Открытые двери

      Створки сёдзи закрылись, отделяя супругов от остального мира. Гости, официальные церемонии — все это осталось позади. Молодые люди остались одни, потихоньку начиная осознавать, что все это не сон.       — Конец суете, — Кога первым нарушил молчание, с теплотой глядя на смущенную супругу. Саюри смущенно теребила рукава свадебного облачения, опустила глаза и старательно изучала пол покоев.       — Насыщенный день, — согласилась она, заставляя себя все-таки посмотреть на супруга. Зеленые глаза мерцали в полумраке, понять, что он думал, новоявленная супруга не могла. Впрочем, чего-то плохого от Коги она и не ждала — он был не таким.       Свадьба, прошедшая по всем правилам, привела его в семью Кучики. Об этом было известно с самого начала, кого-то удивило подобное решение Гинрея, все-таки отдать дочь в жены пусть сильному, но руконгайцу в среде аристократов если и не осуждалось, но, во всяком случае, подвергалось обсуждению. Кучики, впрочем, подобные сплетни не сильно волновали, он не собирался отступать от своего слова.       Окажись сейчас глава клана в спальне супругов, он бы был очень удивлен. Пара расположилась на разных концах футона и говорила ни о чем. Кога не желал ее принуждать и старался развлечь беседой.       Легкая волна недовольства прокатилась по поместью, супруги невольно вздрогнули, уловив непонятный выброс силы.       — Что-то произошло? — Саюри закусила губу, снять свадебное облачение девушка так и не решалась: все же до этого ей не приходилось раздеваться в присутствии мужчины. Кога был ее мужем, однако смущение не покидало ее.       — Не знаю, — Кога прислушался, но, как ни старался, так и не смог уловить каких-либо подозрительных звуков. Он открыл сёдзи и выглянул в коридор, но ничего не увидел. — Вроде бы все спокойно, — заметил он, возвращая створку двери на место.       — Да, наверное, нам бы сообщили, случись что, — Саюри украдкой зевнула — свадьба была все же непростым испытанием. Всю церемонию под тяжелым взглядом отца девушка боялась ошибиться и произнести что-то неправильно.       — Стоит лечь спать, — Кога задул горевшие свечи и подошел к окну. — Завтра будет новый день, — задумчиво протянул он, глядя во тьму. Сад Кучики выглядел тихим и укромным местом, новоявленный Кучики с трудом верил рассказам Соджуна, как он в детстве играл здесь.       Шелест за спиной Кога услышал, но не счел нужным реагировать. Принуждать Саюри к чему-то он не собирался, а ее волнение было видно невооруженным взглядом. Он не слишком хорошо знал тонкости подобных свадеб и искренне верил, что все, что происходит за дверями спальни — только личное дело супругов.       Девушка радовалась наступившей темноте, тому, что Кога смотрел в окно и не видел, как горят у нее щеки. Она ожидала другого поведения с его стороны. Каждое прикосновение будущего мужа заставляло сердце биться чаще, а сегодняшний церемониальный поцелуй и вовсе подействовал как глоток саке — для юной дочери Гинрея этот поцелуй был первым в жизни.       Однако справиться с собственным смущением Саюри так и не могла. Девушка вздрогнула, вспомнив короткое напутствие отца.       — Брак должен быть настоящим, старейшины проверят, — Гинрей сверлил дочь странным взглядом, от которого хотелось провалиться сквозь землю. Саюри уже не была маленькой, она знала, что происходит во время брачной ночи между мужчиной и женщиной, однако это не сильно-то помогало. Вот и дрожали сейчас руки юной новобрачной, все же снять традиционное облачение утикакэ самостоятельно было непросто. Да и слова отца тревожили юную девушку. Что будет завтра? И для чего появятся старейшины?       Саюри вздрогнула, наконец, справившись с одеждой. Старейшин она видела всего несколько раз в жизни: когда была церемония прощания с мамой, ушедшей через несколько лет после рождения Соджуна, на праздновании своего совершеннолетия и вот на свадьбе. Пятеро стариков, даже на первый взгляд выглядевшие древними, облаченные в традиционные кимоно с гербом семьи пристально смотрели на нее и будущего супруга, явно оценивая и решая что-то для себя.       Щеки так и горели огнем. Сложив аккуратно свадебное облачение, девушка скользнула на футон и спешно накрылась одеялом — в комнате было довольно прохладно. Кога же застыл у окна, словно собираясь там провести всю ночь.       — Кога, ложись, — позвала она супруга. О словах отца она не знала, что ему сказать, понимала, что нужно вообще-то, но...       — Иду, — парень вздрогнул, отвлекаясь от созерцания сада. Утром их точно не оставят в покое, ведь взгляды хранителей традиций клана Кучики не обещали ничего хорошего. Впрочем, он знал, на что шел.       Раздеться и улечься бойцу Готея удалось быстрее, чем за пять минут. Его так и тянуло притянуть Саюри к себе, чтобы эта ночь стала незабываемой, однако одернул себя, вспомнив растерянность и некоторый страх девушки. Не этого он хотел в браке.       — Кога, — сонно окликнула его супруга. — Отец что-то говорил про проверку старейшинами утром...       — Разберемся, — выдохнул тот. Вот так и знал, что следовало ждать подвоха. О таком он и не думал, честно говоря. Усилием воли парень заставил себя успокоиться. Саюри уже спала, он без труда определил это — сегодняшний день стал настоящим испытанием на выносливость. А утром их ждет непонятно что. Скандала только и не хватало.       — «Разрежь руку и оставь следы крови возле бедер своей супруги», — подал голос Мурамаса. — «Наверняка, придут проверять именно это».       — «Извращенцы старые», — прокряхтел Кога, добавив еще пару-тройку эпитетов, и потянулся к занпакто. На то, чтобы провернуть все это, у них ушло не так ного времени, после чего, используя несложное кидо, парень залечил рану. Пришлось позаботиться и о том, чтобы незаметно убрать следы крови с лезвия занпакто, дабы не навлечь подозрения.       Правильно ли он поступил, Кога не знал, однако по его личному мнению это было лучше, чем преодолевать естественное смущение девушки. Сон пропал, приходилось лежать, смотреть в потолок, слушать дыхание спящей супруги и невесело размышлять, какие еще традиции аристократов он не знает. Задремать новоявленный Кучики смог лишь под утро, проснуться пришлось всего через час, когда сёдзе резко распахнулись.       — Что происходит? — Кога инстинктивно схватился за Мурамасу, а Саюри вздрогнула, проснулась и испуганно прижала одеяло к груди.       — Согласно традиции клана пришли выяснить, стал ли ваш брак настоящим, — лица старейшин были непроницаемые. Гинрей, появившийся вместе с этой пятеркой, сохранял невозмутимость. Он тоже проходил подобное, старейшины наотрез отказывались отступать хоть от каких-либо традиций. Старший Кучики читал про скандалы, когда брак признали недействительным и обязали супругов заняться любовью прямо на глазах у хранителей традиций. Все тогда закончилось плачевно — чтобы сохранить свою честь после этого постыдного действа, оба покончили с собой. Было это, кажется, три поколения назад.       — И каким же образом? — Кога сощурился. Сохранять самообладание оказалось трудно, плюс Саюри могла выдать всю игру. Девушка, впрочем, молчала, только зарделась, опустила глаза и крепче прижала к себе одеяло.       — Покиньте футон, — распорядилась одна из хранителей традиций. Пара подчинилась без слов, девушка недоумевала, а парень прекрасно знал, что они хотят там найти.       Кровавое пятно удостоилось одобрительного кивка не только старейшин, но и Гинрея. Алые щеки молодой супруги не удивили никого, а Кога про себя молил все высшие силы, чтобы она не наговорила чего лишнего — в его планах совершения сеппуку не было.       Старейшины зашептались, что-то решая для себя. Саюри, закусив губу, завернулась в одеяло покрепче, она решительно ничего не понимала, но и спрашивать сейчас супруга не стала.       — Брак засвидетельствован, — старейшина вынес вердикт, Кога с трудом сохранил самообладание, встретившись с ним взглядом. Он явно что-то подозревал, что неудивительно — после ночи любви супруги стояли на расстоянии нескольких шагов друг от друга. Однако доказательство было налицо, а что уж там думал хранитель традиций, было не так уж и важно.       Не торопясь, делегация покинула спальню, продолжая обсуждение. Что уж они наговорят главе клана, Кога не мог представить, но чувствовал, что ничего хорошего.       — Жду вас к завтраку, — Гинрей скользнул взглядом по растерянно-испуганной дочери, застывшему, словно готовому к бою зятю и вслед за старейшинами покинул спальню. Он уже не слышал, как Саюри тихонько всхлипнула, опустившись на пол. Кога, словно не замечая этого, подошел и закрыл сёдзе.       — Одеваемся, — бросил он, не оборачиваясь. — Первый день мы пережили. Ему еще предстояло узнать, какой на самом деле мир аристократов.       Облачались они в разных углах покоев. Стоящая посередине ширма закрывала трясущиеся при надевании косодэ пальцы Саюри и дрожащие губы. Подумать только, по ее глупости их могли навсегда разлучить. Кога спас жену, проявил смекалку и недюжинную доблесть, выстоял перед этими людьми и смотрел им прямо в глаза, хотя откровенно врал. Что он на самом деле думал? Хотел ли овладеть ею, а не только говорить, что их брачная ночь удалась? Девушка не знала, как ей быть. Она мало что представляла о сексуальности и о том, как ей отблагодарить супруга. Одна мысль прочно засела в голове: она наверняка это сделает и навсегда развеет страхи.       Саюри удалось совладать с руками, но говорить все еще было трудно. И Кога расслышал все ее переживания, будто это их голоса слились в робком ответе, готова ли она идти.       — Ну, что ты, мы со всем справились, — и его твердые объятия в смеси в нежным поцелуем в лоб заверили ее в полной безопасности.       Весь последующий день Саюри была как на иголках. Она точно должна была постараться не испортить их интимную жизнь. Это же надо было не подумать о желаниях мужа и поддаться усталости. Не имело значения, что она не имела опыта.       Мать ей рассказывала достаточно, чтобы хотя бы начать их первую брачную ночь. А дальше Кога бы помог ей.       Чайная церемония и завтрак тянулись дольше обычного. Соклановцы продолжали поздравлять молодоженов, как и приготовления праздничных блюд. Саюри старалась искренне улыбаться и благодарить, пыталась выкинуть из головы произошедший визит. И держалась она хорошо, даже не выскочила на службу в нетерпении. Отблагодарила, поклонилась и медленно прошествовала к выходу.       Никто не питал подозрений касательно них двоих, по крайней мере, открытых и вполне заметных. Саюри едва шла, казалось, ветер сносил ее, как легкую пушинку, и она подалась в руки мужа, чтобы иметь поддержку и до конца совладать с собой.       — Прекрасно держишься, — отметил супруг. В тот момент девушка была готова признать, что отдаст за него жизнь, ощутила безграничное желание быть верной ему, оно расползалось по груди и занимало все свободное место.       Свое пребывание в отряде Саюри и не вспомнить. Она была сплошным куском нетерпения, находящегося в предвкушении. Что чувствовал Кога, она в жизни бы не сказала. На работе новоявленный член клана Кучики был сдержан и серьезен, всецело отдан делу. Возбуждение расползалось импульсами от его грозных поручений или от того, как он заполнял отчеты. Саюри в жизни не чувствовала ничего подобного, так что ей уже начинало казаться, что сошла с ума, когда ей стало дурно и бросило в жар. Она часто провожала Когу на работу, самой ей становиться шинигами не позволяли. Но Саюри не позволяла отнять у себя возможность побыть с мужем. В конце концов, останься она в поместье, разве нега разливалась бы по телу, а мысли оказались сосредоточены на том, что она желает сорвать с его темных волос заколку?       — В чем дело, Саюри? — Кога оторвался от бумаг и не отводил сосредоточенного и пронзающего уверенностью взгляда.       Она старалась не смотреть в ответ и сообщила, что ей нужно домой. Саюри буквально мчалась в поместье, невпопад здоровалась с шинигами и не могла признать, что ее представления о муже зашли слишком далеко. Жар, стекающий по бедрам, тому свидетельство.       Ей было необходимо избавиться от любых следов пребывания в спальне старейшин. Кучики содрала простынь, не дожидаясь прихода прислуги, задвинула ширму на половину комнаты и направилась к матушке.       Вечер протекал медленно. Марево заходящего солнца дразнило: казалось, что все еще светло, и стрелки часов не сдвинулись и на йоту. Саюри уже побывала на вечерней церемонии чаепития, а Коги все не было дома. Приглушенный свет ламп рассеивал сумрак, просачиваясь сквозь тонкую преграду ширмы.       Шифоновое одеяние скользило по плечам, оголяя ключицы и впадину груди. Родительница не пожалела дочь и дала в руки, наверное, самый откровенный наряд.       Створки седзи раскрылись достаточно неожиданно и вместе с тем долгожданно. Саюри перевела дух и облизнула губы от недостачи воздуха. Она волновалась. Это точно ее родной Кога. Вот он присел на татами и стал избавляться от косодэ. Она подозвала его, только когда пояс упал прочь.       Кога повернул голову и заметил игру теней, устроенную томящим освещением и наступающей темнотой.       Очертания ее тела выдали темные изображения. Вот она скользнула рукой по шее, провела по наряду, а после — телу. Кога сглотнул, а Саюри уже трудно остановиться.       Ему будто все это привиделось. Как его милая и скромная жена могла плавно изгибаться. Это сон, сладостный сон, навеянный постоянной усталостью и любовью к недоступной красавице.       Однако когда Саюри словно выплыла, была похожей на лебедя, коснулась его, не оставалось сомнений: перед ним реальность.       Ее руки шелковые, не знали работы с самого детства, и лишь в этом контексте новоявленному Кучики хотелось благодарить клан. Она в целом была нежной и неощутимой. Казалась наваждением, легкой дымкой. Саюри танцевала перед ним, отбросив все оковы. Девушка впервые оказалась свободной и чувствовала себя невероятно счастливой.       Радость от того, что Саюри оказалась с ним, переполняла Когу. Сложись ситуация иначе, он бы показал перед ней слезы. Но сейчас он подорвался с места, вложил ладонь жены в свою руку и начал двигаться ей под стать.       Счастье разрывало черепную коробку, меняло взгляд на мир: все стало в разы легче, проще.       Они запыхались, когда упали на ложе. И пока Кога сверлил жену влюбленным взглядом, она искренне улыбнулась и не удержала своих желаний, поцеловав его неумело. Коге искренне показалось — сладко.       Он, боясь спугнуть Саюри, поглаживал ее шею, направлял движения. Помогал движениями языка, чтобы максимально увеличить удовольствие контакта. Девушка не сдержалась от долгого кислородного голодания и запрокинула голову, тяжело дыша.       — Пообещай мне, что не остановишь меня, — попросила наследница великого клана. — А если испугаюсь — не поворачивай назад.       — Не смогу, если это будет во вред тебе.       — Я хочу тебя, нужно ли знать больше?       Лишь после откровения Кога заметил нежное кружево ткани, покрывшей тело Саюри. Благодарный ее смелости и бесспорной любви, Кучики целовал ее ладони. Так целуют мать. Однако его сердце разрывалось от всего противоречия. Родителей он не видел и был готов посвятить женщине рядом с ним все свои ощущения, чтобы она могла разделить их.       Он целовал ее грудь, огибал вырез, оплетенный алыми лентами, цеплял их зубами, расплетал банты и наслаждался ароматом кожи. Саюри выгибалась ему навстречу, робко выдыхала, сжимала плечи. Стеснение еще было при ней, однако она готова была распрощаться с ним, как и со своим детством.       Она отвечала ему. Девушка была неопытной, но это словно бы кануло в Лету, никто об этом не вспомнил, когда Кога ласкал половые губы Саюри. Забылось и тогда, когда она сама направила его член и насадилась бедрами. Лишь остановилась на миг.       Но та боль была краткой, неважной. Она была готовой испытать для Коги и не такое, а сейчас упивалась его любовью.       В тот момент для них не существовало клана, старейшин и всех тех, кто мечтал их разлучить. Только нежность.