Карнавал предателей

И я ничего не смогла с этим поделать. Проект целиком и полностью передан мне в руки. Я ответственна за него, а старик Чон сказал мне «хорошо постараться». И даже времени прийти в себя не дал. Мне нужно просто заставить себя войти туда. Войти в долбаный «Passion», после вчерашнего безумного поцелуя, который перевернул во мне всё. Не то чтобы раньше я была собрана, но теперь уж тем более. Я не хочу снова хвататься за пустые надежды. Оказывается, всё было куда легче, когда я знала, что у Чживона скоро будет свадьба. И свадьба будет не со мной. Так проще. Мои надежды тогда были пеплом, а сейчас я смотрю, как они возрождаются. Как феникс. Черт возьми, ведь это глупо хвататься за него. Глупо считать всё, что он делает, чем-то исходящим из глубины души. Чживону просто надо знать, что его любят. Что именно я его люблю, как и всегда. Поэтому он так из кожи вон лезет. А у меня лишь жалкие попытки оттолкнуть от себя любимого человека, что в итоге заканчивается моим приездом на работу уже в его отель. И стоит мне войти, как начинаю чувствовать себя воришкой. Пришла в чужой дом и пытаюсь не попасться хозяину. Потому что у меня на языке всё еще хранится его вкус. Какая невероятная доброта. Чживон мне даже свою секретаршу приставил. Вот это да. Она проводит меня в кабинет, мой кабинет, который, разумеется, в двух шагах от его. Ни минуты не удивилась. У капризного мальчика много денег, поэтому он вертит всем как хочет. Этот пункт тоже меня не устраивает, потому что мой кабинет мне нужен в самом помещении ресторана, если я здесь для работы. Смотрю на дверь напротив и просто очень надеюсь, что мне удастся целый день избегать встречи с Чживоном, хотя бы пока я не перестану думать о том, как он чуть было не уложил меня на свой стол. — Чживона еще нет, он будет сегодня во второй половине. Он сказал, что доверяет вам. Чживона. А все работники тут разве по имени к нему обращаются? Когда я здесь появлялась, вроде такого не наблюдала. Но вот эта особа нарисовалась недавно и явно забывает зачем она тут. Собственно, об этом может судить ее наряд, в котором она появилась тогда на встрече. А Бобби и рад, наверное. — Спасибо, но меня совершенно не интересует, когда мистер Ким придет, — улыбаюсь девушке точно так же, как и она мне. Я пять лет уже работаю с людьми, поэтому прекрасно знаю что означает эта улыбка и этот её взгляд. — Да, не сомневаюсь, — хмыкает дамочка и демонстративно открывает передо мной дверь. — Можете располагаться, а я всегда к вашим услугам. Правда, когда Чживон придет, услуг станет больше. Жаль я здесь имею отношение только к ресторану, иначе, пожалуй, свою работу начала бы с увольнения. Определенно. Я знаю на что надеятся такого типа девушки. — Я очень рада, что у Чживона такая помощница. Вы свободны. Хлопаю дверью перед её носом. Мне уже здесь не нравится. О каком профессионализме мне заливал Бобби, когда даже его секретарша ведет себя как одна из девушек в борделе. Весь день я провожу в помещении, где скоро будет «Коста 2». Долго беседую с дизайнером, потому что у меня много требований касательно этой части. «Коста» всегда ассоциировалась с красно-бежевым цветом, поэтому очень важно придерживаться концепта, но также важно добавить туда настроение самого отеля. Секретаршу Чживона я оставила за бортом, сказала, что на данном этапе ее помощь мне не нужна. И это на самом деле так. Вовсе не из ревности или чего-то еще. Я привыкла работать в паре только с Хиро, поэтому посторонних, а уж тем более тех, кто пускают намеки касательно босса, я не признаю. Никак. Совсем никак. Я даже забываю пообедать и это точно напоминает мне студенческие годы, когда я ставила первую Косту на ноги. И в конечном итоге я недовольна почти всем. Чживон сказал, что доверяет мне, а на деле сам уже подготовил людей, с которыми мне работать. Все больше и больше убеждаюсь, что здесь Лин чисто в роли игрушки для Чживона. В голове начинаю проклинать предателя Чона. Это было нечестно. От работников отеля узнаю, что Чживон уже приехал. Хочется просто взять и смыться отсюда, но нельзя. Я не считаю, но проходит примерно два часа, и Чживон таки заявляется со своей секретаршей, которая, покачивая бедрами, идет за ним и размахивает длинными черными волосами. Господи, она меня бесит. И Бобби своей улыбочкой тоже бесит. А еще бесит, как всё внутри начинает гореть, когда он подходит ближе. Сутки прошли, целые сутки, а ощущение, будто я только что целовала эти губы. Он здоровается с работниками, а потом резко переводит взгляд на меня. — Как думаешь, ты не должна была подняться ко мне? Я два часа прождал. — Мне нечего тебе сказать, поэтому не вижу надобности. И плюс ко всему, у меня нет времени вести тут беседы. — Именно поэтому я сказал Сонми помогать тебе, но как я вижу ты отказалась? Эта самая Сонми стоит за его спиной и притворяется несчастным работником, от которого отказался злой менеджер. Вот ведь сучка. Ничего личного. — Да, потому что я привыкла работать с Хиро, а если не с ним, то ни с кем. Чживон тут же меняется в лице. Сжимает челюсть и, расстегнув пуговицу пиджака, засовывает руки в карманы черных брюк. — Так что, мне, может, еще тебе твоего Хиро привести, а? — Было бы очень мило с твоей стороны. А если ты хочешь более продуктивной работы, можешь привести еще и Джея. Упомянув последнего, понимаю, что перешла границу. Глаза Чживона темнеют, точно так же как в тот раз, в его кабинете, отчего низ живота сводит. — Даже не мечтай, Лин. Этих двоих я теперь близко не подпущу, ни к этому ресторану, ни тем более к тебе. Ты меня слышишь? — он делает шаг ко мне, и это совершенно непрофессионально. Вот совершенно. Даже секретарша его, кажется, покраснела на заднем фоне. — Осторожно Бобби, иначе я могу подумать, что ты ревнуешь. В точности цитирую ему его фразу, когда-то сказанную в его квартире, и которая меня тогда кольнула. Но на него это действует совершенно иначе. — Молодец, малышка Лин. Один-ноль в твою пользу. Но я быстро сравняю счет, — он усмехается и медленно опускает взгляд на мои пересохшие губы. Черт знает, чего мне стоит игнорировать это. Я просто продолжаю думать о том, что нахожусь на работе, а Чживон испытывает меня специально, и только это удерживает меня. Хотя, какая тут работа. — Ты обедала? — внезапный приступ заботы застает меня врасплох. Чживон слишком хорош в этом. Я киваю, только бы он наконец отстал и ушел к себе. Оставил меня наедине с моим проектом. Но, как назло, в этот момент, милая пожилая уборщица, которая смешила меня целый день и убиралась тут за рабочими, проходит мимо и выдает на раз-два: — Она ничего не ела, господин Ким, с утра работает как проклятая. Даже яблоко не поела. Молодому организму нужно питаться, иначе детей не будет. Дети… мне бы с хаосом в своей жизни разобраться, а потом подумать о семье. Но все равно это было приятно. Мне вспомнились те времена, когда старик Чон проявлял такую же заботу. Мне так не хватало родительского тепла, поэтому меня очень легко было подкупить этим. А посмотрите что в итоге — предал, будто это не он говорил, что любит меня как родную дочь. Все продаются за деньги. И всё покупается за деньги. — Я могу сказать, чтобы сюда принесли что-нибудь, — тут же находится Сонми и вытаскивает телефон, но Чживон ее останавливает. — Не надо, мы с госпожой Сон, пожалуй, отлучимся на полчаса. — Чживон строит из себя джентльмена, отстраняется как бы пропуская меня вперед. — У меня много дел, я и сама о себе позабочусь, — с важным видом отвлекаюсь на папки с документами, которые спустила сюда, но Бобби и не думает двигаться с места. — Лин, у меня тоже много дел, а ты заставляешь меня ждать. Нам нужно поговорить! И он этой фразой привлекает к нам внимание. Мне становится не по себе. Мороз по коже от его такого тона. Казалось я привыкла, но нет. Кидаю все свои дела и прохожу вперед, потому что Чживон всегда добивается своего. Секретарше дает поручения и отпускает, а потом шагает за мной, и я чуть ли не затылком чувствую, как он сверлит меня взглядом. Тем самым — тяжелым. Всю дорогу до маленькой кафешки мы ехали молча. Чживон снова включил свою любимую lounge музыку, под которую он обычно трахается дома, а когда я потянулась её выключить, он не отрывая взгляда от дороги, резко произнес: — Не трогай, пожалуйста. И я больше не трогала. Он всегда был очень капризным касательно музыки: определенный стиль, определенная громкость, чуть ли не к определенному галстуку в определенный день. В кафешке весьма уютно, и официантка тут же узнает Чживона. Стараюсь ей мило улыбнуться, но вспоминаю, что не горю желанием здесь сидеть и вообще не горю желанием что-либо есть. — Ну и зачем мы здесь? — сразу же перехожу к делу, потому что это пытка, чертова пытка вообще находиться так долго с ним наедине. — Чтобы поесть, Лин. Для чего же еще? — усмехается он и с интересом листает меню. Действительно, разве не очевидно? — Я не голодна. — Зато я голоден. Молчание. Я смотрю на часы. Шесть вечера. Обычно он ел в три, я его так приучила. — Две порции рамена нам, пожалуйста, — Чживон решает за меня, и я даю ему это сделать, потому что в любом случае не могу есть. Меня будто подташнивает от нервоза. Официантка берет заказ и удаляется. — Ты сказал, что хочешь поговорить, — надо заметить, в последнее время Чживон горит желанием поговорить слишком часто. — Поговорим, когда я поем. Я сейчас даже мыслить нормально не могу. Как маленький. А раньше я заставляла его есть, насильно пихала ему еду. Всё меняется очень быстро. — Помолчим? — Почему же, ты можешь мне рассказать что-нибудь, а я буду слушать и смотреть на тебя. Он скрещивает руки на груди и откидывается на спинку стула с таким видом, будто я на сеанс к психиатру пришла. Будто я собираюсь тут выступать. Будто мне есть что сказать. Будто вчера я не сказала всё, что думаю. Казалось Чживон больше не может ковырять ножом мои чувства, но он продолжает это делать. — Интересно, — усмехаюсь я и вспоминаю всё, что мне пришлось пережить за те проклятые три недели. — Когда я забирала тебя пьяного, каждый чертов день, ты никогда не хотел меня слушать и говорил, что видеть тоже не хочешь. Бинго. Его приподнятое настроение сдувает этими словами. Он хмурится и подвигается ближе, скрещивая пальцы на столе. — Я помню, Лин, — тихо и как-то даже виновато, произносит он. — Но ты продолжала приходить. Продолжала, этот каждый чертов день. Я смотрю как он стучит пальцем по столу три раза. На слова «каждый, чертов, день». И он прав. Моя зависимость не позволяла мне не прийти. Как люди зависят от алкоголя, наркотиков, так я зависела от него. И до сих пор. — И я очень об этом жалею, — так же тихо произношу и смотрю ему в глаза, чтобы не было сомнений. Чтобы знал, что я говорю чистую правду. — А еще о чем жалеешь? — Обо всем. Абсолютно обо всем, Бобби. — Даже о вчерашнем? — Даже о вчерашнем. Я не успела осмыслить вопрос, слова вырвались сами по себе. Наверное, я просто очень сильно хотела ему это сказать. Наверное, мне просто впервые в жизни очень сильно хотелось сделать ему больно. Когда ты стала такой, Лин? Защищала его от всех бед, раньше хотелось взять его боль на себя, а теперь… — О вчерашнем и я жалею, — усмехается, как только он умеет. А я в этот самый момент разрушаюсь, тоже, как только я умею. От этого признания. — Жалею, что не запер эту чертову дверь, чтобы не дать тебе хлопнуть ею и чтобы не дать сегодня избегать меня вот так. Не верю. Хочется кричать ему десять тысяч раз, что я смотрю в эти глаза напротив и не могу зацепиться за искренность. Моё сердце не видит в нем никого, кроме предателя. Не хочу верить в эту чушь. — Ваш заказ, — весело произносит официантка, и я даже вздрагиваю, потому что только ее голос выводит меня из своих размышлений. А для Чживона это повод перевести тему. Он, словно маленький мальчик, начинает хлопать в ладоши. — Черт возьми, ну наконец. Здесь охуеть как вкусно, — он тут же начинает поглощать горячий рамен и пускать пар изо рта. Он и в школьные годы мог, вот так запросто, есть супы прямо с плиты. — Ты до жути упрямая, ты знаешь это? — спрашивает он, когда замечает, что я так и не притронулась к тарелке. Да, я могла быть слабохарактерной касательно его, но если я что-то твердо решала для себя, это не подлежало обсуждению. Жаль, я не могла однажды утром для себя решить, что сегодня просто прекращу любить Чживона. Очень жаль. — А я думала, ты меня как раскрытую книгу читаешь, — сложно удержать себя и не подколоть в такой прекрасный момент. — С недавних пор ты закрываешься, и мне становится сложнее это делать. — Значит, я на верном пути. Чживон начинает жевать медленнее и смотрит на меня из-под сведенных бровей. Злится. Чувствую, что он хочет что-то сказать, но не делает этого. Сдерживается. Доедает свою порцию рамена, а потом вытирает рот салфеткой и небрежно кидает её на стол. Наконец мы можем идти. Последняя фраза всё же задела Чживона. Он расплачивается, мы кланяемся и выходим. — Так ты скажешь для чего отвлек меня от работы? — спрашиваю я, когда он захлопывает дверь машины. Салон успел остыть. Как же я ненавижу наступление зимы. — Я хотел поговорить об одном мероприятии. У твоего Чона ведь день рождения на следующей неделе, мы планируем справить его у нас, в «Passion». С моей стороны это будет хороший жест перед прессой, а для него глоток популярности, перед тем как откроется вторая Коста. Собственно об этом мы там и сообщим. Что скажешь? Я знала, что мистер Чон будет пользоваться этим сотрудничеством со всех дырок, но не думала, что настолько. От Чживона я ожидала, да, а вот от Чона нет. Чживона ещё отец учил быть расчетливым, хотя, если честно, Мина обыграла его в этом. Кстати, дни рождения старика Чона мы всегда справляли в нашем узком кругу. Это были очень приятные посиделки. Я не любила напиваться, да и не могла, поэтому охраняла Хиро, который после алкоголя начинал петь. — А что я могу сказать? Вы ведь уже всё решили, как это сделали и с проектом. Не понимаю, зачем тебе вообще моё мнение? — Черт возьми, Лин, в последнее время с тобой правда стало невозможным общаться, — злится, по хрипоте голоса это знаю. — Может потому, что я не горю желанием с тобой общаться? — поворачиваюсь к нему и выдаю первое, что приходит в голову. — Нет? А каким желанием тогда горишь? Может, потрахаемся? — он кладет руку на спинку моего кресла и всем корпусом разворачивается ко мне. А я чувствую себя не просто вжатой в это чертово кресло, я чувствую, будто у меня тысяча душ и он каждую из них — одну за другой — начинает высасывать. Вот прямо сейчас. Вот таким вопросом. Вот тем, как он смотрит. До чего же ты ублюдок, Чживон. Один день, даже один день не продержался. А ведь я могла сдаться в конце дня и решить, что, возможно, вчера, что вчера ты целовал мою душу. Но нет. — Ну если ты очень хочешь… Не знаю где взяла смелость. Вот так сказать это ему глаза в глаза. Вот, чтобы так нагло звучал мой голос. Чтобы так уверенно и с издевкой. Наверное, я просто приняла его правила игры и захотела обыграть. — Лин, Лин, Лин, — повторяет он сквозь тихий смех и качает головой, будто и сам не ожидал такого ответа. — А ты разве нет? А я разве нет? Я хочу его. И всегда хотела. Не только морально, но и физически. И после вчерашнего хочу еще больше. И я не уверена, что смогу оттолкнуть его, если он захочет тоже. Но вот эта его улыбка, как у скотины, заставляет меня лгать и предавать себя. Прямо передо мной он превращается именно в того Чживона, которого я оттолкнула тогда, у него в квартире. А я ведь до сих пор помню каково это — страстно целовать его. — Нет, я не хочу с тобой трахаться! — по слогам, так, чтобы каждое слово ударило в его голову. В эту голову, в которой творится полное дерьмо, потому что я отказываюсь его понимать. — Я знаю. Он знает. Так спокойно это говорит, с легкой улыбкой. Менее скотской. Знает, что я хочу его по-другому. Хочу просто тупо любить его, и хочу, чтобы он любил меня. Я слишком многого хочу от этой жизни, наверное. Чживон пристегивает мой ремень и снова включает свою долбаную музыку. Я не тянусь ее выключать, потому что меня колотит изнутри. Научилась за эту парочку недель скрывать свою дрожь от чужих глаз, но с собой ничего не могу поделать. Приходится сжимать руку в кулак и впиваться в кожу ногтями, чтобы как-то отвлечь себя на боль, но получается очень хреново. Я больше не могу. Я эмоционально истощена. Я не могу больше терпеть его и всё, что он со мной делает. Стоит нам вернуться на свои места, я тут же достаю этот проклятый контракт, и без стука врываюсь к нему в кабинет. Сонми даже не успевает начать своё «туда нельзя». — Уже соскучилась? — откровенно издевается, но теперь моя очередь. — Или ты меняешь условия контракта, или я увольняюсь. Ты меня слышишь? Или ты меняешь условия этого ёбаного контракта, или я просто ухожу из Косты. — Что, прости? — Чживон смотрит то на меня, то на кинутый контракт. Сцена — как вчера, разница лишь в том, что сегодня я собираюсь добиться своего. — То, что слышал. Я ни за что не собираюсь работать на тебя, ты меня понял? Я закончу этот проект и вернусь на свое законное место. В противном случае, я сегодня же увольняюсь, и сам разбирайся с подарком для своего отца. Понимаю, что мне нужен стакан воды. Дыхание сбивается, становится жарко. Чживон смотрит на меня так, будто сейчас сорвется с кресла и ударит. Он расслабляет свой галстук, а потом и вовсе снимает его. Ему, по всей видимости, тоже нужен стакан воды. — Если я извинюсь за свои слова, ты передумаешь? Насколько же слабохарактерной и до дури влюбленной я выгляжу в его глазах, раз он так считает. Насколько же ты опустила себя на дно, Лин. — Тебе столько раз приходится извиняться, что эти извинения уже не действуют, Бобби. — Значит, вернешься к предателю Чону? — внезапно спрашивает он, стараясь контролировать свою раздраженность. — К тебе — предателю, возвращалась три недели подряд. Думаю, Чона смогу простить один раз. — Хорошо. И он соглашается. Просит Сонми связать его с Чоном и Джеем, и при мне договаривается насчет спорных деталей, а потом поручает достать ему старый контракт. Теперь я хотя бы наполовину успокоилась. Хлопаю его дверью и замечаю про себя, что такими темпами она нас просто не выдержит и сорвется с петель. Задерживаюсь в отеле еще на час, а потом спешу удалиться из этого места. Здесь даже лифт пахнет Чживоном. И он, кстати, успевает забежать, пока двери не закрылись. Мы едем молча. На первом этаже все кланяются и желают удачного вечера. Чживон улыбается всем в ответ, пока не замечает в холле сидящего Джея. Думаю изумление отразилось на наших лицах одинаково. — А ты что тут потерял? — раздраженно спрашивает Бобби, когда мужчина подходит к нам. Никто из них не здоровается, и я чувствую себя до безумия глупо. — Лин потерял, — Джей не теряется. Целует меня в щеку, приобнимая за талию, и всё бы ничего, если бы не эти показательные сцены. — Лин едет со мной, — заявление Бобби такое же удивительное, как само появление Джея. Хотя, пожалуй, оно может переплюнуть его в разы. Чживон, правда, страдает потерей памяти. После сегодняшнего, я сомневаюсь, что когда-нибудь еще сяду к нему в машину. — Ты уверен? — Джей смотрит на Чживона, а Чживон смотрит на меня. Как я всегда смотрела на него, а он смотрел на Мину. В этом некая ирония. Трагедия жизни. — Поехали уже, сегодня был утомительный день, и я ничего не ела. Полностью игнорирую присутствие Бобби и вообще все его слова. И на самом деле, это к лучшему, что Джей приехал. Мне действительно стоит сегодня вычеркнуть из списка мыслей имя «Чживон» и всё что с ним связано. — Так, значит? — усмехается Бобби, в то время как сам Джей доволен, что одержал победу. Как же меня достали все эти их игры, кто бы знал. Но я уже давно затянута, вынырнуть не получится. Поэтому играю вместе с ними. — Так, значит! — подтверждаю я и только хочу сделать шаг, как слышу: — Я тебе это припомню, малышка Лин. Не сомневаюсь. Но он должен будет успеть сделать это за то время, пока я веду проект, потому что потом, я собираюсь перестать любить Чживона. Даже если придется сделать пересадку сердца или выдрать его голыми руками.