Ты заметный.

Почему мне так темно? Где я? Нет уж, спрашивать, кто я, не буду – это бред, это я помню. Кто сделал все вокруг таким громким? Я слышу миллион разных звуков, голосов и шорохов, но не могу ничего разобрать. Мне бы увидеть. Увидеть, и я бы сразу всё понял, честно! Но я не вижу. Мне остается только слушать.

***

– Рассказывай, тварь! – Тереза размашисто ударила ладонью по щеке чернокожего высокого парня, лицо которого было залито слезами. Его лысая голова дернулась в сторону от удара, и он, лишь тихо всхлипнув, поднял на девушку виноватые и до смерти напуганные глаза, сохраняя молчание. -Ты слышал меня, урод? Говори, я сказала! – девушка дала негру новую мощную пощечину, но уже по другой щеке. – Я… Я просто хотел... Хотел… – Да ты заебал уже ныть! Хватит! От твоих сраных слов зависит жизнь нашего друга! Если ты сейчас же нам всё не расскажешь, я вставлю тебе по барабанной палочке в каждое отверстие твоего проклятого тела и сыграю такую партию, что сам Сатана заберет тебя в Ад, пожалев! – синеглазая удивленно глянула на своего брата – она никогда не видела его таким, как сейчас. – Арис... – Я просто... Хотел его на секс развести... Мы пришли... Он что-то выпил... А потом я предложил ему… Предложил… – Что ты предложил, гад?! – на этот раз Арису пришлось ухватить Минхо за плечи, так как тот попытался кинуться на рослого парня вперед, даже не дослушав. – Я предложил колеса... Он согласился, взял два... А потом закричал, что ничего не видит... И... И сказал звонить Терезе... А потом отключился... – Алби в голос разрыдался, сев на корточки на полу, закрывая лицо руками. – Ясно. А теперь Вали отсюда, иначе мы позвоним копам, – Минхо шумно выдохнул, кивнув светловолосому другу, мол, всё в порядке, подошел к темнокожему и, рывком подняв того за плечо, вытолкнул на лестницу, не слушая его рыдания и извинения. Они были в больнице, которая была прикреплена к их колледжу. Как только Терезе позвонил испуганный Алби, сообщивший, что Ньют после колес сначала перестал видеть, а потом и вовсе потерял сознание, она, схватив брата и по пути вызванивая Минхо, поймала такси и спешно поехала вытаскивать художника из передряги. Сейчас они стояли в реанимации, ожидая хоть каких-то слов от врачей, которые, как только бессознательного Ньюта на своих плечах в больницу внесли Арис и Минхо, забрали блондина, не на шутку перепугавшись. – Ты звонил Томасу? – брюнетка дрожащей рукой провела по своим волосам, чувствуя в груди жуткую тревогу. – Звонил. Он не берет. Я скинул сообщение, – азиат кивнул и, взяв девушку за руку одной рукой, не думая, другой взял за руку Ариса, на что тот, совсем не удивляясь, взял свою сестру за руку. Они так и стояли, не отпуская друг друга, не зная, сколько времени прошло. Наконец-то вышел врач. Это был очень худой, маленького роста старик с седой, но аккуратно подстриженной бородой и грустными карими глазами. – Вы друзья мистера Ньютона? – он глянул на папку в своих руках, тихо вздыхая. – Да! – они крикнули это хором, и врач, немного сморщившись от таких звуков, открыл дверь палаты: – Вы можете войти, но ненадолго. Он в сознании, его стабилизировали, но зрения нет. Мы делаем анализы, – исключив своими предложениями все последующие вопросы, старик, пропустив студентов в палату, удалился. Художник лежал на кушетке на спине, и, казалось бы, он был еще бледнее и худее обычного. На его глазах была специальная медицинская повязка белого цвета, закрывающая почти всю верхнюю половину лица. Тонкие руки лежали ровно по швам, и можно было бы сказать, что он умер, если бы его грудь немного не поднималась и не опускалась во время дыхания. Услышав, что открылась дверь, он вздрогнул и, чуть повернув голову в сторону, тихо, испуганно прошептал: – Кто здесь? Тереза? – Это я, солнышко... Это я... Со мной Минхо и Арис... – девушка сдерживала слезы, быстро подходя к другу. – Ребята... Я... Я нихрена не вижу... – блондин болезненно простонал, подняв одну руку вверх, ища человеческой поддержки. – А Томми... Он... О, Господи, нет... – Он скоро придет, солнышко... – Тереза мягко взяла художника за руку и чуть сжала, давая понять, что она рядом. – Нет! – все трое друзей вздрогнули от такой реакции лежащего блондина. Он вырвал свою руку из рук Терезы, прижимая к груди. – Я не хочу, чтобы он приходил. Видеть его не хочу. Я... Не пускайте его сюда! – Почему, чувак? – Минхо вздернул брови вверх и недоуменно оглядел друзей, которые в ответ пожали плечами. – Я... Я видел его... Он с ней целовался... С этой вашей… Как её... С Брендой... Я видел... – Ньют! – все обернулись, а обладатель этого имени испуганно сжался, затравленно заскулив. В дверном проеме стоял Томас, который тяжело дышал – видимо, бежал по лестнице. – Что случилось? Я прибежал, как только получил сообщение… Что такое во... – он шокировано вскрикнул, когда, начиная подходить к койке Ньюта, ему навстречу бросился Минхо и коротко, без замаха, но ощутимо сильно заехал своему другу кулаком в челюсть, заставляя того завалиться на пол. – Что за… – У тебя есть минута, чтобы объяснить нам, почему ты целовался с Брендой. Ньют нам всё рассказал. Он вас видел. Минута, или я забью тебя насмерть. Брови Томаса поползли вверх, когда он, вставая, смотрел на узкоглазого друга. Минхо никогда прежде не разговаривал с ним так. И, черт, Ньют их видел?.. Юлить брюнет не стал. Он, потирая ушибленную челюсть, на одном дыхании выпалил, так как был уверен, что друзья поймут и простят его: – Я не хотел с ней целоваться. Она... Она сказала, что если я её поцелую, то она не расскажет родителям о том, что я встречаюсь с Ньютом. Я и согласился, потому что не хотел, чтобы они знали… Я... – чем дольше он говорил, тем быстрее наливались кровью глаза Минхо, и еще быстрее Томас начинал ненавидеть сам себя. Его поцелуй с Брендой он собирался оставить в тайне от всех, считая, что это его личное дело, и это был просто обмен. Однако теперь, когда он признался своим друзьям во всем, в нем проснулось отвращение к самому себе. Парень сглотнул и, оглядев каждого из друзей по очереди, понял, что ему конец. – Пошел вон, – Арис встал со стула, находящегося возле койки блондина, на который успел присесть, как только они вошли в палату, и, нахмурив тонкие светлые брови, вышел вперед, вставая между Терезой и Минхо, тем самым словно живой стеной отделяя Томаса от художника. – Минхо, я... – Пошел вон. Нет у меня больше друга, – азиат сжал кулаки, сдерживая себя. У него на виске пульсировала жилка, показывая, что еще немного – и он взорвется. – Тереза, послушай… – Уходи, Том. Хватит, – брюнетка покачала головой, отводя взгляд в сторону блондина, который дрожал всем телом, слушая это всё. – Ньют, прости меня, я... – Томас было сделал пару шагов в сторону слепого художника, но сильные руки Минхо вытолкнули его за дверь палаты, хлопнув ею прямо перед ним. Томас схватился за голову. За несколько мгновений он потерял всё самое важное, что у него было. Было всё – осталось ничего. Он стал спускаться вниз по лестнице, сдерживая желание заорать, в надежде, что это всё страшный сон, и, когда он проснется, рядом будет мирно сопеть Ньют, а его медовые глаза будут закрыты лишь потому, что он спит. В кармане пикнул телефон. Еле совладав с дрожью в пальцах, он достал телефон, быстро читая сообщение, которое ему быстро успел набрать Арис: "Дай нам время."