Карнавал предателей

песня: Jacob Miller, Matt Naylor, Steven Stern — Slipping Away — Ты выглядела обеспокоенной, что-то случилось? — спрашивает Джей, когда мы заезжаем в одну кофейню недалеко от моего дома. В студенческие годы я часто приходила сюда и желала купить квартиру в этом районе. Хоть одно из своих желаний я смогла себе исполнить. Здесь всегда было уютно: бордово-кремовые обои, приглушенный свет, удобные кресла, музыка негромко и запах капучино вперемешку с мятой. Мина зато не любила это место. Говорила, что оно дешевое. Мы с самого детства такими разными были, что даже сомневаешься в нашем родстве. Кстати, интересно как она… После той нашей ссоры у моих дверей, мы ведь с ней не общались, и я еле борюсь с желанием позвонить, хотя бы спросить здорова ли она. Да, в отличие от неё, меня это волнует. — Просто устала, — я слабо улыбаюсь и обхватываю двумя руками кружку с зеленым чаем. Джей смотрит так, будто не верит мне, поэтому спешу его убедить в своих словах. — Правда, я очень устала. — Хорошо, тогда у меня есть вопрос, который тебя приободрит, — то как он откидывается на спинку кресла, говорит о том, что ему чертовски интересна моя реакция. А я вот настораживаюсь. Сегодня я морально истощена, чай согласилась выпить здесь только потому, что Джей очень сильно настаивал и было бы некрасиво показывать, что я воспользовалась мужчиной для того, чтобы избавиться от общества Чживона. — Как насчет провести Рождество в Германии? Я чуть было не подавилась этим самым чаем. Еле сделала глоток и отставила кружку. — С кем? — понимаю, что это до невозможности глупый вопрос, но тем не менее мне надо убедиться, что я поняла всё правильно. — Что значит с кем, Лин? Я и ты, вместе. На неделю. Отлично. Я и Джей. В Германии. Одни. На Рождество. Да, наверное, любая на моем месте сейчас умерла бы от представления такой романтики, только вот мне становится что-то не по себе и даже страшновато. А еще, я никогда не уезжала на неделю из Сеула. Это слишком долго. Слишком долго, чтобы находиться вдали от Чживона. Понимаю, что все мои мысли снова возвращаются к нему, хотя полчаса назад для себя решила, что обязательно покончу с этим. Лин, какая же ты слабохарактерная. — Я…я не знаю, — ведь надо ответить хоть что-то, но сейчас я не могу дать точного ответа. Мне нужно подумать. Более чем понятно, что Джей предлагает поехать не как брат с сестрой, которые едут навестить старенькую бабушку. Это больше в стиле Чживона — играть в старшего брата. Именно поэтому мне нужно подумать. — Можешь не отвечать сейчас. У нас еще много времени, просто пообещай мне хорошенько подумать об этом. Я правда хочу, чтобы ты согласилась, Лин. И я тоже хочу. Хочу согласиться, но с недавних пор у меня раздвоение личности. Одна хочет, а вторая не может. Пока смотрю на Джея, замечаю, что и у него довольно уставший вид. Наверное, в эти дни Коста нас всех немного потрепала. Мы проводим еще полчаса в беседе, а потом уходим. Джей целует меня в щеку на прощанье, а я думаю, что скорее да. Я соглашусь на эту поездку в Германию. Там не будет никакого Чживона, будем лишь мы с Джеем одни, и возможно это станет нашим началом. В какой-то момент понимаю, что мои решения меняются со скоростью света, ведь совсем недавно я решила не мучить себя и бросить затею построить новые отношения. Правда в том, что я запуталась. Мне надо спастись от Чживона, от себя, но я не знаю как это сделать, а поэтому хватаюсь за всё что угодно и сразу. Когда я уже хочу зайти в двадцатиэтажное здание, замечаю неподалеку припаркованную машину. До жути знакомую машину. Просто как мы докатились до такого? Уверенным шагом направлюсь к ней и уже когда оказываюсь в нескольких сантиметрах, Чживон резко открывает дверцу. — Ты с каких пор сталкером стал? — хватаю ртом воздух от возмущения и замечаю, что Чживон по сути немного пойман врасплох, но пытается казаться невозмутимым. — Твоя охрана меня не впускает, забыла? — он ёжится от холода, потому что стоит в домашней толстовке, натянув черный капюшон на голову. Из дома приехал. — Судя по тому, где припаркована твоя машина, ты и не собирался заходить. За дуру меня держишь? — А ты меня держишь за стального, — шепотом произносит он, цепляясь взглядом за камни под кроссовками, но я все равно отчетливо слышу эту фразу. Похож на маленького мальчика, которого поймали на краже конфет и теперь отчитывают. — И что ты хотел? — Хотел убедиться, что ты нормально дошла до дома. — Херня! Он замолкает. Я тоже. Смотрит с какой-то теплотой и на лице его медленно появляется улыбка. Он знает, что я хочу заставить его сказать другое. Он всё прекрасно знает. — Хотел убедиться, что ты придешь без Джея. — Хер-ня! — и вторая его попытка меня не удовлетворяет. А это чертовски злит его. Улыбается, но это злит его. — Хотел убедиться, что ты не трахаешься с Джеем, довольна? — раздраженно кидает на повышенных тонах. Вот она его настоящая сущность. В этом мире столько слов. Куча слов, но из всех он выбрал именно то, которое прозвучит паршиво и заденет меня. Молодец, Чживон. Я была готова к чему-то такому, меня уже не удивить. — В такие моменты мне правда хочется это сделать, — в порыве злости эти мысли превращаются в такую же паршивую фразу и она вылетает прежде, чем я успеваю её поймать. А может, я просто устала сдерживаться и пора признаться себе, что хочу наступать на Чживона. Он сам провоцирует. Причем за день уже второй раз. Его всегда было много в моей жизни, но теперь становится еще больше. — Как ты сделала тогда, на выпускном? — он усмехается и просто прекрасно знает, куда бьет. — Что? — чувствую как ком подступает к горлу. Это уже даже не злость. Он вызывает все болезненные воспоминания того дня, и болезненные не в физическом плане, а в эмоциональном. И рядом нет никакого Хиро, который мог бы погладить меня по голове и сказать, что всё хорошо. — Разве не по этой же причине ты тогда ушла с Ианом? Хотела просто утереть мне нос, а в итоге единственной, кто пострадал — была ты. Разве я не прав? Он даже его имя помнит. Он помнит его чертово имя. А ещё, он всё прекрасно знает. — Прекрати…- не в силах крикнуть, произношу тихо, удерживая подступающие слёзы. — Нет скажи, не прав? Так давай же, повтори свою идиотскую ошибку, переспи теперь с Джеем, чтобы доказать мне что-то, ты ведь дохера сме… Смелая. Он не успевает договорить, потому что я больше не могу его слушать. Просто даю ему пощёчину. Слабую правда, но пощёчину, которая заставляет его отвернуться. Дохера смелая. Зато мне уже не хочется плакать. Вся обида была в этой пощёчине. Щека Чживона тут же краснеет и он начинает тереть её рукой, потому что его кожа — нежная, в отличие от него, такого грубого. Наверное, болит. И будь я проклята, но в тот же момент хочется приласкать его, ведь я не привыкла так с ним обращаться. Это был непонятный порыв. Что-то исходящее из больной души и задетой гордости. Я не хотела и хотела одновременно. Мне просто нужно было, чтобы он замолчал. Чживон некоторое время смотрит на меня, разжигая страх. Никогда не могу читать его следующие действия, никогда не удавалось. Внезапно, он подходит впритык. Не злится, нет, что настораживает еще больше. — А теперь поцелуй туда, куда ударила. Это, наверное, шутка такая. Но он не шутит. Доволен собой, и в то же время серьезен как никогда. Кожа моя вся покрывается мурашками: от фразы, от его взгляда, от того, что на улице холод, но мне чертовски жарко. — Не буду, — неуверенно говорю я, и после этих слов, Чживон наклоняется ко мне ближе, но я не отступаю. Я ведь сегодня дохера смелая. А вот сердце другого мнения. Оно начинает бешено колотиться. — Лин, или ты меня поцелуешь, или я тебя… куда захочу. Куда захочет. И улыбается. Улыбается так, как он умеет, приподнимая брови. Так, что ямочка на щеке видна, которую собственно и ямочкой назвать сложно. В голове моей резко всё переворачивается. Теперь даже не знаю, какой из вариантов хуже. И я совру если скажу, что не хочу его поцеловать. Наоборот, мне хочется сказать, что я погорячилась, что у меня дома есть лёд, который надо приложить к его щеке, несмотря на то что он, откровенно говоря, заслужил. — Бобби, я так устала от нашей войны, — обессиленно выдыхаю я прямо ему в губы, которые тоже очень хочется целовать. Но я устала. Давно. А теперь еще больше. — Поцелуй меня, и давай больше не будем воевать. Я смутно представляю, как это выглядит в его понимании — не воевать. Но, всё же, делаю так, как он того просит. Прикладываю свою теплую ладонь к его щеке, а потом, подавшись вперед, нежно прикасаюсь к ней губами. Кожа Чживона пахнет как всегда — Чживоном. А еще, учитывая, что он не в привычной рубашке с галстуком, пахнет уютом. Я тут же отстраняюсь, итак задержалась дольше, чем надо было. Бобби всё так же улыбается и внезапно целует меня в ответ — в висок. — Давай, поднимайся домой, — говорит так, будто не мы тут две минуты назад чуть ли не дрались, как бы смешно это ни звучало. Я ничего ему не отвечаю и ухожу. Оставляю все вопросы остывать на холоде. Например, почему его так заботит с кем я буду спать, если сам он со мной спать не хочет. Например, почему он не забыл имя парня, с которым я лишилась девственности, черт возьми. Даже в дрожь бросает от этой смущающей мысли. Например, почему он появляется именно тогда, когда я решаю что-то, наконец, сделать со своей жизнью. Чживон не уезжает. Смотрю из окна, что он садится в машину лишь после того, как я включаю свет на кухне, откуда окна выходят на дорогу. Я понимаю, что вся наша проблема в недоговоренности. Бобби ничего не хочет говорить. Он хочет, чтобы я просто шла вместе с ним в этой игре, без лишних вопросов, но я так не могу. В отеле суматоха начинается еще больше, когда все узнают о предстоящем мероприятии в честь дня рождения Чона. Меня это по сути не касается, потому что я всё так же занята своим проектом, но дергать всё равно умудряются с вопросами разного характера. Хиро громко смеётся в трубку, рассказывая, как Чон счастлив и как он превратился в бабочку, которая порхает по своему ресторану уже вторую неделю. Чживон, будто в него жизнь вдохнул. Обидно даже. Собственно с Чживоном мы, правда, заключили мир. Дел навалилось много и сразу, поэтому мы сработались, как никогда раньше. Он поддавался мне в вопросах Косты хоть и через огромное нежелание, но поддавался, что меня очень радовало. А потом, когда мне казалось, что всё спокойно, что я реже стала пить чай с травами, он подходил сзади, клал мне руку на спину и, прижимаясь, начинал объяснять всякие детали, пальцем указывая на бумаги перед нами. А я, как дурочка, в этот момент пыталась сосредоточиться на этих самых бумагах. Пыталась утопить все эмоции, которые лезли наружу, пыталась представить, как я плаваю в ледяной воде, чтобы перестать гореть. И это всё он делал настолько невзначай, что я даже обвинить его в чем-либо не могла. Он всё это делал настолько внезапно, что я не успевала реагировать, а потом моё сердце и вовсе останавливалось, а мозг переставал работать. Чживон стал возвращать наши теплые отношения, которые были до всего, но теперь это выглядело ещё более странным. Мы кое-как пережили эти десять дней. В день рождения Чона дождь лил с самого утра, поэтому Чживон отдал приказ тщательно подготовить встречу гостей, чтобы не возникло никаких претензий. А гостей мы ждали очень много. Да, Коста была одна, но бизнес-шишек, с которыми был знаком Чон — много. А теперь, он, наверное, пригласил чуть ли не всех подряд, дабы показать, с кем имеет честь сотрудничать. Мне эта затея с самого начала не нравилась. У нас впереди и так открытие Косты в день рождения отца Чживона, а тут, за пару месяцев до этого, он решает справить еще и день рождения Чона у себя. Чживон или погубит Косту, или сделает её крышей «Топ 3 ресторанов Сеула». Третьего не дано. — Я заеду за тобой ровно в семь, — говорит он мне, когда я выхожу из своего кабинета и сталкиваюсь с ним у лифта. — За мной заедет Джей, — поправляя воротник бежевого пальто, я замечаю, как эти слова заставили его измениться в лице. Он все еще плохо реагировал на Джея, как и тот на него. Из-за этого мероприятия и им пришлось сработаться, но лишь по телефону, никто из них не хотел больше встречаться.  — Джей…- задумчиво протягивает Чживон, а потом усмехается. — Хорошо. Джей, так Джей. Даже странно, что этим всё и закончилось. Если честно, я совершенно перестала что-то понимать. Да и не хочется. Я просто рада, что Чживон больше не приезжает ко мне, больше не звонит так часто. Может, это, конечно, всё потому, что мы и так на протяжении десяти дней с утра до вечера были вместе в отеле, но его желание выводить меня из себя определенно приутихло. Сначала Джей заезжает за мной, а потом мы вместе заезжаем за Хиро и Хэри. Эти двое очень сблизились в последнее время. Вернее, мне кажется, тот факт, что мы с Хиро стали реже видеться, пошел им на пользу. Может я, того не замечая, стояла между ними? Хоть какой-то толк есть от моего ухода. Мне всей душой хочется, чтобы Хиро был счастлив, и для него это счастье я вижу рядом с Хэри, которая, кстати, выглядит шикарно в коротком синем платье. — Боже, а тебя от черных платьев отучить не судьба, да? — возмущается Хиро, как только садится в машину. Вот же гад! — Извинись пожалуйста, я это платье в Париже покупала. К слову, это платье было единственным дорогим в моем гардеробе, обычно я не люблю тратить деньги на такое, но как-то раз захотелось себя побаловать. Я правда потом жалела об этом, ведь еще даже кредит за квартиру не покрыла. — Лин всегда шли строгие платья, — на мою защиту встает Джей, а я поворачиваюсь и показываю Хиро язык. Мы с ним давно не виделись в связи с тем, что оба были заняты. Я даже соскучилась по этому дурачку. Всю дорогу мы смеёмся, шумим, и я рада тому, что Джей с Хиро стали отлично ладить. Это хороший знак. Также замечаю, что если раньше, когда мы встречались с Джеем, он старался отстранять меня от моих же друзей, то теперь он старается, наоборот, влиться в наш круг. Когда мы приезжаем, зал уже кишит дамами, чьи платья стоят дороже моей квартиры и чьи мужья, которые ведут беседы о бизнесе, даже не представляют, что можно купить платья подешевле. Собственно, Чживон принадлежал их миру, но в глубине души не был его частью. А господин Чон не подходил ни под одну категорию, но изо всех сил всю жизнь старался изменить это. Наши поздравления и теплые объятия, увы, не могли Чона осчастливить так же, как рука Чживона, которая ложилась на его плечо, когда они вместе хохотали над шуточками об экономическом кризисе. Я лишний раз понимаю, что деньги действительно правят этим миром, и моя сестра знала это с самого детства, поэтому так отчаянно пыталась заполучить Чживона, в то время как я наивно мечтала о его любви. Лишь о ней. Пока я хожу по залу вместе с Джеем и господином Чоном, приветствуя незнакомых людей, замечаю пристальный и тяжелый взгляд Чживона, который следует за мной по пятам. Он тоже занят тем, что прикидывается дохера довольным и заинтересованным во всех этих обсуждениях: нацепил свою фирменную улыбку и попивает дорогущее шампанское из бокала. А ещё, убивает Лин своими хитрыми глазами. Вот что он делает. Пока Чон и Джей заняты беседой с какой-то важной шишкой, а Хиро с Хэри идут танцевать под обожаемую Чживоном «Slipping away», я отхожу в сторону, c удовольствием наблюдая за ними. — Это моя любимая песня, — внезапно слышу над ухом и вздрагиваю от горячего дыхания Чживона. За вечер мы впервые оказались так близко. За вечер мы впервые, вообще, заговорили. — Знаю, — киваю я, и тогда он протягивает мне руку. Без лишних слов. В принципе, он никогда ничего не говорит там, где можно не говорить. Я смотрю на эту ладонь и знаю заранее, что она холодная. Знаю, что ткань моего платья слишком тонкая для этого холода. Знаю, что сюда я пришла с Джеем и танцевать я должна с ним, но почему-то соглашаюсь на предложение Чживона. Он ведет меня вглубь зала, теряясь в танцующих парах, прижимает к себе, а мне ничего не остается как поддаваться ему. Медленно поднимаюсь руками по его груди к затылку, и хотелось бы отвлечь свой взгляд рассматриванием его галстука, но сегодня он без него. Сегодня расстегнутая белая рубашка помогает разглядеть новую серебряную цепочку. Тонкая. Намертво прицепилась к его груди. Так и я хотела бы. — Знаешь о чем песня? — спрашивает он и касается кончиком носа моего виска. До дрожи. Это всё доводит до чертовой дрожи. Я знаю о чём эта песня, потому что слышала её тысячу раз и прекрасно знаю перевод, но, видимо, Чживон просто сам хочет это сказать. — О том, что я никогда не позволю тебе ускользнуть из моих рук. Это была фраза из песни. По всей видимости, любимая фраза, которой можно было описать всю мою жизнь. Ускользать из его рук…как это вообще? Сколько ни пыталась, понимаю, что не выходит. Как и сейчас. Он прижимает к себе еще сильнее, подбородком касаясь моей горящей щеки, а я ничего не могу ему ответить, да и не хочу. Просто прикрываю глаза и вдыхаю его запах. В этом зале пахнет чем угодно, начиная с жутко сладкого парфюма богатеньких дам, заканчивая вкусными десертами. Однако запах Чживона перекрывает всё. Абсолютно всё. — Давай уйдём отсюда, Лин. Заманчивое предложение. Предложение, от которого сводит внизу живота. Голова начинает кружиться. Но нет. Я не могу этого сделать, а если бы и могла, то всё равно не хочу. У меня нет ни одной причины уходить отсюда с ним. — Зачем? — мой вопрос заставляет Чживона хохотнуть прямо мне в ухо, а я всё еще стараюсь не смотреть на него. — Затем, что ты весь вечер ходишь с точно таким же выражением лица, как у меня. Действительно веская причина. И наверное, его рука на моей пояснице, или губы, которые невзначай касались мочки уха всякий раз, когда он что-то шептал, должны заставить меня согласиться. Но опять же — нет. Я сегодня должна ускользнуть. Песня заканчивается, и я отстраняюсь от Чживона, но он не отпускает. Хочет, чтобы я согласилась пойти с ним. — Отпусти меня, — говорю я, когда все уже начинают расходиться, и это будет выглядеть очень странно, если мы останемся стоять вот так. — Почему? Мы кого-то стесняемся? В этот самый момент, мой взгляд цепляется за, до боли, до боли в груди, знакомую фигурку, чей взгляд точно так же цепляется за нас с Чживоном. Мне становится сложно дышать, будто весь воздух выкачали из зала. Она в красном платье с вызывающим разрезом, впрочем ничего удивительного. — Мина, — вырывается у меня, и я не в силах отвести взгляд от неё. Чживон замечает, что я смотрю через его плечо, и после моих слов сразу поворачивается. Его хватка тут же ослабевает и мы отходим друг от друга. Я несколько раз моргаю, чтобы убедиться, что не ошиблась. Судя по всему, она пришла недавно. — Ты её позвала? — шипит Чживон, и в этот момент его будто подменили. Ирония в том, что я удивлена точно так же. Мне бы ни за что в голову не взбрело пригласить её, черт возьми. — У меня не было доступа к списку гостей, — честно отвечаю я, но Чживона это не расслабляет. Он срывается с места и направляется к моей сестре. Я тут же следую за ним, потому что помню всё. Каждое слово. — Милый, прошу тебя, давай поговорим. — Ещё раз меня так назовешь, и я за себя не ручаюсь. Пошла отсюда! На следующий день после того, как Чживон застал Мину со своим лучшим другом, она тут же заявилась к нему домой вымаливать прощение. Он не впустил её. И на третий день тоже. И на четвертый. Только на пятый, когда Мине повезло, потому что я была у него. Это я впустила её и потом сильно пожалела. Вернее, я знала, что он не хочет её видеть, но Мина оттолкнула меня от двери со словами «не лезь в наши дела и отойди, мелкая». Мелкая, всего на два года младше. Она, действительно, никогда не воспринимала меня всерьез. — Любимый, ну пожалуйста. Я тебе всё объясню, я тогда столько выпила, я…я очень сильно тебя люблю, я бы никогда в жизни не… Она села на колени перед ним и говорила абсолютную ложь, и Чживон знал это. Именно поэтому он резко поднял её с пола, а потом, схватив за горло, так же резко прижал к стене.Так резко, что Мина вскрикнула от боли. — Ахуевшая сука, если ты ещё хоть слово скажешь, я придушу тебя, и Дону добавлю сверху, чтобы всё было как вы привыкли, ты слышала меня? — Воздух, — еле прохрипела Мина, а я в ужасе схватилась за руку Чживона. — Отпусти, Бобби. Ты задушишь её. Умоляю! Возможно, он не собирался действительно душить её, но ему было сложно контролировать гнев, который выливался в стальную хватку. Костяшки на пальцах Чживона покраснели, а Мина била его по руке всё слабее. Я тогда испугалась не на шутку. Даже не заметила, как начала плакать и просто умоляла отпустить её, называя его «Бобби». Я умоляла его не убивать мою сестру. — Слушай меня внимательно, — шипел он, приблизившись к ней. — Чтоб больше никогда не попадалась мне на глаза, и этому уёбку тоже передай. А сейчас я тебя отпускаю только потому, что твоя сестричка скулит за спиной. Скажешь ей спасибо потом, поняла? Тогда, Мина послушно закивала, и как только он отпустил её горло, она стала задыхаться, а я кинулась к ней. В тот день я поняла, что Чживону хреново. Мы его таким никогда не видели. Впрочем, такую напуганную Мину я тоже никогда не видела. Она правда больше не появлялась. А Чживон, зато стал появляться в клубах и спился. После того дня и началась наша история. — Мина… — Ты что здесь делаешь? — Чживон не даёт мне начать и спрашивает, когда мы подходим к ней. Его разъяренный взгляд её не пугает. Она улыбается и довольна своим эффектным появлением. Я рада, что с ней хотя бы всё хорошо, ведь мы давно уже не виделись. Она больше не приходит к моей двери с просьбой помириться. — И я вас рада видеть, — моя сестра решила пройтись по лезвию ножа, не иначе. — Я здесь с одним хорошим знакомым, который оказался другом вашего любимого старичка, — она берет бокал шампанского с подноса и, поднимая его как бы за нас, тут же опустошает. — Бери под ручку своего хорошего знакомого и съебывайтесь из моего отеля, — тихо, так, чтобы никто вокруг не услышал, говорит Чживон. Если бы я не знала свою сестру, то поверила бы ей. Всё сказанное означало лишь то, что она здесь действительно со знакомым, с которым, готова поспорить, спит, и, причем этот знакомый определенно не знает о существовании Дон У, с которым Мина спит тоже. Я не знаю, какой любовью и кого она любила на самом деле. Умела ли она вообще любить кого-то, кроме себя? Раньше я закрывала на это глаза и уверяла себя, что Чживон ей дорог, но на самом деле, она не дорожила ни одним мужчиной вокруг. Мина осматривает меня с ног до головы, а потом переводит взгляд на Чживона, который старается излучать спокойствие, но у него на лбу написано, что присутствие моей сестры ему неприятно. Все те жуткие, пьяные, полные ненависти дни проносятся перед моими глазами. Ему должно быть больно видеть её. В силу своего имиджа, в силу того, что многие сейчас просто тупо следят за его реакцией, он с невозмутимым видом принимается попивать шампанское. — Чживон, потанцуем? — Мина игнорирует его слова и задает вопрос, который может задать только она и только после всего, что натворила. — Не боишься? — усмехается Чживон, явно намекая на их последнюю встречу, когда он её чуть не задушил, и тогда моя сестра перестает так улыбаться. Хорошее настроение как ветром сдуло. Ситуацию спасают Хиро с Хэри, которые подходят к нам, а с ними и Джей. Из них троих только Хиро знал реальную причину расставания моей сестры с Чживоном, поэтому он то и дело поглядывал на нас с опаской. Если бы не все неприятности между нами, это воссоединение напоминало старые времена. Неплохие времена, но болезненные. Джей завязывает разговор с Миной, приобнимая меня, будто так и надо, а я не могу понять, надо ли? И когда мне кажется, что Бобби должен смотреть на Мину, или, наоборот, от нежелания её видеть, отойти в сторону, я вижу, что он смотрит на руку Джея. Эта мысль мне греет душу. Очень. А когда встречаюсь с его тяжелым взглядом, становится очень холодно и я скидываю руку Джея. Это кажется правильным и неправильным одновременно. Правильным по отношению к Бобби. — Так вы снова вместе? — внезапно спрашивает моя сестра у нас с Джеем. В этом тоне столько наигранной радости и, определенно, она специально задаёт такой вопрос, потому что знает на кого смотреть в этот момент. На Бобби. Прежде чем я успеваю отрицать, ведь по сути мы пока ничего не решали касательно наших отношений, Джей опережает меня: — Мы планируем вместе провести Рождество в Германии. Черт возьми! Германия совершенно вылетела у меня из головы. Мы не планируем. Это он предложил, а я пока ещё не соглашалась. Не соглашалась. Но ответ моего бывшего был нацелен туда же, куда и этот долбанный вопрос, вот в чём суть. — Боже, какая прелесть, — восклицает Мина. Если бы только она мне не была сестрой…вытурила бы её отсюда собственными руками. — Лин, правда? — Хиро знает меня как свои пять пальцев, именно поэтому не верит ни единому слову. — Ну, мы пока… — Так да или нет? — голос Чживона острее ножа, и режет он не только меня, но и всех, кто стоит рядом. Я просто не знаю что ответить. Мороз по коже от него. А в следующую секунду, от его хмурого вида создается впечатление, будто я неожиданно оказываюсь в пустыне и мне необходима вода. Чертовски необходима. И Бобби видит это. Он замечает, что я медлю с ответом, потому что его нет. Ведь он меня читает как книгу. Всегда читал. Именно поэтому резко хватает за руку. — Пойдёшь со мной, — с этими словами он тащит меня за собой в сторону второго выхода, который ведет на задний двор. По дороге мы чуть не сбиваем с ног бедного официанта, но Чживону плевать. И на мои «остановись» ему тоже плевать. Он на ходу набирает Хуну и приказывает ему подогнать машину. — Да отпусти же ты, — я вырываюсь, когда мы оказываемся на улице и останавливаемся под навесом, потому что Хун еще не подъехал. Холодный воздух чуть ли не пробирается мне под кожу. Запах Чживона смешивается с запахом влажной земли, потому что дождь всё ещё идёт. Интересно, когда, наконец, снег соизволит прийти в Сеул? А интересно, когда Чживон соизволит обращаться со мной по-человечески? — Предательница! — со злостью в голосе заявляет он. — Из-за этого ты притащил меня сюда? Снова истерики начались? Я никуда с тобой не поеду. Только хочу открыть дверь, чтобы скорее забежать внутрь, как он закрывает её и не даёт мне уйти. — Истерики? Ты бы еще замуж выскочила и потом мне сообщила, — он повышает тон, отчего заставляет меня чувствовать себя беспомощной перед ним. Прекрасно понимаю, что Чживон злится из-за новости про поездку. Мне казалось, его больше должно волновать сейчас присутствие Мины на этом празднике, а не тонкости моей личной жизни. — Лин, я никогда не встречал Рождество без тебя. Да, давай Чживон, просто пройдись по всем моим слабым местам. Просто расхреначь меня по всем этим мелочам. Это было сказано с какой-то горечью, явно целясь мне в душу. Мы со школьного возраста справляли Рождество вместе: я, Мина и он. С каждым годом наш круг расширялся, но всё равно этот праздник мы отмечали вместе. Он прав. — Я ухожу, — снова хочу открыть дверь, но Бобби больно хватает меня за локоть и разворачивает к себе. — Отпусти, мне больно! Но в него будто бес вселился. Он не слышит меня и не хочет слышать. Точно так, будто несколько недель назад, когда был пьян. Но сейчас он сравнительно трезв, вот в чём проблема. Мы начинаем ругаться. Может ли быть так, что появление Мины подействовало на нас обоих? Последнее, что я вижу это как Бобби тянет меня к себе, но в следующую секунду падает на мокрую землю от удара в челюсть. — Ты не слышал? Она сказала отпустить её.