Айдахо

*** Когда Дин поднял взгляд от стакана и орешков, Норман сидел на своем табурете и в упор смотрел на него, затем отодвинул стакан, встал и, придерживаясь рукой за стойку, подошел. Уселся рядом с Дином на свободное место. - Твой старик и правда хорош? - со скепсисом спросил он. - Лучший. - Не без нотки гордости ответил Дин, понимая, что в голосе его нет ни капли фальши или лжи. Он действительно так считал. И, видимо, это было убедительно. - Что насчет тебя? – он с сомнением оглядел Дина, чуть скривившись. Видимо, как и все, из-за возраста и слегка смазливой внешности, которая отлично помогала клеить девчонок, но не вызывать доверие у прожженных стариков. Дин пожал плечами. - Он всему меня научил. От и до. И я знаю свое дело. Норман хмыкнул самоуверенному ответу, но ничего не ответил. Почесал прошитую сединой щетину и цыкнул. - Самоуверенный щеночек, волки рвут таких в лоскуты. А это... это даже не волк. Дин, который собирался уже ответить ему на "щеночка", вдруг напрягся как гончая, взявшая след. Нахмурился. - Почему вы решили, что это не волк? Старик улыбнулся и пригрозил ему пальцем как нашкодившему ребенку. - Все вы приходите и ждете, что вам начнут все рассказывать и показывать. Думаете, что раз мы тут живем, значит, и все знаем. Каждого зверя в лицо и по родословной. - Почему-то у меня сложилось впечатление, что вы не просто так ко мне подсели, - сделал заключение Дин, подводя Нормана ближе к делу. Он явно что-то от него хотел. - Я слишком много отдал, я хочу и получать, - старик развел руками. - И что же? - Дин мысленно пересчитал свои скудные финансы, думая о том, что если старый охотник решит попросить оплату за информацию, то много он ему дать не сможет. - Купи мне выпить, - заключил Норман, довольно складывая руки перед собой. - Один вопрос - один стакан. Все честно. Дин взвесил за и против: сколько мог рассказать ему этот доходяга, прежде чем упьется до бессознательности… - По рукам, - кивнул Дин. - Не так просто, красавчик, - Норман довольно шлепнул Дина по плечу. Дин взглянул на руку, лежавшую на его куртке, и сдержался от того, чтобы ее сбросить. Несанкционированное вторжение в его личное пространство он не любил. Старик, между тем, продолжил: - Ты будешь пить со мной! Знаешь, устал пить в одно лицо, чертовски это удручает, а Дэйв меня со свету сживет быстрее, чем я напьюсь нормально. Это немного меняло дело, и Дин на секунду задумался. Черт подери. Не в его правилах было серьезно напиваться во время охоты, но отчего-то казалось, что здесь у него не так уж и много выбора. Норман воспринял его заминку по-своему. - Я так и думал, что ты только по бабским напиткам. Прости, малыш, другого раза не будет. Дин закусил губу, взвесил все за и против. Отец черт знает где и не известно вернется ли, а зацепок ноль без палочки. Его единственный шанс сидит перед ним и предлагает сделать то, что он и сам бы с удовольствием себе устроил, причем давным-давно. То, что Джон позволяет себе абсолютно без оглядки на его мнение и каких-то зазрений совести. Чем он хуже. И пусть это в его голове уже говорит выпитое на пустой живот пиво, а не трезвый расчет, но пришла пора брать быка за рога. - Я только за, - он широко улыбнулся Норману и, не оставляя себе шанса передумать, махнул рукой вернувшемуся за стойку Дэвиду. Бармен неодобрительно глянул на них обоих, но заказ на бутылку самого дешевого виски принял и поставил ее через мгновение на стойку вместе с двумя чистыми простыми тамблерами. Старый охотник довольно потер руки и даже не взглянул на Дэвида, который, отойдя к другому концу стойки, продолжил недобро глядеть на них. Когда янтарный напиток выплеснулся из горлышка в круглые низкие стаканы с толстым дном, Норман практически облизнулся и тут же одним глотком осушил свою порцию. Выдохнул обжигающий жар алкоголя и втянул воздух через нос. - О, да... Вот это уже по-взрослому. Дин, помня об обещании, опрокинул свой тамблер. Чуть поморщился и поставил его пустым на стол, в ожидании глянул на Нормана. - Что ж, ты парень сговорчивый, значит, и я буду сегодня добрым. Один вопрос. - Так почему вы говорите, что это не волк? - решил начать с главного Дин, чувствуя, как огнем впитывается виски. - Я почти всю жизнь в этих лесах, я знаю - это не волк. Здесь не было волчьих следов уже лет пятнадцать. И не появилось с тех пор. - Так кто же это тогда? Норман покачал пальцем, а потом им же постучал по краешку тамблера. Дин без слов взял бутылку и налил ему и себе еще одну порцию на один большой глоток. Если он и собирается таким идиотским способом добывать информацию, то, по крайней мере, он должен оставаться в сознании как можно дольше и сам. Толку от допроса, если утром ничего не вспомнишь. Старик довольно ухмыльнулся и проглотил виски. Дин последовал за ним и повернулся в ожидании ответа. - Это был пес. - Просто сказал Норман, без подробностей и объяснений. Хитрый старик собирался выжать все, что мог. Дину стоило лучше выбирать вопросы. Но пиво смешалось с виски и начало очень занимательным образом разбавлять мысли. Сконцентрироваться становилось немного сложнее. - Ты сам видел этого пса? - после короткой паузы и наполнения стакана спросил Дин. Мысли уже начали возвращаться к черному псу. Все-таки именно этот вид зверюг больше всего был внешне похож на собак, нежели на волков, и они не имели, как оборотни, схожие с человеческой формой очертания тел. Это были действительно псы. Старый охотник довольно вытер рукавом рот и чуть откинулся назад. - Нет, не сам. Но этому человеку я могу верить. Как себе самому. - Он кинул быстрый взгляд на снующего между столиками Бетчера. - Не то что некоторым. Дин чертыхнулся про себя за слишком пространный вопрос и такой же ответ, который выдал крайне мало информации и оставил еще меньше места для маневра, учитывая с какой скоростью алкоголь впитывался в его кровь. В кровь Нормана, к слову, тоже. Глаза того уже выдавали хорошую степень опьянения, медленно перемещаясь от одного предмета к другому. Вздохнув, Дин еще раз наполнил их тамблеры, пытаясь придумать достойный вопрос. - Я хочу знать имя этого человека, - выпалил Дин с выдохом, когда виски обожгло его горло и застряло послевкусием на языке. Норман неспешно выпил свою порцию виски, уже откровенно наслаждаясь процессом, не как голодный нищий, а как сытый гурман десертом. Он аккуратно поставил стакан на стол и медленно повернулся к Дину. - Шустрый ты малый... - замялся, задумавшись. - Дин, да? Дин кивнул. - Вряд ли тебе что-то даст его имя. Он уехал после этого отсюда. Решил, наконец, выбраться из этой грязной гниющей дырищи и даже пить бросил от того, какого страху тогда натерпелся, - Норман тяжело привалился к стойке и чуть наклонился к Дину, словно собираясь сказать какой-то секрет. - Бросил нас, скотина... тут. Но видать, пить со старыми друзьями ему было больше не по нраву. Из-за... из-за чертового пса. Наделал в штаны и всех нас кинул... - печально завершил он, кивнув. Дину показалось, что он уже в режиме реального времени мог наблюдать, как пьянеет человек перед ним. Но тот вдруг продолжил. - Все они предатели... - проворчал хрипло он, уже явно переходя плавно от игры в "вопрос-ответ" в пьяные жалобы на жизнь. Тут перед ними материализовался Дэвид и неодобрительно покачал головой, глядя сначала на Нормана, потом на Дина, будто он доверил ему что-то ценное, а тот не оправдал надежды. - Норм, - обратился он к старику, пытаясь отвлечь его внимание от разливания виски по стаканам, - Я думаю, тебе не стоит продолжать. - Иди три свои стаканы, я еще не вижу в них свое отражение! - рявкнул он на Бетчера и отмахнулся от него рукой. - Ты дальше бутылки вообще ничего не видишь, - проговорил Дэвид в ответ, но все же отошел, не делая больше никаких комментариев. Старик скривился, глянув вслед бармену. Взял стакан в руку и стукнул им о такой же в руке у Дина, едва успевшего его поднять. - За правильные вопросы! - сказал он свой тост и выпил виски, не пытаясь объяснить Дину, что же он имел в виду. Потом махнул большим пальцем себе за плечо. - Однажды они решают, что лучший способ тебя отблагодарить за все, что ты для них сделал, это сделать твои последние дни невыносимыми. - Дин хотел было открыть рот, но не нашелся, что сказать. Норман сам сказал: - Том Патченс. Вот так просто назвал имя того самого свидетеля. Единственного, возможно, кто выжил после встречи с псом. Дин выпил. Теперь у него было имя свидетеля. Это был прогресс. Даже более того, свидетель выжил и мог описать и существо, и обстоятельства встречи с ним. Золотое дно, а не старик. Пусть и такой ценой. Старый охотник явно потеплел в своем отношении к Дину. Он прильнул чуть ближе к нему и заговорил хрипло и тихо, чтобы никто не слышал их разговора: - Том оказался самым большим засранцем из всех нас. Можешь себе представить? - он снова взял бутылку в руки и разлил виски на двоих. - Мы были всегда вместе... мы были командой, - он опрокинул стакан, снова утерся рукавом. Дин едва поколебавшись, сделал то же, ощущая уже отчетливое онемение тела и... мозгов. Норман поднял на него краснеющие глаза. - Мы были семьей... - тихо с горечью проговорил он. - А он посчитал, что он лучше остальных. Что он хочет... - старик подавился каким-то словом, потом пересилил себя, выдавливая его почти с отвращением: - Жить! Решил, что он заслуживает жить! Жить, понимаешь! - повысил голос он. Затем снова перешел на хриплый шепот. - Будто с нами это была не жизнь. Будто все это... - махнул рукой в сторону, - все это какое-то дерьмо и ничего не значит. Будто мы все для него... – он снова запнулся. Дин тяжело сглотнул. Отчасти от того, что виски теперь стояло у него комом в горле, отчасти от неприятного чувства дежавю, вызванного словами Нормана. От чего-то, что он еще не до конца впитал и осознал своим стремительно отключающимся от трезвого канала мозгом, но на глубинном уровне знакомым и невероятно болезненным. Норман разлил еще виски, и Дину отчего-то уже больше не хотелось его останавливать. Прежде чем выпить, старик поднял свой стакан и продолжил полный боли монолог. - Он просто однажды испугался чертову собаку. Обосрался как юнец, когда... когда по дороге домой за ним увязалась эта тварь. Проел нам сначала мозги своими росказнями про то, как чертов белый пес шел за ним всю дорогу... в темноте... и... не сожрал его. Что это был знак! Чертов знак ему дали свыше. Говнюк! - закончил он и выпил. Дин замер со стаканом возле губ. Белый. Не черный. Черные псы не бывают белыми. Но можно ли верить пьяным показаниям к тому же и не настоящего свидетеля? Мысли выходили какие-то простые и короткие. Цеплялись за что-то и не могли удержаться на какой-то одной, которую он совсем не хотел думать. Но Норман не дал ему такого шанса. - Он предал нас, - навалился он еще ближе на Дина, снова наливая выпивку. Слегка разлил на стол. Бутылка была почти пустая. - Предал нас, потому что хотел жить! Словно все, кто остался, уже не жильцы... Можешь это представить? Он уставился на Дина в ожидании ответа. В мозгу Дина плавно, будто мертвец с глубины, всплыла одна-единственная мысль. - Могу... - ответил он, схватился за свой стакан и быстро выпил, будто желая заткнуть себя самого. Но, кажется, добился противоположного эффекта. - Мой... мой брат... - Дин сглотнул. Какого хрена он все это говорит? Что вдруг начало давить эти слова из него на поверхность? Но остановить себя не мог. - Мой младший брат уехал... в колледж, потому что... потому что не хотел заниматься семейным делом. Норман сжал губы и понимающе, но уже очень пьяно, кивнул. - И оставил вас со стариком в полном дерьме, - подытожил он то ли сам себе, то ли Дину. - Они всегда оставляют всех в дерьме... Его тяжелая рука снова с силой плюхнулась на плечо Дина, который словно уже нырнул в какую-то темную дыру, откуда слова казались какими-то неважными, а прикосновения не реальными. Одна часть его сознания понимала, что он, должно быть, уже очень серьезно пьян, а вторая все пыталась и пыталась давить изнутри, чтобы дать выход всему тому черному и прогнившему, что скопилось у него на душе за эти последние два года. Словно огромный грязевой гейзер. Норман не понимал и десятой доли того, что за жизнь вели Винчестеры и что за семейное дело со всеми непостижимыми "бонусами" покинул Сэм, оставив все это делить уже только на двоих, предоставляя каждому по намного большему куску "пирога". Он не смог бы и отдаленно этого вообразить, а тем более сравнить со своими житейскими проблемами. Но слова пьяного охотника делали все произошедшее каким-то более реальным, более осязаемым и болезненным. Словно Дин только сейчас открыл на это глаза, прячась все это время внутри прочной раковины или скорлупы. Это был бред, просто пьяный бред. Рука сама собой потянулась в карман и вытащила мобильный телефон. Он молча положил его на стойку перед собой, даже не зная, зачем он это сделал. Это не жизнь! Не понимаешь? Я хочу жить! Нормальной жизнью! Безопасной! Обрывки фраз из одного разговора наползали на другие, смешивались и меняли смысл. Искажались. Если ты выйдешь за эту дверь, не смей возвращаться! Голоса наперебой кричали друг на друга, а потом вдруг шептали в телефонную трубку. Я не хочу этого, Дин. Никогда не хотел. И если я сделал свой выбор, я не передумаю... сколько бы ты ни звонил. Привет, это Сэм. Оставьте свое сообщение. Не думай, что, если ты мне будешь рассказывать про охоту, что-то изменится. Мне это не интересно. Я этого не хочу! А ты все это время звонишь ему... тащишься за ним как брошенная баба... как пес... Дин, у меня экзамены... я перезвоню... Привет, это Сэм. Оставьте свое сообщение. Ты... ты делаешь только хуже! Ты даже не понимаешь, что делаешь только хуже! - ...только хуже! - раздался вдруг голос над самым ухом, и Дин с трудом моргнул, фокусируя взгляд на стакане. Медленно повернулся к говорящему. Это оказался Норман с пустой бутылкой в руке. - Что? - переспросил Дин. Старик стукнул донышком бутылки по столу. - Когда думаешь, что они тебе помогут, тебя поддержат... они тебя предают. Делают только хуже! - сурово прикрикнул он. Обиженно и обозлено на тех, кто его предал. Дин ощущал, как бьется сердце в груди, как медленно поворачивается комната вокруг него, словно в дурном сне при высокой температуре, как мысли, цепляясь одна за другую, начинают заполнять его сознание смешанной мутной массой с невыносимыми эмоциями на поверхности. Огромными, но спрятанными по большей части, как айсберги. Он пытался сконцентрироваться и привести себя в чувство. Пытался вспомнить последние слова Нормана. Ведь все-таки он должен был заполучить от него информацию о существе и свидетеле, но почему-то все смазалось и перемешалось. Норман заворчал, коротко и злобно позвал бармена, но, обнаружив, что того нет за стойкой, лишь зарычал и уронил бутылку набок. Та прокатилась по стойке и чудом не свалилась на пол, зацепившись за подставку с салфетками. Пока Дин, нахмурившись и потирая переносицу, словно от жуткой головной боли, а свободной рукой держась за стойку, совсем не уделял старому охотнику внимания, тот решил взять дело в свои руки. Он еще раз хлопнул Дина по плечу. - Я... знаю! Знаю, где у него есть одна бутылка... - как страшный секрет проговорил он Дину почти на ухо. - Чумовое пойло! Которое он бережет как будто там жидкое золото... и наливает только избранным... сука... - он пригрозил пальцем, наверное, Дэвиду. - Мне никогда не наливал, паршивец! Он тяжело встал, ухватившись за стойку обеими руками, покачнулся, и, вытянув руки перед собой, вдруг перегнулся через стойку куда-то на ту сторону. Свесился вниз, что-то ища. Ровно через секунду, кряхтя и ругаясь, распрямился. В руке у него был большой пакет из коричневой бумаги, в который была завернута высокая бутылка. Бутылку совсем не было видно, только ее прозрачное горлышко и старую, чуть обгрызенную пробку. Обгрызанность тут же подтвердилась тем, что Норман использовал свои зубы, чтобы выдернуть пробку и тут же, не теряя драгоценных секунд отсутствия хозяина выпивки, налил себе и Дину. Неаккуратно, расплескав немного по столу, но так, словно его сейчас черти поймают и съедят заживо. Тут же быстро заткнул пробку и перегнулся, чтобы поставить ворованный алкоголь на место. Каким чудом Дэвид не поймал его за руку, было не понятно, потому что ровно через секунду он появился из задней двери бара с ящиком бутылочного пива, возвращаясь со склада. Норман, как большую драгоценность, взял стакан в руки, слегка закрывая от Дэвида содержимое, которое, в отличие от виски, было кристально прозрачным. Уже ни на йоту не стесняясь, навалился на Дина, обнимая его левой рукой за плечи, как родного сына, и проговорил ему доверительно, но с ужасно заплетающимся языком. - Запомни урок, сынок... Если ты чего-то очень сильно хочешь, бери это сам! - кивнул сам себе и, убедившись, что Дин его слушает, продолжил: - И никогда... запомни, никогда не води бизнес с друзьями и... и родными. Потому что когда они предадут тебя... а они обязательно предадут... будет в тысячу раз больнее! И с этими словами он осушил едва наполненный стакан. Тут же зажмурился и выдохнул в рукав согнутой в локте руки. Дин застыл, словно его обдало сухим льдом от какофонии слов, звучавших в его голове и снаружи, из уст Нормана, медленно отмер и потянулся за стаканом. То ли слова эти он хотел впитать, то ли выпить чертову правду, сказанную чужими устами. Сам уже не знал. Поднял стакан к губам и резко опрокинул его, наполняя рот чуть густоватым обжигающим алкоголем. И тут же поперхнулся от ужасающего градуса напитка. Практически чистый спирт... хуже! От чего сделанный глоток был по ощущениям похож на раскаленную лаву, прожигающую теперь путь по его внутренностям. Судорожный вдох по ощущениям воспламенил горючую смесь от соприкосновения с кислородом, и Дин зажмурился, чувствуя, как слезы ударили в глаза. Закашлялся, пытаясь задышать, но делая только хуже. Вывернулся из нетрезвых объятий Нормана и едва не свалился с табурета. В последнее мгновение встал на ноги, ухватившись за край стойки. Было такое чувство, что это ядерное пойло прожгло дыру в его желудке и уже поползло вверх по венам к сердцу и мозгам с намерением выжечь все на своем пути. - Твою... - прохрипел он и, не обращая внимания на кашляющего Нормана, который что-то пытался ему сказать, отшатнулся от стойки и старика в сторону выхода. На воздух, срочно, выбраться, капитулировать, сбежать, выпрыгнуть... можно из собственной шкуры. Плевать куда! Качаясь, едва ориентируясь в пространстве, хватаясь за мебель и возмущающихся посетителей, не раз споткнувшись через свои ноги, Дин выбрался из бара. Почти что вывалился из входной двери в уже наступившую темноту осеннего вечера. Чудом удержался на ногах, остановился и сделал глубокий вдох. Почти не помогло. Промелькнула мимолетная мысль, не кислота ли там была у Дэвида под стойкой в этой странной бутылке. И тут же уплыла во тьму по нетрезвым волнам. Была бы кислота, он бы даже до двери не добрался бы. Растерял бы свои внутренности там же на месте сквозь пробоину в днище. Ха-ха! Очень смешно... И едва не упал. Сверхвысокоградусный напиток превратил его в одну секунду из просто пьяного в абсолютно ужравшегося в хлам человека. Еще чуть-чуть и он поползет к Импале через стоянку на четвереньках. И его будет качать в процессе. Мозг онемел, руки-ноги отнялись, органы чувств отрубились. Полная потеря контроля. Все системы вышли из строя, капитан, идем ко дну. Дин споткнулся на ровном месте. Вытянул руки перед собой и с единственной вытянутой, как спасательный круг, мыслью отправился в сторону поблескивающего в темноте большого черного пятна на краю стоянки. Импала... родная... спаси... Бесконечный, неровный путь к цели, как сквозь подпространство на сломанном гипердвигателе и с отказавшей навигацией... Что он несет? Два позорных падения на колени и столько же подъемов по усилиям, сравнимым с восхождением на Эверест. Это. Был. Финиш. Так низко он еще не падал и не был уверен, что специально удалось бы повторить. Каждую мысль в голове приходилось с неимоверным трудом собирать по закоулкам мозга, чтобы хотя бы отдать команду передвигаться конечностям. Когда он вдруг уткнулся коленями, а потом упал на гладкий багажник Импалы, он чуть не расплакался от счастья. И так же чуть не рассмеялся от собственной беспомощности и абсурдности своего состояния. Согнулся, укладываясь животом на холодный металл крышки, стукнулся лбом о нее с большей радостью, чем мог когда-либо вообразить. Он коротким стоном высказал ей свою безграничную благодарность за то, что надежным якорем закрепила его на земле и не дала быть унесенным страшнейшим тайфуном в его жизни. Двадцатибалльным штормом, который продолжал его раскачивать даже сейчас и пытался сорвать со спасительной машины. В голове уже не осталось ни единой мысли, кроме как выжить. И это, скорее всего, было самым настоящим алкогольным бредом, потому что он не был в опасности страшнее, чем простудиться или заработать мать всех похмелий к утру. Все вдруг утратило четкость. Звуки стали слышны откуда-то издалека, будто со стороны. Собственные движения перестали ощущаться своими. Мир накренился и пополз, трусливо поскуливая, в сторону. Съехал куда-то, споткнулся, упал на колени и вывернулся наизнанку. Мозг из ужасающего круговерть-винегрета с неимоверным трудом выхватывал какие-то обрывки. Коленям больно. Рукам холодно. Кто-то кашляет вдалеке. Кого-то очень серьезно рвет... на части изнутри... Еще всплески и кашель... Дыхание утопающего... Пульсирующий жар... Один толчок руками и за спиной что-то твердое и неровное... Заднее колесо Детки... Аварийное отключение. Слава богу, наконец, стало темно и тихо. *** Что-то грубо толкнулось в его бедро. Потом в плечо. Потом это же нечто или некто уже абсолютно бесцеремонно потрясло его, пытаясь добиться внимания. Дин зажмурился, несмотря на то, что глаза были закрыты, нахмурил брови, сделал над собой титаническое усилие и открыл глаза. Темный сырой мир вокруг медленно провернулся и остановился, всеми силами стараясь прийти в фокус. Прямо над ним нависало чье-то лицо, и Дину потребовалось усилие, чтобы понять, а точнее, вспомнить, кто это. Норман. - Эй, просыпайся... - Норман потряс его еще раз, чем добился только хриплого стона в ответ. Голова Дина все еще ужасно кружилась, хотя уже и не так кошмарно, как минуту... эм... час... - черт возьми, сколько? - назад. Определенно его отпустило. Сейчас он ощущал себя, как и положено ощущать после нескольких стаканов пива и полбутылки виски на пустой желудок. Пьяным, но живым и соображающим. - Все-таки ты совсем еще щеночек, - заплетающимся языком пробормотал Норман, похлопывая его по плечу. Отчего-то слова показались оскорблением. Особенно, если это относилось к тому, как он "героически" выползал из бара и блевал за своей Шевроле. Так позорно он справлялся с алкоголем, наверное, лет в шестнадцать. Не в двадцать четыре. - Отвали, - отмахнулся недовольно Дин, пытаясь выкинуть из головы минуты собственного унижения. - Глоток самогона и ты уже в кустах. Щеночек и есть, - насмешливо продолжал старик, и Дину очень хотелось его придушить. У него было одномоментное помутнение, прошло уже все, если учитывать, что он даже смог отклеить затекшую спину от колеса машины и немного распрямиться, потряхивая головой. Конечно, его это не протрезвило. Но Норман перед глазами перестал троиться и теперь всего лишь немного размывался. - Охрененный у вас тут самогон, ракетное топливо, что ли, гоните? - Черт его знает. Дэйв коллекционирует странное пойло. Иногда сам гонит. Но эта штука что-то с чем-то. Жаль, что ты зазря ее только потратил. Все же тебе по девчачьим напиткам... - Да пошел ты, - без церемоний ответил Дин, раздраженный, что его мало того что застали на месте позора, так теперь еще и тычут пальцем. Уязвленное самолюбие что-то там бормотало в глубине про "набить морду". Но стариков он не бил. - И это вместо благодарности... - недовольный Норман встал с корточек и выпрямился, опираясь на багажник Импалы. - Ты свою благодарность уже выпил, - Дин тоже сделал попытку встать. Первую и неудачную. Приземлившись обратно на асфальт, он был честно рад, что не завалился где-нибудь в луже или в том, что отверг его организм без его на то разрешения. - Не за это, болван, - ответил Норман, но объяснять ничего не стал, а просто кинул ему на колени его мобильный телефон, забытый в баре на стойке. Пока Дин хлопал глазами на свою отремонтированную скотчем мобилу, Норман просто развернулся и пробурчав: "Не за что" через плечо, и, покачиваясь, отправился куда-то в темноту городских улиц. Должно быть, домой. - Твою мать... - Дин закрыл глаза, снова обессилено привалился к машине и стукнулся затылком о заднее крыло. - Мне конец... Он попытался понять, сколько же прошло времени, поднеся к лицу руку с часами. Сощурился, напрягся, но тройной циферблат безбожно врал, лишь усугубляя его опасения о вероятной скорой безвременной кончине. Все, чего он добился, это понял, что обе стрелки смотрят вверх. Какие шансы, что отец еще не вернулся и не обнаружил пустой номер? Какие шансы, что тот может посчитать, что Дин все еще в библиотеке, где ему было положено находиться в случае отсутствия в номере? Какие шансы, что после четвертования он все еще сможет ходить в библиотеку? Вообще ходить. Это, конечно, все были фигуральные образы, но то, что отец сделает с ним на самом деле, было бы хуже, чем пара оторванных конечностей. Ему нужно вернуться в Грейнджвиль, в мотель. Прикинуться ветошью на кровати и сделать вид, что спит. В одном случае из тысячи, папа поверит или не заметит. Как же он влип... Он встать не может, а ему ехать надо. - Твою же долбанную мать... - разочарованно пробормотал он сам себе, уже не понимая, о чем он вообще думал, соглашаясь на такую сделку. Не о том думал. Однозначно. С третьей попытки он все же встал. Очень серьезно покачнулся, завалился на бок Импалы и едва не сполз по ней обратно вниз. Такая чистая и гладкая, что не устоять и не уцепиться. Потряс головой. Чуть прояснилось, но недостаточно, чтобы вести машину ночью в горах. И вообще, подвергать свою любимую Детку такой опасности у него рука не поднималась. Разбить ее по пьяни... такого он себе никогда не простит. Лучше погибнуть во цвете лет от гнева Джона Винчестера, чем собственноручно угробить свою красу и гордость. Свою любимую девочку. Черт. Держась одной рукой за крышу, Дин открыл заднюю пассажирскую дверь. Планов было два: беспомощно стоять на улице или так же сидеть внутри машины, где хотя бы было сухо и немного теплее. В голову пришла гениальная по меркам пьяного человека мысль, что если он уснет на пару часиков, то ему станет намного... намного лучше. Тогда он сможет если и не повести машину, то принять хотя бы более-менее трезвое и разумное решение, как выпутываться из этой ситуации. Придерживаясь, он уселся на мягкое сидение, закрыл дверь и облегченно выдохнул в темном салоне. Может, все еще не так плохо. Он лишь вздремнет немного. Это поможет. Не разворачиваясь и не устраиваясь удобнее, он просто завалился на бок, как сидел, и уткнулся щекой в мягкую от возраста черную кожу. Непроизвольно застонал, когда это движение вызвало очередную волну головокружения. Глаза уже закрывались сами собой. Но перед тем, как снова провалиться во тьму, он дернул себя почти рефлекторной мыслью. Проверить телефон, не звонил ли отец. Мысль явно не была трезвой, потому что, когда он вытянул левую руку перед собой, на него уставился мертвый экран, покрытый сетью трещин. - Черт... - кажется, это будут его последние в жизни слова. Про телефон он совсем забыл. Что тот скорее мертв, чем жив. Если отец вернулся и стал ему звонить... Дин даже не узнает об этом. Интересно, а если прийти с повинной... так сказать, добровольно сдаться, это облегчит тяжесть его наказания со смертной казни на пожизненную гауптвахту? Непослушным большим пальцем он попытался включить телефон и нажать на двойку - быстрый набор номера отца, - но тот лишь скрипнул и выскользнул, упав на пол и закатившись тут же куда-то под сидение. Левой рукой Дин, конечно же, не смог его поймать, а зажатая между сидением и его телом правая тоже не помогала. - Че-е-ерт, - Дин обессилено уронил руку, пошарив ею по коврику в проходе. Ничего не нашел. Попытка приподняться тоже ничего не дала. Ноги отчего-то запутались, руки почему-то не слушались, голова невероятной силой гравитации сильнее вжималась в сидение, даже мысли еле ворочались. Нетрезвому слуху начали слышаться странные вещи, вроде длинных гудков издалека. Видать, его мозг, не переживший того, что позвонить отцу он не смог, решил проиграть весь разговор мысленно. Один, второй, третий, четвертый... и он уже почти провалился в сон окончательно, прерывая этот еще не начавшийся кошмар, как вместо голоса отца он начал слышать голос Сэма. Брат тихо, едва слышно звал его по имени. Вопросительно, потом настойчиво... Если бы кто-нибудь мог только знать, как он был рад услышать сейчас голос Сэмми. Невероятно рад. Так, что едва не рассмеялся сам себе. А может быть, даже и рассмеялся. Не выдержал и позвал его в ответ: - Сэмми... - сначала тихо и хрипло, потом набрал побольше воздуха: - Сэмми! Какая разница. Он разговаривает со своими пьяными галлюцинациями. Кого это волнует? Ни-ко-го! Хочет и разговаривает! - Сэмми, - заплетающимся языком пробормотал снова он, - я тебя слышу, Сэмми... я тебя слышу. И пусть он свободной рукой обнял сидение Импалы, а не своего младшего засранца, но почему-то стало намного лучше. - Я тебя слышу, Сэмми... С мыслью о брате он отключился, так и не услышав, как его галлюцинация в ответ послала ему быстрые короткие гудки.