Судьбы

      Главное – верить в свою звезду. Ну право же, почему бы ему, положившим столько сил на алтарь отечества, теперь что-нибудь с этого алтаря не получить? Марсель Валме вполне заслужил своё будущее величие. Жаль, конечно, что приходится оставлять двор почти на три недели, но намеки Фомы трудно было не понять – брачный браслет должен быть привезен лично женихом. Елена его тоже не разочаровала – умная девочка. Никаких ужимок и ложной застенчивости.       - Я уверена, что только настоящий друг сможет стать мне достойным супругом. Лишь тот, кого я понимаю и кому безоговорочно доверяю. За такого человека я готова выйти хоть завтра.       Завтра, увы, не получится, но через три недели! Ах, какая будет свадьба. Все распоряжения уже отданы, так что можно смело отправляться в путь. Тем более, что главная опасность миновала – Эпинэ с Окделлом направились в Надор, а Придд вернулся на север. А господин регент премило проведет время в Олларии – гостям нужно и отдохнуть немного в тесном семейном кругу.       Да, всё складывается просто великолепно!       - Я даже опасаюсь спрашивать КАК Вам это удалось. - Да чего уж там… Пропитал подушку сонным зельем – после дюжины бутылок такое разве заметишь?       - А незаметно вынести?       - Ох, дор Ружерио, ну что ж я, в доме соберано ходов не знаю? Уж столько лет тут служил.       - Действительно, глупый вопрос. Когда он очнется?       - Завтра к утру. Успеем и довезти, и разместить. А дверь там надежная?       - Герцог Окделл лично проверил – вепря выдержала.       - Ну тогда поехали. Веселые нам деньки предстоят       - Разве это не замечательно?       Башня, действительно оказалась крепкой. И решетки, и двери. Ларс вымыл кельи, притащил мебель, завез еды чуть не месяц. Всё было готово. И всё равно чувство было ужасное – пусть и для собственного блага, но сажать ворона в клетку. Опять! Да, здесь нет печей, а в комнатах тепло и светло, но всё же… от одной мысли стать тюремщиком горло перехватывало. Только вот пути назад больше не было. Как и тогда, в те четыре ночи, которые он так пытался забыть, главным было – не отказаться. Не передумать, не задрожать перед неизбежным. Изменится ли что-то в их отношениях? Вряд ли. Возможно он будет благодарен. Но не Ричарду, а всем своим спасителям. Возможно, проклянет или вызовет на дуэль. Но уж точно не даст Ричарду того, о чем так болит сердце. Не стоит и мечтать о несбыточном. Возможно, ему удастся стать чуть ближе, встречаться иногда, слышать голос, может быть даже смех. Надо не гневить Создателя и быть благодарным за то, что есть. Надо ждать…       Мутный серый сон никак не хотел заканчиваться. Впрочем, просыпаться тоже особого желания не было. Вот такая полудрема, пожалуй, самое лучшее. Можно просто лежать и ни о чем не думать. Ничего не ждать. Никого не видеть. Жаль, что у солнца свои планы. Ну и зачем светить прямо в глаз? И почему, кстати, Хуан не задернул шторы? Стоило возвращаться в родной дом, если тебя даже там не ждут. Нашарить рукой звонок… звонок… Проклятье! Где он?! Незнакомая комната, больше похожая на камеру. Кровать, стол, кресло, ширма. Каменные стены и пол, маленькое зарешеченное окно, дубовая дверь, обитая железными полосами. Что за?... Хуан?!       Ох, соберано. Ну и наломали вы дров. И ведь сами понимаете, но согласиться гордость не дает. До чего ж вы дошли, если старому Хуану не верите? Да неужто я когда сделал бы что-нибудь против вас? Да сам бы себя за такое задушил! И говорить с вами через окошко в двери никогда бы не стал – сам бы горло подставил. И подставлю если надо, да только после.       Вы послушайте, послушайте меня. Вы ж всегда меня слушали. Даже когда я молчал. Вы ж сами чувствуете, что не то что-то. Мне ли вас учить? Ну, вспоминайте, соберано. Ведь слышали вы об этой гадости. Пусть давно, пусть мало, но ведь слышали. Вспомнили? А я и не знал никогда – Хорхе рассказал. Да я и не догадался бы – Кончита уж больно бесилась. Вы ж знаете, она хоть и кухарка, а вас как родного сына любит. Да сам верить не хотел, но ведь больше некому. Да некому, соберано, я проверил…       Нет, один не решился бы. Друзья ваши помогли. Ну, значит есть они у вас. Как поправитесь – поговорите. Нет, пока не скажу. Вам и так худо будет. Потому что пить придется отвар один. Вот рецепт, смотрите сами. Хорхе лично готовил. Утром и вечером по кружке. Много конечно, да только если вы чуть не пять лет её принимали… Больше? Меньше? Года четыре получается? А до того что ж? Да позвали бы меня, неужто я бы не сделал всё? Или хоть в Алвасете съездили бы? Ведь сколько лет там не были? А сынок растет. Забыли? О сыне родном?! Да как же сон, когда Серхио его лично туда отвозил. И такой, говорит, мальчишка смышленый! И уже по-нашему только и говорит. Ох, соберано… Ведь вам сейчас только и жить. Ведь проклятья нет больше?... дор Робер рассказал… хорошо сделал! А то б прибил я этого поросенка если б встретил. А так… спасибо скажу… если увижу…       Вы отдыхайте, соберано. Я сейчас настой принесу и еду. Вы поешьте, а то потом вам совсем худо будет. И не волнуйтесь – я за дверью. Я или Луис. Чужих никого не будет. А как горячка пройдет, так и здоровы. День-два отлежаться и всё, можно и домой.       Не будут. Чего им вас искать? Вы вот только что в летние лагеря выехали, или в Тарнику, или ещё куда. Пусть дом осматривают – там всё готово. Да никто не решится, а дор Марсело уехал. А за браслетом для дориты Елены. Три недели есть.       Вы отдыхайте, соберано. Вам возвращаться надо. Плохо без вас. Знаете, как вас ждут? А вот поправитесь и увидите сами!