Смертный учитель

Северус Снейп складывал вещи и чувствовал себя ужасно усталым и раздраженным. Это состояние в последний год стало перманентным, хуже того — время от времени он ловил себя на вспышках гнева — непозволительно для легглимента его уровня. Любое «непозволительно», «нельзя» и «невозможно» вообще плохо сочеталось с Эдмундом Морринштайном. Мерлин, Северус был уверен, что его главной головной болью будет Поттер, но куда какому-то первокурснику до профессиональной катастрофы на двух ногах! Увидев первого сентября наглого юношу, Северус даже подумал, что был бы не прочь поговорить с человеком, который в своем-то возрасте прекрасно разбирается в предмете. Поговорил, на свою голову! Конечно, по началу, когда Морринштайна сдерживал Кеттблберн и какие-никакие приличия, он вел себя тихо и свой гадкий характер проявлял исключительно в остроумных беседах, на чем попался уже Альбус Дамблдор. Сдался Великий Волшебник к середине следующего года. А вот Северусу спокойный образ жизни был, наверное, противопоказан. Казалось бы, директор перестал лезть с своим бредом про мальчишку Поттера, сам гриффиндорец вполне мирно его ненавидит, да еще и действительно умный собеседник — что еще можно желать для счастья в таких-то условиях? Увы, все как-то пропустили, что в стенах школы за тот год произошло три совершенно маггловских драки, восемь сильных отравлений и пару опустошенных полок в библиотеке, не считая Запретного леса, откуда теперь даже оборотни побоялись бы показать ног — и все это с непосредственных участием Эдмунда Морринштайна. Люциус как-то полюбопытствовал, кто этот загадочный волшебник с неясными прошлым, профессией и происхождением, и был весьма недоволен, поняв, что даже все его связи не помогли узнать это. Мальчишка словно из воздуха возник. Или из позапрошлого века — не такая уж диковинная теория, учитывая полное незнание Морринштайна… вообще чего-либо, что не касалось зверей. Темный лорд? «Да, читал о какой-то Волдеморде». Мальчик-который-выжил? «И что, я тоже к сожалению соседей выжил после удара током, со всеми бывает». Чистота крови? «Это вы про кровосмешение и инцест намекаете так странно, Мастер?» Аппарация? «Надеюсь, оно не взрывается» Последнее вызывало у Морринштайна почти что судорогу, когда он пытался представить себе, как это работает. Отчасти по-маггловски, вспоминая атомы и молекулы, а отчасти просто используя воображение. Однако, и магглорожденным тот точно не был — да, забывал палочку и пару раз при Северусе доставал ее из старого башмака или камина, куда «случайно забросил с поленьями», но даже полукровка вряд ли стал бы вести спор о вампирах, магических барьерах и делиться своими шрамами от укусов оборотня. У Северуса тогда чуть обморок не случился — от ужаса и восторга: маг пережил столько укусов, не заразился, так еще и относился к этому максимально небрежно! Да уж, Морринштайн с поистине магической болтливостью был отличной ходячей энциклопедией и помощником в разных экспериментах, да вот только деловыми эти встречи больше назвать было нельзя. Чего уж там — целый день был одной сплошной встречей! Северус уже много-много раз пожалел, что составлял мальчишке компанию, наивно полагая, что тот спустя год тихо исчезнет. Да вот только исчезнуть первым успел коллега Кеттлберн, чтобы ему, Мерлин побери, оставшиеся пальцы очередной зверь оттяпал. Все началось с вежливого разговора, а теперь этот, кхм, деятель упросил его сопроводить себя в Гринготс, но теперь еще и опаздывал. Так что Северус решил не терять времени и просто отправиться в свой дом, не дожидаясь Морринштайна. К сожалению, Судьбу в последнее время его желания не интересовали. Так что да, он был крайне раздражен. — Мастер! — раздалось эхом по коридору. В фирменной дырявой мантии, новый неназываемый несся по подземельям, таща за собой огромный мешок, но яркость улыбки паршивца заявляла, что будь на нем еще с десяток троллей — понес бы дальше и не заметил. — Вы опоздали, — грубо ответил Северус, а Морринштайн сделал вид, что ничего не понимает и кивнул. — Как скажете! Так мы идем? Путь за пределы Хогвартса вышел спокойным — всего один полог тишины, и день сразу стал лучше. Внезапно Морринштайн остановился. — Эм, Мастер… — он криво улыбнулся, а в карих глазах стала зарождаться паника. — Я забыл спросить, а как можно до Косого переулка добраться? Северус вздохнул. И вот так каждый раз. Прежняя мысль узнать, кто такой Морринштайн на самом деле зажглась с новой силой. Более безответственного человека не было, наверное, даже при Основателях. Итак, это свершилось! Свершилось довольно больно с одной стороны, но очень продуктивно с другой: я все-таки смог упросить Мастера помочь мне и, едва начались каникулы, потащил его на Косую Аллею. Позже Минерва передала, что ученики хотели со мной попрощаться, но не нашли. Само собой, я этих каникул ждал почти год! И как обычно, идея сразу стала не такой радужной, когда мы дошли до исполнения. Я не имел ни малейшего понятия, как добраться до Лондона, а Мастер назло молчал и наблюдал за моей паникой. Аппарация для меня была за пределами разума, в «Ночном рыцаре» меня сильно укачивало, а к метлам я приближался с той же охотой, что и к оформлению обязательной документации. Все могло бы так и закончиться, но у Северуса Снейпа было отвратительное чувство юмора. Мне на счастье. Он с ядовитой ухмылкой предложил полететь на фестралах. На лошадках самой Госпожи, которые, внезапно, обитали совсем рядом со школой и возили повозки со школьниками. Я этого не заметил, потому что первое сентября умудрился проспать, поэтому чуть из кожи вон не вылез, разрываясь между фестралами и важными делами. — Настоящие фестралы? Те самые создания, пришедшие с первыми некромантами и химерологами? — спрашивал я, давясь слюной. — С ума сойти, они же стоят целое состояние! И при этом у вас возят повозки? Немыслимо! Я запнулся и прищурился. Было только одно объяснение такой расточительности. — Вы их разводите, что ли? — Мы к ним вообще не имеем отношения, — ядовито процедил Мастер. Ой-ей, кажется, кто-то встал не с той ноги. — Хотя, мы вполне можем их проведать, да вот только на Косую Аллею вряд ли вы тогда успеете. «Да, точно, дела!» — я признал поражение и двинулся к границе. Остановился. Развернулся обратно. «Стоп, они ведь такие дорогие! Да на эту сумму я сразу закажу всю мастерскую…» Остановка. Еще один поворот. «Нет-нет-нет! Разделка займет время, а без Мастера я фестралов не найду. Деньги — это здорово, но до лета я ждать не хочу. Или подождать?» Я заметался на месте. Доводы не помогали, и в итоге я упал на колени и протяжно завыл, страдая от невозможности выбора. Тогда-то Мастер не на шутку перепугался и, не теряя времени, перенес нас в Лондон. В маггловский, Темнейшая побери, Лондон. Я был прав, когда не хотел сталкиваться с миром магглов. То, что меня пугало в прошлом мире, сейчас казалось просто детскими шутками. Я исправно ходил на Маггловедение, несмотря на смешки учеников, которые считали, что это бесполезный бред. Но поверьте, даже всего-лишь-телевизор привел меня в настоящий шок! О ракетах, машинах и прочем ужасе даже упоминать страшно! В Незере, наверное, и до паровоза то не скоро дойдут! Да и кому он нужен, если есть магия? Этим наши миры сильно различались: тут все слои общества и культуры перетекали друг в друга, а я как сидел в своем родном городе, так раза три оттуда и уезжал на время, да и то, все строго в пределах страны. Тут же эти сумасшедшие люди доверяли свою жизнь железу для перелета через тысячи миль воды, зовущимся океаном. К счастью для моего сердца, даже неживого, океана в Лондоне не было, но это не помешало мне, увидев первый автомобиль, громогласно заорать на всю улицу. Сначала я даже не понял, что произошло — аппарация хоть и была гадкой, но и я к боли привычный. Увидев перед собой вместо заснеженного поля кирпичную стену, я удивился. Заметив на этой стене безобразно тонкое и прозрачное стекло, я пошел было разбираться, как оно получилось. За стеклом же я увидел странную одежду цветов, несовместимых с природой. Но потом меня окликнул Мастер, и мое начавшее было становится милым приключение резко закончилось. Представьте, что вы родились в месте, где повозка, не утопающая в грязи и не разваливающаяся, уже считалась хорошей. Услышав слово «автомобиль» я посчитал, что механика должна быть похожей и даже рассказы хихикающих полукровок и магглорожденных меня не убедили. По их описаниям выходило, что машина — это неживая телега, соединенная с лошадью, а потому двигающаяся сама по себе. Кроме того у этой химеры были круглые ноги, а люди сидели внутри ее ребер, а значит, эта химера была какой-то скелетоподобной нежитью. Кроме того, ее часто украшали стеклом, металлом и некой резиной, причем, породы у химер были разные. По-крайней мере, именно так я понял строение автомобиля, чтобы у меня не взорвался мозг. Других объяснений, как люди без магии могли заставить что-то неживое двигаться у меня не было. На закономерный вопрос, откуда тогда они взяли саму химеру, я предпочел ответ не искать. Однако даже мои самые дикие фантазии не подготовили меня к реальности, где подобных штук были сотни! Они рычали, визжали и двигались с умопомрачающей скоростью, снег не был для них помехой, а прохожие совершенно спокойно при этом переходили дороги! И это Незер то был опасен? Брехня! Темнейшая, помилуй, ты меня убить хочешь? — Морринштайн, что с вами? — спросил Мастер, но беспокойством в его голосе и не пахло. Он откровенно забавлялся, видя мой страх! Неужели его вообще ничего не поражало? — Я полукровка, — заявил он так, будто это все объясняло. Я кивнул и потребовал объяснение. И тут, — с ума сойти! — Мастер выдавил что-то, похожее на улыбку! «Так, три равенкловца, восемь хаффлпафцев, четырнадцать гриффиндорцев, три слизеринца, мадам Спраут… — стал вспоминать я всех, кто только-что проиграли мне спор. — Ха, я да я сорвал ва-банк!» — Вы безнадежны, Морринштайн, — Мастер схватил меня за плечи и повел в сторону дурно пахнущего паба. М-м-м, как на Родине! — Перефразирую: я вырос среди магглов. — О-о-о, — глубокомысленно выдавил я и стал уважать Мастера в разы сильнее. Может, называть его Наставник? А, нет, это уже было занято. Северус же в это время размышлял о том, что, возможно, идея потратить день своего отпуска на нытье Морринштайна была не такой уж и плохой, но думал он об этом до тех пор, пока вдруг, повернувшись, обнаружил в своих руках только мантию, и ни одного Эдмунда Морринштайна. Спустя полчаса это перестало быть хоть сколько-нибудь смешным. Северус зашел в «Дырявый котел» и взбаламутил общественность новостью, что пропал маг, который, к тому же, склонен к странным выходкам, читай, может запросто нарушить Статут Секретности. Сам выбраться не сможет — забыл палочку. Конечно же, ему никто не поверил — постояльцы только пальцем у виска покрутили, мол, не пропадет, а сказкам про магию магглы уже давно не верят. Однако, Северус был полон самых мрачных предчувствий, что без палочки Морринштайн напротив представляет повышенную опасность. Так и было: неожиданно, когда он с небольшой группой добровольцев (которые, услышав фамилию пропажи, быстро сообразили, что к чему) обыскивал очередную улицу и опрашивал прохожих, раздался крик. Они поспешили туда и не поверили своим глазам… Кингсли Шеклболт собирал последние вещи в офисе, как вдруг в коридор ворвалось порядка десяти разных патронусов и те начали наперебой что-то ему сообщать. Он быстро сложил панику в их голосе и одновременное появление и сразу сообщил, что стоит собрать несколько отрядов до выяснения проблемы. Спустя пять минут пришел еще один одиночный патронус, с внятным адресом и весьма несмешным сообщением: «Кошка забралась на здание». Эту лань Кингсли видел лишь однажды, но ему хватило. «Снейп. Шутит. Дело плохо». И если бы он знал, что произошло, то предпочел бы, чтобы это действительно был кот. «Профессор Хогвартса забрался на здание в присутствии магглов и стал кидаться заклинаниями в прохожих». Рита Скиттер в тот день была невероятно счастлива. — Юху-у-у-у! — крикнул я в воздух и еле удержался, когда порыв ветра затормошил балку, на которой я сидел. От падения меня спасло нечто, напоминающее горгулью. Я сел поудобнее и снова глянул вниз, где начали скапливаются люди. Столько зданий, столько книг! Голова шла кругом. Вначале было страшно, но увидев эту крышу, я не смог удержаться. Мастер отнял у меня палочку, чтобы я не натворил глупостей, но на что придумано зелье-липучка? Да и в конце концов, не могут же магглы совсем уж ничего не знать о магии? Раз уж у них химеры по улицам бегают! — Имя. — Эдмунд. — Полное имя! — Насколько полное? Глядя в ясные карие глаза, Кингсли захотелось побиться головой об стол. Или побить кого-нибудь другого, потому что это был первый на его веку человек, который настолько наплевательски относился к Статуту Секретности. Тем более почти что студент, которому в таком возрасте повезло сорвать приличную должность. И не повезло остальным. Кингсли посмотрел на мрачно ухмыляющегося Северуса Снейпа, подумал о том, что подобное происходило уже на протяжении двух лет, и впервые пожалел Альбуса Дамблдора. — Мистер Морринштайн, — устало повторил аврор, беря у Снейпа пузырек с зельем, — поскольку вы не желаете отвечать на вопросы… — Просто вы их задаете странно! — перебил молодой человек. Даже то, что он находился под заклинанием и связанным со стулом, его никак убеждало, что стоило немного помолчать. — …и противитесь выполнению непосредственной работы нашего отдела, — невозмутимо продолжал Кингсли, — то мы вынуждены будем применить на вас веритасерум. Зелевар уже сноровисто накапал зелья в стакан, протянул юноше, а тот, не глядя, выпил. Икнул и поинтересовался: — По вкусу не яд, так что это, говорите? — То есть, ты просто выпил то, что тебе дали, даже не зная этого?! — выругался какой-то старый волшебник, один из тех, кому не посчастливилось снимать «кошку» с крыши. — Ага! — Эдмунд Морринштайн снова икнул и широко улыбнулся. — Это же Мастер! Ему можно доверять. Юноша был чуть старше Нимфадоры Тонкс, но даже та была не так наивна. Доверять Пожирателю смерти? «Если он вообще подозревает, кто это», — Кингсли поморщился и поймал еще одну ядовитую ухмылку Снейпа. — Почему «Мастер»? — вдруг последовал вопрос со стороны зельевара, и Шеклболт вспомнил, что зелье уже должно было подействовать. — Потому что я вас уважаю! — кто-то из свидетелей поперхнулся. Кингсли моргнул. Если такое считать уважением… — Он издевается? — обратился аврор к Снейпу, чувствуя невольную симпатию. Возможно, тот стал таким козлом просто из обстоятельств. — Кто знает, — мрачно сказал тот без прежней ухмылки. Кингсли кивнул, выпроводил зевак и устроился в кресле напротив от злостного нарушителя. — Имя, — повторил он. — Эдмунд, — улыбнулся тот тошнотворно широко. — Полное имя? — вздохнул аврор, не надеясь на успех. — Я был назван Морринштайном по отцу, но если вас интересует то, с чего началось, то у меня есть занятная история… Кингсли закрыл лицо руками и тяжело вздохнул. Снейп с издевкой похлопал его по плечу. «Мерлин, не дай мне убить его». Еще никогда аврору его уровня не было так тяжело. Желудок заурчал. Я так этому удивился, что даже заткнулся. Со стороны послышались облегченные стоны. Я же проморгался и заметил, что нахожусь в странной комнате, такой черной и мрачной, словно я опять оказался в мастерской дяди. Напротив развалились в кресле и болтали о чем-то своем Мастер и незнакомый темнокожий мужчина в синей мантии и забавным колпаком на голове. Я напряг память. А, точно! Он стирал память прохожим и стаскивал меня с крыши. Зачем, правда, непонятно: я устроил фейерверк и все были довольны! Тем временем господа защитники прав человека заметили, что я очнулся после зелья, дающего болтливость (мне бы такое на экзамене!) и стали опять что-то мне предъявлять. Так, что там у нас? «Вы подвергли наш мир риску быть обнаруженным!» — три раза. «Это безответственно!» — четыре. «Куда смотрит Дамблдор?» — два, единогласно. Еще пару пожеланий скорой смерти, жалоб на головную боль, попыток давить на патриотизм, и мне стало окончательно весело. Основные претензии сводились к тому, что мне подобных надо вообще высылать из страны, и это вызвало мой неподдельный интерес. — Хотите сказать, что так можно? — вклинился я в разговор. — Я имею в виду, вы действительно можете просто выслать меня из страны? — Именно, — хмурый аврор еще больше помрачнел. — И именно поэтому, мистер Морринштайн, в ваших интересах… Я его уже не слушал. — Круто! Это же какие открывались перспективы! Да в Незере бы такое ни за что не разрешили, а тут практически бесплатная путевка по миру! — Думаю, он вас неправильно понял, — Мастер подошел и отвесил мне подзатыльник. — Морринштайн! — вдруг рявкнул он. — Да, сэр! — выпрямился я по привычке. — Вы осознаете, что нарушили Статус Секретности? — Так точно, сэр! — И осознаете, что еще один раз и вам светит путевка только в один конец в Азкабан? — Конечно, сэр! — улыбаемся и машем. — А что такое Азкабан… сэр! Я имею в виду, там же всем инфери заправляют, а они не особо надежная стража… — Морринштайн… — Но Мастер! — распалился я. — Я могу вам назвать три зелья, которые гарантировано нейтрализуют этого недо-боггарта… — Это не боггарт. — Да какая разница! Кто-то снова застонал и выругался. Я помахал вслед держащемуся за голову мистеру Шеклболту, и вскочил, попутно снимая заклинания. — Точно! Уже столько времени! Мы еще успеем в банк? Что мне ответил Мастер, я лучше пересказывать не буду. Если гоблину не понравился клиент, который пересекал холл в дырявой мантии и синяком на пол лица, то клиенту гоблины в принципе не нравились. Только как торговые поставщики. Я подошел к знакомой морде и показал бумагу с заказом, которую мне выписали в прошлый раз. И я до сих пор не мог понять, почему факт, что гоблины промышляют контрабандой, вызывал у носатых столько желчи. Это свойство больших носов, что ли? — Мистер гоблин, — обратился я, так как запоминать их имена — бесполезно тратить память. — Я по поводу моего заказа. Он уже прибыл? — Еще в прошлом месяце, — скривился тот и прокряхтел: — С вас пятьдесят галлеонов. Мастер позади меня закашлялся, а я безропотно вывалил на стол всю сумму. Мелочью. — А мой второй заказ? — продолжил я, упрятав искусственное сердце в карман. М-м-м, как давно я его ждал! С помощью этого маленького артефакта можно было создавать големов с искусственным интеллектом, сроком лет на пять с временной перезарядкой. Я же делал химеру из медведя, которого мне одолжили жители деревеньки около общины с оборотнями. Я радостно взялся за заказ, потому что и руки размять хочется, и за перезарядку им вскоре придется доплатить. А вторым заказом шли как раз инструменты для работы. Скальпели, ножи, магические нитки, иглы, множество амулетов для поддержания жизни и просто мелочи, которые гоблины-то не могли не достать. Другое дело, что… — А у вас есть чем заплатить, мистер Морринштайн? — прохрипел гоблин, и я тут же схватился за мантию недоумевающего Мастера. — Наверное, — улыбнулся я широко и взволнованно. — Только вот эти деньги находятся в сейфе. — Каком сейфе? — изумился коротышка, ровно как стоящий позади зельевар. Я обрадовал обоих: — Да черт его знает! Северус отряхивал мантию, переводя дух после проникновение в разум через прикосновение с единственным сообщением: «Если там ничего не будет — аппарируйте!» И теперь он очень сильно хотел заавадить одного наглого мальчишку: использовать Мастера-зельевара как транспортное средство? Даже Мародеры были бы в восторге от такой идеи. И ведь ему даже в голову не пришло, что в Гринготсе аппарация запрещена! Сам Морринштайн тяжелых взглядов не замечал и что-то весело щебетал скривившемуся банкиру. Северус невольно усмехнулся. Он совсем не удивится, если в школе кто-то особо смышленый уже поставил на то, сможет ли профессор УЗМС вывести из себя старого умудренного жизнью гоблина… Они все шли по коридорам, минуя одинаковые высокие створчатые двери. И, наконец, спустя пять минут мальчишку загнали в странный зал, который, правда, Северус разглядеть не сумел. Все еще раздраженный тем, что тратит свой выходной на такую бессмыслицу, Северус уже собрался было уходить, как понял одну вещь, о которой не сразу вспомнил во всей этой суматохе. Эдмунд Морринштайн был эмигрантом, может, не из Австралии, но в Великобритании подобных фамилий никто никогда не слышал. Неужели, обнаружились магические родственники? Подумав и представив грызущего от досады собственную трость Люциуса Малфоя, который понял, что упустил юное дарование, Северус облокотился на стену и решил подождать завершения представления. Так, на всякий случай. Гоблины вокруг мельтешили, что-то спрашивали, пихали в руки какие-то кольца, пытались руку порезать — я не сопротивлялся, да и вообще их не слушал — как будто бы человек из другого мира вообще мог что-то смыслить в этих их экономических и политических делах. Я прибыл только, чтобы забрать инструменты и покопаться в родословной магов, чтобы найти подсказки о происхождении родителей. А то вот возьму, и окажусь родственником какого-нибудь, упаси Темнейшая, Слизерина! Наконец, один носатый коротышка сообразил, что маг в этих вопросах бесполезен — тем более маг без волшебной палочки, и просто спросил напрямую, что я вообще тут делаю. Я просьбу озвучил, и вдруг стало тихо. За секунду, будто бы вся эта десятка контрабандистов и не голосила на весь этаж. Один старый гоблин, что-то делающий с моей кровью, ойкнул и осторожно подошел ко мне, протянул пергамент… Взглядывая в закорючки букв, я вдруг задумался о том, что стоит мне заняться чистописанием, чтобы не писать так. А так же промелькнула мысль, что не зря в свое время отца не допускали до семейных ценностей. Из кабинета Морринштайн буквально вылетел. В серо-карих глазах плескался странный восторг напополам с изумлением, а вот гоблины, вышедшие следом, поглядывали как-то… боязливо. Это было уже странно. Северус содрогнулся, когда перебирая в голове список семейств, к которым мог угодить Морринштайн, вспомнил про Блэков. — Этого еще не хватало, — пробормотал он, поднял голову и выругался: мальчишки уже и след простыл. Тот вприпрыжку бежал, пугая встречных, и вдруг резко затормозил и так по-Морринштайновски поскользнулся и упал носом прямо в вагонетку. Поднял голову, заглянул за борт и застыл изваянием. Пискнул. Явно не осознавая, что именно говорит вслух, забормотал, стремительно бледнея, по мере того, как вагонетка сдвигалась с места: — Темнейшая госпожа, да процветает твое учение в мирах, где Смерть составляет баланс всего сущего, да не прекратит литься рекой пыль, серая, как Изначальный план, — тележка заскрипела и медленно пошла под откос, подъезжая к «горке», — да не умрет учение твое в пожирающем времени и возду- А-А-А-А-А! Эдмунд Морринштайн до смерти боялся высоты. Наконец, мы доехали. Точнее не так: все ехали, а я пытался выпрыгнуть из тележки, забыв про свою фобию по одной простой причине. Громогласный рев, сотрясающий своды старых пещер. Пламя, недалекое, но жаркое. И размер, вполне компилирующий с шестью тонными чистого счастья. Дракон! Дракон под банком. Гоблины, сволочи, да если бы я знал, что у них такое сокровище спрятано, то давно бы ограбил выбрался в Гринготс! — Сэр! Мастер, вы это видите?! Видите?! — повизгивая от восторга, я прыгал по всей тележке и тряс зельевара. Даже гоблин подозрительно долго не смотрел в нашу сторону, видимо, боясь рассмеяться в лицо. Но меня это не интересовало. — Дракон! 5 уровень, но это иная раса! Украинский железнобрюхий, Темнейшая, этот просто огромен! Мастер, да отпустите меня, — безуспешно пытался я вырваться из цепкой хватки, хотя остатками здравого смысла помнил, что могу увлечься до такой степени, что не замечу, как учебный год закончится. И всё же, Мастер, кажется, тоже был под впечатлением от белого дракона, не зря считающемуся самым большим среди видов. — Вы представьте: кожухи, защитные одежды, чешуя для отражающих щитов… Кровь, она ведь используется в зельеварении, да? А кости! Одна только Темнейшая ведает, сколько у неё свойств! А сердце подойдет для самых крупных зверей, не говоря про крылья… Точно, видели бы вы какие крылья хотел себе сделать Годрик! — я мечтательно вздохнул, но потом пробормотал: — Правда, остановился на грифоне… Мастер наконец отошел от первого шока, и сделал, то что и требовалось — дал мне хорошую затрещину. Я проморгался, но, услышав тихий смех гоблина, подавился собственными возмущениями, поняв, что опять нёс первое, что взбредет в голову. Я виновато потупил глаза: — Эм… Простите, сэр? — Мастер устало вздохнул, поняв, что оставлять такого балбеса как я одного просто небезопасно для жизни. Итак, кое-как, но мы правда доехали. Я, как ошпаренный выскочил из вагонетки, едва вспомнив, на какой глубине находится этот уровень с сейфами и сколько еще падать вниз. Удивительно, но меня и правда привели к сейфу. Точнее к двери, готичненькой такой: полностью черной, с забавной черепушкой посредине и… Я потерял дар речи. Я потрогал шершавую от ржавчины дверь и растерянно посмотрел на Мастера. Мысли не хотели составляться в слова, поэтому я просто указал на еле заметную дорожку, вырезанную в двери. Точнее, сеть таких дорожек. — Сэр… вы знаете что это? Мастер прищурился и с удивлением ответил: — Что-то подобное было в той книге, которую вы у меня стащили, Морринштайн, разве нет? Я тупо кивнул и уставился на гоблинов. Те ехидно переглядывались друг с другом. — Дайте угадаю, — тихо начал я, медленно осматривая каждого инорасца с четким намерением стащить сегодня хоть чей-нибудь орган. Гоблины явно почувствовали угрозу и замолкли. — Дайте угадаю, что вы подумали, что очень забавно будет в ответ на пересказанную вам сказку привести меня к сейфу, который вы уже много лет не можете открыть, а потом развести руками и потребовать денег. А поскольку денег нет, то вы бы перешли на угрозы, разве нет? Секунда, две. Мастер плавным движением достал палочку и приставил ее к горлу главного гоблина. Я почти что мурлыкнул от удовольствия и наклонился к гоблину близко-близко, надеясь, что тени в этом коридоре в десятках метрах под землей придали моему лицу зловещее выражение. Гоблин задергался. — А теперь, господин контрабандист, — вкрадчиво зашептал я, опираясь руками о колени, и растягивая губы в притворной улыбке, — вы сами списывается со своего счета нужную сумму, а я взамен сделаю так, что активирую эту дверь, — тихий смешок. — Только, подозреваю, сейчас она не откроется. — Что вы несете, Морринштайн? — посреди возникшей напряженной тишины спросил Мастер. Морщины на его лице углубились, делая его почти что старым, а палочка задрожала, словно он сомневался, а не представляю ли я большую угрозу. Я подмигнул, повернулся к двери и положил руку в небольшое углубление, в круг, заключенный в треугольник и громко произнес: — Смерть — это только начало! Я ненавидел все эти пафосные речи, но их очень любила Госпожа. Тихий смех, пугающий, раздающийся одновременно со всех сторон, заполнил время и реальность. Как перезвон колокольчиков или грохот цепей — каждый слышал ее по-разному, а я лишь в очередной раз убедился, какая она все-таки стерва. «Ты не изменился», — достигла меня не-совсем-мысль, и я салютовал Темнейшей. Если из всех сейфов гоблины выбрали именно этот, а Госпожа откликнулась на мой зов… — Давай-ка угадаю: мне нужно попасть внутрь? Для этого ты прислала меня сюда? «Всему свое время», — ответила эта… стерва и растворилась с очередным порывом холодного ветра. Мгновение, и сердце снова забилось. Дышать стало легче. Рядом попадали, хватаясь за грудь, гоблины и Мастер, а я же ветвисто выругался и пнул злосчастную дверь. — Как эта хрень открывается? — грубо спросил я, пнув под бок гоблина. Я старался быть веселым и позитивным парнем, но такую подлянку от Госпожи я не ожидал. Это так здорово: делать то, о чем ты понятия не имеешь! Да еще эти сказки дурацкие… — Судя по всему, только кровь потомка, который подходит требованиям, может открыть ее, — задребезжал один носатый, тот, что мелкий, а я снова выругался и прикрикнул: — Ну и где эти ваши требования?! Удивительно, но в этот раз ответил Мастер, осветив выцарапанные знакомые каждому ребенку Незера символы. «Прошедший посвящение». — Просто прекрасно! Ну и где я ей возьму такого отрока?! — сам я посвящение свое просто прогулял, за что и получил свое Ученичество. И было так «забавно», что Смерть попросила именно это! А пойди найди в этом мире подобные ритуалы! Как назло, на двери вдруг стали проступать еще символы, которые составляли… семейное… древо… Оно было невероятно широкое, но при этом странно короткое, а еще я не мог прочитать ни одного имени, кроме трех, почти в самом верху. И все сразу стало на свои места. «Антиох, Игнотус и Кадмус Певереллы». Северус перевел взгляд с надписи на неожиданного потомка тех самых загадочных братьев из Сказок. Хотя бы становилось понятно, почему Морринштайн был так помешан на этом. И при этом совершенно не ясно, что именно произошло минутой ранее. Однако, вглядываясь в лицо непривычно серьезного и даже злого юноши, Северус не мог не отметить, что если принимать за правду все оговорки и домысли, и их посетило само воплощение Смерти, то Морринштайн был вполне прав в своей сумасшедшей паранойе. Быть связанным с высшей и могучей силой с больным чувством юмора — это вам не Аваду Кедавру использовать…