***
Постепенно число волшебников, заступавшихся за доброе имя Дамблдора, становилось все меньше и меньше. Некоторым элементарно надоело спорить, и они решили дождаться того славного момента, когда смогут торжествующе воскликнуть: «Мы были правы!» Другие же исподволь теряли веру в великого светлого волшебника, осознавая, что сфальсифицировать данные о стольких преступлениях, приписываемых одному человеку, просто нереально. А после третьей публикации, в которой прозвучало утверждение о том, что Дамблдор тесно связан с Упивающимися Смертью, нападавшими на мирных граждан, как их вдохновитель и организатор, даже самые горластые любители повозмущаться замолчали, не рискуя публично поддерживать его. Теперь каждый законопослушный маг был рад любому заверению администрации Министерства о том, что ситуация находится под надежным контролем. Среди населения поползли слухи, что грядут тяжелые времена, а война уже стоит на пороге их мира. Не нужно было объяснять, что всех волновал факт возможного присоединения к Упивающимся столь сильного колдуна, как Дамблдор. Школа авроров по требованию активистов открыла курсы для всех желавших повысить личные навыки в боевых заклятиях. Домохозяйки запасались продуктами и всем необходимым, чтобы пореже покидать свои жилища. Магическая Британия ожидала перемен.***
Альбус рвал и метал, когда прочел о том, что его связь с Упивающимися раскрыта. В статье не было ни слова о Барти, как о «возрожденном» Волдеморте, зато перечислялись такие детали, о которых знали только трое, не считая самого Альбуса. Всплыли, без ссылки на конкретное имя, данные о похищении им заключенного из Азкабана. Отыскались раскаявшиеся свидетели того, что через несколько дней после посещения узника Дамблдором в камере был обнаружен мертвый маггл вместо волшебника. Скитер растрезвонила на весь магический мир и о том, какое задание получил незаконно освобожденный из тюрьмы колдун – изучение и создание метки, подобной тем, какими пользовались ортодоксы. В статье присутствовало и упоминание о визуальном различии этих знаков, прежде всего – по цвету рисунка. Напрашивался однозначный вывод – Регулус жив-здоров, и он без зазрения совести сдал их аврорам. Первым под руку Дамблдору попал Питер, обвиненный в недостаточном усердии по психологической обработке Блэка. – Я же дал тебе такое простое задание – регулярно и убедительно напоминать этому инфантильному недоумку, что в нем неимоверно нуждаются. Но и это оказалось для тебя непосильной задачей. Вот теперь любуйся своим именем в газетной передовице! Или тебе льстит, что о тебе пишут в прессе, да еще и ставят чуть ли не на одну планку со мной, называя самым важным Упивающимся Смертью и правой рукой Предводителя? Питер молча сносил обвинения, прекрасно осознавая, что все, что он скажет, будет повернуто против него. Зато он ощутил прилив согревавшего душу злорадства, когда Альбус переключился на Барти и смело обзывал того безголовым и неспособным ни на одно разумное решение. Краучу припомнили практически беспричинное избиение Регулуса, так исправно помогавшего Упивающимся с зельями и, по сути, руководившего когортой ученых. А еще большим нападкам подверглась неуместная сентиментальность Барти, который так и не одарил меткой своего любовника. Если бы Питеру еще требовались доказательства, кто здесь главный, то он их получил с избытком. После третьей публикации Дамблдор снял чары невидимости со своей бороды и на территории базы впредь не надевал маску, сперва весьма шокируя своим присутствием рядовых боевиков. Но совсем скоро те поняли преимущества того, что на их стороне оказался столь могущественный маг, и стали провожать его восхищенными взглядами, а сообразив, что Предводитель, хоть и не слишком открыто, но подчиняется Дамблдору, начали наперебой предлагать свои услуги и помощь. Примеру Альбуса последовал и Питер – скрывать свое лицо за маской уже не было необходимости, раз его имя все равно известно всем волшебникам магической Британии. Однако для него лично подобное рассекречивание не принесло никаких изменений в отношении соратников.***
Снейпа и Поттера вызывали в Аврорат не реже одного-двух раз в неделю для того, чтобы уточнить детали ранее рассказанного ими, или для выяснения их роли в очередном открывшемся следствию эпизоде по обвинению Дамблдора. Не избежали участи пообщаться с дознавателями и преподаватели Хогвартса, а также многие студенты, выбранные практически наугад для независимой и объективной оценки деятельности Альбуса на директорском посту. Правда, никого не удивило, что среди опрошенных оказались все друзья Гарри Поттера и некоторые члены разоблаченной Армии Феникса. Регулус Блэк, выступивший в качестве заявителя, по обращению которого завели уголовное дело в отношении Дамблдора, оставался на свободе. Параллельно он подал явку с повинной о своем сотрудничестве с Упивающимися Смертью, так что разбирательство велось по двум направлениям. Тем не менее власть имущими было решено, что до суда ему безопаснее пребывать под защитой Люциуса Малфоя, представлявшего интересы Регулуса, подвергшегося длительному ментальному воздействию подчиняющего характера. С Регулуса взяли клятву о содействии следствию и ограничили в колдовстве. Его волшебную палочку снабдили соответствующими чарами, которые сразу же сообщат о нарушении в службу контроля, если он, невзирая на то, где будет в тот момент находиться, применит заклинание из списка запрещенных для него.***
Люпин, третью неделю ежедневно заступавший на пост неподалеку от входа в Министерство Магии, уже почти потерял надежду отыскать Сириуса таким образом. Учитывая, что это место было защищено волшебством от вторжения магглов, Ремус всегда пользовался дезиллюминационными чарами, чтобы его не заметили в пустынном переулке. Однако поддерживать невидимость целый день ему оказалось слишком сложно, поэтому каждые два-три часа приходилось уходить, чтобы ненадолго дать себе отдых. Люпин, убедившись, что никого нет поблизости, отменял свое колдовство, рассчитывая, что темные очки, парик и плащ с высоким воротником послужат отличной гарантией от узнавания, если кто-то все же увидит его до того, как он сбежит на соседнюю улицу. Это, скорее всего, и стало его ошибкой. Стоило ему только снять с себя чары в этот раз, как по телу пробежал холодок заклинания обездвиживания, а из-за спины раздался до боли знакомый голос из прошлого: – Не спеши, друг Ремус. Перед Люпином возник все такой же не очень симпатичный, но выглядевший довольно уверенным в себе Питер Петтигрю.***
Поиски Сириуса Блэка, так же как и его брата, инициированные Дамблдором, не приносили успехов. Логично было допустить, что и Регулус теперь прятался в родовом особняке. На самой площади Гриммо те не показывались: то ли аппарируя всегда прямо в дом, то ли пользуясь для перемещения исключительно каминной сетью. Предполагать, что они там не живут, не хотелось, да и через неделю наблюдений получено подтверждение, что слежка, скорее всего, была раскрыта, несмотря на всю тщательность действий Упивающихся. Авроры нагрянули внезапно, и один из соратников Барти был схвачен еще до того, как успел сообразить, что происходит. Второму, к счастью, удалось сбежать. От него-то и узнали о случившемся. В дальнейшем стражи порядка стали регулярно появляться поблизости от невидимого для посторонних дома, присматривая за Блэк-хаусом. Петтигрю прилагал все усилия, чтобы справиться с возложенными на него обязанностями после не слишком удачной операции по нападению на стаю оборотней и позже выясненного обстоятельства, что те сменили место своего поселения, а следовательно, были больше недоступны для реванша. Барти снова вернулся к ежедневным тренировкам с боевиками, маскируя таким образом собственную жажду причинять боль, тем самым самоутверждаясь за счет унижения и подчинения соратников. Дамблдор смотрел на его развлечения сквозь пальцы, время от времени бросая на Барти задумчивые расчетливые взгляды. Все это заставляло Питера искать способы выслужиться, чтобы как можно надежнее обезопасить свое существование. Когда доложили, что Упивающиеся являются не единственными, кто следит за Министерством Магии, Питера это заинтриговало, и он поспешил воочию убедиться в правдивости выводов своих подчиненных. Наученные горьким опытом практически провалившихся наблюдений на площади Гриммо, Упивающиеся теперь, отправляясь на пост, пользовались целым рядом чар и обращались к помощи артефактов. Они не только становились невидимыми, как ранее, но и скрывали ауру волшебника, прятали свой запах и делали шаги, дыхание и биение сердца неслышимыми. Стоило кому-либо применить распознающие чары в непосредственной близости от них, как срабатывал амулет, подавая им знак, и Упивающиеся сразу ретировались, покидая опасную для них зону. Тот, о ком донесли Питеру, оказался дилетантом, судя по всему, не предполагавшим, что не его одного может заинтересовать вход в Министерство Магии. Увидев неизвестного, который перед самым выходом из зачарованного переулка отменил дезиллюминационные чары, Петтигрю терялся в догадках, кто бы это мог быть и что ему здесь понадобилось. Но очень скоро, меньше чем через час, когда странный волшебник в солнцезащитных очках – и это в хмурый ноябрьский день! – возвратился, чтобы продолжить свое бдение, случай помог Питеру сделать крайне любопытное открытие. Поправляя воротник плаща, неведомый «коллега» по слежке задел свою шапку, и та вместе с «волосами» съехала на бок, заставляя перекоситься и очки, предъявляя внимательному взгляду Питера, затаившегося буквально в трех ярдах, желтый глаз знакомого оборотня. Рассекреченный Люпин тут же стал невидимым, а Петтигрю не осмелился искать того чарами, на которые реагировал его собственный артефакт, болезненно припекая кожу. Гораздо разумнее было дать себе время обдумать ситуацию и схватить Ремуса, когда тот снова соберется отлучиться.***
Люпин узнал Петтигрю за миг до того, как его насильно утянули в аппарацию. Сам Ремус отказался от подобного способа перемещения из-за опасения появиться возле Министерства в неподходящий момент. Кроме того он был в курсе, что магический фон на территории около входа отслеживается соответствующими службами, поэтому практически регулярное возмущение, вызываемое аппарацией, могло привлечь внимание. Очутившись в лесу, Люпин на мгновение подумал, что Питер просто решил с ним поговорить. Однако когда с него сорвали шапку вместе с париком и очками, отобрали волшебную палочку и заменили сковывающие чары на обычные магические веревки, плотно обмотавшие его тело и дававшие возможность лишь посмотреть по сторонам, он понял, что ошибся. Сообщение в «Ежедневном Пророке», похоже, не соврало – Петтигрю являлся Упивающимся Смертью, таким же, как и те маги, которые чуть поодаль проводили что-то вроде занятия, преодолевая высокую деревянную стену, взбираясь на нее с помощью заклинаний. – Нравится? Может, присоединишься к нам? – циничным тоном поинтересовался Питер. Запоздало сообразив, что путы на ногах помешают Люпину идти, он снял их и подтолкнул того в спину, задавая направление движения. – Ты – предатель, – Ремус не имел представления, что ответить. Он ни на миг не допускал мысли о себе как об Упивающемся, но страх не позволил ему сразу же сказать об этом. – Тоже мне – новость. Ты опоздал, мой друг. Об этом теперь знают все волшебники в магической Британии, – Питер постарался, чтобы его заявление прозвучало с гордостью. – Но что это ты от меня нос воротишь? – заметив гнев во взгляде Люпина, Петтигрю ощетинился. – В конце концов, мы оба служили одному и тому же хозяину – Дамблдору. Так что ты ничем не лучше меня. Вот сейчас Альбусу и объяснишь, почему так упорно избегал встречи с ним. Вынудил нас напасть на несчастных волков… – Питер ликовал, легко вычислив по недоумению, перешедшему в ужас, отразившемуся на лице Ремуса, что тот не подозревал о причине их атаки на стаю. – Твой папаша-оборотень еле остался в живых, – продолжал давить на больное место Питер, пока вел задержанного к административному корпусу базы, надеясь застать там Барти и Дамблдора. – Вы – убийцы, – от злости Люпин скрипел зубами. – А сам? Мы хоть боремся с идейными противниками, а ты соратника в Арку Смерти закинул. Ремус, ты такой же, как и мы, только все время пыжишься и пытаешься доказать, что ты не зверь. Сколько я тебя помню, ты притворялся человеком, – Питер надменно скривился. – Ты подставил Джеймса и Лили! – бросил последний аргумент Люпин. Слова Петтигрю мучительно ранили, будучи абсолютной истиной. – А ты – Сириуса. И не говори, что не догадывался о его невиновности. Ты знал, что он крестный поттеровскому щенку, так что прекрасно понимал, что Сириус не сделал бы ничего, что навредило бы тому. Так почему же не пошел в суд и не сказал правду? Волчишка струсил, что ему не поверят и отправят к палачу за ложь? – Питер втолкнул Люпина в дом и зычно крикнул: – Альбус, я тебе гостя привел! – Что ты так орешь? – в коридор выскочил Барти и уставился на связанного оборотня. – И зачем ты притащил сюда эту падаль? Не мог в клетку посадить? Теперь будет в доме псиной вонять, – он злобно оскалился, заметив, с каким ужасом взирал на него Люпин. – Питер, как ты гостей встречаешь? – из своей комнаты вышел Дамблдор. Его глаза, ничем не прикрытые, как раньше, довольно мерцали. Он после побега не видел необходимости носить бутафорские очки, настоящие-то с зачарованными стеклами Поттер заставил вернуть в Гринготтс. А зрение, слава Мерлину, пока не подводило. – Зачем все эти веревки? Ремус же нам не чужой. Так ведь, мальчик мой? – Альбус нарочито заискивающе посмотрел на Люпина. – Ты же не станешь делать глупости? Чаю будешь? А то что-то ты совсем отощал, как я погляжу, – Дамблдор подал Питеру знак развязать пленника и направился в гостиную, где сразу же принялся колдовать над чаем. Петтигрю выполнил команду, а затем вполголоса кратко обрисовал Дамблдору обстановку, поясняя, как ему удалось поймать Люпина. – Что вы от меня хотите? – Ремус, насупившись, стоял возле двери, не спеша проходить в комнату. – Попей чайку со стариком, – Дамблдор жестом пригласил его присесть за стол. Питер и Барти заняли свои места чуть поодаль, с любопытством следя за разговором. – Заодно расскажешь, где ты был все это время и почему скрылся. Разве я не обещал тебе защиту? – Вы и себя-то не можете защитить. Вон в бега ударились, – буркнул Люпин, но от чая не отказался – завтрак был давно, а придется ли пообедать, он не знал. – Ты не прав, мальчик мой. Я не сбежал, а перешел к решительным действиям. А министру, спевшемуся с Томом Риддлом, это не понравилось. Неужели ты не смог оценить нашу армию, пока проходил по территории лагеря? Тебе тоже здесь нечего опасаться. Никакой Аврорат тут до тебя не доберется, – Альбус расчетливо уставился на Люпина, и тот моментально сообразил, что от него чего-то планируют добиться. – Что тебе от меня нужно? – Вот это правильно, – Альбус удовлетворенно кивнул. – Лучше сразу покончить с делами. Понимаешь… У нас неожиданно возникла одна трудность. Мы никак не можем связаться с Сириусом, чтобы поговорить с ним. Вот я и подумал, что ты в состоянии нам помочь. Вы ведь с ним большие друзья. – Я сам хотел бы увидеть Сириуса, но у меня нет такой возможности, – Ремус не стал врать, хотя и был уверен, что Дамблдор вряд ли намеревается разговаривать с Сириусом по душам. Судя по публикациям в прессе, тот открыто выступил против Альбуса, чем подписал себе смертный приговор – в этом сомнений не было. – А что ты делал возле Министерства? – Я же сказал – хотел увидеться с Сириусом, – Ремус безнадежно усмехнулся. – Он не отвечает на твои письма? – Дамблдор догадывался, что Блэк отчего-то сердит на Люпина, но об истинном положении дел не имел представления. – Я не могу с ним переписываться. Сова не отыщет меня, – Ремус и сам не знал, зачем он все это объяснял. Сириуса сдавать он не собирался ни при каких раскладах – уж в этом он был убежден на все сто. Пусть в его жилах течет кровь труса, но он планировал стоять до последнего и, если понадобится, распроститься даже с жизнью, но не предать второй раз того, кого любил. – Ах да. Я и забыл, что не смог послать тебе весточку. Но Сириусу-то написать ты способен? Мы отправим твое письмо и ответ получим. Пригласи его на встречу. Срочно! – голос Дамблдора зазвенел сталью. Достаточно было одного выразительного взгляда, и Питер живо положил перед Люпином пергамент и перо. – Пиши! – А если я откажусь? – Ремус с вызовом посмотрел в ответ. У него все заледенело внутри, но он был намерен не отступаться. – Тогда Барти тебя уговорит, – в тоне Альбуса не наблюдалось ни капли тепла, которое он демонстрировал несколько минут назад. – Вы же убьете Сириуса? Он, как и Аластор, перешел вам дорогу, – высказал свое предположение Ремус. – Тебя не должно волновать, как мы накажем Сириуса за неповиновение. Переживай за себя, – Дамблдор стал похож на злобного старика. Воспоминания о том, как его сдали братья Блэки и Грюм, резко испортили ему настроение. – Пиши! – Не буду, – Ремус покачал головой. Легкий взмах руки Альбуса, и Люпина колдовством повалили на пол. Понадобилось сдерживать энтузиазм Барти, чтобы он раньше времени не убил Ремуса, стегая его магическим кнутом. После каждых пяти ударов Дамблдор повторял свое требование, а получая отказ, давал команду продолжить экзекуцию. В итоге Питеру пришлось левитировать бессознательного Люпина в клетку, где отбывали наказание особо провинившиеся боевики. Сириусу Блэку все равно отправили письмо с предложением в одиночку прийти в условленное место в назначенный час для разговора, а в случае неявки угрожали убить Ремуса, которого прихватят с собой. На базе нашелся специалист, сделавший пару колдографий избитого Люпина, впоследствии вложенных в конверт для демонстрации серьезности намерений. Вместо подписи ограничились лаконичным «Друг». Альбус не был уверен, что Сириус поддастся на провокацию, но терять шанса не хотел, немного надеясь, что совесть не позволит тому проигнорировать угрозу жизни Ремусу.***
Сириус получил послание от неизвестных около трех часов пополудни, до намеченной встречи у него оставалось чуть больше тридцати минут. Так что решение было необходимо принимать быстро. Раньше он, не задумываясь, кинулся бы спасать друга, но теперь, после объяснений Люпином мотивов убийства Аластора, тот виделся Сириусом несколько иначе – уже и не друг в полном смысле слова, но и врагом, разумеется, он не стал. И это была не единственная причина, по которой Блэк, вместо выполнения условий, указанных в требовании, поспешил прямо к Скримджеру – он четко понимал, что его загоняют в ловушку. И подпись не обманула Сириуса, он был твердо убежден, что это Дамблдор на него охотится – другому просто некому. Руфус, по счастью, оказался на рабочем месте и выслушал без проволочек. – Сириус, ты отдаешь себе отчет, что очень рискуешь, соглашаясь на встречу, а Люпин, вероятнее всего, погибнет, как только выяснится, что ты пришел не один? – Скримджер был поражен самоотверженностью Блэка, но все-таки предпочел уточнить главные моменты. – Нет никакой гарантии, что на тех колдоснимках он еще жив, – сдержанно заметил Сириус. – И, конечно же, я прекрасно сознаю опасность для меня лично. Но ведь это возможность если и не схватить кого-то из подручных Альбуса – сам он наверняка не явится на свидание – то хотя бы попытаться установить, куда они отправятся впоследствии, – в тоне Блэка слышалась решительность. На разработку серьезной операции времени практически не было, поэтому Скримджер сам возглавил группу авроров, которые запаслись особыми артефактами-щитами, позволявшими быть невидимыми для противника даже сразу после перемещения в подпространстве и оставаться неуязвимыми для большинства проклятий средней силы до тех пор, пока не придется вступить в схватку. Фадж еще летом пользовался экспериментальным образцом подобного магического устройства во время инцидента в Отделе тайн. Сириус аппарировал по указанным координатам, зажимая в одной руке волшебную палочку, а в другой – настроенный на его мозговой ритм аварийный портключ, который при необходимости сможет перенести его в безопасное место даже в том случае, если его моментально вырубят заклинанием или обычным ударом. Так что хотелось надеяться, что не атакуют Авадой. На пустыре, где он очутился спустя пару минут после авроров, не было видно ни души, лишь чуть поодаль на коленях стоял Люпин со связанными за спиной руками. Похоже, он был не только жив, но и в сознании, хотя видок у него оставлял желать лучшего – весь в крови, одежда походила на лохмотья, лицо пересекали несколько алых рубцов – явно от магической плети. Стоило Сириусу сделать в его сторону осторожный шаг, как заметивший его Ремус через силу, хрипло, захлебываясь кровью, выкрикнул: – Я уже труп! Беги! Это ловушка! В тот же миг словно ниоткуда появившийся зеленый луч прорезал воздух и ударил Ремуса в грудь, опрокидывая того на спину, а Сириус почувствовал, как его прикрыли собой авроры – напряжение защитных полей заставило зашевелиться волосы на голове. А может, это смерть Ремуса оказала такое влияние, ведь сколько бы Сириус ни злился на него, тот все же когда-то был ему хорошим другом, что доказал и в последние секунды своей жизни. И тут окружающее пространство наполнилось злой магией проклятий, полоснувшей по магическим щитам. Упивающихся было около десятка, как успел прикинуть Сириус, когда те сбросили с себя чары хамелеона. Один из боевиков завопил: – Ты трус, Блэк. Притащил с собой авроров и убил друга! И тут Скримджер, пока еще невидимый для противника, резко скомандовал прямо в ухо Сириусу: – Уходи! Мы его заберем. Сириус не стал испытывать судьбу – это была не его битва – и аппарировал домой. Чуть успокоившись после случившегося, он связался через сквозное зеркало с Гарри и рассказал о гибели Люпина, а затем каминной сетью направился в Аврорат – следовало узнать, чем закончилась спонтанная операция. Как уверял Руфус – с места боя ушли только двое Упивающихся, их сопровождали по трем адресам последовательной аппарации, а дальше, к сожалению, тем удалось скрыться. Двоих преступников убили на месте схватки, а четверых, получивших несерьезные ранения, арестовали. Авроры отделались незначительными повреждениями. Труп Люпина, как и было обещано, доставили в морг Аврората. Сириуса попросили стать свидетелем при официальном опознании – это, несмотря на все их с Ремусом разногласия, оказалось нелегко. Поддержать Блэка во время этой процедуры пришел Том – Гарри успел сообщить ему о происшествии после беседы с крестным. Сириус решил сам тихо и без огласки похоронить Люпина, когда эксперты напишут все свои заключения и дадут добро на выдачу тела. Он больше не злился на Ремуса, хотя и рыдать желания не возникло. Лишь глухая печаль и скорбь поселились в сердце – еще один друг детства ушел за грань.***
Гарри, после того как выяснил подробности от Тома, рассказал Рону, Драко и Гермионе о случившемся с Люпином, посчитав, что им стоит об этом знать. Они все дружно вызвались вместе с Гарри отправиться к Сириусу, когда тот заберет тело Ремуса для погребения. Ведь, невзирая на бесхарактерность и совершенные ошибки, Люпин был безобидным человеком и хорошим учителем. И даже Грюма он убил с подачи Дамблдора, сам бы Ремус вряд ли когда-либо сделал подобный выбор. Это его не оправдывало, но давало возможность понять его поступок. Так и вышло, что в субботу на старом маггловском кладбище возле леса близ Кардиффа Сириус не оказался в одиночестве. Помимо Гарри с друзьями, пришли Том и Северус (скорее переживая за безопасность супруга, нежели желая присутствовать на похоронах оборотня), а также Люциус и Фенрир, который откуда-то узнал о планах Сириуса и выказал намерение проводить того, кто был когда-то им обращен, в последний путь. Если Грейбеку и показался странным состав явившихся проститься с Ремусом, он об этом умолчал. Речей над могилой никто не произносил, а на памятнике магическим путем написали лишь имя и даты рождения и смерти. Все, кроме Фенрира, аппарировали в Малфой-мэнор, откуда после беседы разошлись каминной сетью кто по домам, а кто в Хогвартс.***
Дамблдор предполагал, что Блэк может прийти на встречу не один, но не думал, что тот притащит целый отряд авроров, как доложили спасшиеся боевики. Это говорило только о том, что Сириус плотно сотрудничал с правоохранительными органами магической Британии, раз менее чем за час успел организовать себе столь надежное прикрытие. И, по всей вероятности, те авроры на площади Гриммо – его официальная охрана. Следовательно, захватить его врасплох вряд ли удастся, разве что подвернется небывалый случай. После недолгих размышлений Альбус слегка подкорректировал задачу тем группам Упивающихся, которых ранее ориентировали исключительно на задержание Блэка. Отныне они в первую очередь были обязаны собирать разнообразную информацию о работе Министерства Магии и о настроениях среди волшебников. А поимка Блэка становилась попутным заданием. – С Люпином всегда было проще, – пробормотал Альбус, разглядывая в окно, как тренируются боевики. Он отыскал по описанию действия три наиболее подходящих ритуала, предназначенных для прямого заимствования магии у волшебника, но еще не остановился ни на одном из них. Для того чтобы чуть отдохнуть перед окончательным выбором, он отвлекся от этого крайне важного вопроса, вспоминая события двухнедельной давности. – Правда, идеализм Ремуса не позволял давать ему серьезные поручения. Так что в итоге, когда пришло время открыть карты, он стал лишь помехой. А вот Блэк – не слабая фигура на поле, но мне так и не удалось использовать его с толком. Сделав ставку на Аластора, я, конечно, многого добился, но и провал мне этот одноглазый обеспечил, честно скажем, триумфальный, – Альбус криво усмехнулся. Он в последние дни очень часто возвращался мыслями в прошлое, анализируя свои удачи и промахи. Ему не хотелось повторить какую-либо из своих ошибок. Сейчас на кон было поставлено все, и шанс все-таки достичь своей цели у него тоже остался единственный. – Снейп – мой самый внушительный просчет. Нельзя надеяться даже на магические клятвы, – Альбус расстроенно вздохнул. Он не мог смириться с тем, что Бузинная палочка отныне находится у Северуса, но и впадать в ярость при каждом упоминании о случившемся уже перестал. Он задумчиво поглядел на перстень с сапфиром на своей руке. – Ну хоть на артефакты-то полагаться можно? – озвучил он риторический вопрос. – Все же лучше не затягивать с переворотом. А значит, нужно срочно разобраться с проблемой с Барти, – он глянул на стол, где лежали несколько старинных свитков и книг. – Как хорошо, что я не хранил этого в Хогвартсе. Правда и там пришлось бросить весьма незаурядные труды, но теперь ничего не попишешь – придется слегка подождать, пока у меня снова будет к ним доступ. – Ладно… Давай посмотрим еще раз, – он устремился к креслу, намереваясь продолжить оценивать отысканные ритуалы. Барти Крауч в это время учил некоторых своих самых толковых боевиков вскрывать защитные чары разных модификаций. Он мечтал с помощью своей армии поскорее завоевать власть в магическом мире и даже не подозревал, что его собственная воля уже не принадлежала ему, что его желания не имели значения, а цель, к которой он шел в последние годы – пустой звук. Дамблдор все решил за него, подчинил себе его разум и лишь не спешил в этом признаваться. Альбус отложил пергамент, сотню лет назад написанный мудрым волшебником-затворником. Предложенный им ритуал казался самым подходящим, сулившим устойчивую связь с реципиентом, который будет до конца своей жизни снабжать магической энергией, к тому же в том количестве, какое необходимо магической системе потребителя. Одним словом, его ядро могло бы обеспечивать колдовским потенциалом двоих волшебников. Только вот уточнение, что подобное доступно для имевших одинаковую направленность магии, ставило крест на возможности использования этого способа «светлым» Дамблдором и «темным» Краучем-младшим. – Итак, у меня два обряда, – Альбус смотрел на оставшиеся варианты и неосознанно похлопывал ладонью по столу, выдавая свои сомнения. – В одном можно регулировать поток энергии по желанию, а значит, если мне понадобится больше сил, я просто возьму их у Барти. Это очень выгодно во время боя. Зато в другом, – он перевел взгляд на книгу в переплете из драконьей кожи, – перекачивая часть пропорционально полученному объему… у меня не выйдет невзначай выпить Барти до дна, убив его этим. Оба ритуала требуют человеческой жертвы для создания «моста», оба предпочтительнее проводить на полнолуние, когда чувствительность общего поля выше. Для обоих нужны особые зелья на крови… моей крови. Так-так, а теперь сверим составы, – минут десять Альбус чрезвычайно тщательно изучал рецепты. – Вот и все. Необходимость гадать отпала сама собой. У меня нет двух недель на приготовление зелья, – он убрал свиток в сторону. – Откладывать обряд на следующий месяц нет смысла. Да и в любом случае лучше обезопасить себя от случайности истощить Барти и ненароком вывести его из игры, иначе как я потом буду справляться с этой оравой без связи через метку?***
Отправив Питера проверить обстановку в лагере новичков, Дамблдор пригласил своего «компаньона» на беседу за чашечкой чая в свою комнату при штабе. Для этого из дома в Годриковой Лощине он даже принес тот самый ароматный сбор, который ранее высоко оценил Барти. – Ответь мне на такой вопрос: сколько магической энергии ты в состоянии взять от меченых Упивающихся? – Альбус выглядел скорее деловым, чем просто любопытствующим. – Сколько захочу. Я же уже объяснял, что это способ заставить замолчать тех, кто попал в плен. Ну… конечно же, с болевым сигналом вкупе. Магия уходит слишком быстро, и волшебник погибает, – Барти не насторожили расспросы, поэтому он говорил с некоторой долей гордости за созданную им метку. – Ты не понял. Меня интересует, сколько ты можешь получить от них магии, не причиняя им особых неудобств и не понижая их работоспособности, – Дамблдор уже расспрашивал о подобном, но ему нужно было как-то начать важный разговор. – Много. Я почти пьянею от потока, когда приходится одновременно активно контактировать со значительным количеством меченых. И… Именно поэтому нельзя ставить знак всем подряд. Моя магическая система этого не выдержит. Она и так уже заполняет резерв исключительно из этой связи, – Барти пожал плечами, словно признавая, что и его детище имеет некоторый изъян. – Тебе требуется сбрасывать излишек магии, так ведь? Поэтому ты регулярно упражняешься в энергозатратных чарах, – понимающе отметил Дамблдор. А еще он был уверен, что и агрессивность тоже является следствием перенасыщенности личной магической системы. – Ты прав, – Барти кивнул. Он терялся в догадках, к чему ведет Альбус, и тот не стал его мучить неизвестностью, переходя к сути беседы: – Если ты сможешь безболезненно и абсолютно безопасно постоянно отдавать часть полученного от Упивающихся потенциала, то появится возможность поставить больше меток, а следовательно, и обрести контроль над большим числом боевиков. Так? – Дамблдор, конечно, мог бы провести ритуал под Империо, но Барти не был идиотом и довольно скоро сообразил бы, что его сила куда-то выливается. Так что гораздо лучшим вариантом стало бы его добровольное сотрудничество, без принуждения и приказов. – Несомненно, – Крауч уловил намек, и его глаза загорелись азартом. – Ты знаешь, как это провернуть? – Естественно. Иначе не завел бы разговор, – Альбус ненадолго умолк, чтобы всецело сконцентрировать внимание Барти на своих словах: – Я предлагаю тебе создать между нами энергетический мост. Тебе ведь не жалко поделиться со мной магией? Мы стоим во главе этого движения, – он указал рукой в сторону, где за стенами их дома раскинулась база боевиков, – значит, мы обязаны быть самыми сильными, чтобы вести их за собой. Ты одобряешь такой подход к делу? – То есть я буду часть магии передавать тебе? – Барти не стал соглашаться без выяснения деталей. – И как часто? Что для этого я должен сделать? – Мы проведем ритуал. Ты ознакомишься с ним. У меня нет причин скрывать от тебя нюансы, ведь мы компаньоны. И это принесет нам пользу – ты увеличишь число тех, кого будешь жестко контролировать с помощью метки, – Альбус соблазнял и уговаривал, предпочитая как можно дольше не переходить к полному управлению действиями Барти. Все-таки более-менее разумный помощник выгоднее «заводной куклы». – Идея привлекательная, спору нет. Я хотел бы все же узнать, на какой риск придется нам пойти ради этого, – Барти намекал на особенности некоторых сложных ритуалов, требовавших очень много магических и физических сил от тех, кто решался их провести. – Конечно. Вон на моем столе лежит книга. Она открыта на нужной странице, – с готовностью предложил Дамблдор. – Серьезное колдовство. Несомненное преимущество – на подготовку достаточно пары дней, и нет необходимости в каких-то предварительных обрядах и очищениях, – спустя двадцать минут внимательного чтения Барти принялся рассуждать вслух. – Зелье, я так понимаю, ты сваришь без проблем, – он кинул взгляд на Дамблдора, и тот слегка наклонил голову, подтверждая его предположение. – Полнолуние у нас через неделю, значит, успеешь. Ну что я могу сказать, Альбус… Если тебя не смущает человеческое жертвоприношение, то я даже возьмусь обеспечить тебя одним из слабых новичков для заклания, – Барти не скрывал предвкушения – ему в последнее время все сильнее нравилось наблюдать за мучениями, а этот темный обряд обещал стать зрелищным. – Это твое согласие? – Дамблдор и не сомневался в ответе Барти, особенно после обрисованной перспективы подчинить еще больше боевиков. – Да. Готовь зелье, а я подберу жертву, – хищная ухмылка, на удивление, очень выразительно смотрелась на лице со змеиными чертами.