***
POV Лави «Это я во всём виноват. Если бы не я не заставил его прийти на это чёртово кладбище, если бы не отправил его одного, он бы никогда не… Я один виноват в его смерти. Чёрт побери, Аллен! Ты не должен был умереть! Ты должен был жить! Я хочу, чтобы ты жил, слышишь?! Почему именно ты, почему не я или кто-нибудь другой, Аллен, почему?!» После того, как я взял на руки мёртвого Аллена, я мало что помню. Я даже не помню, как добрался до гостиницы, где мы остановились. Но зато отчётливо помню, что пронзительно кричал до рваной хрипоты в голосе, моля Бога, в которого не верил, чтобы всё это оказалось сном и Аллен был жив. Помнил, как мои замёрзшие руки оказались в чьих-то тёплых маленьких ладошках. Я не знал, кто это был, в моей памяти даже не сохранилось это лицо, но я запомнил тепло рук и ободряющий голос, убеждавший меня, что всё будет хорошо, звучавший, словно колыбельная. Больше я ничего не помню; я был настолько обессилен и разбит, что рухнул на кровать и, не раздеваясь, тут же заснул. Проснувшись на следующее утро, я не сразу вспомнил, что случилось вчера. Во мне робко шевельнулась детская надежда, что всё это мне лишь приснилось, что Аллен по-прежнему здесь, со мной. Но, повернув голову на подушке, я увидел пустую койку Уолкера и всё вспомнил. Она притягивала взгляд, словно бы это был сам Аллен. Я попытался подняться с кровати, стараясь не смотреть на постель Уолкера, однако во всём теле отдало ноющей болью. Я, шипя сквозь зубы, кое-как приподнялся и, подложив под спину подушку, начал разминать шею, но неожиданно передо мной возникло веснушчатое обветренное лицо, улыбающееся мне во все 32 зуба. - Ну что, проснулся, наконец? Как себя чувствуешь? – весело поинтересовалась его обладательница, запрыгивая на мою кровать. - Кто ты? – я не узнавал собственного голоса. Горло сильно саднило, и у меня возникло ощущение, будто вчера вечером я съел ящик гвоздей. - Здрасте, подвинься! Я его, знаете ли, вчера весь вечер утешала, а он меня даже не помнит! – возмутилась девчонка, обиженно выпячивая нижнюю губу. На вид ей можно было дать лет 13-14, не больше. Смуглое лицо с блестевшими на нём чёрными глазами-бусинками, сухие губы, растянувшиеся в улыбку, слегка оттопыренные уши, виднеющиеся из-под копны густых рыжих волос. Она была не красавицей, но черты лица её были очень живыми. От неё так и лучился оптимизм. - Так это ты была вчера вечером? Извини. Я…я просто плохо помню, что вчера со мной происходило… - выдавил из себя я и тут же замолк, не зная, что сказать. Девчонка сочувствующе посмотрела на меня. - Тот мальчик. Он был твоим другом? - тихо спросила она, испытующе глядя на меня. - Да, - произнёс я, и у меня ком в горле застрял, - а я его не уберёг. - Как его звали? - Аллен, - я кинул взгляд на пустовавшую кровать Уолкера, и внутри у меня словно всё смёрзлось; я снова видел перед собой его лицо. - Знаешь, когда мы теряем близких людей, нам кажется, что они уходят, - тихо начала говорить она и взяла меня за руку, - уходят навсегда. Но это неправда. Они остаются с нами. В наших сердцах, - она улыбнулась. Я соизволил поднять голову и посмотреть на неё. Она приложила вторую руку прямо к моему сердцу и несильно надавила. – Пока ты его будешь помнить, он всегда будет рядом с тобой. Вот здесь. Раньше бы эти слова показались мне наивной детской верой в лучшее, но сейчас я был слишком подавлен, и сейчас мне как никогда хотелось верить в лучшее. - Я тебе верю, - серьёзно сказал я. - Как тебя зовут? - Абигель. А тебя? - Я Лави. Я кое-как поднялся с кровати и подошёл к окну. На улице ярко светило солнце, согревая людей своим теплом и светом, даря им радость. Но меня сейчас не радовало ничто. От мысли о том, что Аллена больше нет, мне хотелось сесть в углу и уткнуться головой в колени. Интересно, какая реакция будет у ребят в Чёрном Ордене, когда они получат новость о гибели Аллена? Линали бы наверняка искусала бы все губы до крови, пытаясь сдержать катившиеся градом слёзы. Крори бы стоял с широко распахнутыми глазами, отказываясь осознавать происходящее. Юу.…Тут сложнее представить. Он бы поджал губы, фыркнул, а затем произнёс бы что-то в духе «Слабак». Мне даже думать об этом было страшно. - Лави? – окликнула меня Абигель, вырывая из плена жутких мыслей. - Может быть, ты проголодался? Тётя Софи готовит завтрак, она была бы рада, если бы ты оценил её стряпню. - Спасибо, Абигель. Я спущусь попозже, - я почувствовал на себе её взгляд, затем она, ничего не сказав, вышла из комнаты, за что я ей был благодарен. Сейчас мне хотелось побыть одному. Но, видимо, Господь не понял мою просьбу. В ту же минуту я услышал, как дверь распахивается с громким стуком. - Так, если ты решил, что я серьёзно оставлю тебя одного здесь, то ты ошибаешься! Живо вниз! Обернувшись, я увидел всё ту же Абигель, но выражение лица её кардинально изменилось. Та девчонка, утешавшая меня две минуты назад, и Абигель, стоявшая сейчас с таким суровым видом, - это вообще один человек? - Но я не хочу есть! - как назло, я и мой организм разошлись во мнениях. Словно протестуя, мой желудок заурчал. Я вздохнул: у меня явно был конфликт на почве недопонимания со своим организмом. - Да-да, я заметила, как ты не хочешь есть. За мной! – заявила она и, схватив меня за руку, потащила за собой. Как я понял, сопротивление в данном случае было бессмысленным. Девчонка вела меня за собой в обеденную, где я увидел за столом только беседовавших мужчину и женщину. Моя новая знакомая резко сорвалась со своего места и запрыгнула к мужчине на руки с криками «Папа! Папочка!». Мужчина погладил её по голове и тепло улыбнулся. - Абигель, сокровище моё, как я по тебе соскучился! - Папочка, я тоже по тебе очень соскучилась! Наконец-то ты закончил со своей работой. Ты надолго приехал? – девчонка внимательно посмотрела на отца. - Постараюсь побыть с вами как можно дольше, дочка, - улыбнулся он. – О, мсье Лави! Я вас как раз и жду. В отце Абигель я узнал Марселя Дюран, учёного, которого мы недавно опрашивали. - Мсье Дюран! Bonjour, commentallez-vous? (1) – поинтересовался я. - Mercy, moijevaisbien.(2) А как вы поживаете? – с улыбкой спросил он. Возможно, в моих глазах мелькнуло нечто такое, отчего учёный пожалел о своём вопросе и поспешно извинился. - Ах, pardonne-moi! (3) Я видел, что случилось с вашим другом. Прощу простить меня за мою бестактность. Вы, наверно, проголодались? – сменил тему он. - Да, я бы не отказался чего-нибудь перекусить, - признался я и встретился с насмешливым взглядом младшей Дюран. - Софи, moncher,(4) не могла бы ты принести нашему гостю что-нибудь? – обратился Марсель к женщине, сидевшей за столом. - Конечно-конечно, минутку. – женщина, спохватившись, поторопилась на кухню. - Аби, милая, помоги тёте Софи. – обратился мужчина к дочери. Та соскочила со своего места и побежала следом за женщиной. - Мсье Лави, присаживайтесь, - обратился ко мне Марсель. Я присел за стол и бегло осмотрел помещение. Оно мне показалось довольно-таки уютным, несмотря на то, что, судя по всем признакам, гостиница была уже довольно давно построена. Я предположил, что гостиница построена лет так 20-25. - Мсье Дюран? – окликнул я его, надеясь проверить своё предположение. - Да? - А как давно построена эта гостиница? Тот задумался и поскрёб подбородок. - Насколько я помню, её построили здесь, когда мне было 16 лет. Изначально она принадлежала Жозефу Рене. Но после своей смерти он завещал эту управление гостиницей своим дочерям, Софи и Магдален, моей жене. Я заметил в его глазах печаль и тоску при упоминании имени «Магдален». - Простите, пожалуйста, за мою бестактность, но…Ваша жена умерла? – поинтересовался я, слегка склонив голову. Возможно, задавать такие вопросы и не считается вежливым тоном, но любопытство было сильнее. - Да, уже давно. Но откуда вы это узнали? – он изумлённо посмотрел мне в глаза, надеясь прочесть в них ответ. - Понял по вашим глазам. В них отражается печаль человека, понявшего боль утраты, - произнёс я. – Я видел немало таких людей, на которых смерть близких оставила слишком заметный след, - пояснил я и тут же спохватился. Мужчина заметно помрачнел. Думаю, всё же не стоило бередить старые раны. - А вы неплохой аналитик, мсье Лави, - с улыбкой произнёс он, стараясь скрыть свои переживания. - Из вас получился бы достаточно талантливый сыщик. - Моя работа приучила меня быть внимательным ко всем деталям. На этом наш диалог прервался. В обеденной появились Софи и Абигель, державшие подносы с едой.***
После завтрака в гостиницу прибыли новые постояльцы, поэтому Софи вместе с Абигель были заняты размещением гостей. Марсель, пожелав мне приятного дня, удалился в свой кабинет для работы, в перерывах помогая своей золовке и дочери с делами гостиницы. Я же решил не путаться под ногами и прогуляться по городу. Может, и удастся узнать что-то касательно миссии. Я бывал в Париже не раз, но мне нравилось каждый раз открывать в старых местах что-то новое, и французская столица не была исключением. С момента моего прошлого визита Париж обрел радиальную структуру, широкие бульвары, прямые улицы и прекрасные перспективы, что красило его намного больше, чем хитросплетение узких улиц и переулков, совершенно не отвечающих ни требованиям гигиены, ни растущим транспортным потребностям. Но каким бы прекрасным ни был этот город, я всё равно не испытывал того слепого восторга, с каким прибыл Аллен. Аллен…Чёрт возьми, в конечном итоге все мои воспоминания и мысли ведут к тебе. Не так давно я твёрдо был уверен, что испытываю к тебе только дружеские чувства и ничего больше, стараясь обрубать все привязанности на корню. Но сейчас я ни в чём не уверен. Мысленно прокручиваю в голове тот разговор с Пандой, обдумываю его слова, но никак не могу понять – какие чувства я к тебе испытываю? Я запутался, Аллен. Устал и запутался. Я не знаю, что мне делать. Когда-то, давным-давно, во время одной из 48 войн, я поклялся себе не привязываться ни к одному человеку, надев на лицо маску шута, не открывая ни перед кем свою душу. Но сейчас же моя клятва летела ко всем чертям. Вспоминаю ещё раз слова старика. «Привязавшись к человеку, как ты будешь жить дальше, если ты потеряешь его? Если он умрёт?..» Чёрт побери, ты был прав, старик! Как мне теперь жить с осознанием того, что я не уберёг дорогого себе человека? Я привязался к нему, а теперь он мёртв, и я не знаю, что мне делать. И всё-таки я пришёл к одному выводу. Ты любил меня. И как я сразу этого не понял, бестолковый идиот?.. Даже во время того разговора ты фактически признался мне в своих чувствах, а я не догадался, решив, что всё это глупая игра в привязанности. И только потеряв тебя, я признаюсь сам себе, что…Я тоже тебя люблю, Аллен Уолкер. Но только я понял это слишком поздно. И я не знаю, как мне жить с этим грузом дальше…***
В гостиницу я вернулся ближе к вечеру, часам к восьми, когда на улице уже основательно стемнело. Абигель радостно встретила меня и бросилась ко мне на шею. - Лави, наконец-то ты вернулся! Я уже заскучала. Папа и тётя Софи сейчас заняты, мне даже поговорить не с кем! – пожаловалась она. - Абигель, дай мне хот бы переодеться!- рассмеялся я, мгновенно забывая обо всех своих переживаниях. Девочка смешно сморщила нос, но всё же поспешила выпустить меня из своих объятий. - А куда ты ходил? – деловито осведомилась она. - Да так, просто гулял по городу, - пожал плечами я, стаскивая с себя промокший от дождя плащ. - Ой, на улице так холодно? - Середина октября. Ты на улицу ни разу не выходила, что ли? – удивился я. Абигель опустила голову и обречённо вздохнула. - Я практически не выхожу на улицу. Только на рынок, за продуктами. - А школа? Ты разве в неё не ходишь? - Тётя Софи одна не управляется с гостиницей, папа постоянно на работе, а мне приходится ей помогать. А учиться мне приходится на дому, - с грустью поведала Аби и посмотрела на меня жалобным взглядом. - Хочешь, я могу как-нибудь с тобой прогуляться? – предложил я, надеясь хоть как-то её подбодрить. Глаза девчонки заискрились надеждой. - Правда? Ты не врешь? - Обещаю, но только не завтра, - предупредил я Абигель. – Завтра я буду заниматься миссией. - Может быть, я могу тебе помочь? – робко предложила она. Подумав немного, я решил воспользоваться помощью Абигель. К тому же, не вечно же ей заниматься делами гостиницы. - Ты меня очень выручишь, если расскажешь всё, что знаешь о старом кладбище на улице Санте. Рыжая серьёзно задумалась, осмысливая моя вопрос. В какой-то момент мне показалось, что моя идея о её помощи не принесёт никакого успеха и сейчас она вздохнёт, пожмёт плечами и расстроенным голосом произнесёт, что практически ничего о нём не знает. Но, как оказалось, я ошибся. - Ну, если мне память не изменяет, этому кладбищу где-то около 80 лет. Во времена войны 1812 года оно считалось военным, но по причине каких-то обстоятельств, это кладбище забросили. Похороненных людей в то время на нём было очень мало. Ну а потом произошло очень страшное событие, - девчонка закрыла лицо руками. - Какое событие, Абигель? – я осторожно убрал её руки от лица и посмотрел ей в глаза. - Рядом с кладбищем проживал гробовщик со своей семьёй: женой и двумя детьми. Как-то ночью он со своим сыном сколачивали очередной гроб, как вдруг они услышали в доме крики жены и дочери. Вбежав в дом, они не обнаружили никого, кроме зарезанных женщин. А наутро мужчина, собиравшийся забрать гроб, который он заказал, обнаружил всю семью мертвыми. Ужас. – Абигель начала шмыгать носом. - Ну, не плачь, - я прижал девчонку к себе. История действительно ужасная. - А что произошло после? - Семью гробовщика похоронили на том же кладбище. Никто до сих пор не знает, что произошло в ту ночь, и кто их убил. А через год после этого события часть кладбища стало затягивать в болото. С тех пор там больше никого не хоронят. - А сколько лет минуло со смерти семьи гробовщика? - Я точно не знаю. Где-то около 10 или чуть больше. Я обдумывал слова девочки. Быть может, это призрак убитого гробовщика или членов его семьи мучали бедных жителей города, появляясь ровно в полночь близ кладбища? Эту версию стоило рассмотреть как следует, потому что других зацепок у меня не было. - Спасибо, Аби. Ты мне очень помогла. - Правда? Если что, спрашивай, я много чего знаю, - самодовольно произнесла она. - Обязательно, - улыбнулся я. Но был ещё один вопрос, который интересовал меня, и к миссии он не имел никакого отношения. - Абигель, а где похоронена твоя мама? - она замерла на месте и растерянным взглядом посмотрела на меня. - На том самом кладбище, - испуганно пробормотала она. - Ей тогда было всего 18. Мне папа рассказывал, - по мере того, как она это говорила, глаза её наполнялись слезами. Я ощутил болезненный укол вины. Я довёл бедняжку до слёз. И это вместо благодарности за помощь. - Прости, Абигель. Я не должен был у тебя это спрашивать, - я прижал её к себе и стал гладить по волосам. В конце концов, какой бы взрослой она не пыталась казаться, она ещё всего лишь ребёнок, растущий без матери. Абигель уткнулась мне в грудь носом и, всхлипывая от слёз, тихо сказала: - Папа говорил, что мама была очень красивой. П-правда, я её не видела, она умерла через неделю после родов. Лави, мне её так не хватает! – спина девочки тряслась от рыданий. - Ты же сама мне говорила, что наши близкие не уходят до тех пор, пока мы о них помним. Твоя мама будет рядом с тобой, пока ты о ней помнишь. Не забывай это, - утешал её я, а в памяти как назло всплывал Аллен. Эх, Аллен. Прости меня. Я тряхнул головой, сбрасывая это наваждение, и посмотрел на прижавшуюся ко мне Абигель. В конце концов, ей сейчас, должно быть, тяжелее, чем мне. - Да, ты прав. Мама всегда будет рядом со мной. Мне даже кажется, что пока я сплю, она сидит рядом со мной и оберегает мой сон. - Ну, вот видишь. Она заботится о тебе. Абигель улыбнулась. Я посадил её к себе на колени и гладил по волосам до тех пор, пока не услышал её мерное дыхание. Кажется, заснула. (1) - Добрый день, как поживаете? (фр.) (2) - Спасибо, у меня всё хорошо (фр.) (3) - Простите меня (фр.) (4) -Дорогая (фр.)