Судьбы

РЕЙТИНГ!       Ну здравствуй, псина неблагодарная. Кто ж тебя, тварь, научил руку кормящую кусать? Думал самый умный. Думал, управы не найдется. Смелый, не отнимешь… Даже сейчас не дрожишь. А вот улыбаться мне не надо. Я ещё не забыл как столько лет по твоей воле без дома жил. И последние три недели не забыл. Ни минуточки…       На коленях тебя у соберано выпросил. Тот ведь хотел простить. Благородный он, наш соберано. Но ему и положено. А я вот, знаешь ли, всякого в жизни повидал. Мне прощать непривычно. Так что пусть одна ночь, но у меня есть.       Ты проходи, проходи, дор Марсело… У нас время до утра. А потом ещё немножко тут посидишь, подумаешь. Хорошо подумаешь. А я помогу. Чтоб ты, гнида, на всю жизнь запомнил против кого тявкать можно, а против кого никак не надо… Проходи…       - Доброй ночи, дор Марсело. А я уж заждался…       Долго ждал… Ох как долго. И всё думал – какую бы тебе память оставить… Чтоб точно не забыл. И как-то вспомнился боцман с первой шхуны. Старый Пепе надолго запомнился. И плеткой своей, и лаской. От той ласки до сих пор кишки сжимаются. Зато запомнилось хорошо. Тут посложнее придется - не впервой ведь. Но только вот не стоит сравнивать соберано, пусть и буйного, с Хуаном. Хуан-то в своем уме. И сил, и времени достаточно…       - Поблагодарить хотел, за заботу. О соберано, обо мне. Выразить, как говорится, всю признательность. От себя, да от всех подданных соберано. Только ведь сюда много народа не поместится. Так что я уж сам как-нибудь, один… или пригласить пару ребят из дома? Вот и я думаю, что обойдемся. Вы одежку-то лучше сами снимите, а то как потом домой добираться…       Ты у меня, паскуда, визжать будешь как монашка под матросом. Я не я буду, если ходить начнешь раньше, чем через неделю…       Нельзя быть готовым ко всему. Просто невозможно. Если и есть такие люди, то Марсель к ним точно не относился. И поэтому совершенно не был готов к столь близкому общению с домоправителем Алвы.       Надеялся, до последнего надеялся, что пугает. Что не посмеет. Не захочет…. Не станет…Ох, идиот…       Вот уж, правда, с Вороном не сравнить. Ни темпераментом, ни силой, ни размерами… И ведь самое паршивое, что старый бандит не просто брал. Измывался он над изнеженным графом Валмоном. Не просто крутил, сгибал, бросал и выворачивал – делал это так, что Марсель сам вопил и требовал ещё. И ещё. И ещё… Сжимал, отпускал, касался. Натягивал, как последнюю… шлепал, выкручивал, кусал. Ни одного живого места не оставил, скотина! Раскрывал со всех сторон, запихивал всё, что нашлось под рукой с рукой этой вместе. Заставлял визжать от боли и рыдать от облегчения. А потом снова. И снова. И снова…       Никогда, даже в самых разнузданных фантазиях, Марсель не представлял себе такого. Не мог и предположить, что тело его, смирившись с болью, начнет от этой боли получать наслаждение. И какое! До темноты в глазах, до судорог, выламывающих все тело. До рыданий взахлеб. До мольбы «сильней!»… До полного забвения себя самого. До единственного желания – покориться и принять всё, что будет дано…       Вот ведь, шалава! Восхититься впору. Разные шлюхи попадались Хуану за его жизнь, но такие. И дело даже не в яйцах, кошки с ними. Но видеть как белокожий, мягкий, надушенный дор скулит, виляет задом и умоляет засадить себе покрепче… И завестись самому, забыв почти о том, что это наказание. Вцепиться в завитые волосы, шлепнуть по мягкой круглой заднице, взнуздать этого… эту… Да! Ещё! Ах ты ж, зараза! Тебе всё мало!       А глаза мутные совсем, рот распух, слюна течет.. Оближи! Ещё! Дернуть на себя, засадить по самые…Рано! Кончишь, когда я скажу! А теперь так!       Слишком давно рей Суавес не заходил к шлюхам. Слишком давно. Пришло время всё наверстать. Что скулишь? Давай, разрешаю… понравилось? Иди сюда! Сюда, я сказал, за патлы тебя тащить, что ли? Ползи значит! В глаза мне смотри! Рот раскрой! Шире! Я ещё с тобой не закончил, тварь!       Когда закончилась эта бурная «ночь» Марсель уже не помнил. Последнее, что ещё удавалось восстановить, это свой хрип и острое желание кончить. После уже не было ничего.       Зато сейчас ощущений хватало. Некоторые были почти знакомы, а вот остальное.       Если бы господина кансильера Талига спросили, кем он себя сейчас ощущает, то ответ бы однозначно удивил. Марсель чувствовал себя … свободным. И счастливым. Да, зад горел немилосердно, глотка пересохла, голос пропал. Всё тело было в синяках и укусах, пошевелиться было однозначно невозможно. Но было и удивительное ощущение легкости. Словно данное «наказание» закрыло все долги. Странно было понимать, что неудавшаяся интрига радует даже больше, чем возможный успех.       Видимо, действительно, заигрался. Захотел отхватить кусок, который и не был нужен. Зачем? Можно было бы посмеяться над собой, но даже дышать было больно.       А ведь всё, действительно, прекрасно. Солнышко светит, птички поют, зад горит как после сажания на кол. Хотя там и был… кол. Смешно… По сути, он ведь ничего не потерял. Ну разбавят этот гадюшник «верными и преданными», ну не пить ему больше в кабинете у господина регента. Ах, какая печаль. Власть-то всё равно у него.       Ну да, придется отчитываться и советоваться. Но разве это может помешать закрутить парочку интриг? Совсем маленьких, для разнообразия. А если они вдруг провалятся…       Интересно, стоит закрепить за собой наказание лично от рея Суавеса? И нужно ли для получения такого наказания каждый раз получать разрешение от господина регента?       Пожалуй, стоит обсудить это с реем Суавесом лично. Как-нибудь… попозже..