Карнавал предателей

Никогда прежде Чживон не оставался у меня на ночь. Ни разу. Равно как и я у него. А ещё он никогда не бывал здесь вместе с Миной. Это моё обещание себе, моя странность. Ещё при покупке квартиры я поклялась, что в моём доме не будет запаха боли. Разбитого сердца более чем достаточно, и я не хотела, чтобы собственный комфорт тоже был разбит. Когда возвращаюсь на кухню с аптечкой, Чживон послушно ждёт меня, сидя на высоком стуле. По пояс раздетый. Я нагло совру, если скажу, что никогда не хотела зацеловать каждую родинку на его теле, обнять эти широкие плечи. Если бы имела право. Если бы… Замечаю под лопаткой огромный синяк. Когда-нибудь этот парень себя искалечит. — Я смотрю, с каждым разом твои синяки всё красочнее, — не могу сдержать сарказм. Чживон усмехается и тут же морщится, потому что забыл. Потому что губа разбита. Дурачок. — Сначала это, а то жжётся, — он протягивает свою пораненную руку, и я кладу её себе на колено. Ещё раз дурачок — у него такие красивые руки, а он не перестаёт их уродовать. Кожа на костяшках содрана до крови, ладонь пересекает достаточно глубокий порез от стекла. Обработав рану, я принимаюсь бережно обматывать руку бинтом. — Какой же ты всё-таки идиот! Надеюсь, тебя скоро ни в один клуб не будут впускать, а заголовки газет, наконец-то, приведут тебя в чувство! — бурчу себе под нос, пока Чживон сидит смирно и молча. Думаю, такой послушный он впервые. Обрабатывая рану на губе, стараюсь не смотреть ему в глаза. Чживон наоборот — смотрит и даже не моргает. У меня нет ни одного шанса, чтобы контролировать при этом свои эмоции. Ни одного. Не удивительно, что сердце тут же срывается с нормального ритма, а руки начинают дрожать так сильно, что подрагивает даже ватная палочка, зажатая большим и указательным. Когда он морщится от боли, инстинктивно морщусь вместе с ним и поспешно принимаюсь дуть на больное место, как если бы он был маленьким мальчиком. Мне бы хотелось поцеловать его и ласково сказать, что заживёт. Или хотя бы просто прикоснуться к этим губам, таким чувственным, что позавидует любая девушка. Мина могла целоваться с Чживоном часами. Помню, как девочки в нашей школе то и дело шептались о том, как повезло моей сестре с парнем, и как они тоже хотят целоваться с «золотым» мальчиком. Снова зависнув в воспоминания, с некоторым опозданием замечаю, что не могу отвести взгляд от губ Чживона, а он в свою очередь ничего не говорит и просто внимательно смотрит на меня. Как будто ждёт. Напрасно. Я уже пришла в себя, поэтому тут же отворачиваюсь, быстро забрасывая лекарство и бинт обратно в несессер. Глупая. Сколько ещё раз собираешься позволить своим слабостям вылезти наружу? Возвращаюсь на кухню и застаю Бобби в тяжёлых мучениях — пытается воспользоваться зажигалкой левой рукой. — Твою мать, — нечётко выговаривает он, потому что между губами зажата сигарета, да и пластырь в уголке рта тоже мешает. Без слов подхожу ближе, выхватываю у него из руки зажигалку и помогаю прикурить. Чживон слабо улыбается в ответ, а по лицу после первой затяжки проносится волна наслаждения. — Ты купила ещё три кактуса? — спрашивает он, пока я добавляю карамель в его кофе. Я даже не спросила, будет ли он. Потому что он будет. Я знаю. И карамели там столько, сколько нужно. Столько, сколько знаю только я. Даже Мина не знала, Чживон всегда жаловался, что она делает либо больше, либо меньше. — Да, они показались мне милыми. — В каком месте они милые? — хрипло хохочет Бобби. Он ни черта не понимает в кактусах. Я не люблю цветы, банально не умею ухаживать за ними. Наверное, потому что вся моя забота сосредоточена лишь на одном человеке. Поэтому я люблю кактусы. Они такие… очень похожие на меня, им нужна любовь. Если цветы любят все, то кактусы немногие. А ещё, в отличие от Чживона, они не требуют особого ухода. Достаточно всего лишь поливать их раз в неделю. — Тебе не понять, — ставлю перед ним кружку и сажусь со своим чаем напротив. — Оно снова треснуло? — сигаретой Чживон указывает на мой большой палец, на котором я обычно ношу любимое кольцо. И его любимое. Ещё в детстве бабушка подарила мне серебряное кольцо с небольшими дырочками в форме листиков; у меня мало любимых вещей, но оно как раз из таких. С самого знакомства Чживон пристал ко мне с просьбами о том, чтобы я подарила кольцо ему, а взамен он готов купить мне любую вещь, будь то дорогущие часы или другое кольцо. Я всегда отказывала ему, потому что обожаю это кольцо до ужаса. И так случается, что хотя бы раз в год оно ломается, так что мне приходится нести его мастеру. Поэтому с каждым разом кольцо становится больше и сильнее болтается на пальце. — Нет, просто стало большим, — отвечаю я, после чего делаю глоток чая с мятой. В последнее время только такой и пью. — Ну вот! — радостно восклицает Чживон. — Видишь, зачем оно тебе теперь? Подари его мне. Взамен я куплю тебе золотые часы, хочешь? — Не хочу. Это кольцо - половина моей души, — наверное, сказанные мной слова всё же доходят до Бобби, потому что он резко становится серьёзным и прекращает настаивать. В конце концов, что-то от моей души должно остаться у меня. Хватит и того, что одну половину я уже и так отдала ему добровольно. Между нами повисает молчание. И пока я, попивая чай, смотрю в окно, Чживон смотрит на меня. — Как дела в ресторане? — спрашивает он то, на что ему плевать. Уж я то знаю. — Хорошо, — тихо говорю я, продолжая смотреть в окно. На улице начинается дождь. — А как поживает Хиро? Вот оно. — Отлично, — знаю, что мои слова его не удовлетворят, но это всё, что я хочу ответить на такого рода вопрос. — Замуж ещё не предложил выйти? В голосе Чживона явственно звучит сарказм, и это заставляет обратить на него внимание. Сидит с нахальной полуулыбкой, согнув ногу в колене. Вокруг «плавают» кольца из сигаретного дыма, потому что кое-кто любит пускать дым именно так. — Ещё нет, но, наверное, скоро, — с таким же сарказмом отвечаю я, хотя хочется ему просто врезать. — А согласишься? — Почему нет? Снова неловкое молчание. Чживон хитро щурит глаза, не переставая загадочно улыбаться, насколько позволяет разбитая губа. Если раньше я была жертвой его неадеквата или гнева, то теперь я в центре какой-то непонятной игры. Уже второй раз за сегодня. — Значит, мне и с ним поговорить? В этот момент, и я это точно знаю, мы оба вспоминаем Джея. Моего бывшего парня, с которым мы расстались год назад. Который мне как бы нравился, и которого Чживон избил. Хотя он называет это «поговорить». Всё началось с того, что Джей без моего ведома заказал VIP комнату, когда мы вчетвером отдыхали в клубе. Джей не понимал слов «не хочу» и в принципе не понимал, почему я не хочу его. К тому времени мы встречались уже три месяца, и в его голове никак не укладывался тот факт, что у нас не было секса. Я в свою очередь прекрасно осознавала, что бесконечно так продолжаться не может. Ну или же мне, в конце концов, пришлось бы уйти в монастырь. Ирония судьбы в том, что я не хочу никого, кроме того, кто не хочет меня. Почему-то тогда мне казалось, что это абсолютно просто — лечь под не любимого мужчину, тем более, если этот мужчина тебе очень даже симпатичен. Но потом, когда я поняла, что на месте Джея представляю совсем другого мужчину, что его руки горячие, а мне нужны холодные — такие как у Чживона, я не смогла это сделать. Проблема заключалась в том, что Джей был настойчивым парнем, а Чживон сильным. А ещё он был тем, кто преследует не только мою душу, но и меня саму. В итоге он выбил дверь, после чего выбил из Джея всё желание переспать со мной. В произошедшем, однако, я виню только себя. Потому что именно я давала Джею пустые надежды. И именно я стала для него тем самым предателем. — Джей не был плохим, — оправдываю его, ведь только мне известна истинная причина всех бед. — Да, ты права. Он не был плохим, он был редкостным ублюдком, — хмыкает Чживон и выпускает очередные кольца дыма. — И Хиро твой мне тоже не нравится. — Он и не должен тебе нравиться. Достаточно того, что он нравится мне. Безусловно, Хиро нравится мне. Просто не в том смысле. Я люблю его, как родного, а ещё как самого терпеливого и понимающего человека на земле. Он выслушал столько моих истерик… Он видел меня в слезах больше чем кто-либо. Заботился обо мне больше, чем моя родная сестра. Он даже держал мне волосы, когда меня пьяную рвало в туалете. Пусть это и было всего два раза за всю мою жизнь, потому что я не люблю решать свои проблемы алкоголем, как бы хреново мне ни было. Хиро как я — его привязанность не знает границ. Прекрасно зная, что между нами ничего не возможно, он никогда не переставал быть рядом. В качестве друга. — Так он тебе нравится? — голос Бобби выдёргивает меня из размышлений. На его лице уже нет никакой улыбки, вопрос он задаёт совершенно серьёзно. Даже его и без того острая челюсть кажется ещё острее из-за напряжённых до предела мышц. — Чего ты хочешь, Чживон? — Ничего, просто пытаюсь поболтать, — пожимает плечами, бросив это своё «поболтать» так, будто мы едва ли не ежедневно болтаем о моей личной жизни. — Уже поздно, нам завтра на работу, — пытаясь избежать откровенного разговора, я встаю из-за стола и ставлю кружку в раковину, чтобы поторопить Бобби и лечь спать. — Ты пытаешься увильнуть от ответа. И без него знаю. Вся правда в том, что я бы не стала этого делать, если бы не замечала, как опускается шрам над его бровью всякий раз, когда речь заходит о Хиро. Раньше я всегда хохотала и говорила, что Хиро мне как брат, а теперь… Теперь я просто дура, которой что-то там кажется. Которая тоже захотела поиграть в игру Чживона. — Потому что это тебя не касается, — разворачиваюсь как раз тогда, когда он тоже встаёт и подходит к раковине. — А по-моему, очень даже касается, — произносит глухо и медленно протягивает руку, чтобы положить свою чашку рядом с моей, тем самым заключая меня в некую ловушку. Флирт. Вот как это называется. Когда это Ким Чживон решил начать флиртовать со мной? Ведь с самого начала нашей сегодняшней встречи он занимается именно этим. Флиртует. Но я, чёрт возьми, не готова к такому повороту событий. Моё сердце и так полностью растоптано под его же ногами. Не собираюсь терпеть эти моральные издевательства только потому, что Чживону стало скучно. Флирт — самое гнусное, что он может делать по отношению ко мне, в то время как я люблю его всем своим существом. — А по-моему, — говорю с нажимом, — ты забываешь, кто я и чья я сестра. Да, Чживон. Ты сам кинул меня в эту крайность. Сам научил делать больно. Именно ты заставил меня быть такой. Его игривое настроение как рукой сняло. — Молодец, малышка Лин! — медленно чеканит он, чтобы вдолбить в меня смысл этого своего «молодец». А потом рядом остаётся лишь звенящая пустота, потому что Чживон моментально выходит из кухни. Я остаюсь одна. Стою, не шевелясь, и жду, когда щёлкнет дверной замок. Но ничего не происходит. Возможно, сейчас я хочу, чтобы он ушёл. Я не привыкла делать ему больно. Хуже от этого в первую очередь становится только мне. Мне больнее. Промыв чашки, захожу в единственную комнату в этой квартире. Мне никогда не были нужны хоромы, я всегда хотела маленькую уютную однокомнатную квартиру. И чтобы обязательно на последнем этаже. Есть в этом что-то особенное. Душевное. Да и зачем мне хоромы… если я всегда одна. Одиночество так сильно въелось под кожу, просочилось куда-то внутрь настолько глубоко, что иногда мне кажется, будто мы уже неотделимы друг от друга — я и моё одиночество имени Ким Чживона. Кровать, к слову, у меня тоже только одна, правда, большая. Именно на ней я и вижу спящего Бобби. Мне бы хотелось… жить так всегда — заходить и видеть его спящим в моей постели. Лежащим на животе и уткнувшимся лицом в мою подушку. И руки спрятал под ней, отчего татуировка на спине скривилась. И да, он в джинсах. Даже не потрудился снять их. Возражала бы я, если бы снял? Нет, потому что так ему было бы удобнее. Не ушёл, а просто заснул. Обычное его поведение после того как выпьет. Сейчас это даже к лучшему, потому что мне не придётся краснеть из-за пижамы с миньонами и выслушивать кучу колких замечаний Чживона насчёт этого. А ещё… ещё он не заметит, как бешено колотится моё сердце всего лишь от мысли, что нам придётся спать в одной кровати. Я так просто спущу это ему с рук? Да, так просто. Потому что я слабая. Прекрасно знаю, что в алкогольном опьянении Чживон спит очень крепко, и именно поэтому позволяю себе осторожно провести пальцами по его затылку. А потом ласково целую в макушку, вдыхая аромат парфюма смешавшийся с запахом мужского шампуня и сигарет. В горле завязывается тугой узел, глаза начинают гореть. Чёртова мазохистка. Я чёртова мазохистка. Даже во сне он умудряется доводить меня до слёз. Вытягивать мои слабости. И понимание того, что вот такой родной, лежащий рядом, Чживон всё равно не принадлежит мне, отдаётся болью в груди. Единственный вопрос, который у меня имеется к жизни — зачем он ей? Почему бы судьбе просто не отдать его мне. Как человеку нужны вода и воздух, так он нужен мне. Он и есть мой воздух. Им я дышу. И в этом нет никакой логики, никакого смысла, потому что каждый день Чживон отравляет меня, доказывает, что мне стоит забрать свою любовь обратно. Просто выдрать с корнем и, израненную, унести от него подальше. Она не может находиться у него. Больше не может. Просыпаюсь на автомате без всякого будильника, потому что уже привыкла. Когда открываю глаза, вижу почему-то только золотую цепочку. Ту самую, что висит у Чживона на шее. И его запах ощущается настолько сильно, намного сильнее, чем когда-либо прежде, что это взрывной волной проходится по моему сонному мозгу. А потом я вдруг ощущаю, что Бобби гладит меня по голове, словно пытаясь успокоить. И меня накрывает пониманием того, что я просто уткнулась в его грудь и, чёрт знает, может, проспала так всю ночь. Тут же резко отстраняюсь и включаю ночник — утром, сразу после пробуждения, мои глаза очень чувствительны к яркому свету. Чувствую себя сейчас просто паршиво. Надо было спать на полу… ну или где угодно, только не с Чживоном. — Ты плакала во сне, — сев в кровати, с хрипотцой в голосе говорит он, как бы объясняя своё или, скорее, моё поведение. — Мог бы разбудить меня, — голос звучит более раздражённо, чем я ожидала. Вот почему я не люблю оставаться у кого-то на ночь или оставлять кого-то у себя. Я плачу во сне. Очень часто. Хиро так много раз говорил мне об этом. И именно с его слов я знаю, что в такие моменты шепчу только одно имя. Его чёртово имя — «Чживон» или «Бобби». Вот насколько глубоко он сидит во мне. И самое смешное, что на утро я никогда не помню свои сны, поэтому даже не знаю, как с этим бороться. Теперь мне паршиво вдвойне. Остаётся лишь надеяться на то, что сегодня я плакала молча. — Мог бы… — задумчиво произносит Чживон, проводя рукой по волосам и убирая их назад. Я стараюсь не встречаться с ним взглядом, поэтому начинаю суетиться, подыскивая подходящий наряд для сегодняшней встречи. Самое разумное — сосредоточиться на работе. Я не буду думать о том, что значило это его «мог бы». Не буду. Возможно, в конце рабочего дня, но точно не в ближайшие несколько часов. Переодевшись в ванной, застаю Чживона на том же месте — сидящим в моей кровати. Он держит рубашку в левой руке и задумчиво рассматривает забинтованную правую руку. — Поможешь? — спрашивает, заметив меня. В его голосе сейчас столько беспомощности. Господи, конечно, помогу. Ну разве я могу поступить иначе? Чживон встаёт, чтобы мне было удобнее застёгивать пуговицы, вот только мне всё равно сложно. Разве не уткнувшись в эту широкую грудь, я проспала всю ночь? Разве помогать ему одеться на работу, не то, о чём я втайне всегда мечтала? Именно то. — Что тебе снилось? — этот вопрос такой же внезапный, как и вообще всё происходящее. — Не помню, — честно отвечаю я, завязывая ему галстук, который перед сном отстирала от крови. — Готово! — Спасибо, — благодарит Чживон, проверяя, правильно ли я сделала. Хоть мы с Миной и выросли без отца, галстуки я завязываю шикарно. И научил меня этому Хиро. — Я не смогу отвезти тебя на работу, поэтому позвони Хуну. У меня сегодня важная встреча по поводу открытия нового филиала. Я умею отделять личную жизнь от работы. Умею контролировать это в себе. Наверное, это вообще единственное, что я ещё способна контролировать в своей жизни. — Хорошо, — послушно кивает Бобби, тут же набирая Хуна. Со вчерашнего дня он что-то подозрительно послушный. — Синий лучше, — бросает в процессе разговора по телефону, когда замечает меня у зеркала, выбирающую пиджак к платью. Синий так синий. Мы выходим вместе, но у двери Чживон вдруг останавливает меня.  — Я буду приходить сюда чаще, — не спрашивает разрешения, а банально информирует. Неожиданное заявление. — Твой дом пахнет домом, — с какой-то даже горечью продолжает он. Ещё бы. Ведь его дом пахнет только ежедневно бывающими там шлюхами, алкоголем и моими криками «Бобби, пожалуйста, прекрати». И ещё, помимо всего перечисленного, там буквально воняет предательством Мины и лучшего друга. А ведь было время, когда мы собирались в этом доме вчетвером, и нам было хорошо. Вернее, им было хорошо, а я… я просто смирилась. Мой дом пахнет так, как будто никогда не собирается пахнуть Чживоном, и мне нужно позаботиться об этом, иначе оставаться здесь станет невозможно. — Ты не будешь приходить сюда чаще, Бобби. Если я позволила ему остаться, если проснулась в его объятиях и помогла одеться, это ещё не значит, что я всё простила. Потому что я ничего не простила. Я сказала себе тогда, что не прощу. Значит, не прощу. Да и мне нужно найти способ, как забрать свою любовь к нему обратно. Поэтому нет. Он не должен ночевать у меня, это неправильно. С какой стороны ни посмотри. — Не простила ещё? — Чживон, наклонив голову, заглядывает мне в глаза, а я тут же отворачиваюсь. — Дело не в этом. Дело в том, что ты не должен ночевать здесь. В доме, где одна кровать. К тому же, у меня есть своя личная жизнь. Вру, как дышу. Хотя вру и то легче. Вся проблема в том, что Чживон меня как открытую книгу читает. Где хочет — мнёт страницу, где хочет — вырывает. Вот почему вероятность того, что он поверит в это, равна нулю. — Три херовы недели твоей жизнью был я, а теперь у тебя внезапно своя личная жизнь? — он злится и дёргает меня за локоть, чтобы я развернулась к нему. Чтобы было легче читать по глазам, которые ему никогда не врут. Эти брошенные с психом слова бьют меня, словно ногами. Ведь Чживон, чёрт бы его побрал, прав. Ошибся только по срокам — не три недели, а всегда. Он всегда был моей жизнью. — Не мни мой пиджак, — собрав всё своё самообладание, спокойным тоном произношу я и глазами указываю на ткань, сжатую в его руке. Как и вся моя сущность… сжата его жестокими пальцами. — Прости, — Чживон тут же отступает, и, к счастью, в этот момент звонит шофёр Хун, сообщая, что уже ждёт у подъезда. — Разговор ещё не окончен, — будто угрожает мне, следом нежно целуя в щёку, и уходит. Я же остаюсь наедине со своей судьбой и стоящим в ушах звоном от выпавших из пальцев ключей. *** Встреча назначена на 15:00. Это даже к лучшему. Мне, по крайней мере, не взбредёт в голову заявиться к Чживону с пакетом суши наперевес. Было сообщено, что новый партнёр приедет для знакомства сразу в «Косту». Вообще, всё в этом выглядело довольно странно, поэтому внутри постоянно присутствовало некое недоверие. Так что мы с Хиро по понятным причинам насторожились и ждали встречи с большим волнением. Ровно в три, и ни минутой позже, к ресторану подъехал чёрный автомобиль, и мы отправились встречать гостя, который был нашим потенциальным партнёром. Меня всё никак не покидал лёгкий мандраж, потому что на интуитивном уровне я почему-то чувствовала что-то неладное. — Здравствуйте, мисс Сон! Знакомый голос будто ударяет по сознанию. — Джей?! И сердце падает прямо в пятки.