Ты заметный.

После Новогодних каникул, когда все студенты вернулись обратно в город после отъезда, жизнь снова пошла своим чередом. Минхо и Тереза встречались, Томас и Ньют тоже, и, казалось бы, всё у всех прекрасно. Но не совсем. Томаса продолжало съедать изнутри чувство ревности. Оказалось, что Алби и Ньюту дали особое задание – они должны были каждый день делать какой-то рисунок чего-либо, затем рвать свою работу вдоль, разделяя на две почти зеркальные половинки, и меняться ими, складывая вместе. Эта работа приводила блондина в трепет, а для бегуна это был самый ужасный бред на всей Земле. Ну, кому это, скажите, надо? Он не раз задавал художнику этот вопрос, на что тот лишь обиженно дул губы, уже устав пытаться объяснять своему парню, что всё это имеет огромный смысл. Алби действительно теперь постоянно мозолил Томасу глаза. Он обедал с ними в кафетерии, разговаривал в перерывах между парами и несколько раз даже заявлялся на их традиционные посиделки, отчего внутри бегуна словно сжимался комок ядовитых змей. Он постоянно ненавязчиво, но явно касался Ньюта, что только накаляло ситуацию. Вот и сегодня, когда Томас подсел к ним за столик в кафетерии, Ньют сидел между Алби и Арисом, и все втроем они живо что-то обсуждали. Творческие личности, что тут скажешь. – Привет, Томми, – блондин ласково улыбнулся бегуну, а затем, сложив ладони вместе, начал жалобно просить: – Оказывается, сегодня у Алби день рождения, Томми! Он собирается праздновать и, конечно же, великодушно пригласил нас обоих. Мы же пойдем? – Мы подумаем, – брюнет постарался как можно милее улыбнуться, однако, руки сами сжались в кулаки, когда он увидел улыбочку темнокожего, который, вставая, тронул Ньюта за плечо: – Ну, я пошел, а ты всё обдумай. Я переживу, если ты придёшь один… – Подожди меня, мне тоже надо… Отойти, – Арис, который понимающе смотрел на Томаса на протяжении всего короткого разговора, встал и, хватая свою сумку, удалился вместе с Алби, оставляя этих двоих наедине. – Томми, что с тобой такое? – Ньют провел пальцами по своим волосам, вздохнув. – Чего ты так реагируешь? – Ничего. Просто я ему не верю. Он мне не нравится. И вообще... – закончить свою тираду Томас не успел, как как у него в кармане зазвонил телефон. Сняв трубку, бегун чуть не отбросил гаджет в сторону – так громко Минхо в своей жизни еще не орал: – Чувак, живо, быстро, просто как ебучий Флеш беги на третий этаж в триста тридцатый кабинет! – А что случилось вообще? – брюнет удивленно хлопнул глазами, вставая с кресла, и, глянув на Ньюта, который тоже медленно засобирался вслед за парнем, приготовился к объяснениям. – Не скажу! Живо иди сюда и сам всё увидишь! Отбой! – Я догоню тебя, Томми. Иди, – блондин мягко улыбнулся, кивая. – Там сюрприз. – Вы сговорились? – вздохнув, Томас вышел из столовой, поднимаясь вверх по лестнице. Подойдя к нужному кабинету, он остановился у открытой двери как вкопанный, а его сумка гулко упала на пол. Соня. Его старая подруга детства, которую он видел в последний раз три года назад в инвалидном кресле, сейчас крепко стояла на ногах, раскинув руки в стороны, ожидая приветственных обнимашек. Однако кое-что омрачало ситуацию. За блондинкой, ехидно улыбаясь, стояла девушка латиноамериканской внешности с характерной для себя прической в стиле бунтаря – черные прямые волосы спадали ниже плеч, однако, правый висок был фигурно выбрит. Её видеть Томас ох как не хотел.

***

– Томас-Томас-Томас! – блондинка, смеясь, была захвачена бегуном в крепкие объятия и радостно взвизгнула, когда парень, подхватив ее, немного покружил. – Соня, охуеть! Ты… Ты ходишь! – брюнет отпустил подругу и, чуть отойдя назад, оглядел её с ног до головы. Фантастика просто. – Да-да! А ты думал, я до конца своих дней буду как ебучий профессор Ксавьер? Нетушки, я туповата для этой роли, – голубоглазая хихикнула, подмигивая. – А с Брендой ты чего не здороваешься? – О, Соня, не переживай, мы успеем поговорить, – жгучая брюнетка хмыкнула, складывая руки на груди и ехидно глядя на бегуна. – Здравствуй, Томас. – Привет, Бренда. Повисло неловкое молчание, так как и Соня, и Минхо знали, что раньше связывало этих двоих, и история была не совсем приятная. Три с половиной года назад, когда два бегуна еще учились в старших классах школы, Томас познакомился с этой девушкой, и они стали встречаться. Особой симпатии, кроме плотской, парень к ней не испытывал, а вот темноволосая особа, напротив, решила запустить свои коготки поглубже в новую жертву. Какими-то непонятными путями она познакомилась с его родителями, втёрлась к ним в доверие и сделала всё так, что весной, перед выпускными экзаменами, родители Томаса заявили своему сыну, что хотят видеть именно Бренду в качестве его будущей супруги. Разразился огромный скандал, когда всплыло, что брюнету никакая Бренда нахрен не нужна, так же, как и карьера адвоката. Именно после этой ссоры Томас, оставив родителям записку, а девушке не сказав ни слова, взяв в охапку узкоглазого друга, уехал из родного города и надеялся, что оставил это всё позади. Но нет. Сейчас она стояла перед ним, испытующе и хищно улыбаясь, сверля бывшего парня глазами. – Слушай, белобрысенькая моя, а ты ведь так и не видела мой охуенно-невзъебенный кубок, который мне дали за победу в соревнованиях, да? Пошли-пошли, он на первом этаже, а ребята пусть поздороваются! – неловко улыбаясь, Минхо взял Соню за плечи, и они оба, натянув на себя беззаботный вид, удалились из кабинета, оставляя своих друзей наедине. Первым молчание нарушил Томас. Он, сглотнув и чувствуя, как вспотели ладони, немного нервно спросил: – Зачем ты приехала? – Тебя повидать, мой дорогой. Жив ты, здоров, как твои дела в целом... – девушка словно с мурчанием выговаривала слова, подходя на пару шагов ближе к бегуну. – Мы ведь до сих пор как-никак встречаемся… – Мы уже давно не встречаемся, Бренда, – Томас нахмурился, когда девушка подошла почти вплотную, однако, его грозность быстро сменилась испугом, когда брюнетка, сладко улыбаясь, спросила: – Ты уже сказал родителям, что ты гей? Они всё еще со мной дружат, и, если ты боишься, я могу им сообщить такую чудесную новость… Нет. Только не это. Родители не должны об этом узнать. Тем более от неё. Тем более о таком… – Чего ты хочешь? – Поцелуй. Всего один поцелуй, Томас. Это успокоит мою раненую душу, и никто ничего не узнает, – девушка хмыкнула и, подавшись ближе, накрыла губы Томаса своими, глубоко и чувственно целуя.

***

Ньют специально решил прийти чуть попозже. Он заранее узнал от Минхо, что приедут их две старые подруги и, так как художник знал, что Томас немного стесняется их отношений, решил никого не смущать сразу, поэтому подождал минут пять после ухода брюнета и только потом стал подниматься по лестнице, легко улыбаясь. Вообще, ему давно не было так хорошо. У него были лучшие в мире друзья, которые всегда придут на помощь в трудную минуту. У него было ремесло, а именно рисование, которое ему нравилось, и он готов был заниматься им всю жизнь. Но самое главное – у него был человек, ради которого хотелось жить. На данный момент этот человек в засос целовался с какой-то девушкой, обнимая её за талию, на что та закинула свои тонкие руки ему на шею. Жить как-то расхотелось. Не издавая лишнего шума, чтобы не отвлекать людей от дела, Ньют спустился вниз по ступенькам и вышел из колледжа, как-то слепо глядя перед собой. Все его представления о хорошем и плохом, которые он приобрел за последнее время, махнули ему ручкой и куда-то исчезли. Весь мир вдруг показался таким чужим и жутко отвратительным, что хотелось закричать. Но он не кричал. От лишь остановился у пешеходного перехода, задумчиво глядя на красный свет светофора. – Эй, всё нормально? Блондин огляделся, вздрогнув от прикосновения на плече. Алби. – Да. Всё нормально, – его собственный голос тоже показался ему чужим. Это вообще он говорит? – Ты подумал насчет моего предложения? Художник тряхнул головой и, быстро моргнув несколько раз, уверенно кивнул, глянув на темнокожего. – Подумал. Пошли.