The Game

Аллен сидел на кровати, обняв колени и уткнувшись в них лицом. В его воспоминаниях мелькал тот самый злосчастный день, когда всё изменилось. Точнее, мир остался прежним; изменился он сам. FlashBack. Совместная миссия Аллена, Лави и Канды. Италия, Рим. Обнаружив осколок Чистой Силы, вокруг которого кишела сотня акума, парни поняли, что выход был только один. Они вынуждены были сражаться. — Эй, Юу! Уже 15 штук! - прокричал Лави, применяя Огненную печать на акума второго уровня. — Не называй меня по имени, идиот! 18! — разрубая акума Мугеном, произнёс Канда. — Как? Пару минут назад у тебя было только 14, ты мухлюешь! – возмущённо проговорил Лави. — Глупая крольчатина, заткнись и следи за акума у тебя за спиной! – крикнул Юу, обращая внимание рыжего на акума, подкрадывавшегося к нему. — Огненная Печать: Пламя и Пепел! – и от создания Графа осталась лишь горка пепла. — Уже 16, Юу. Так мне и до тебя недолго. Аллен же не разделял бешеного восторга и азарта парней. Он искренне жалел души умерших, ставших всего лишь оружием, игрушкой в руках коварного Тысячелетнего графа. — Покойся с миром, акума! – произнёс Аллен, уничтожая третий уровень. — Фух…— тяжело вздохнул Лави, моментально уничтожая первый уровень — многовато их что-то для обычной схватки, вам так не кажется?! Сражаясь с акума второго уровня, Аллен не заметил, что к нему сзади приближался третий уровень, намеревавшийся прикончить его, пользуясь моментом, пока тот был отвлечён. — Аллен, берегись!! — Лави прикрыл Аллена со спины, но не успел он уклониться, как когтистые лапы акумы пронзили ему бок. Рыжий терял сознание по мере того, как пятно крови всё больше расползалось по ткани его одежды. Последним, что он слышал, был крик Аллена, ругань Канды сквозь зубы, после чего всё померкло… Канда, волочивший тело на себе, и Аллен едва успели обнаружить больницу, где раненому оказали первую медицинскую помощь. Аллен, наблюдая за тем, как пришедшему в себя Лави перевязывают рану, понимал, что если бы не тот, то он бы точно погиб. И испытывал смешанные чувства благодарности и вины. По возвращению в Орден, Лави всё равно положили в больничное крыло на 2 недели. Мало ли. За всё это время Аллен навещал его почти каждый день. Он продолжал чувствовать себя виноватым за то, что был невнимателен, из-за чего Лави пострадал и был вынужден торчать здесь целыми днями. — Да ладно тебе, Аллен. Не вини себя, — улыбаясь, повторял Лави каждый раз. – Я сам виноват, не успел вовремя среагировать. Аллен улыбался ему в ответ и утверждал, что всё в порядке, но груз вины продолжал тяготить его. Позднее Аллен заметил в себе странные перемены. Раньше он приходил к нему только по причине острого чувства вины. Но теперь ему всё чаще хотелось приходить в больничное крыло и навещать Лави только ради того, чтобы смотреть на радостную улыбку рыжего недоразумения. Пока Лави рассказывал ему о том, как ему не хочется здесь лежать, ругался, проклинал, на чём свет стоит, Тысячелетнего графа и его творения, Аллен рассматривал его волосы, его улыбку, ярко блестевший зелёный глаз. Он не мог понять, что с ним творится, хотя ему это нравилось. Но в один прекрасный день, когда Лави выписали, и тот по-прежнему улыбался, как ни в чём не бывало, Аллен понял – он влюбился.