Карнавал предателей

— Да-да, вот так, глотай. Мне приходилось выслушивать разные вариации этого столько раз, что я уже даже перестала считать. В обед, когда я приносила Чживону поесть. С пакетом суши и апельсиновым соком я замирала у входа в гостиную, где неизменно играла lounge музыка, а он, намотав на кулак волосы очередной подстилки, в развалку сидел на диване со спущенными штанами. Пулей я убегала на кухню и громко хлопала дверью, давая понять, что пришла, и чтобы он закончил поскорее, и вообще пришло время обедать. Ещё пыталась убедить себя, что мне всё равно, потому что и ему тоже. — Хорошая девочка, — говорил он некоторым прежде, чем закрыть дверь и больше никогда их не увидеть. И всё было нормально, потому что меня это не касается. Меня вообще ничего не касается до тех пор, пока он здоров. Это было лучше, чем когда он разбивал костяшки пальцев о стену. Лучше, чем когда крушил всё вокруг. — Неплохо, но всё же в этом деле никто не сравнится с твоей сестрой. Сосала она отменно! — каждый раз кидал он, заходя на кухню. В ответ я лишь молчала. Потому что знала — он говорит так специально, чтобы смягчить свою боль. — Зачем ты пришла? — этот вопрос также звучал каждый раз. И каждый раз оставался без ответа. Иногда Чживон ел, иногда нет. Всё зависело от его настроения — просто паршивого или очень паршивого. В конце он всегда просил больше не приносить ему еду и вообще не приходить. Я никогда не слушала и снова приходила. Правда, старалась делать это немного позднее, чтобы не сталкиваться со стонами в унисон с какой-то девицей. Изо дня в день видеть его прикрытые веки, откинутую на спинку дивана голову и слышать, как кто-то доводит его до оргазма — всё это было для меня слишком. Слишком было ещё тогда, когда семнадцатилетняя Мина попросила меня пойти с Хиро в кино и остаться у него или у ещё кого-нибудь на ночь. В принципе, неважно, у кого. Важным было лишь, чтобы я не вернулась домой, потому что у них с Чживоном намечались «дела». Я не вернулась. Действительно пошла ночевать к Хиро, и он всю ночь гладил меня по голове, пока я горько плакала ему в плечо. Горько-горько. Почему-то именно эти воспоминания всплывают в голове, пока я поднимаюсь в свою квартиру. На лестничной площадке ощущаю слишком знакомый запах «тяжёлых» духов. Я никогда не ошибаюсь. Мина сидит у двери в мою квартиру и, судя по окуркам в полупустой пачке, сидит здесь уже довольно давно. — Ты поздно, — говорит она, поднимаясь на ноги. Одариваю её презрительным взглядом и как все разы до этого делаю вид, что не замечаю. Мы не разговариваем уже три недели. Это ровно столько, сколько она приходит сюда по вечерам в попытках помириться со мной. Дело в том, что Мина даже не подозревает, что моё сердце давно с ней в ссоре, а я никогда не осмелюсь сказать ей, почему. В любом случае, она всегда остаётся за дверью, потому что я не впускаю её в свою квартиру. Ей, конечно, прекрасно живётся и без меня, но я её сестра и, считая себя обязанной, она упрямо хочет примирения. А я… Я не хочу даже видеть её. — Что, может, ещё ударишь меня за это? Знаешь, я взрослый человек и вправе делать со своей жизнью всё, что захочу. Господи, неужели ты до сих пор не понимаешь, что Чживон нужен был лишь для того, чтобы решить наши с тобой финансовые проблемы? Я ведь никогда его даже не любила. Хотя трахается он, конечно, отлично. И я ударила. Впервые в жизни подняла руку на старшую сестру, потому что она вела себя, как шлюха. Не было сил выслушивать эту мерзость. Ровно как и не было сил понять, как моя родная сестра может быть такой тварью. Безусловно, все её многочисленные «друзья», с которыми она проводила время, пока Чживон учился управлять компанией отца, вызывали определённые вопросы, но всё же… Всё же я наивно верила, что она любит его так же. Так же, как я. Всегда. — Лин, долго это ещё будет продолжаться? — Мина поправляет на себе дорогущую куртку от Шанель, которую Чживон подарил ей прошлой весной. Не могу не замечать такие мелочи. Игнорирую вопрос и начинаю копаться в сумочке. Сегодня мне уж точно не до её нелепых попыток поиграть в сестрёнок. Я собираюсь поступить как обычно — закрыть дверь перед её носом. Просто нужно справиться с расшатанными нервами и найти, наконец, свои ключи. Я еле доехала до дома, нажимая на педали босыми ногами. Туфли получилось надеть только в гараже. — Как там Чживон? Этот вопрос заставляет меня замереть. Как там Чживон? Она серьёзно? Три недели ей было плевать, какого чёрта спрашивать меня об этом именно сегодня? Именно сегодня! — Если тебе интересно, позвони и спроси у него, — зло кидаю в ответ, а про себя замечаю, что за всё это время впервые заговорила с ней. И что самое мерзкое, её по-прежнему совершенно не волнует, как он. Вопрос был задан для чего-то другого. Но Мина молчит. На её лице играет непонятная мне полуулыбка, но следом она резко хмурится. — Что это? — тянет руку к моей шее, отодвигая каштановые волосы, и я с запозданием вспоминаю о его укусе как раз в это место. Чёрт. Наверняка, остался нехилый след. — Ничего, — отмахиваюсь и, опустив голову, продолжаю поиск ключей, коленом придерживая сумку. — Где ты была? Кто это сделал? У тебя кто-то появился? — она пытается заглянуть мне в глаза, я пытаюсь не дать ей ещё одну пощёчину. Возможно ли, что родители удочерили меня? Эти сомнения постоянно лезут в голову, уж слишком мы с ней разные. — Ты ведь от него постоянно приходишь, да? — наконец, Мина перестаёт ходить кругами и задаёт свой главный вопрос. — А тебе какая разница? — резко прекратив поиски, я кидаю сумку на пол. Глядя на мою реакцию, Мина усмехается. — Да так, подумала, если он тебе нравится, ты могла бы попытаться выйти за него. Не важно, ты или я. В конце концов, это поможет нам обеим. Она говорит это так, будто мы обсуждаем сегодняшнюю погоду. Небрежно, безразлично, отвратительно. — Мина, ты слышишь себя? Ты вообще понимаешь, что ты несёшь? — несмотря на то, что я изо всех сил пытаюсь контролировать голос, он всё равно срывается. — А что такого я сейчас сказала? Я тебя умоляю, сестрёнка, хватит уже играть в святую невинность. В этой жизни нужно уметь крутиться, — Мина цокает языком и достаёт сигарету из пачки. Такое ощущение, что вместо никотина в её сигаретах содержится яд. — Уметь крутиться? Если в твоём понимании уметь крутиться значит быть такой шлюхой, как ты, то я, пожалуй, откажусь. — Следи за языком, мелкая! Напомнить, кто давал тебе деньги на сладости? Или ты забыла, кто вкалывал целыми днями, потому что нашей мамаше было плевать на нас? Думаешь, почему ты вся такая милая и светлая? Потому что это я, — придерживая сигарету губами, Мина бьёт себя в грудь, — я всегда заботилась о тебе! Неправда. Она заботилась ровно до того момента, пока я не нашла себе работу. Потом она только и делала, что ходила по магазинам да барам и тратила мою, чёрт возьми, зарплату. И я молчала. Не говорила ей ни слова, потому что чувствовала за собой вину. — Уходи отсюда и живи счастливо со своим предателем. Вы друг друга стоите. Я поднимаю сумку с пола и как раз нахожу ключи. Не хочу больше продолжать этот разговор. Хватит с меня на сегодня эмоциональных изнасилований. — Хочешь дам тебе совет? — ухмыляясь, спрашивает Мина. — Чживон любит пожёстче, — не дождавшись ответа, заявляет она и кидает окурок прямо мне под ноги. А потом уходит. Наконец, уходит, громко постукивая каблуками. И каждый её шаг проходится по моим натянутым нервам. Меня словно изодрали изнутри. Они оба. Насколько же плохо меня знает родная сестра, что ни разу… ни разу не заметила моих чувств к Чживону и прозрела только сейчас. Или, возможно, я действительно отличная актриса, раз так мастерски всё скрывала. Тихо захлопываю дверь и медленно сползаю по ней на пол. Я не буду плакать. Из-за этих предателей. Ведь не буду? Буду. Ещё как буду. Уткнувшись в колени, буду. Потому что не могу больше. Никогда не могла. *** В выходные я поехала к озеру. Сняла на два дня домик, чтобы очиститься от той грязи, в которой меня искупали в пятницу. В воскресенье вечером новый охранник сообщил, что два раза ко мне приходил какой-то мужчина, который выглядел весьма представительно. Представительно. Видел бы он его в клубе во время драки. Очень представительно. Я знала, что Чживон начнёт искать меня и уехала именно поэтому. Слава богу, сейчас я могу себе это позволить. А Мина… Пусть её теперь содержит Дон У. Да и Чживон за годы их отношений столькими драгоценностями её обвешал, что на вырученные с них деньги можно позволить себе хоть покупку целого острова. Нет, мне далеко не всё равно, что происходит с сестрой, и, несмотря ни на что, я поймаю её первая, если она начнёт падать. Просто для начала Мине нужно научиться быть человеком. В ресторане за дни моего отсутствия ничего не изменилось. Всё, как обычно — дорого, престижно и многолюдно. Много пафосных лиц со своими любовницами и любовниками. Я работаю здесь уже пять лет, пройдя путь от простой официантки до главного администратора, так что вижу их всех насквозь. — Госпожа Сон, вас вызывают к третьему столику, — новенький официант смотрит на меня такими несчастными глазами и кланяется настолько низко, что я сразу же чувствую неладное. — Что случилось, Вон? — Честное слово, госпожа Сон, я не знаю. Я всё сделал правильно, а блюдо готовил господин Чжин. Но молодой господин уверяет, что в его супе был волос. — Что за чушь, господин Чжин никогда не допускает подобных ошибок. Всё в порядке, прекрати трястись. Пойдём, — успокаивающе хлопаю парня по плечу, чтобы он перестал быть таким напуганным, и иду за ним. Нужно поскорее разобраться с этим и решить проблему, потому что меня как никого другого заботит имидж заведения, безупречный сервис которого является моей работой. Будет действительно обидно, если в суп на самом деле попал волос. Когда я выхожу в зал, почти всё внимание посетителей обращено на меня. Терпеть не могу такие ситуации. В голове уже готов план того, как мы будем исправлять ситуацию. Пострадавшим извинения и компенсация за моральный ущерб, виновным — наказание. На работе нет места поблажкам и жалости. Быстрым шагом добираюсь к проблемному столику, и вот тут то моё раздражение просто достигает пика. Ким Чживон. Ну ещё бы. Сидит весь из себя такой король, нога на ногу, и что самое бесящее — он даже не пытается скрыть довольное выражение на своём лице. Здоровается. Я вежливо и подчёркнуто официально здороваюсь в ответ, кланяясь, как того требует этикет. Всё потому, что сейчас он посетитель, а я представитель ресторана, к работе которого у него имеются претензии. — Теперь можете идти, — говорит Чживон официанту, отчего тот начинает растерянно переводить взгляд то на меня, то на него, и не может понять, что происходит. А происходит спектакль. — Вон, — обращаюсь к парню и легонько подталкиваю его к столу, — повтори, пожалуйста, ещё раз, в чём заключается проблема? — всем своим видом я показываю, что пришла решать именно это. — В моём супе плавал волос, поэтому я попросил позвать вас, — с важным видом поясняет Чживон, опережая официанта. Но по его глазам я прекрасно вижу, что никакого волоса не было и в помине. Судя по всему, Чживона в данный момент вообще мало волнует этот чёртов несуществующий волос, потому что он занят тем, что рассматривает меня, словно я экспонат в музее. Ощущения, как будто он пожирает меня глазами. Каждую клеточку моего лица пожирает. Именно в этот момент ловлю недовольный взгляд Хиро. Он прекрасно знает Бобби и то, на что он способен, чтобы добиться своего. — Хорошо, где же этот волос? — если мы тут в игры пришли играть, так тому и быть. Чживон решил не утруждать себя попытками поймать меня дома и пошёл по наиболее простому пути — заявился ко мне на работу. А зная, что даже здесь я бы не вышла к нему, он выбрал самый лёгкий способ выманить меня — создать проблемы. Это ведь его хобби. — Ну, где-то вооот тут, — Чживон начинает с крайне важным видом ковыряться в супе ложкой. — Ох, кажется, его тут нет, — он улыбается и кладёт ложку на место. Наверное, ему всё происходящее кажется довольно забавным, но вот мне совсем нет. Напуганному до чёртиков официанту тем более, это ведь с его нервами только что нагло поигрались. — Можете быть свободны, — снисходительно кидает Чживон парню, который даже не младше его, просто кому-то повезло родиться в богатой семье, а кому-то нет. — Стоять, — тяну Вона обратно, когда он, поклонившись, хочет уйти. — Извинитесь перед нашим официантом за ложное обвинение! Чживон реагирует совершенно спокойно, ни один мускул на лице не дрогнул. Всё просто — он знал, что я поступлю именно так. Потому что больше всего в жизни я ненавижу две вещи: несправедливость и обман. Ирония в том, что в итоге я именно та, кто обманывает всех вокруг. — Прошу прощения, — с лёгкой улыбкой послушно извиняется Чживон, и весь ресторан выдыхает с облегчением. Наконец, мы перестаём быть главными действующими лицами, и посетители возвращаются к своим тарелкам. Ошарашенный происходящим Вон пулей исчезает в служебном помещении. — Госпожа Сон, а вы задержитесь на минутку. Это не просьба, не пожелание, ни, тем более, мольба. Это приказ. Будто я должна. Будто как всегда. И в этом весь Чживон. — Не вижу в этом необходимости. Всё, чего мне сейчас хочется — скрыться от него или выгнать к чёртовой матери. Потому что двух дней слишком мало для того, чтобы выдрать из головы его мерзкое поведение. Намереваюсь уже уйти, как Чживон проворно хватает меня чуть ниже локтя. Это действует моментально. — Я тебе сказала не прикасаться ко мне, — резко дёргаю руку обратно и по выражению его лица понимаю, что он удивлён такой реакцией. Что, не ожидал? Да, я тоже могу давать отпор. Даже тебе. Когда-нибудь это должно закончиться. Я терпела слишком долго. Но больше я не могу. — Я хочу поговорить с тобой, — голос звучит тихо и ласково. Не смей покупаться на это, Лин. Ты ведь не купишься? Ты ведь не будешь такой дурой? Куплюсь. Буду. Ещё как. Я такая слабая. До боли в груди слабая перед ним. Колеблюсь, но в итоге всё же сажусь напротив, автоматически замечая, что внимание некоторых посетителей снова направлено на нас. — У тебя две минуты. Время пошло. Быстро смотрю на часы, которые ношу на правой руке, потому что так мне удобнее, а затем перевожу взгляд на Чживона. — Лин, ну хватит… — Одна минута. — Прости меня за тот раз, — поспешно выговаривает он, но я ничего не чувствую. А должна бы чувствовать облегчение. Хотя… должна ли? — За который из? Их было много, — я пожимаю плечами и вижу, как тут же напрягается челюсть на родном лице. Правда в том, что я всего лишь хотела от него тёплого отношения. Но он не был обязан. Никогда. — За тот, когда повёл себя, как последний мудак… — А в остальные ты, значит, вёл себя лучше? — прерываю его, потому что попросту не могу держать это в себе. — Не лучше, но… — Чживон замолкает, пытаясь подобрать нужные слова, я пользуюсь этим. — Как скотина, ты повёл себя, как абсолютная скотина, — без проблем, я помогу тебе подобрать подходящее определение. — Хорошо, как скотина, — он соглашается со мной. — Как тварь, как чужой. — Этой твари безумно жаль. Пожалуйста, прости его, — Чживон смотрит на меня, как провинившийся мальчик, а потом проводит своим большим пальцем по-моему указательному. Словно указывая на то, что мне надо дать ему ответ. Так нельзя. Это, чёрт возьми, запрещённый приём. — Хорошо, я прощаю. Вся трагедия в том, что я тону в этом простом дружеском прикосновении. Тону даже тогда, когда он груб и хватает меня за руки. Даже тогда, когда не имею никакого права делать это. Трагедия в том, что я тону в нём. Поэтому моё сердце не выдерживает ни одного его прикосновения ко мне, будь оно грубым или ласковым. Будь оно хоть каким. Приходится улыбнуться, чтобы убедить Чживона в нашем примирении, и уйти в свой кабинет. Поэтому я никогда его не прощу.