому убраться. – Так о чем ты хотел со мной поговорить? – когда Питер, недовольно поджимая губы, но не протестуя, покинул столовую, поинтересовался Барти. – Ни о чем особенном. Мне надоели его вздрагивания при каждом нашем слове, – попытался казаться безразличным Дамблдор, выбирая себе засахаренную сливу из вазочки. – Тебе пора познакомить своих людей из Внутреннего круга со мной – твоим компаньоном. – Откроешься им? – Барти выглядел слегка удивленным. – А я думал, что ты до последнего не признаешься моим соратникам, кто ты на самом деле. – Мне нечего больше прятать. Двойная игра уже не имеет смысла, – Альбусу в любом случае пришлось бы представиться хотя бы руководителям отрядов, чтобы они для начала привыкли к тому, что команды раздает не только Барти. – Без проблем. Если честно, мне любопытно взглянуть на лица моих приближенных, когда они узнают, что ты с нами, – ухмыльнулся тот, а Альбус поймал себя на мысли, что успел немного освоиться с необычной внешностью Крауча, и ему уже не хотелось отвернуться, чтобы не видеть эти уродливые змеиные черты. – И все же надо что-то придумать, помимо операции по поимке Блэка, – после секундной паузы Барти резко сменил тему беседы. – Этого недостаточно, не говоря о том, что моим людям придется, по сути, сидеть в засаде, а им требуются действия, простор, чтобы развернуться и доказать всем и себе, что они на что-то способны, кроме тренировок. Им нужна добыча, как любому хищнику. А Упивающиеся Смертью, несомненно, не похожи на тупых травоядных баранов и коз. Не так ли? – то, что для большинства его сторонников приоритетным было обогащение, а не следование идеологии своего Предводителя, Барти догадывался, но пока ему беспрекословно подчинялись, он делал вид, что доволен ими. Однако Альбусу он намекнул на реальное положение дел, объясняя, зачем необходимо как можно скорее загрузить боевиков «полевой работой», как они все называли набеги с целью краж и грабежей. – Хищники, говоришь? А как они посмотрят на перспективу схлестнуться с настоящими хищниками? С оборотнями, – Дамблдор вдруг окончательно осознал, что у него теперь развязаны руки и ему нет нужды скрывать подлинные намерения, маскируя их под слоями обмана и подтасовки фактов. Он мог без всяких оговорок указать на неугодного ему и приказать уничтожить его. – И в чем они провинились? Ах да – от тебя сбежала одна шавка. Люпин. Еще один дружок нашего Питера. Ты что-то такое рассказывал мне, – Барти замолчал, ожидая реакции Дамблдора. – Ты прав. Было бы неплохо отыскать и Ремуса Люпина. Я уверен, что его прячет Фенрир Грейбек. Его оборотни, когда я к ним пришел за помощью, устроили мне неприятности, вместо того чтобы раскрыть местонахождение Люпина. Предлагаю твоим людям развлечься. Координаты поселка я дам, – Дамблдор мстительно ухмыльнулся в бороду. – Кстати, может, и беглеца отыщут и приведут ко мне. – Вот это уже лучше. Вряд ли у оборотней можно чем-то существенным поживиться, но хоть разомнутся ребята, – с готовностью поддержал идею Барти. – Я и сам не против понаблюдать, как мои молодцы будут уничтожать волков. А ты? – Не стоит, – Альбус покачал головой. – Там могут появиться авроры, а ни тебе, ни мне это пользы не принесет. – Действительно. Но молодняку должно понравиться. Пойду дам команду, а заодно предупрежу Внутренний круг о совещании вечером. Представим им тебя как положено. Дамблдор, оставшись в одиночестве, прошептал: – Вот и началась моя открытая война. Это даже приятно, когда не нужно притворяться.