***
– Его зовут Бен Пейдж, он сын нашего ректора, Авы. Учится на юридическом факультете. Редкостный мудак, сами понимаете, – Ньют устало потер глаза. Они втроем сидели в кафетерии, решив забить на свои пары, так как Томасу и Минхо было слишком интересно, а блондин не мог им отказать. – Я познакомился с ним, когда учился на первом курсе, мы, вроде как, подружились. Когда я переехал, со мной переехало и мое личное дело, в котором черным по белому написано про мои стрелковые заслуги, папу-капитана и победы на соревнованиях, на которые отец запихивал меня в детстве. Ава слила эту информацию своему сыночку, а он и стал "дружить", – парень сделал пальцами характерный знак кавычек. – Чтобы я присоединился к его команде. Так, собственно, и было какое-то время, мы занимали хорошие места на соревнованиях по пейнтболу, а потом… – блондин чуть сморщил нос, жалобно глянув на друзей. – Я точно должен прямо всё рассказывать? – Точно, – хором ответили Томас и Минхо, которые чуть напряглись, чувствуя неладное. – Короче… Потом он стал ко мне приставать, отсюда все эти тупые обращения. Сначала невзначай так, а потом уже поставил условие – или я с ним сплю, или будет хуже, – художник чуть сморщил нос и скривил губы, вспоминая о неприятном. – Ну, и… Я отказался, конечно же. А потом он меня подставил перед всей командой. Высмеял, распустил ужасные слухи… И я ушел. Вот так, – Ньют неловко развел руками, улыбаясь. – Конец истории. – И какого буя ты тогда сегодня согласился? – Минхо вздернул одну бровь вверх, сложив руки на груди и откинувшись назад на стуле. – Не знаю… – блондин застонал, запуская пальцы в волосы, растерянно глядя на стол перед собой. – Я не знаю… Сорвался типа… И где теперь команду брать? Времени – неделя! Я в дерьме! – он уронил голову на столик, вздохнув. Томас прокашлялся. На данный момент он готов был этого трижды клятого Бена придушить собственными руками (это не особо изощряясь). Он сложил руки замком перед лицом и осведомился: – Сколько человек должно быть в команде? – Пятеро, включая меня, капитана. Господи, четыре человека еще надо найти. Четыре! Столько людей вообще существует на Земле? – пробурчал Ньют, не отрываясь от стола. – Двое. – Что? – блондин поднял голову вверх, недоуменно глядя на Томаса. – Тебе нужно найти двух человек. Двух. А другие двое у тебя уже есть, – он изящно показал указательным пальцем сначала на себя, а потом на Минхо. Азиат удивленно посмотрел на друга, хлопая глазами. – Чел, ты чего? Я бы с радостью, но ты сам видел, мы с тобой стреляем хуже слепых парализованных безруких инвалидов! – Но мы бегуны. Мы быстрые и выносливые, – Томас откинулся назад на стуле, закусывая костяшку кулака правой руки. – Ньют – профессионал, за неделю он более-менее сносно научит нас стрелять. Научит же? – он поднял карие глаза на друга, улыбаясь своей лисьей улыбочкой. – Я… Вы не обязаны мне помогать, – блондин, подняв брови, смотрел то на одного друга, то на другого. – У вас свои соревнования… Да и вообще… – Ой, заткнись, Срань Господня, – Минхо фыркнул, махнув рукой, а затем ободряюще улыбнулся. – Я за. С удовольствием выстрелю этому придурку Бену прямо в щичло на абсолютно законных основаниях. – Стало быть, осталось найти еще двоих. Есть идеи? – Ньют чуть неловко улыбнулся, так как не знал, как ему отблагодарить друзей за такое решение. – Вообще, есть, – Томас хмыкнул, кивая. – Какое там у Терезы расписание?***
– Господи, на что я подписалась? Мы с вами просто коммандос, прости Господи! Тереза согласилась почти сразу. Она сказала, что это будет жутко прикольно – законно стрелять в других людей (за что, кстати, словила влюбленный взгляд Минхо), а позже пригласила своего брата, Ариса, который учился на музыкальном факультете. Удивительно, как эти двое были не похожи друг на друга. Родные брат и сестра, они были схожи только одним – глубоким синим цветом глаз, а в остальном были разные как день и ночь. Тереза, живая и острая на язык брюнетка, никак не походила на своего молчаливого брата, волосы которого были настолько светлые, что еще немного – и казались бы седыми. Ариса в команду взяли, так как он играл на барабанах, а стало быть, был очень вынослив и обладал хорошей реакцией, что было на руку всей команде. Ньют стал ежедневно таскать всех на стрельбище, чтобы его подопечные хоть как-нибудь научились стрелять. Как оказалось, всё не так уж и плохо. Томас и Тереза, казалось бы, были созданы для стрельбы – они сразу же приловчились и стреляли более-менее хорошо, правда, Томас так и продолжал отвлекаться на прикосновения Ньюта. У Ариса и Минхо дела тоже обстояли неплохо, правда, не так хорошо, как у Томаса и Терезы. Азиат поначалу стрелял вообще в другую сторону, однако, после шуточек Терезы он настроился, и тренировки пошли как по маслу. В целом, Ньют был доволен своей командой. Эти ребята были неплохими, правда, было бы у них больше времени… Нет уж, времени у них сколько есть, столько есть. За три дня до соревнований, Ньют собрал всех у себя дома. Это было довольно-таки забавное зрелище – квартира была маленькой, а тут внезапно в ней сидели пять человек, причем Тереза и Арис разместились на кровати Ньюта, Минхо в кресле, назвав его "своим ебаным троном навеки". Томас сел на подоконник, а Ньют, расхаживая по комнате, хмурил брови, закусывая губу. – Так, сейчас я объясню вам правила. Хотелось бы, чтобы вы записывали, но ладно, так уж и быть, слушайте. Есть комната. Большая комната. Размером примерно с футбольное поле. Внутри нее – декорации. Какие будут – не знаю, каждый раз это держится в секрете, и только за пять минут до начала всем участникам дают посмотреть карту местности. Основные правила – пройти в половину противника и трижды своей краской пометить его знамя, которое еще предстоит найти. Это понятно? – Конечно, – Тереза глянула на Минхо, с улыбкой подмигивая. – Ты прав, он действительно говорит, как Колин Фёрт. Господи, зачем я посмотрел с вами этот фильм? – Ньют потер пальцами виски, правда, чуть улыбаясь. – Едем дальше. Правила убийств. Попадание в грудной щиток противника – вылет из игры на две минуты. В руку или ногу – на минуту. Если выстрелить в своего союзника – то респавнится он через тридцать секунд. – А зачем так делать? – Арис чуть приподнял брови, высказывая удивление. – Чтобы спасать союзника, когда он в плохой ситуации, – Ньют поднял палец вверх, вздохнув. – А теперь самое главное. Я прочитал правила этого года – рукопашный бой разрешен. – Чего-о? – кажется, они протянули это вчетвером. – Того-о, – Ньют передразнил их, с сожалением кивая. – Разрешено толкать противников и оказывать сопротивление. Можно нападать ради защиты союзников или знамени. – То есть… Это будет как… Настоящая драка? Мы будем драться с профессионалами? – Томас аж привстал на кресле. – А кто сказал, что будет легко? – Ньют грустно улыбнулся. – Но мы постараемся не вступать с ними в открытый бой. Напомню, у нас два бегуна. Поэтому Тереза и Арис останутся защищать знамя, а мы втроем пойдем вперед. Я буду прикрывать этих двоих, – он кивнул на Минхо и Томаса. – А они в короткие сроки расправятся со знаменем. Придурки Бена самоуверенны, но туповаты, поэтому я думаю, у нас получится. Томас было хотел что-то спросить, как Ньют вышел в прихожую и, ловко одеваясь, крикнул оттуда: – Я скоро вернусь! Тереза, будь добра, покорми всю эту ораву, там всё готово! – после этого хлопнула дверь, что означало уход хозяина квартиры. Тереза и Минхо ушли на кухню разогревать ужин, а Томас остался в комнате с Арисом. Брюнету было немного неловко – они особо не общались, а сейчас остались наедине. Светловолосый копался в телефоне и долго молчал, однако, поднял синий взгляд на бегуна, спрашивая так, словно они только что разговаривали: – Ну и долго это будет продолжаться? – Простите? – Томас чуть опешил, глядя на собеседника сверху-вниз. – Долго ты еще собираешься ему не признаваться? – Признаваться… В чем? – Томас предательски зарделся, фыркнув. – Ты о чем вообще? – Не ломай комедию. Даже я, а у меня эмоциональный диапазон как у зубочистки, вижу, что ты по нему с ума сходишь. А ведешь себя как первоклашка, который стесняется подарить девочке Валентинку. – Много ты понимаешь… –Вот именно, что даже такой чурбан, как я, всё понимаю. – Арис хмыкнул, подняв одну бровь. – Или ты еще и сам себе боишься признаться? – Да не боюсь я ничего! – Томас вспыхнул, возмущенно сжав кулаки. – Просто… Я не хочу обременять собой. И время еще не пришло. И вообще… – И вообще ты дебил, – Арис фыркнул и снова уткнулся в телефон. Томас закусил губу. Неужели этот белобрысый прав, и всё так просто? Да нихрена не просто! Да и он ничего не знает! Или же просто?.. Из размышлений его вырвал Ньют, который стоял перед ним и почему-то махал правой рукой перед его лицом со счастливой, почти детской улыбкой. – Где твой гипс, Ньют? – Томас осторожно провел пальцами по его руке, которая теперь была стянута эластичным бинтом вместо гипса, что давало большую свободу действий. – Разрешили снять, Томми. Да и я буду более полезен, если смогу играть в полную силу и защищать тебя. – Блондин ласково улыбнулся, указательным пальцем правой руки мягко коснувшись носа бегуна. – Пошли ужинать, а? Тебя все заждались. – Конечно, Ньют.***
Итак, настал тот самый день. Все вместе, впятером, они стояли в холле большого серого здания, в котором проводилась игра. Томас не мог перестать пялиться на Ньюта – еще бы, сегодня он выглядел потрясающе. Парень, как и его подопечные, был одет в некоторое подобие военной формы – правда, на правах капитана его куртка была не темно-зеленой, а черной косухой, и на его левой руке была завязана красная повязка, чтобы он отличался от остальных. Под куртку блондин надел борцовку, и поэтому весь мир теперь мог видеть его татуировку, чем Томас был очень недоволен. В завершение образа на нем были штаны цвета хаки и берцовые сапоги высотой почти до колена. Также на капитане команды был надет защитный щиток, но он располагался под косухой, собственно, особо ни на что не влияя. За пять минут до начала Ньют с теплой улыбкой оглядел их всех, начиная говорить что-то вроде ободряющей речи: – Знаете, я так и не могу понять, какого черта вы подписались на эту авантюру ради меня. Долго не буду говорить, а только скажу, что, вне зависимости от того, выиграем мы или нет, я приготовлю огромный, гигантский торт, мы с вами его съедим, и я буду самым счастливым человеком на Земле, потому что сахарный диабет я заработаю не один, а с такими крутыми друзьями. Вы готовы? Все вчетвером громко заорали, поднимая кулаки вверх. Ньют смутился, но вдруг резко вскрикнул, так как сзади кто-то (причем, явно не Томас, тут-то блондин не был бы против) сильно ущипнул его за зад. Он даже обернуться не успел, как Томас кинулся на Бена, который было начал смеяться, но был сбит с ног брюнетом. Быстро собравшись с мыслями, Ньют с помощью Минхо и Ариса оттащил брюнета от обидчика, стараясь держать крепко, так как тот вырывался как сумасшедший: – Еще раз его хоть пальцем тронь, урод! Я тебе оторву всё, что хоть немного выпирает, и заставлю сожрать! А ну отпустите меня, вашу мать! – Я вижу, Ньютти, ты завел себе рыцаря… – Бен, опираясь на руку одного из товарищей, встал, потирая ушибленную челюсть, выдавая подобие гаденькой улыбочки. – Нехорошо, принцесса, нехорошо. Придется наказать тебя за измену. – Кровавый ад, ты когда-нибудь заткнешься вообще? Сейчас на Арене и разберемся, кто кого! А ты иди сюда, идиот! – наорав на обидчика, Ньют вытащил Томаса в коридор и, прижав к стенке, раздраженно заглянул в глаза. – Ну и куда ты полез, Супермен? – Он не имеет права тебя так трогать! – Томас упрямо насупился, тяжело дыша от гнева. Черт, он был так близко от того, чтобы избить еще одного обидчика его Ньюта. Так близко, блин! – Да хрен с ним! Хватит уже подвергать себя опасности из-за меня, – Ньют вздохнул, затем чуть неловко, но ласково улыбаясь. – Дай и мне показать, что я чего-то стою, ладно? – Да, капитан.***
Ньют сопровождал Минхо и Томаса по большому лабиринту, идя чуть сзади обоих, держа пейнтбольный маркер на согнутых руках перед собой, в любой момент готовясь выстрелить. В этом году Создатели лабиринта смогли всех удивить. Лабиринт состоял из больших стен, очень похожих на каменные, которые были в высоту метра три, что не давало возможности видеть хоть какой-нибудь участок территории дальше, чем до ближайшего поворота. Стены лабиринта были покрыты неким подобием плюща, за который вполне можно было ухватиться в качестве опоры (Ньют предусмотрительно проверил это еще в самом начале). По сути, их план был почти идеальным. Двое самых быстрых и самый опытный шли в атаку, а двое самых метких остались защищать знамя, которое, кстати, в этом году представляло собой всего лишь черный овал, который был нарисован на стене на высоте где-то двух метров. Команды начинали с разных концов лабиринта и, двигаясь к другому концу поля, могли вообще не встретиться, на что блондин, собственно, и рассчитывал. Но не тут-то было. Когда они прошли уже треть пути, внезапно из-за поворота раздался хлопок, и шарик красной краски смачно шлепнулся в стену между бегущими друг за другом Томасом и Минхо. Оба успели пригнуться, а Ньют же, быстро присев на одно колено и почти не целясь, ловко и точно выстрелил в соперника, который имел неосторожность высунуться из-за угла, чтобы проверить, достиг его снаряд цели или нет. Ньют попал точно в середину нагрудника соперника, который находился на расстоянии метров десяти от него, после чего один гудок сирены и на секунду загоревшийся тусклый синий цвет возвестил о том, что синяя команда Ньюта уложила первого врага. Удовлетворенно хмыкнув, художник глянул на своих друзей, которые удивленно застыли. – И чего вы встали? Живо идем дальше, ну! Парни двинулись дальше, и Томас с удивлением для себя отметил, что в нем сейчас смешались возбуждение боевое и сексуальное – с одной стороны, в районе груди засело гнетущее чувство тревоги, так как брюнету казалось, что всё пройдет не так гладко, а с другой… Как же Ньют был хорош, черт возьми! У Томаса, как и во все разы на стрельбище, когда блондин становился жестче, начинало приятно тянуть внизу живота. Конечно, тянуть начинало всегда, когда художник был рядом, но это было особенное чувство. – Томас, справа! Среагировать бегун не успел. Он лишь почувствовал слегка болезненный (а что вы думали, шарики эти оставляют неплохие такие синяки на теле) удар в области ребер, но почему-то слева, и повалился на песок, которым был устлан пол Лабиринта. Всё пространство вокруг на миг стало нежно-зеленым, а потом дважды мигнула синяя лампа. – Что… Что происходит? – Томас не совсем мягко приземлился, и теперь, перевернувшись на спину, сел на песке, потирая затылок. Он глянул вниз и с удивлением увидел на своем щитке ярко-синее пятно. – Придурок ты! Ньют тебя спас! Хватит в облаках витать, шанк стебанутый! Какого… – Минхо было уже собрался хорошенько разораться, но Ньют осадил его властным движением руки и, кивнув на виднеющийся левый проход, пояснил: – Сейчас ты пойдешь вперед, слева. У них возле знамени остался всего один человек, я подозреваю, самый слабый – это стиль Бена. Одного сняли наши у знамени, другого только что снял я. Итого их осталось двое – Бен и хранитель знамени. Ты пойдешь вперед обходным путем, а мы, через пару секунд, когда у Томаса будет респавн, постараемся задержать Бена. Всё ясно? – Ясно. Держитесь, парни, – хлопнув обоих по плечам, азиат, держа маркер наготове, резво двинулся в сторону указанного блондином поворота. – Что ты творишь, Томми? Еще я должен тратить снаряды на спасение твоей задницы, блин, – блондин вздохнул, мягко проводя рукой по волосам Томаса. – Сконцентрируйся. Я уверен, что Бен где-то рядом, и… – Я всегда рядом, киска, – сзади блондина выросла высокая фигура, и художник, глухо простонав, завалился на песок, получив сильный удар прикладом по виску. Бен хмыкнул, а затем выпустил в Томаса три снаряда по его щитку, после этого награждая брюнета таким же оглушающим ударом приклада, фыркнув: – Ты вне игры, принц. А вот ты… – он быстро подошел к Ньюту и одной ногой наступил тому на сломанную руку, от чего художник, не сдержавшись, протяжно и болезненно заорал, брыкаясь и стараясь выбраться. – Неужели ты думал, что этот пейнтбол мне хоть сколько-нибудь усрался, а, Ньютти?.. Нееет, мне на это плевать… Мне очень было нужно… – он наклонился, проводя пальцами по скуле блондина, так и держа ногу на его сломанной руке. – Чтобы ты наконец-то мне подчинился… Ведь ты скучал, правда, сладкий?.. Раздались три очень громких гудка сирены, и синие лампы теперь стали гореть постоянно – это значило, что Минхо всё-таки справился со своей задачей, и команда Ньюта победила. Томас же, который всё это время зажимал свою голову в руках, стараясь угомонить головокружение от удара, не кинулся на Бена только потому, что Ньют просил до окончания поединка не нарушать правил, иначе это могло бы всё испортить. Но теперь, когда их команда уже стопроцентно выиграла, у брюнета были полностью развязаны руки. – Иди сюда, ублюдок! – быстро перевернувшись, Томас с разбегу налетел на Бена и, снося его, жестко впечатал в стену, а затем, когда тот, оглушенный, сполз на пол, трижды пнул его по ребрам, сжав зубы. – Томми, хватит… Мы победили, остальное не важно… – Ньют тяжело дышал от боли и с трудом перевернулся на бок, чтобы видеть этих двоих. Когда Томас приподнял шатена, чтобы ударить того головой об стену, на этот раз Ньют, собрав последние силы, кинулся на Томаса, с трудом отталкивая сильное тело бегуна в сторону от противника. Повалить брюнета на землю художнику, конечно, не удалось, и он, встав между двумя парнями, глянул на Бена, сплевывая в его сторону кровью из-за прокушенной во время удара прикладом щеки: – Вали отсюда. Быстро. Иначе я за него не отвечаю. Дважды будущему юристу повторять не надо было. Кинув затравленный взгляд на Томаса, он быстренько свалил, оставив двух парней наедине. – Зачем ты его отпустил? Зачем?! Он причинил тебе столько боли, а ты так просто его отпускаешь?! – брюнет заорал на художника, ударив кулаком в стену. – Томми, я… – Или он тебе всё-таки нравится? Нравится, да? Да точно нравится! Я видел, как вы друг на друга смотрели тогда в холле! Если бы вы были наедине, ставлю сто баксов, вы бы трахнулись, да так, что стены бы трещали! – Томас, прекрати это, – Ньют поджал губы, поднимая холодный взгляд на бегуна. – Не совершай ошибку. – А что, я уже не "Томми", да? Куда же это всё делось, а? – Томас с одной стороны понимал, что говорил, а с другой – нет. Все эти пугающие его мысли насчет связи Ньюта и Бена доводили его, поэтому сейчас, именно тогда, когда блондин почему-то взял, и отпустил этого дебила, вырвались наружу смертельно опасной лавиной. – Ты защищаешь его! Ты любишь его, блять! Его, а не меня! Я ведь прав, да?! – Ты идиот, Эдисон, – блондин скинул с плеча автомат и, не говоря больше ни слова, вышел из лабиринта, а затем и из здания, не отвечая ничего на вопросы друзей, которых встретил по пути. Томас сполз вниз по стене. Гнев и ярость внутри него буквально орали о том, что он всё сделал и сказал правильно. Но почему же тогда в груди было ощущение, словно туда выстрелили из пушки, оставив огромную, пустую дыру? *** Когда Минхо и Томас уже вечером, проводив Ариса и Терезу домой, пришли к себе и зашли на кухню, оба остановились как вкопанные. На столе стоял огромный, более метра в высоту, большой торт, всячески украшенный фруктами, кремом и рисунками. Дрожащей рукой Томас взял со стола записку, в которой красивым витиеватым почерком художника сухо и холодно было написано всего лишь: "Поздравляю с победой. Спасибо."