Карнавал предателей

Появление Джея так же внезапно, как и прекратившаяся боль в области моего локтя. От страха я вскрикнула, а Чживон смотрит на него глазами, которые стали такими большими, как никогда раньше. Я порываюсь кинуться к нему после его падения, делаю шаг, но останавливаю себя. Он быстро поднимается и даже не стряхивает грязь прилипшую к идеально выглаженным черным брюкам. Стоило ему сделать это, как оба перестают замечать меня. Совершенно. — Признайся Ли, — Чживон обращается к нему по фамилии, а это значит, что сейчас он пустит в ход свои насмешки. — Ты давно хотел это сделать, причем с самого возвращения, — слышится его нездоровый смех, после чего он вытирает кровь с губы своим кулаком. — Ошибаешься, — тут же выдаёт Джей, — я хотел это сделать ещё до своего отъезда. Ещё тогда, когда мы с Лин только начали встречаться. Ты всегда мешался под ногами, сопляк! Надо ли говорить, что Джей редко кого вот так обзывает. Он всегда был серьезным молодым человеком и ни за что не стал бы пользоваться разницей в возрасте. Если только его не вывели из себя. Конкретно. Именно это я понимаю по его глазам и сжимающимся кулакам. — Я? — Чживон усмехается и вплотную подходит к Джею, что уже пахнет горелым. — Внимательно посмотри на меня, я похож на того, кто может мешаться под ногами? Кого ты видишь, Ли? — Я вижу пустого избалованного папенькиного сыночка. Каждое слово как удар. Удар, который Чживон наносит в ответ, но физически. Со всей силы ударяет Джея, отчего тот хватается за нос, из которого хлынула кровь моментально. Я ведь часто видела как Бобби размахивает кулаками, в хлам нажравшись у какого-нибудь клуба, но чтобы с такой злобой — никогда. Упоминание отца задело его за живое. Самое живое. — Джей, — вскрикиваю я и подбегаю к нему, но он отмахивается. По всей видимости, намерен продолжать разборки. — Что, Ким? Правда глаза колет? — мой бывший не унимается и теперь сам провоцирует Чживона. — Джей прекрати, пойдём, — мои попытки как в никуда. — Разве это не так? Строишь из себя особенного, а на самом деле ты простой сопляк, которому не хватает внимания. Признайся, это всё ведь давно было так! — Джей совершенно спокойно вытаскивает из кармана белый платок и вытирает им нос, будто ничего страшного и не произошло вовсе. Так, каждодневная тёрка, не более. — Это всё. Мина и Лин, тебе ведь всегда нужны были обе. А теперь я вижу ты, наконец, определился? На какой-то миг я перестаю дышать и вмешиваться. В тот же самый миг Чживон делает шаг, явно желая снова вмазать Джею, но останавливается и переводит взгляд на меня. Если раньше мне было сложно его читать, то сегодня, то сейчас — тем более. Но себе я тоже удивляюсь. Впервые хочу, чтобы эта тема дошла до своего логичного конца. Джей просто сказал то, чего никогда не могла сказать я. Да и сам Бобби тоже. Он сказал за нас обоих. — Блять, если ты не заткнешься… — Тебе ведь просто удобно было так. Я с самого первого дня нашего знакомства это понял, — но Джей будто не слышит угроз Чживона, он пропускает их мимо ушей. — Удобно было, да? С одной стороны Мина, с которой можно было спать, а с другой — нежность Лин, которой не хотелось ни с кем делиться, да? Давай Ким, докажи, что ты мужчина, признай всё то говно, которым ты изводишь людей вокруг. Чувство будто мои ноги к земле приросли. Мало того что они онемели от холода, так теперь ещё и рот мой не открывается, чтобы сказать хоть что-то. Но разве я могу? Что я должна говорить на это? Умолять Джея прекратить говорить правду нам в лицо? Это должен был сделать кто-нибудь, жаль, что роль досталась моему бывшему парню, с которым, в принципе, можно было создать новое неплохое будущее. — Доказать, что я мужчина? Сейчас я тебе докажу, — с этими словами Чживон, как ненормальный, срывается, хватает Джея, сжимая в кулаке воротник рубашки, и ударяет его вторым кулаком. — Я и не сомневался, что ты способен лишь на это, — Джей усмехается и несмотря на нос, из которого кровь хлынула с двойной силой, ударяет Чживона в ответ. Мои попытки вмешаться заканчиваются тем, что меня отпихивают и вообще не обращают внимания. Они как два зверя кидаются друг на друга и, в прямом смысле слова, купаются в грязи. Я, набрав нужный номер, вызываю охрану, потому что завязывается настоящая драка. Мои колени и руки начинают дрожать от страха. В прошлый раз Чживон хорошенько отделал Джея, и в этот раз повторяется то же самое. По сути, Джей никогда в жизни не попадал в драки. Это второй раз. И оба раза — с Чживоном. И оба раза он не смог его побить так, как ему хотелось бы. Бобби с восьми лет ходил на бокс. Когда подрос, стал ходить реже, потому что у него были другие заботы, но всё же продолжал появляться там в неделю раз. А мой бывший, он был совершенно другим. Аристократом до мозга костей, скажем так. Не считая нашего случая в клубе. Конфликты он любил решать переговорами, а не кулаками. Сегодня он целиком и полностью отошёл от своих принципов. — Тебе, я вижу, прошлого раза было мало, Ли? — с этими словами Чживон снова наносит мужчине удар, и я не знаю в какую задницу провалилась охрана. Несмотря на то что льет как из ведра, кидаюсь между ними, упираясь руками в грудь Бобби. — Отвали, — рычит он и пытается отпихнуть меня, из-за чего я чуть было не падаю, но от страха Чживон сам хватает меня за руку. — Лин, ты охренела? — Лин, не лезь! — еле удерживаясь на ногах, заявляет мне Джей, и по тому, как он выплёвывает кровь, я понимаю, что лезть мне как раз таки надо. — А ты не указывай ей! — Чживон снова рвется вперёд, явно намереваясь продолжать драку и наплевав на мою подступающую истерику, но я не даю ему этого сделать. — Это вы охренели! Оба! — я срываюсь на крик, не в силах более сдерживаться. Смотрю то на одного, то на другого. Оба в грязи и в крови. Промокшие. И я вместе с ними. Даже не знаю, кто сейчас привлекательнее. — Ты ведь хотел уехать отсюда? Давай уедем. Посмотри на меня, — хватаю побитое лицо руками и заставляю оторвать свой взгляд от Ли. — Давай уедем, Бобби. Чувствую, как он смягчается. Шрам над бровью поднимается на своё место и дыхание нормализуется. В этом я определённо хороша. Я только это и делала долбанных три недели — успокаивала его. В моменты гнева с Бобби нужно проявлять нежность. Он поддаётся этому. Для себя я решила, что всё из-за потери матери. Она скончалась, когда он был совсем маленьким шаловливым мальчиком и ему не хватало женского тепла. Он был привязан к нам с Миной, но вместо нежности от неё он, скорее, получал безумное удовлетворение всех потребностей. Джей прав. Бобби просто не хотел никогда делиться этой самой нежностью, которую я ему дарила. А сейчас, он всё еще размышляет, какая перспектива его устраивает больше: продолжать тут драться или уехать со мной. Определенно выиграю я. — Лин, ты серьёзно? — спрашивает Джей с каким-то отчаянием в голосе. Я — серьезно. — Заткнись блять! — Чживон снова заводится и я снова его останавливаю. Пожалуй, если сравнивать с собакой, то — это как удерживать овчарку. — Господин Ким, — охрана, наконец, выбегает к нам. Мать вашу, до чего же «шустрые». — Окажите господину Ли помощь и проведите его так, чтобы никто не увидел. А господин Ким поедет со мной. Я опережаю Чживона и даю свои указания. Работники всё равно не спешат выполнять, потому что им нужно одобрение директора, который, к счастью, тут же кивает, мол, всё в порядке, выполняйте. К этому времени к нам подбегает и Хун, оставив дверь машины открытой. Все чертовски «вовремя». — Пройдёмте скорей, — взволнованный шофёр тут же укрывает нас зонтиком, а затем кидает мне на плечи свой огромный пиджак, замечая, как я дрожу от холода. Промёрзла до самых костей. Я киваю ему в знак благодарности. Охранники помогают Джею зайти внутрь и, скорее всего, ему выделят номер, где он сможет привести себя в порядок или тихо отвезут в больницу, если оно ему будет нужно. Но надеюсь, не нужно. Напоследок Джей смотрит на меня, будто я совершаю государственную измену. Думаю, я изменяю себе. Вот прямо сейчас, когда Чживон сжимает мою руку так, что варианта взять свои слова назад — просто не существует. Я предложила ему уехать отсюда и только это остановило всю мясорубку. Значит, я должна выполнять. Так и знала, что надо было ещё в самом начале звать охрану, пусть отодрали бы своего директора от компаньона. Идеальный заголовок для скандальной статьи. Попадая в теплый салон, мои зубы, наконец, перестают стучать и дрожь стихает. Хун предлагает заехать в больницу, но прекрасно знает, что Чживон так никогда не делает. Да и он не сильно пострадал, как всегда: губа разбита, второй удар пришелся по скуле и иногда за плечо держится. А в целом его надо в стиральную машинку — весь в грязи. Он садится рядом со мной и, окинув взглядом, внезапно говорит: — Тебе нужно было оставаться на месте. — А тебе не нужно было вестись на провокацию! — я поворачиваюсь и натыкаюсь на его хмурый профиль. Он не смотрит на меня, но хочет это сделать. — Эту провокацию начала ты со своей поездкой, — после некоторого молчания, он всё же решает выдать то, что его до сих пор мучает. — Я не хочу больше говорить на эту тему, хорошо? — Хорошо, если до самого утра будешь заботиться о моём раненом плече, — улыбается, а потом морщится от боли. Придурок. Ким Чживон просто умудряется быть кем угодно в одном флаконе. — Тебе пора нанять медсестру, — я отворачиваюсь к окну, не желая больше вести этот тупой диалог. Я-то думала Чживон будет страдать от угрызений совести, ему будет стыдно за весь этот спектакль с жанром экшн, а он…как всегда. — Хочешь, чтобы меня лапала незнакомая баба? — он вовсю развлекается, а я ловлю его отражение в стекле. Я давно дала ему возможность играть на своих слабостях, я не должна этому удивляться. Собственные мысли заставляют меня усмехнуться. Незнакомая баба. А до этого, можно подумать, все были очень знакомые. Я ничего не отвечаю Чживону и продолжаю смотреть в окно, но уже не на него. Приезжаем мы очень быстро, потому что квартира его в паре минут от отеля. Это мне по утрам добираться дохрена времени надо. — Позвоните мне, если что. Хун кланяется и оставляет нас перед лифтом, после того, как услышал, что его помощь больше не нужна. Действительно, зачем она? Дальше всё как по сценарию. Не знаю насколько хороший актёр из Чживона, но он жалуется на боль в руке, ноге, голове, везде. Я помогаю ему пройти в лифт, где он то и дело ноет, начинает причитать, что вечно попадает в драки из-за меня, и вообще, Джей настоящий «изверг», ещё немного и он мог убить наследника Кима. А я лишь закатываю глаза, не понимая, как этот идиот Чживон и тот, который в гневе кидался на тридцатилетнего мужчину под дождём, могут быть одним и тем же человеком. В лифте огромное зеркало, но заглядывать в него второй раз уже не хочется. Вид у меня — жуткий. Хуже не придумаешь. С волос вода стекает на пиджак шофёра, тушь размазалась, дорогущее платье прилипло к телу, как и грязь к нему, ведь я храбро кидалась между двумя бизнесменами, которые устроили бой без правил прямо у меня на глазах. Аж дрожь по телу, когда вспоминаю. Да, я уехала с Чживоном, но мне не всё равно что там с Джеем. Вид у него был, откровенно говоря, хреновый. Мои раздумья прерывает звук смс. Хиро. Спрашивает куда я пропала. Пропала — как нельзя подходящее слово. Господи, он и представить не может в какой ад я пропала. Вот уж точно. Пишу ему, чтобы не ждал меня и я всё расскажу завтра. А в этот момент, без капли стыда, Чживон следит за каждым мной написанным словом. Но даже мой недовольный взгляд его не смущает. — Никак не могу решить, кто опаснее, Хиро или Джей? Кто из них хуже? — спрашивает он и демонстративно поднимает глаза вверх, делая вид, что действительно размышляет над этим. А для меня, вопрос настолько простой, даже и минуты не надо, чтобы обдумать ответ. — Ты! Ты самый опасный и худший! — слова вырываются, будто из глубины души, будто они давно там были, запылились и лишь ждали, когда, наконец, кто-нибудь решит их вытереть. Мелодия говорит о том, что мы приехали, а ухмылка Чживона — о том, что он не будет спорить с таким заявлением. Как только мы заходим в квартиру, он скрывается в спальне и через несколько секунд возвращается, пока я успеваю скинуть заляпанную грязью обувь. — Держи, — он кидает мне одну из своих футболок, которую я тут же ловлю в воздухе, несмотря на неожиданность. — Женского ничего нет, представь себе. Я сжимаю его вещь в руке и, впервые, совершенно несмело прохожу внутрь. Я здесь давно не была, но ничего не изменилось. Кроме запаха. В квартире пахнет свежестью. То есть, не то чтобы здесь когда-то пахло плохо, просто сейчас — свежестью. Чертовым Чживоном и чертовой свежестью. — Мне это не нужно, я не собира… — Ты простудишься и свалишься потом с температурой, поэтому неужели просто нельзя не ебать мне мозг, зайти в ебанную ванную и надеть эту ебанную футболку, чтобы я чувствовал себя менее виноватым во всём этом дерьме? Чживон начинает раздеваться и, сказав последнее слово, со злостью кидает свою грязную рубашку на пол, вслед за пиджаком. Если честно, есть в каждом его жесте что-то привлекательное. А может, просто промокший Чживон, с прилипшей к накаченному телу рубашкой, выглядел для меня привлекательно. Я слежу за каждым движением и впитываю каждое его слово как губка, не в силах ничего сказать в ответ. Почему злится он, когда злиться должна я? Но спасибо его разуму, дошло наконец. Сегодня герой дорамы — он. Целиком и полностью. Хотя, зная его, чувство вины пройдёт через несколько минут. Хотела сказать ему, что не собираюсь тут надолго задерживаться, но как же чертовски глупо это звучало бы. По-моему, моё предложение уехать с вечеринки, во избежания дальнейшей драки, для него расшифровывалось как: сегодня я останусь с тобой. Я мастер делать необдуманные поступки, а потом реветь над ними. Только сейчас замечаю, что Бобби действительно побитый. Возможно, он и не преувеличивал, вон синяки на плече и в боку, а когда замахнулся и кинул рубашку, морщился от боли. На плечо правое упал, ведь. Придурок. А мне стоило бы поработать над своей жалостью, которая полностью в его власти. Можно. Можно, просто не ебать ему мозг, зайти в просторную ванную и начать переодеваться. Что я и делаю. Посмотрев на своё отражение в зеркале, мне хочется орать на эту девушку. За всё. Просто за всё, что она творит. И вот куда спрашивается мы дошли? Дошли до самой начальной точки, от которой бежали последние два месяца, если не больше. С этими мыслями, сдираю с себя чертово платье, которое так неприятно прилипло к телу и оно, наконец, спадает к ногам. Чувство, будто заново родилась. Надо будет решить, выбрасывать ли его. Теперь с ним, плюс ко всему, связаны неприятные воспоминания. Плеснув холодную воду в лицо, я немного начинаю успокаиваться. Руками опираюсь на раковину и даю себе минуту роскоши — прикрываю глаза. Нужно просто забыть всю сегодняшнюю драму. Нужно извиниться перед Джеем, которого оставила охране. Нужно извиниться и перед Чоном, хотя, думаю, он не особо заметил наше внезапное исчезновение. Нужно и с Хиро поговорить. А ещё Мина, которая явилась так некстати, вот её появление, пожалуй, просто напрочь снесло всем крышу. И мне в том числе. А ещё… А ещё я чувствую, как холодные пальцы касаются позвоночника, вырывая меня из собственных мыслей. А потом вверх, по застежке от бюстгальтера, к затылку под волосы. И снова вниз, проделывая то же самое. Я не могу набраться смелости, чтобы открыть глаза и просто дергаюсь, но некуда. Чживон прижимается сзади не оставляя вариантов для побега. — Выйди немедленно, — я еле слышу свой голос, зато стук сердца — отлично. — Лин, — тихо говорит Бобби и зарывается носом мне в мокрые волосы, шумно вдыхая их запах. Моя голова начинает кружиться, поэтому я сильнее сжимаю пальцами раковину. — Это твое сердце так бьется или мое? Не знаю. Я ничего не знаю. Мне бы только узнать, откуда воздух набирать в легкие. Я не могу так. Эта наша близость пожирает меня. Сводит с ума. Вызывает дрожь. Вызывает реакцию как у подростка, что меня безумно злит. И дышащий в затылок Чживон злит. Вот так просто, решил, что можно взять и…и его холодная рука ложится мне на живот, отчего сердце будто падает вниз. Хочется присесть на пол, потому что ноги подкашиваются, как после долгой пробежки. Но страшнее всего — признаться себе. Признаться, что это приятно кожей чувствовать его кожу. Чувствовать, как он дышит. Терпеть холод пальцев, от которых током отдает вниз по животу. А ещё, признаться, что несмотря на мои следующие действия, я не хочу, чтобы Бобби прекращал, что бы он тут ни затеял. — Прекрати, Бобби! — я, набравшись смелости, открываю глаза и резко разворачиваюсь к нему, но он лишь подвигается ближе и помещает меня в ловушку, упираясь руками в раковину. — Не могу, — говорит он спокойно, а я теряюсь в родных глазах. Превращаюсь в маленького человечка. Хотя, перед ним я всегда такая. Лишь делаю вид, что это не так, что я могу противостоять ему, но правда в том, что это не с ним я вечно боролась, а с собой. — Чего ты хочешь? — я борюсь с желанием отвести взгляд в сторону, потому что это пытка. Я не умею читать серьезного Чживона, никогда не могла, а если и могла, то сегодня мои способности просто смыло дождём. Я даже забываю в каком виде тут стою. Выяснять отношения в нижнем белье — не самое лучшее решение, но взгляд Чживона побеждает всё моё смущение. — Чего я могу хотеть, Лин? — он наклоняет голову и прищуривается. Вот сейчас. Читает меня наизусть. Пользуется тем, что в моих глазах вся ванная комната будто крутится вокруг. — У меня есть всё, кроме тебя. — Я всегда была у тебя, Бобби, так что прекрати! Даже не знаю, какие именно чувства вызывают его слова. С одной стороны хочется злиться, напомнить ему, что это он просто не замечал всего, ну, или делал вид, что не замечает. А с другой стороны, хочется прижаться к его груди щекой и признаться, что я, включая сегодня тоже, у него есть. И завтра тоже есть. И послезавтра. И наверное всегда, несмотря на то, как он делает мою жизнь невыносимой. А вместо этого, я упираюсь в его грудь руками и пытаюсь оттолкнуть, но попытка выглядит нелепой, учитывая хотя бы нашу разницу в весе. — Это ты прекрати! Почему продолжаешь отталкивать меня? Мм? Ты ведь тоже хочешь этого. И когда он вот так касается моего лица своей холодной рукой, мне хочется его ещё больше. И он знает это. Дергает за каждую слабую ниточку. Ни один кукловод не смог бы. — Кто тебе сказал? Я не хочу тебя, а если не понимаешь, могу повторить ещё раз десять! — мой повышенный тон определенно выдаёт меня, а Чживон и без того не верит ни единому слову. Я отвожу взгляд в сторону. Может, мне удастся его запутать. Может, я хоть на пару секунд перестану быть старой, потрепанной, раскрытой книгой Чживона, которую он сам с удовольствием потрепал. Почему я продолжаю его отталкивать? Потому что мы хотим друг друга немного в разных смыслах. Вернее, совершенно в разных. — Кто мне сказал? Ты сама мне об этом говоришь, Лин. Твоё тело реагирует на меня, — кончиком носа касается моей щеки, заставляя прикрыть глаза. — Одно движение, — он проводит руками по моим плечам и вниз, — и твоё дыхание сбивается. И моё дыхание полностью его слушается. И кожа горит там, где он касается. Да, моё тело всегда так реагировало на него. Когда он по-дружески обнимал меня, когда брал мою руку, когда целовал в щеку, и объяснял всё это тем, что я для него как младшая сестра, ещё тогда реагировало. Когда мы учились в школе, это казалось просто милым, потому что в то время я и представить не могла, что можно так страстно желать кого-то. Но со временем это превращалось в моё собственное прекрасное безумие. Становилось ночным кошмаром, в котором я давала волю желанию целовать парня сестры. Желанию, чтобы он приласкал меня не так, как обычно. Не так, как «малышку Лин». А так, как он делал это за стеной в нашей маленькой квартире, заставляя Мину громко стонать, а меня засыпать под эти самые стоны. Мерзко. Отвратительно. Больно. В итоге это всё вылилось в мою ночную истерику, которой я стала болеть не на шутку. И до сих пор не могу с этим ничего поделать. — Отпусти, — пытаюсь убрать его руки с себя и отвожу голову в сторону. Я хочу укрыться от него, от огня, который меня сожжет дотла, без сомнений. Но в ответ Чживон хватает меня за подбородок и заставляет взглянуть в родные глаза. — В тот раз, когда я остался у тебя ночевать, ты звала меня. Меня, Лин. Ты плакала во сне и повторяла моё имя. Это как сегодняшний дождь. Не можешь укрыться от него, и всё что остается — это мокнуть. Слова прилипают к телу, а его взгляд — словно стекает по лицу. Он всё слышал в ту ночь. А я ведь почувствовала, что-то неладное утром. В то утро он был другим, хоть и делал вид, что всё нормально. Глупая, глупая Лин. Нельзя было разрешать ему оставаться. — Это неважно, — со злостью произношу я, давая понять, что об этом уж точно не имею ни малейшего желания беседовать. Но, кажется, Чживон настроен решительно. Все мои попытки сбежать заканчиваются одним большим — ничем. Даже ощущаю боль там, где Бобби сжимает мой подбородок, в страхе, что я выскользну у него из рук. — Для меня важно! — шрам его снова сдвигается с места, а челюсть напрягается. Злится. Тоже. — Ты действительно думаешь, что такое может оставить мужчину равнодушным? Да это мне в мозг нахер засело! Он стучит двумя пальцами по виску, прямо там, где проходит его второй шрам, полученный еще в первом классе. А я лишь думаю о том, что Чживон, наверное, понятия не имеет сколько у меня шрамов, по той простой причине, что ему эти детали не нужны. И он не знает, что на душе у меня их в десять раз больше. — Так вот из-за чего всё это? — моё желание теперь смешивается с возмущением, что придаёт мне силы скинуть его руку и оттолкнуть от себя. — Услышал, что кто-то произносит твоё имя ночью и решил помочь? Почему бы не помочь наивной, глупой, малышке Лин, да? Ведь все эти шлюхи так надоедают, да Чживон? Почему бы просто не переспать с той, которая смотрит в эти глаза и видит весь мир, да? Да? И я срываюсь. Не в силах остановить ни этот поток слов, ни слёзы, которые то и дело вытираю дрожащими руками. После каждого «да», ударяю Чживона в грудь, как тогда, когда он пьяный обезумел. И он так же терпит всё, выжидая, когда моя истерика закончится. Но сегодня она не собирается это делать, поэтому Бобби хватает меня за кисти и встряхивает. — Прекрати нести чушь, Лин! Я никогда не хотел причинить тебе боль. — Враньё. Охеренное враньё! Отпусти меня, — не знаю что именно в меня вселилось, но я чувствую внезапный прилив энергии и смелости, поэтому изо всех сил вырываюсь и даже не обращаю внимания на то, что Бобби морщится от боли, скорее всего драка с Джеем даёт о себе знать. — Да успокойся ты на минуту и посмотри на меня, — его хриплое рычание и напряженное лицо определенно наводят ужас, но не сегодня. — Я никогда тебе не врал, Лин. И уж тем более никогда не хотел причинить боль. Мне просто нужно знать… — Знать что? Что ты хочешь от меня услышать? Что я, как самая настоящая идиотка, как чертова мазохистка, всегда любила тебя? — и ни один его мускул не дрогнул, лишь пальцы перестали сжимать мои запястья и отпустили их, давая мне возможность вытереть новую порцию слёз. Слабачка. — Хотел услышать от меня хоть и сам всё знаешь? Да, Бобби, я люблю тебя так, как никого не любила, и так, как никто тебя не полюбит. Ник-то. А знаешь почему? Потому что ты отвратительный, худший! Ты самое плохое, что было в моей жизни и есть до сих пор. — Я худшее что было в твоей жизни? — спрашивает он и смотрит так, будто я только что из него душу выкачала. Но я не собираюсь этому поддаваться. — Да, — твёрдо отвечаю, без капли сомнений, а Чживон всё так же молча пытается читать меня и переваривает каждое слово. — Именно поэтому с меня хватит. Всего хватит. Я не хочу этого. Мне надоело, понимаешь? Так не будет продолжаться. Я не хочу больше тебя любить. И не буду! На этом моя истерика заканчивается. Я хватаю воздух ртом, а Чживон резко хватает меня за руку и с силой прижимает к ледяному кафелю. Все его действия настолько неожиданны, что я даже осмыслить ничего не успеваю. Хочется закричать то ли от боли, то ли от холода, то ли от непонимания происходящего. — Зато я буду! — с этими словами он впивается мне в губы жадным поцелуем. Грубо. Резко. Глубоко. Даже отчаянно. Словно мы последний день живём. Словно он терпел всю мою истерику, чтобы в конце сделать то, что делает. Словно ему плевать на свою разбитую губу и на мои замерзшие лопатки. Словно он хочет оставить синяки там, где сжимает кожу. Словно он правда будет.