Смертный учитель

Комната была такой, как я помнил: квадратное маленькое недоразумение с дважды покрашенными обоями, где за картиной с моей первой химерой-грикошкой виднелась стена в веселый цветочек. Это было, конечно, занятно, но хотя бы в этом мире я предпочел бы не видеть… Я протер глаза. Дырки в обоях исчезли. «Не может быть!» Я дошел до своей кровати со сломанной ножкой и представил совершенно жадную картину, где эту кровать заменяет другая, из новой блестящей древесины, а простыни — новые, из чудесного хлопкового материала… Я открыл глаза. Разочаровался и пинком доломал ничуть не изменившийся предмет мебели. «Ладно… может, мне просто попросить новое одеяло?» И вот снова, моргнув, я увидел вместо вонючего покрывала одеяло… из моей комнаты в Хогвартсе. Путаница какая-то. «А может эта комната берет только готовые детали? Тогда откуда…» — О! — забраться на шкаф и проверить «швы» комнаты было нетрудно, и моя догадка подтвердилась — все эта была качественная иллюзия, а на деле даже мой рабочий стол был не моим. Ну и слава Темнейшей! Я уже испугался, что все это было сном. … хотя картину я, пожалуй, заберу. Увы и ах, этого мне тоже сделать не удалось — комната мне ее просто не отдала, за что я глубоко на нее обиделся и через секунду оказался выдворен в коридор. Напоследок глупая магия пнула меня дверью. Тьфу! Прав был братец, когда решил не связывать свою жизнь с волшебством. Мало было мне Темнейшей, так еще и Хогвартсу я чем-то не угодил! Вот таким, взлохмаченным и ругающимся, меня и застал ни кто иной, как домовой эльф. Я бы и не заметил его, тем более, домовики сами от меня прятались по углам, но этот почему-то остался на месте, несмотря на то, что задрожал как желе. Так что я чуть буквально не споткнулся о него, и если бы волшебные существа могли заполучить инфаркт, то у меня был бы наконец эльф для исследований. Увы, шанса лопоухие мне давать не собирались. — Чего тебе? — я не удержался и дернул эльфы за ухо. Тот стал что-то лепетать, но не ушел. Интересно, а если я его резать стану, он уйдет или приказ волшебника сильнее? Знать бы кому я понадобился… — Директор Дамблдор, сэр, вызывает профессора Морринштайна, сэра! — А, понятно… — я осекся и посмотрел в окно. — … ночью? И зачем я мог понадобиться кому-то в Рождественскую ночь? Неужели… Мое сердце взволнованно застучали. Неужели меня хотят уволить?! Поинтересоваться было не у кого: убедившись, что я все услышал, домовой тут же испарился. Беда, даже эти паразиты могут аппарировать, а я нет! Хм, а эльфы вообще могут расщепиться? А если сделать это намеренно? Вот допустим… Хлоп! В итоге вместо эльфа чуть не расщепился я. Преодолев отвратительно чувство тошноты и головокружения, я немного пришел в себя и открыл глаза. — Ясно… значит, директор, вам надоело ждать? — я постарался улыбнуться, но меня все еще мутило. В круглой комнатке присутствовал весь преподавательский состав, спасибо, что лесника не позвали, а так же знакомая мисс-пушистая-голова. Я помахал Гермионе, но та испуганно вздрогнула и спряталась за МакГоннагал. Которая тоже выглядела весьма напряженной. Да что с ними всеми? Вот, даже Мастер чуть более мрачный, чем обычно. Директор, сидящий в своем кресле и, о ужас, без феникса рядом, добродушно улыбнулся мне столь знакомой это-последнее-предупреждение улыбкой. Я поправил галстук и предпринял новую попытку разбавить атмосферу: — Что-то случилось, сэр? — Мальчик мой, — ласково начал он, а я невольно подобрался. Уй, тон серьезных родительских разговоров. «Я влип». — Ты знаешь, что это? Он достал из стола знакомую коробку, и я потерял дар речи. В Северусе до последнего боролись две крайности. С одной стороны, ему было плевать на Морринштайна, вылетит — и скатертью ему дорога, но вторая часть его разума вопила, что просто увольнением дело не окончится. Азкабан — вот что светило мальчишке, даже несмотря на его частые заверения, что он не прочь побывать в тюрьме. Видел он Пожирателей с таким же юношеским бахвальством! И что с ними в итоге стало? Ничего хорошего. А еще Северус, поднятый посреди ночи, совсем не удивился, узнав, кто стал сенсацией настоящего времени. А документы, принесенные мисс Грейнджер только расставили все по местам. Химеролог… неудивительно, что Альбусу пришлось минутами уговаривать домового эльфа вызвать Морринштайна. Который, к его некоторому удовольствию, как всегда не придал значения происходящему. — Вы нашли его! — заголосил он и хлопнул в ладоши. Вид у него был пресчастливый. — Я совершенно забыл, куда положил их! Флитвик рядом с ним захихикал. — Коллега, — ехидно обратился полугоблин, — то есть, вы признаете, что все эти документы принадлежат вам? — А на них разве не мое имя написано? — уставился на полугоблина Морринштайн с видом «окружающие — идиоты». — Эдмунд! — заголосила побледневшая Минерва. — Уже двадцать три года, — подтвердил он самодовольно. — Кстати, а почему меня никто не поздравил с днем рождения? Я разве вам не говорил дату? Северус не знал, на что именно подставить: на откровенную издевку или же дырявую память Морринштайна. Думать об этом было почти так же занимательно, как наблюдать за шоком коллег. Разве что Дамблдор выглядел не удивленным, а… уставшим. — Мальчик мой, — тяжело вздохнул директор. — Думаю, нам требуются некоторые объяснения. — По поводу чего? Он выглядел столь искренне невинным, что Северус отвернулся, чтобы сдержать смех — не по статусу. Бедная мисс Грейнджер! Думала ли она хоть когда-нибудь в своей жизни, что ее труды будут просто напросто не замечены? — …ты нашла? О, спасибо! — болтал Морринштайн, тряся девочку за руку. — Только как ты попала внутрь? — Т-там был ключ… — Ой, точно! Я же его туда положил на случай, если спьяну не открою… — Эдмунд! — Минерва! Раздался смех, и Северус прислушался к другому разговору. — Как же так! — охала и ахала Помона. — Такой же милый мальчик! И спутался с темной магией! — Я знал! — несмотря на ситуацию, Локхарт продолжал петушится и бахвалится. — Вот если бы вы меня послушали… — То вы, дорогой коллега, получили бы потом целую гору подарков в цветочек, — ядовито встрял Северус. Помогло — Гилдерой заткнулся, и через минуту под выдуманным предлогом ушел из комнаты. Проводив его взглядом до двери, Северус повернулся и наткнулся на задумчивое лицо Авроры Синистры. — И как же вы жили все это время? — наконец, выдохнула женщина. Северус пожал плечами: — С трудом, Аврора, с трудом, — вздохнул он. — И правда что, — разговор привлек внимание остальных, — Эдмунд ведь вас так обожает. Северус… — Мальчик мой… Наткнувшись на почти что гипнотизирующие взгляды, Северус отпрянул. — Нет! — возмутился он. — Говорите с ним сами, это не моя проблема! Жертвы болтливости Морринштайна так не считали. Северус долго сопротивлялся, но в итоге, устав от шума, просто попросил всех помолчать и… это сработало. Морринштайн как послушный пес уселся на место и уставился на него преданными глазами. «Мерлин, за что мне это…» — Ладно… — он вздохнул и в чинной тишине начал то, ради чего они все изначально и собрались. — Морринштайн, расскажите, откуда у вас эти бумаги, и признаете ли вы, что являетесь темным магом? Обычно, когда главного героя какой-либо книги раскрывают, обнажая всему миру его истинную сущность, тот обычно окончательно слетает с катушек, как какой-то психопат начиная раскрывать свои злобные планы или же яро все отрицает. Кажется, именно такой реакции и ожидали от меня профессора, но с чего бы? Ну да, временами меня можно принять за психа, но никакой секретной личины у меня никогда и не было, просто парочка тайн. Поэтому я принял самый невозмутимый вид и стал метаться между двумя гадостями: подыграть коллегам или развеять их стереотипы. Победили оба варианта. — И как вы догадались? — спросил я, напустив на себя мрачный вид. Глаза Гермионы тут же засверкали, вся ее поза выражала превосходство. Стоящая рядом МакГоннагал упрямо вздернула подбородок, что меня весьма насмешило. Мастер тем временем вел допрос: — Не паясничайте и отвечайте. Вы являетесь химерологом? — Нет, сэр! Профессора переглянулись. — Тогда… — Мастер прочистил горло, продолжая кидать на меня странные взгляды. — Получается, вы соврали по поводу того, что эти документы ваши? — Только если у меня полный тезка, — я фыркнул. — Мастер, даже будь эти документы действительными, я все равно не являюсь химерологом. Повисла тишина. Я мысленно поаплодировал себе. Ой, я молодец, как выкрутился! «Потому что я еще Подмастерье и фактически не имею лицензии. Кроме того, Незера тут не существует, а значит, любой диплом будет недействителен». Мастер тоже спрятал усмешку (наверняка, прочитав мои мысли) и продолжил: — Тогда как к вам попала эта коробка? — Не имею ни малейшего понятия! — я правда удивился, обнаружив после перемещения в этот мир в кармане довольно тяжелый груз. — И все же вы знаете, чье это? — Думаю, что моего отца, — а вот это была чистая правда, так как мне ничего важного не доверяли, и старые сплетницы тут же навострили уши: я ведь никто не говорил о своей семье. — Так вы имеете отношение к темной магии, Морринштайн? — даже будучи в курсе, что происходит, даже Мастер стал путаться. — Пробовал в юности, не спорю, — не стал отнекиваться, так как директор и сам в наших беседах упоминал, что мой арсенал заклятий… не совсем законен. — В любом случае, спешу вас заверить, что никаких некромантических ритуалов я не проводил, — «Не пустили». Что там еще было? «А!» — Если вам этого не хватает… Клянусь магией! Секунда, две… Никакого облачка или других спецэффектов, лишь довольно сильное ощущение, будто чья-то холодная рука дала мне подзатыльник. Что в переводе от Госпожи было «Думай, что говоришь, идиот». Я и подумал. — Ой! — я замахал руками. — Извините, я думал, что клятва с моей родины поможет! — С вашей родины? И снова «ой»… Блин, и почему я не могу сразу думать головой, прежде, чем говорить? — Ну, это не совсем место: Незер является… ну, пространственным карманом, — я запаниковал и стал говорить лишнее, поэтому постарался перевести тему: — Как та комната в которой я недавно был. Слава Темнейшей, полугоблин решил принять правила игры и избавил меня от еще большей неловкости. — Выручай-комната, — подсказал Флитвик и пожурил меня: — Надеюсь, вы еще не рассказали об этом студентам? — Не успел, — признался я и нахмурился: — А я не должен рассказывать? Хм… Что такого может быть в исполняющей желания комнате? «Ой, я дурак!» Ну, конечно! Комната, подстраивающаяся под желания и обеспечивающая уединение в огромном населенном подростками замке. — Упс, — я захихикал. — Понял, но… это довольно несправедливо. А где же тогда подросткам, кхм, делать свои, э-э-э-эм, подростковые дела? — Эдмунд! — вновь раскраснелась Минерва. Ее руки подозрительно крепко сжимали палочку. — Ой, да бросьте! Они все равно будут это делать, но в коридорах вместо кровати, еще застудят себе все… Большинство профессоров, заметил я с ехидством, уже откровенно хихикали и не имели желания учавствовать в споре. Кстати, с чего там вообще все началось? А! — В любом случае, может отдадите мне коробку: она дорога мне как память. Женщины заколебались, а вот Флитвик, к моей обиде, сменил сторону и все же спросил: — Вы упоминали, что жили в неком Незере. И это совпадает с документами… — Неудачная шутка, посмотрите на дату, — выпалил я, и это подействовало. Спасибо моей удаче! — И все же, как вы тогда попали в Хогвартс, слышал, что у вас, дорогой коллега, не было гражданства… «Да чтоб тебе, инорасец, уши поотрывало!» — Ничего не знаю, меня взял сюда директор! Дамблдор под осуждающими взглядами не соизволил даже поперхнуться лимонной долькой. Мы еще немного попрепирались и разошлись, весьма довольные друг другом. Точнее, все разошлись, а меня попросил остаться директор. Мое чутье на неприятности сработало безотказно, и я вежливо уселся в кресло, старательно сбивая себя с мысли спросить о фениксе. «Не спрашивай, не спрашивай, не спра-» — А где Фоукс? «Темнейшая побери». Дамблдор посмотрел в окно: — Он летает. По какой-то причине, феникс вас не очень любит, Эдмунд, — за лукавой улыбкой крылся очевидный намек на химерологию. Я сложил руки на груди и насупился: — Сэр, давайте ближе к делу. Директор вновь вздохнул. — Мальчик мой, ты ведь понимаешь, что я не могу так просто оставить это без внимания? — Почему? — не понял я. Не стал увиливать и выложил все, как есть, так как директора моими речами было не провести: — Я ведь не собираюсь носится по улице и кричать о своей профессии каждому встречному. Дамблдор посмотрел на меня. Ау, точно, статус секретности… — Извините за это, — пробормотал я. — Я не сообразил, что у вас с не-магами вообще нет точек соприкосновения. — А в твоем Незере это было не так? — Дамблдор выглядел весьма заинтригованным. — Мэтью Смит. Я из-за него едва не лишился стипендии, сообразительный парень, — с весьма гнусным характером, но это можно и опустить. — Так в чем проблема? «Неужто меня уволят?» Дамблдор задумался. — Фактически, я могу закрыть глаза на все это, — я затаил дыхание, — поскольку ты очень стараешься и впервые ученики так довольный преподавателем УЗМС… за редкими исключениями, — которые, я понял, включали кроссы и марафоны «убеги от акромантула», — но взамен, — волоски на затылке сигнализировали тревогу, — может, ты расскажешь старику, что знаешь про это? И, конечно же, он показал на знак Даров Смерти. И что все до него докопались? Тревога не утихала, поэтому я немного приврал, что не знаю, откуда взялся знак (может, дядя его в пьяном угаре придумал), а коробку взял у отца и как-то не интересовался. В том, что с Певераллами я родственник… я стал это отрицать, потому что мне и Морринштайнов много. Когда я ушел, директор был весьма мрачный и задумчивый. Мастер, как оказывается, ждал меня, чтобы в свою очередь тоже помучать вопросами: — Я не понимаю, как вам это удается, Морринштайн. — Я обаятельный? Не спорю, что синоним, который подобрал Мастер в ответ, подходил лучше, но в приличном обществе люди такое не говорят. Хотя какое из меня-то приличное общество… Мы дошли до подземелий, и зельевар снова заговорил. В этот раз странно неуверенно: — То имя, которое указано в документе и дата… — О, у нас там время течет немного по-другому, а я назван по отцу. Хотя, это спорно. — Что вы имеете в виду? Я достал из кармана полузасохшее перо и стал чертить прямо на руке: — В общем, у меня есть два дяди и отец, но кто именно отец никто так и не понял, поэтому меня подкинули младшему, у него как раз был сын. Так что, по сути, у меня три дяди. Мастер остановился. Я повернулся и с интересом посмотрел на его вытягивающееся лицо. Жаль, я не умею хорошо рисовать — такая экспрессия! — Морринштайн… вы говорите… что вашим отцом был Игнотус Певерелл? — Игнотус Морринштайн, и не хороните этого пацифиста раньше времени, — поправил я и в свою очередь спросил: — А чему вы так удивляетесь? Мастер издал подозрительный полузадушенный звук и, всплеснув руками, ушел к себе, шумно захлопнув дверь с четким посылом «не входить». Я пожал плечами. Странные они все! Подумаешь, мог угодить в тюрьму — уже один раз был, меня и оттуда выгнали (ну и что, что я прицепил к шкафчику лошадиные ноги? Мне нужна была практика!). Подумаешь, дяди тут были легендами — для меня они все еще оставались слишком бойкими стариками, которых Смерть и не думала утихомиривать. Ну, а Мастер… Что ж, пусть поспит. Говорить о том, что моя девушка вполне могла носить фамилию Хаффлпаф в этой реальности я пока не горел желанием. В любом случае, я отделался малой кровью — директор и правда был славно чудаковат, раз отпускал меня под честное слово и какую-то странную клятву, а не устраивал марафон из наказаний, уважаемый Наставник, благодарю покорно. И все же, что-то не давало мне покоя. «О…!» Как я мог сразу не догадаться? Из всех мест на планете, я оказался именно в Хогвартсе, куда меня тут же взяли, и Судьба явно не собралась устраивать мое увольнение отсюда. А значит, если принять на веру, что все это происки Госпожи… «Наследник в Хогвартсе! Да я гений!» Неоспоримый факт, но все же приятно убедится в собственной исключительности. А если учесть, что что-то такое было в дневнике Тома… «Фу, да чтоб я да в родстве с Салазаром? Мерзость!» Хотя мысль, что Хагрид мог оказаться этим плодом любви двух родов… «Будь серьезен», — приказал я себе, сдерживая рвущийся наружу смех. Ученики и так боялись уже ходить по коридорам ночью. «У Рубеуса правда ведь налицо химерологические задатки, уж с его-то соплохвостами». А то, что лесник меня, мягко говоря, не любил… что ж, терпение и труд, и ненависть превращается в любовь за один шаг! Мой хороший настрой сохранился до конца каникул. Кстати, запланированная поездка в Румынию не прошла по той простой причине, что после инцидента с магглами никто в здравом уме не посчитал хорошей идеей выпустить меня из страны, зануды. Занудой был и Хагрид, который после первого же вопроса ушел в глухую неосознанку и забаррикадировался в своей хижине. А когда я, потеряв терпение, пригрозил пустить на ингредиенты его пса, то чуть не получил по голове бревном, и понял, что надо искать другой способ. Какой-нибудь действенный, дотошный с оригинальным подходом к проблеме, при этом не обделенный гриффиндорской смелостью… Я улыбнулся прошедшей мимо Гермионе Грейнджер, и меня озарило. Мне нужен Гарри Поттер! Хагрид про него столько всего говорил, вдобавок я как раз вспомнил, что надо было ему еще месяц назад разъяснить все по поводу дара серпентарго. Подловить Гарри мне удалось в пустом коридоре в последний день каникул, — «Интересно, а он то чем занимался все это время?» — и я радостно заголосил: — О, у меня как раз есть к тебе разговор! А в ответ — тишина. Я подумал, что может он сидит с этими прикольными штуками-«наушниками», поэтому подошел и потыкал парня пальцем. Тот уставился на меня, вынырнул из ковра, которым накрылся, осмотрел себя и снова уставился на меня. — Как вы догадались, что я здесь? — выдавил мальчик спустя минуту. Я не сразу понял, в чем смысл вопроса, но потом, повнимательнее рассмотрев ковер… — Вау, так это плащ-невидимка! — удивился я и хлопнул себе по лбу. «Как я мог забыть!» Я вывернул мантию наизнанку и показал шестой ряд рун, вышитых по краю. — В общем, эта цепочка блокирует подобные скрывающие чары. Гарри посмотрел на него то ли со страхом, то ли с уважением. Я так же дал ему пощупать ткань и перешел к делу: — Знаешь, малец, мне прямо кровь из носу нужна твоя помощь! — Эм… — Тебе понравится! — Ну… — Честно-честно, мне просто надо кое-что передать Хагриду, точнее его передать, чтобы он пришел проверился в Гринготтс… Хотя! — перебил я себя. — Лучше уж узнать все о комнате… — Какой комнате? — вклинился в монолог Гарри и, услышав, что я заткнулся, с облегчением выдохнул. И задал на редкость логичный вопрос: — Сэр, я ведь даже не отказался, зачем вы так меня убеждаете? — Заранее, чтобы потом время не тратить, — не смутился я и спросил: — Так поможешь? Гарри думал целых две секунды и задорно кивнул: — Так зачем вам Хагрид? Я подмигнул. — Расскажу это по пути к нему, а пока послушай очень интересную историю о том, откуда появился дар разговаривать со змеями… План провалился. Хагрид убежал в отпуск. А потом отпуск закончился и у меня, и все снова провалилось в сплошную рутину. Я расстроенно бродил по коридорам, ловил мышей для будущих экспериментов и сидел под дверью Мастера, который все еще не оправился после новости и выдворил меня из кабинета вместе с креслом. В общем, все грозило закончиться затянувшейся апатией, если бы в один прекрасный день не наступила экзекуция под кодовым названием «День святого Валентина». Темнейшая побери, вы хоть представляете, как сложно отбиваться от страшных даже по моим меркам гномоангелов учебником по разновидностям паразитов?