Ты заметный.

– Что ты принёс? Ну скажи, что? Я слышал, что что-то брякнуло! – Ньют сидел на своей койке в интенсивной терапии по-турецки, повернув голову в сторону Ариса с широкой улыбкой. Сегодня все его друзья пришли его навестить, и, плюс к тому, барабанщик сказал, что у него для художника сюрприз. Томас был здесь же – он тихо сидел на самом дальнем и, по совместительству, ближнем к выходу из палаты, стуле, особо не привлекая к себе внимание. Брюнета с хмурым видом в палату впустил Минхо, пробурчав что-то вроде: "Нечего там стоять, придурок". Вообще, после того, как Томас тогда, неделю назад, спас Ньюта, отношение троицы друзей к нему несколько изменилось. Тереза стала с ним здороваться, Арис так вообще позволял себе улыбаться и заводить короткие разговоры, а Минхо на следующий день после приступа Ньюта молча пожал Томасу руку и перестал вечно пытаться прогнать его от палаты блондина. Изменилось и поведение самого художника. Он по-прежнему ничего не видел, но у него действительно сильно обострился слух, поэтому, если он не спал и слышал, как приходил Томас на свой обычный пост за дверью палаты, блондин садился и, поведя головой в его направлении, неуверенно махал рукой в качестве приветствия. Ньют внутри был крайне растерян. С одной стороны, после того, как брюнет его спас (в очередной раз), словно бы поменялось всё и сразу, но при этом всё осталось по-старому. Да, были те ужасные события, но теперь Ньюту всё чаще и чаще приходилось одергивать самого себя от нежных мыслей, связанных с Томасом, но одно блондин знал точно – его нужно поблагодарить. Поэтому сегодня, когда Минхо впустил бегуна в палату, Ньют, собрав всю свою волю в кулак, поздоровался с ним, тем самым вызвав у объекта приветствия огромный шок. – Да ладно? Полковник Сандерс тебе разрешил? – Минхо удивленно глянул на чехол в руках Ариса, вздернув брови вверх. – Кто такой полковник Сандерс? И вообще, что ты принес? Вы меня слышите вообще? – Ньют обиженно надул губы, сложив руки на груди, всем своим видом пытаясь показать недовольство. К удивлению всех четверых, Томас издал тихий смешок и, словив на себе три взгляда и один слепой поворот головы, со смущенной улыбкой пояснил: – Это шутка из "Клиники"… Там врача с такой же бородкой, как у врача Ньюта, звали полковник Сандерс... Потому что он похож на логотип KFC. Минхо довольно хмыкнул, а вот Тереза с Ньютом рассмеялись, понимая смысл шутки. Арис же на это чуть улыбнулся, расстегивая чехол и доставая гитару. – Брякнуло! Я слышал, что брякнуло! Это гитара! Ты играешь на гитаре? – протянув руку в сторону барабанщика, блондин пальцами нащупал услужливо подставленную деревянную поверхность гитары. – Ты же… – Ко-ко-ко, Арис, ты же барабанщик… – парень пошутил сам над собой и, присев на стул возле койки Ньюта стал настраивать инструмент. – Я еще и петь умею. Но это вы сами сейчас увидите. – Умеет-умеет. Я подтверждаю. Мой братец, когда моется, поет... – Тереза... – I came in like a Wreeeeeking Ball!.. – девушка пропела строчку из песни немного противным голосом, провоцируя у всех, кроме Ариса, приступ взрывного хохота. Даже Томас не сдержался, довольно хихикая в кулак. – Чел, серьезно?! Майли? – Минхо держался за живот, согнувшись в кресле. – О, Боги... Я как представлю... – Представляешь меня в душе, дорогой? Но ведь Тереза здесь… – Арис наигранно-манерным движением откинул светлые волосы назад, после тихо хмыкнув. – А теперь заткнитесь. Я тут вообще-то собираюсь лечить друга целительной силой песни. Пепельный блондин откинулся в кресле назад и, на удивление, все остальные, кто был в палате, замолчали. Поудобнее схватив гитару, Арис улыбнулся, и его тонкие, но сильные пальцы коснулись струн, выдавая начальный, немного тревожный темп, и он, для куплета перейдя на полушепот, немного хрипло, но приятно запел: Mayday! Mayday! The ship is slowly sinking They think I'm crazy But they don't know the feeling. They're all around me, Circling like vultures They wanna break me And wash away my colors. Wash away my colors! Томас вздрогнул. Он знал эту песню. Его руки сами собой вцепились в подлокотники стула, и он весь напрягся, ожидая припева песни, одновременно боясь и желая услышать то, о чем там поется. Арис коротко вдохнул после последней строчки и более громким, уверенным и до дрожи воодушевляющим голосом продолжил петь, аккомпанируя припеву на гитаре: Take me high and I'll sing Oh, you make everything OK! (Ok-ok-ok! K-ok-ok!) We are one in the same Oh, you take all of the pain away! (Away-away-away! Way-away-away!) Safe me if I become My demons! Бегун не мог больше слушать. Быстро поднявшись с места и ничего не говоря всем остальным, он вышел из палаты, стараясь как можно проворнее удалиться от источника музыки и слов, которые резали душу. Как Арис это делает каждый раз, блин? Брюнет уже подошел к лестнице, ведущей вниз, как сзади его позвали: – Мистер Эдисон, вы уходите? – пожилой врач, действительно похожий на старика с логотипа жареной курочки, стоял у своего кабинета, держа в руках папку. – Я как раз направлялся в палату мистера Ньютона, у меня важное сообщение. Если вы торопитесь, его позже передадут вам ваши друзья. – Вы... Не могли бы сказать сейчас, если не затруднит? – Томас сглотнул, чувствуя в груди тревогу, подошел ближе к врачу, чуть отходя от лестницы. – Мне не сложно. Стражу палаты нужно знать всё, – старик чуть улыбнулся, однако, сразу же поджал губы, вздыхая. – Всё очень серьезно. Это редкий случай одной болезни, и я не буду нагружать вас названием, потому что это ничего не даст. В целом, она не лечится, так думали до недавних пор, но... – Но? Пожилой мужчина снова вздохнул, пальцами чуть поглаживая папку в своих руках. – Но есть маленькая возможность. Точнее, мы можем попытаться. Недавно появились таблетки, они экспериментальные. Первый курс будет бесплатным, а вот остальные три курса платные и очень, – старик сделал упор на этом слове. – Очень дорогие. – Сколько? – брюнет вздрогнул, опуская взгляд в пол. – Около пятнадцати тысяч долларов, мой мальчик, – сухая крепкая рука хлопнула его по плечу. – Мне нужно сообщить эту новость непосредственно пациенту. Всего доброго, юноша. – До свидания, – сглотнув, Томас пошел вниз по лестнице, и голос врача с гулким звоном отзывался у него в голове. Пятнадцать. Тысяч. Долларов.

***

Прошло три дня. Ньют начал принимать экспериментальный препарат, от которого пока что не было никакого толку. Ну, разве что, он стал намного хуже спать. Хотя, как самому художнику казалось, он стал хуже спать после песни, которая была спета Арисом. Сказать, что эта песня попало в яблочко – ничего не сказать. Из-за нее ночами, когда блондин оставался в палате один, он вертелся с бока на бок, прокручивая в голове диалог с Томасом – его всё еще нужно было поблагодарить. Ньют сел, слепо поведя головой вокруг. Правой рукой он нащупал на тумбочке у койки электронные часы и, нажав на кнопку, получил от электронного голоса оповещение о том, что сейчас половина пятого вечера. Стало быть, бегун должен быть на своем посту, как и всегда. – Томас? – блондин тихо и неуверенно позвал, немного нервно сжимая руками одеяло. – Всё нормально? Тебе нехорошо? Что-то болит? – буквально через пару секунд брюнет оказался рядом. Черт, как же хотелось прижаться к нему, погреться о теплое тело и спокойно, как раньше, заснуть, ни о чем не волнуясь. – Нет, всё хорошо... Я просто... – Если ты вздумал меня благодарить, то не смей. Я не заслужил, – Томас вздохнул и, не чувствуя никакой агрессии со стороны художника, присел на край больничной койки в районе коленей блондина и, неожиданно для себя самого, выпалил: – Как ты? Ньют чуть улыбнулся. Эта манера Томаса иногда говорить и спрашивать невпопад всегда очень умиляла блондина из раза в раз. – Да знаешь, нормально. Только вот темновато немного. Ты не включишь свет? – Прости, электричество отключили, – Томас довольно хмыкнул, оглядывая художника. – А если серьезно? – Я хочу домой, Томми. Я очень устал быть здесь, – Ньют резко замолчал, так как поймал себя на том, что не смог сдержаться и как раньше, предательски-нежно назвал бегуна прозвищем, которое само по себе сорвалось с губ в медпункте в день их первой встречи. – Не переживай. Тебе доколят первый курс лекарства, а остальные три можно колоть и дома. Я заберу тебя, – брюнет сглотнул, услышав привычное обращение к себе, но виду не подал, дабы не смущать художника. Он спрятал это слово в дальний уголочек своей памяти, чтобы потом, оказавшись в одиночестве, с радостью достать его и впитать те крохи тепла, что там имеются. – Ты сам знаешь, что других курсов не будет. У меня нет столько денег, – Ньют мгновенно помрачнел, подтягивая колени к груди и обхватывая их руками. – Я найду деньги. Мы все найдем. У Минхо на счету есть около пяти тысяч, и… – договорить бегун не успел. В его кармане пискнул телефон, и, достав его, он с удивлением прочитал сообщение, которое заставило его встать. "Главный корпус, третий этаж. Я уже на месте. Жду тебя, Принц." – Ты куда? – блондин немного испуганно поднял голову в сторону слишком резко вставшего собеседника. – Я скоро приду, – Томас вышел из палаты и быстро рванул в сторону главного корпуса. Забежав в самое большое из зданий, он поднялся на третий этаж и, выходя в коридор у лестницы, прошел несколько шагов, оглядываясь. – Пря-ямо... За твоей... Спино-ой… – Бен сидел на подоконнике одного из окон, которое, кстати, было открыто нараспашку, и, свесив ноги вниз, широко улыбался, оглядывая Томаса. –Ты пунктуален. И симпатичен. Понимаю, что он в тебе нашел. – Чего ты хочешь? – брюнет напрягся, хмуря брови. – Так, сто-оп... – шатен поднял одну ладонь вверх, как бы защищаясь. – Давай сразу условимся – ты сильнее и круче, бла-бла-бла и всё тому подобное. Моя челюсть всё помнит. – Я тоже всё помню. Как и рука Ньюта. Так что... – Кстати, о нем, – Бен спрыгнул с подоконника и, подходя к Томасу, запустил руку во внутренний карман пиджака. Брюнет было отшатнулся, так как, зная будущего юриста, там легко мог оказаться нож или еще что похуже. – Ты чего? Все Принцы такие тупые, да? – шатен хмыкнул, доставая из пиджака увесистый конверт и протягивая его Томасу. – Бери. Бегун, удивленно смотря и абсолютно ничего не понимая, взял конверт и, заглядывая внутрь, глянул на Бена ошалевшими глазами. – Это что?! – Бабки, идиот. – Ты... Ньют их ни за что не примет. Тем более, от тебя. – А от тебя примет. Не тупи, Принц, – парень улыбнулся, и Томас с удивлением отметил, что эта улыбка была очень легкой и искренней, но при этом очень уставшей. – Ты... – Все мы любим по-разному, Ёжик-Соник. Это будет моим вам подарком. Но в обмен я хочу и от тебя кое-что. – Что?.. – Томас всё еще шокировано смотрел на собеседника, чуть приоткрыв рот. – Во-первых, ни за что на свете не говори ему, откуда бабки, – перед носом бегуна поднялся длинный палец юриста, а следом за ним и второй. – Во-вторых, не будь мудаком, а? Мы с тобой, конечно, оба его недостойны, но ты будешь явно получше меня, – хмыкнув, Бен развернулся к Томасу спиной и зашагал в сторону лестницы. – Я... Спасибо! – брюнет немного смутился, всё еще охреневше глядя на удаляющегося юриста в сером костюме. – О, не благодари, Принц. С этого момента можешь звать меня Фея-Крёстная! – шатен хохотнул, махнув рукой вверх напоследок. Томас остался один в коридоре. Пальцы его сами собой сжались на толстом конверте с деньгами, где, кстати, явно было намного больше, чем нужно. Ньют будет лечиться.