О закатах и рассветах

Ветер дул глухо, холодно, пронизывающе, шуршал засыхающей травой и гнал листья по мощёной дороге. Всё близилось к зиме — даже птицы пели куда тише, чем обычно, а низкорослые ели выглядели поникшими, едва отошедшие от предутреннего инея. В воздухе тихо разносилось равномерное цоканье копыт, и вдоль бурлящей ленты реки, неспешно передвигая мускулистыми ногами, шла мохнатая пегая кобыла. На ней сидели два женских силуэта. Если приглядеться, в одной, сидящей спереди, можно было без труда разглядеть высокую альтмерку, одетую в шерстяную серую тунику поверх узких кожаных брюк; вторая же была молоденькой нордкой с объёмным рюкзаком за спиной и белобрысой косой, мерно покачивающейся в такт шагам. Одну руку свою она недвижно держала на собственной ляжке, второй обхватив эльфийку со спины. Ехали обе молча, неспеша, изредка перекидываясь парой слов и поглядывая на солнце. Однако в конце концов разговор все же завязался. — Тебе, Вив, — оборачиваясь, против ветра произнесла мерка,— надо было остаться там, у той знахарки. Те самые деревенские мужики, которые Лейфа до деревни донесли, беспрестанно вдалбливали мне в голову, какая она опытная и как зубы лечит. Опрометчиво я поступила, взяв тебя с собой — но куда теперь сомневаться, что сделано, то, сделано. Не в реку же тебя теперь выкидывать. Этот самодостаточный монолог, возможно, как начал, так и завершил бы этот разговор, заставив девушек ещё долго хранить неловкое молчание, но Вивьен, кашлянув, ответила. — Если бы ты оставила меня, я все равно бы уехала. — Уехала? — фыркнула Айлинэль. — Разве что в повозке, на которой, объезжая, как любят делать эти старые хрыщи, все кочки и подозрительные места, уж дней за пять добралась бы до столицы точно. Как раз поспела бы к празднованию начала медового месяца. — Скамп, но это действительно важное событие! С этими оборотнями мы совсем отошли от светской жизни! А между тем... — Нет в свадьбах ничего особого, — мрачно отозвалась Айли. — Ничего такого, ради чего надо рисковать здоровьем. Виттория — обычная имперка, а её муженек — обычный норд, а такие союзы происходят каждую неделю, если не чаще. — Но война... — Наивно полагать, что пара слов перед алтарем и последующее совокупление что-то поменяют. Официально — да. Не более. — Я бы все равно поехала, — буркнула Вивьен, чувствуя нарастающую обиду на прозаичность сказанного. — Я бы выпила твоего нового эликсира, о котором ты писала у себя, и рука... — Во-первых, я тебе уже достаточно давно и вполне однозначно наложила вето на лазанье в моих алхимических дневниках. Это не газеты. Не "Вороной курьер". Я говорила. — В самом деле? — деланно удивилась Вивьен. — И когда же? — Два с половиной года назад, если быть точной. Нордка задумалась, с некоторым затруднением прокрутив в голове события последних лет. И поняла. Перед глазами вновь встала поздняя весна двести третьего года — заснеженный Винтерхолд, где снег все ещё валил, лёд был тверже камня, а зима по-прежнему правила бал, превращая каждую ночь в царство хлада и метели. Вивьен без особого желания приехала в эту глушь как посланник Соратников, чтобы договориться с местным семейством вервольфов и заодно — это уже как само собой разумеющееся — сменить обстановку, повидать север таким, какой он есть — не изнеженный солнцем Солитьюд, защищенный собственным возвышением, а заснеженные города, каменными столпами зиждещиеся среди вечных льдов в царстве вечного снега и ночных сияний. Мрачные и вечные, как звезды и луны, они стояли с самого начала времён — и простоят вплоть до самого их конца, если, конечно, земля не низвергнется и не пронесется над миром очищающее пламя войны — смертоносной настолько, чтобы навек снести тысячелетние остовы. Правда, эта и прочие громкие фразы по этому поводу, произносимые достаточно пафосно, чтобы взгорячить кровь дебютирующему новичку, давненько уже перестали Вивьен вдохновлять или трогать. Поэтому к той поездке она относилась не более, чем к долгу. С Айлинэль она столкнулась в лесу, когда та, освещая себе дорогу тусклой сферой, в громоздком волочащемся плаще кралась ночью к пещере оборотней — тех самых, что в те времена, и без того нелёгкие, внезапно начали совершать нападения близ Винтерхолда. Альтмерка была несколько выбитой из колеи и слегка взволнованной — высокая, с покрасневшим от мороза лицом, золотыми глазами и целой коллекцией мелких шрамиков на лице, умело затушеванных, она выглядела по меньшей мере неуместно. "Ты что тут делаешь?" — ошарашенно поинтересовалась тогда Вивьен, стараясь прикрыть от незнакомки светящиеся глаза. Они всегда светились, когда нордка была близка к трансформации. И от эльфийки это не укрылось. "Ты вервольф, так? Верно, правильно. — Она моментально сверилась с извлеченной из рукава картой. — Ваше жилище где-то здесь, не так ли? Я из Коллегии. Решили мы тут подробно изучить вашу природу, а то все описания предшесвенников по этому поводу выглядят как-то весьма некомпитентно. И кажутся высосанными из пальца." Объяснить, что она хоть и вервольф, но не отсюда и что она прибыла сюда с чисто дипломатической целью, оказалось непросто. Цель, кстати сказать, была относительно неплохо исполнена, и Вивьен, уже прижившейся среди оборотней, пришлось долго и муторно выгораживать уже повязанных магов — в итоге дела наладились, но девушки всё равно ушли, не подозревая, что эта стычка с враждебным будет лишь дебютом длинной последующей череды. И что вскоре обе они отойдут от прежних дел, препочтя им незамысловатую работу наемниц. Дружба между ними наладилась довольно быстро, хотя, казалось бы, говорить простоватой Соратнице и опытной магессе было попросту не о чем. Поначалу общались они лишь на исследовательских началах — Айли изучала Вивьен, как оборотня, а та в свою очередь узнавала о себе довольно интересные вещи, казавшиеся особо загадочными с научной терминологией. Именно тогда-то альтмерка и наказала Вив не трогать свои вещи, в частности — алхимические принадлежности. Много чего интересного произошло в те времена, но заговаривать о них нордка просто не решалась. Айлинэль терпеть не могла вспоминать прошлое, и это, имея поначалу вполне основательную подоплеку, постепенно переросло в досадную привычку. Вскоре эльфийка невзлюбила говорить даже о событиях минувшей недели. А вот Вивьен любила ворошить прошедшее, особенно когда оно оставляло приятные впечатления. Но рядом с Айлинэль это казалось ей глупым. — Ты просто педантка, Айли, — буркнула она. — Помнишь все самое зловредное и очень подробно. — Ничего зловредного в неприкосновенности моих вещей нет. Моё зелье, к слову сказать, ещё не доработано до планируемого конца. Выпьешь — боль пройдет, но сосуды расширятся. Почти по всему телу. То есть, начнётся жесткое кровотечение на месте раны — а если ко всему прочему будет ещё и твоя фаза луны, то, я думаю, комментарии излишне. — Айлинэль слегка пришпорила лошадь, и та поскакала бодрее, цокая по камням. — Не лазь по моим вещам. Не стоит, Вив. — Слушай, а не можешь полегче с кобылой? Мне больно, вообще-то. Ай! Айлинэль, скамп тебя!.. — Потерпишь, — невозмутимо отозвалась эльфийка, поглядывая вперёд. — Уже за полдень, а Солитьюд ещё только появился в поле зрения. Мне, понимаешь ли, претит мысль скакать тут до полуночи. И действительно, река шла шумящими порогами, пока и не думая расходиться в берегах, а скала с городом, который будто порос на ней, возвышаясь над лесистыми окрестностями, казалась далёкой. Не успела Вивьен ответить что-нибудь резкое, так и рвущееся на язык, как в воздухе свистнуло, и нордка в ужасе замерла, до невозможного знакомая с этим звуком.

***

Поначалу Лейф подумал, что дело в нем самом, так как лежал он, казалось, на единственной койке — но вскоре на глаза ему попались ещё и другие, расположенные в разных концах избы как группами, так и порознь. Нет, дело было не в количестве кроватей. — Я не маг-даэдрик! — махала руками старушка, выпроваживая мужчин прочь из избы. Она не поверила сразу, но, осмотрев "одержимую" прямо на улице, знахарка внезапно поменяла своё мнение на прямо противоположное. Уверовала. Всей душой. — Я тут вам не советчик, мужичьё! Готовьте повозку, впрягайте коней, вяжите девку — и в Винтерхолд, живей! — В Ви-интерхолд? — протянул бородач, окинув товарищей взглядом и почесав под подбородком. — Да ты себя послушь, старуха! Это ж какая глухомань! Трое деньков — галопом на самом резвом скакуне, а с повозкой дак и вовсе на седмицу затянется! — И пусть! — отмахнулась Ньяда. Лейф заметил, как она тут же неумело скрыла под фартуком дрожащие руки. — Седлайте меринов ли, грузите телегу — всё едино! Хоть сутки, хоть седмицу. Главное — к магам! Я же ответствовать за это, — она, отступая, кивнула головой куда-то за дверь, — не стану, хоть бейте. И снаружи, перекрывая звенящие звуки природы, послышался стон. Такой, будто бы девка с мужиком в один голос простонали. И было что-то в этом настолько необъяснимо противоествественное, что Лейф, проглотив вставший в горле комок, вскочил с кровати и, хромая, пошёл к двери, выглянул из-за спины знахарки. Мир заливало солнце, золотя сосны и дорогу, над землёй порхали бабочки, и в воздухе стоял сильный запах тлеющей, дымной хвои вкупе с плавленым металлом. У крыльца толпились какие-то мужики, и у одного из них, стоявшего ближе всех, на руках обвисла девчушка. Совсем молоденькая, не старше пятнадцати лет, в залатанной льняной юбке и серой рубахе, безбожно смятой и разодранной. Ноги, сбитые в кровь — босые, тело покрывали царапины, ещё не зажившие. Волосы, как успел заметить Лейф, были снежно-белыми, не имевшими от природы и намека на иные оттенки. Кожа — бледная. Ресницы с бровями казались вовсе прозрачными, еле заметным пушком, едва-едва выделявшимся на белом лице, при этом алая рана на щеке казалась почти огненным следом, слишком яркой для бесцветной альбиноски. — Ирри, — пояснил Лейфу держащий её мужик, — местная чудачка. Хорошая девка была. Пела песни всякие, ей, значит, одной понятные, да собирала цветы разные, продавала. Кто бы мог подумать... Но, как по нам, дак все, стало быть, излечимо. А баба Ньяда тут... — Лег-ка бы ты обратно, парень, — обратилась было к имперцу знахарка, не сводя глаз с зашевелившейся девицы, но тот, замерев, не отозвался. Ирри открыла глаза, и он тут же отшатнулся, вздрогнув от резкой боли в бедре. "У альбиносов всегда красные глаза, — успокоил он себя. — А этот запах — лишь тлеющая где-то хвоя и плавящийся в кузне металл". В следующее мгновение он в этом засомневался. А в последующее вслед за ним — все сомнения откинул. *** Когда к конюшням Солитьюда, изнеможденно фырча и еле передвигая ногами, прискакала оседланная пегая кобыла, стража заволновалась, решив тотчас отыскать хозяев. Привязывая лошадь, конюх заметил, что на бедре у неё виднелся ожог, будто бы кто-то чиркнул ей по крупу чем-то горячим. Предположили, что животное просто поддалось панике и не обратило внимания на боль, что было отчасти верно — теперь лошадь явно болезненно переступала с ноги на ногу. Вскоре заявились и хозяева. Вернее сказать, хозяйки. В таком виде, будто бежали с половину мили. Стражник нерешительно топтался на месте, украдкой наблюдая за девицами; пересекаясь с кем-то из них взглядом, он усиленно притворялся, что ни в жизни не видел ничего интереснее туч на небе. Девушки, как ни странно, не особо рвались интересоваться сохранностью кобылы. Наоборот отойдя подальше, они расположились поближе к берегу, отгоняя надоедливых куриц и постоянно ёжась от холода, который, приносимый ветром, на побережье порой действительно обжигал. Одна из них — та, что была, кажется, ранена, — быстро оглядела лошадь, перекинулась парой слов с подругой и почти сразу же куда-то запропастилась; вторая же казалась чистокровной с точки зрения обывателя альтмеркой, а потому подходить к ней почему-то было боязно. Вскоре, однако, пришлось, так как нордка и не думала возвращаться. Когда стражник подошёл к эльфийке, та, поставив рюкзак у ноги, вальяжно сидела на каком-то пне и не глядя расчесывала волосы — длинные и светло-жемчужные. Рядом с ней, тихо блея, ошивалась лохматая коза, и альтмерка досадливо поддела её мысом сапога. Затем подняла взгляд и встала сама. — Тебе чего? — спросила она, и парню послышалось лёгкое пренебрежение в её голосе. Хотя, возможно, это была усталость. Было видно, что она выжата, как виноград к дню призыва Сангвина. — Вы что столкнулись с разбойниками? — буркнул стражник. Альтмерка молча смотрела на него, будто выжидая. — Вам... Нужна помощь? — А тут есть какие-нибудь банды, — начала она, и мужчина понял, что девушка не выжидала, а раздумывала, — в которых есть маги-призывники? — Кто-кто? — Маги, — вежливо, вкратчиво повторила эльфийка, — призывники. Или чаровники. Ауриэль, да как вы их там называете, э? Ну, из тех, кто способен стрелять огненными стрелами. — Но стрелу можно просто окунуть в жир и поджечь, магия тут не нужна! — И почему эти магички так любят из ничего фурор устраивать? — Ясен ёж... — Нет, именно призывными стрелами. Те, которые исчезают вскоре после попадания. Которые обжигают, как горящие угли, оставаясь острыми, как ножи. И пропадают, оставляя рану, будто бы их и не было. Стражник задумался. В небе, бросив на землю быструю тень, истошно прокричала чайка. — Не помощник вам тут я, вот что, — наконец вымолвил он, почесав локоть сквозь кольчугу. — Но я расскажу нашему капитану. По его приказу, скорее всего, отправят отряд стражи окрестности прочесывать. Или же наймут наё... — ...мников. Да-да. — Эльфийка криво усмехнулась, блеснув зубами. — Непременно. Иди к капитану. — Может, вам помощь нужна? — замялся парень, чувствуя, что ведёт себя не слишком-то авторитетно. Стражнику подобает быть смелым и защищать слабых, особенно женщин и детей — вот что ему говорили. На те женщина, пожалуйте. Так почему же он чувствует себя ребёнком рядом с ней? — Я могу... — Иди уже, — отмахнулась альтмерка, затягивая волосы на затылке и одёргивая одежду. С такой прической, отметил про себя парень, она больше не выглядит солидной аристократкой подобно тем посольским эльфам. Да что там говорить — в простой тунике и с небрежными манерами она и с самого начала была подстать обыкновенной женщине, притом обладая чем-то неуловимо босмерским. Из-за хвоста, наверное. — Иди и... береги себя. Да. Если снарядят экспедицию прочесывать окрестности — не ходи; останься дома. Умрешь без ботинок и в кругу родных. А теперь шагом марш. Пожав плечами, он привычно отдал честь и ушёл, досадливо поддевая траву сапогами. Вот что значит невезение — только начал служить, а уже какая-то муть назревает. Скамповы маги! Скамповы альтмеры! Все проблемы из-за них. На пути он столкнулся с той самой девкой, что была ранена и исчезла почти сразу по прибытии; теперь она выглядела куда бодрее, веселей и спокойнее, а на руке у неё виднелась свежая перевязка. Вот нордка — родственная же душа! Человек простой, и радости у нее простые. Девушки, заплатив конюхам за лечение лошади, не задерживаясь отправились в город. Если Вивьен несмотря ни на что казалась довольной, всё ещё гордясь тёплым приёмом на ферме, то Айлинэль принципиально начала жаловаться на всё — на шум прибоя, от которого у неё уже начало звенеть в голове, на леденящую влагу в береговом воздухе, на вонь и шум оживлённого города. Нордка заметила, как Айли подозрительно скосилась на помост с плахой, но тут же отвернулась. — Хоть не казнят никого, и на том спасибо, — буркнула она. — Хватит с нас плохих предзнаименований. — Миновав галдящую толпу, девушки выбрались на относительно свободное место и огляделись. Альтмерка ругнулась, наступив в лужу между камней. — Ненавижу большие города. В деревнях куда спокойнее. — Ненавидишь? Ты? Серьёзно? — Вивьен огляделась, пытаясь вспомнить, каким был город, когда они были тут последний раз. Ничего не изменилось — всё те же грязные улицы, тот же шум и вечный гвалт, те же каменные стены и непривычно массивные дома, чьи крыши по-прежнему казались чересчур высокими, чуть ли не закрывая небо. Она-то, конечно, не очень жаловала столицу, но Айли... — Ничего так, что ты выросла в большом городе? Ещё большем, справедливо уточнить? — Потому и ненавижу, Вив. Остановиться они решили в местной таверне, нахождение которой нордка, к счастью, помнила хорошо. В ней тоже поменялось мало, разве что заменили черепицу и довесили парочку чучел внутрь. И хозяин был тем же, тут же начав потчевать новоприбывших опостылевшими всеми слухами о приближающейся свадьбе. — Через три дня уж и церемония будет, — преминул бросить он. — Вам чего? Комнату или поесть? Разложившись и оставив вещи, девушки уже собирались направиться прямиком к Синему Дворцу и пошли, если бы Вивьен не начала жаловаться на боль в руке. Причём так, что Айлинэль, успевшая достаточно привыкнуть к периодическому нытью подруги, поразилась её теперешней оригинальности. Тихо ойкнув, девушка резко согнулась в коленях, судорожно ухватилась здоровой рукой за дверной косяк и все равно упала, вовремя подхваченная альтмеркой под руки. Стараясь не паниковать и не портить этим дела, Айли оперативно протащила её через весь номер и положила на кровать, тут же усевшись рядом и прощупав сонную артерию. Пульсировала, причем вполне ровно. Вскоре, как и следовало ожидать, нордка очнулась, тут же вскочив и поморщившись от боли. — Это была рука? — быстро спросила альтмерка, чувствуя, как от сердца у неё блаженно отлегает. — Ты потеряла сознание от боли? В ней? — Похоже, — пожала плечами Вивьен — и тут же скривилась, скрипнув зубами. — Скамп! Оно и должно так пульсировать?! — Болевой шок, пульсация — нет, не должно. Ну конечно же, заражение. Альтмерка сжала руку в кулак, уставилась в потолок, невероятно злая и на саму себя, и на Вивьен с её тягой к общению со зверьми, и на того оборотня, и на тех, кто вообще придумал эти скамповы ранения. Ну а на что она надеялась? Все пройдёт само собой? Заживет как на собаке? — Я идиотка, — буркнула она, не услышав ответа. — Полежи минут десять, и пойдем к лекарю. Может, придётся провести неделю в лазарете. — Но я... "Но ты! Ты хочешь лишиться руки, так ведь?!" — Без "но". Зря ты поехала, зря. — Зато произошло столько всего интересного. — Вивьен с демонстративным стоном уселась на кровати, скинула сапоги и подсунула под себя ноги. Кровать была широкой, слегка скрипела, а шерстяное одеяло приятно покалывало, чтобы залесть на него полностью. Что Айлинэль и сделала. — Интересного? Это ты интересным называешь? Если говорить об увлекательном, то лично я предпочитаю книжки. — Послушай, ну сама подумай! Просто осознай — это первый действительно загадочный случай за последние полгода. — Думаешь, это покушение как-то связано с оборотнем и людскими пропажами? Может статься, что это просто прогрессирует конкуренция. У нас появляются враги. — Конкуренция? — Вивьен облизала губы и пододвинулась поближе. — Такой ерунды у нас раньше не было. Хотя были заказы и покрупнее, причём заказы удачные, Айли. Ты этого "покусителя" хоть разглядела? — Я разглядела стрелы, от него летящие. И силуэт в кустах. За секунду перед тем, как я судорожно запустила туда огненный шар. Нордка щелкнула пальцами. — Будь это обычный наемник или бандит, ему бы хватило и этого. — Именно поэтому мы и не увернулись от ещё одной стрелы. Да, верно. Вообще, сказать по правде, у меня душа в пятки ушла, когда нам пришлось пешком топать. А когда эта кобыла ещё и убежала... Как её зовут, кстати сказать? И я не помню. Плевать. Как себя чувствуешь? — Да ни к скампу. Представляешь, Айли? — Вивьен хихикнула и оглянулась по сторонам, будто бы боясь быть услышанной. — По-моему, я уже с ума схожу. Сегодня в толпе, пока мы бок-о-бок шли сюда... Среди людей я увидела тебя. Оглянулась — а ты идёшь рядом. Айли? Айли! Да что такого?