Чудеса иногда бывают и в Зоне

      - Даа... Дымыч сжег ему рану основательно, - тихо бормотал доктор, осторожно удаляя из раны ткани, омертвевшие от действия едкой слюны излома.       - Кровотечение остановил, но рану сжег. Хильд, не спи, подай тампон! - тихо, но властно обратился он к девушке, которая неотрывно глядела в лицо лежащего на столе человека. К рукам его от капельниц тянулись трубки, по которым в вены несчастного поступали кровезамещающие растворы. Ничего другого у Доктора для этой цели не было, но в случае седого бродяги - то, что есть уже было спасением.       Хильд подала доктору тампон, а сама снова уставилась на сталкера. Она видела его впервые, иначе быть не могло. Слишком разительный контраст: еще довольно молодое лицо, абсолютно седые волосы и такого же цвета бородка. Такого нельзя не запомнить. Девушка думала об этом, глядя, как болотный доктор уже накладывает швы на рану. Глядя, как загнутая игла раз за разом прокалывает кожу, Хильд порадовалась, что седой ничего не чувствует. Он отключился почти сразу после того, как Доктор ввел ему местное обезболивающее. С такой кровопотерей ему хватило и этой дозы наркоты.       - Вот и все, Хильд, повязку будешь менять ему два раза на день, - спустя еще минут пять заговорил снова Доктор, - И пока не очнется - будешь за ним ухаживать. Он закрепил полосами пластыря повязку на боку сталкера. Девушка угрюмо кивнула. Она была не против ухаживать за седым, но понимание того, что совершенно ничего не умеет, вгоняло в ступор. Болотный Доктор видимо увидел ее растерянность и стал терпеливо объяснять девушке, что и как нужно делать. Она слушала внимательно, стараясь запомнить все до слова по тому, что от этого зависела жизнь доверенного ей человека. А вечером она сделала седому первую перевязку, заменила в капельнице опустевшие пакеты с кровезаменителем, но справившись, сразу не ушла. Какое-то время стояла рядом с Мунлайтом, внимательно разглядывая его лицо. Что с ним произошло? От чего молодой крепкий мужик стал седым, как древний дед? Она бы спросила, да только сталкер в себя не приходил. Хильд осторожно потрогала его бороду, погладила волосы, словно желая убедиться, что они настоящие.       Хоть и видела она Муна впервые, но он ей почему-то понравился. И дело было не во внешности. Она видела его глаза. Когда он на время очнулся, до того, как доктор ввел ему обезболивающее, девчонка перехватила его взгляд. Мутный, несоображающий, какой и бывает у человека в полусознании, но все равно с каким-то металлическим отблеском, упрямый. Человек с таким взглядом будет всю жизнь над тобой издеваться, насмехаться и подкалывать, но и за тебя же на смерть пойдет. Главное стать для него своим. А это уже другой вопрос. Этот к себе близко просто так не подпустит. Но Хильд почему-то до смерти хотелось стать своей для седого сталкера. Может от того, что хоть и была она в Свободе своей - друзей у нее все равно не было? Ее терпели там за то, что никто не знал дороги на Север. Даже не в Припять, а дальше, но никто не хотел общаться с коренной жительницей этих мест. Да, она родилась здесь, после первого взрыва, жила все время за Припятью, в белорусской части зоны отчуждения, но когда был отключен радар - перебралась через город и вышла к базе Свободы, да так там и прижилась. Боец из нее был никудышний, но проводник... никто не знал из местных сталкеров дорог дальше Припяти. А Зона там была такая же. Аномальная.       За возможность пройти туда, куда никто еще не лазил свободовцы и терпели Хильд. Она уже провела несколько групп за город-призрак, и вернулись они с таким хабаром, которого никто еще не видел, но все равно фримены её недолюбливали. Сторонились, старались не общаться с девушкой и даже поселили отдельно, в небольшой пристройке возле административного здания, где жил предводитель "Свободы". Лукаш. Единственный человек, который более-менее нормально относился к девчонке. И даже поселил было, в соседнюю со своей комнату, но Хильд вскоре вернулась в свою пристройку. Постоянные подозрительные взгляды и опасения анархистов, слежка и пренебрежительное отношение не давало дышать. А затем в очередной вылазке её ранило, и Лукаш отправил проводницу на болота, к Доктору.       Лекарь был заботливым человеком, спокойно относился к ней, с пониманием, но часто ворчал и ругал Хильд за рассеянность и говорил:       - Как ты только умудрилась выжить здесь, если даже по комнате ходишь, не глядя под ноги, и цепляешься за все, что попадается?       Но могла ли она объяснить мужчине, что ей даже смотреть не надо, чтобы увидеть аномалии. Она всегда знала, как и куда нужно идти, и это знание, это ощущение правильности пути никогда еще не подводило. Оно появилось давно, еще в детстве, когда с дедом своим ходила по зараженной территории. Она умудрялась обходить очаги повышенного фона и опасные места, где развалины или промоины в грунте могли похоронить неосторожно ступившего человека. Это все было до второго взрыва и после него тоже понадобилось. Она чувствовала Зону, но никак не могла поладить с людьми. Хильд выводило из себя, когда кто-то пытался сделать заведомо неправильное, ненужное или губительное для него же действие. Девушка пыталась отговорить человека, но никогда не могла объяснить причины того, почему данное действие считается неправильным. Кто-то считал её сумасшедшей, кто-то - безмозглой выскочкой, которая очень любит давать советы, но сама даже автомат разобрать не может. От того она и была изгоем в Свободе. А Лукаш заступался за нее. Запретил ребятам выгонять из группировки, но долго это продолжаться не могло. Она должна была уйти, иначе её убьют. Нечаянно, сгоряча, в очередной перепалке пристрелят и все. Хильд понимала это и чувствовала, что седой сталкер был её шансом. Шансом уйти из Свободы и хоть как-то освоиться в южной части Зоны. У Доктора она надолго тоже не может задержаться, толку ему от нее нет, артефакты собирать она не умеет, воевать тоже. Ест только, а лишний рот никому здесь не нужен. В Свободу возвращаться она не хотела. Не хотела даже вспоминать опротивевшие рожи часто пьяных анархистов, их тупые расспросы о том, как она такая дурочка, смогла пройти через Припять и не встретить по дороге ни одного мутанта, который бы её изнасиловал. Даже Лукаша, рыжего зеленоглазого лидера всех этих придурков, на которого она втайне надеялась, тоже не хотела вспоминать.       И возвращаться домой, за Припять, она не хотела. Не было куда. Последнее поселение людей, древних стариков, где она жила, вымерло окончательно, а других обжитых мест она не знала. Искать их в одиночестве было самоубийством.       В северной части Зоны, за городом-призраком было на удивление много аномалий, а мутировавшей дряни было еще больше. Не кому было их отстреливать, вот и плодились. Хильд чудом ушла из своего села, наткнувшись по дороге только на каких-то странных карликов, которые швыряли в нее камнями, поднимая их силой мысли. Брр! От воспоминания об этих существах Хильд поежилась. Свободовцы их звали бюрерами, но какая разница, как звать ту дрянь, которая хочет тебя сожрать? Главным было то, что сама она не выживет. По этому Хильд и нужно было как-то втереться в доверие к седому сталкеру, чтобы он помог ей на первых порах, стал ее проводником и учителем.