Огненные тропы

***

      После завтрака Шере вызвала няню, чтобы та посидела с Эйданом, и собралась поехать с девочками в магазин. Взять всех ребят с собой она не могла — у неё было лишь два детских кресла. Устроив детей на заднем сиденье, Шере села за руль и потёрла виски. До этого Хатарра выкурила полпачки сигарет, поэтому теперь её штормило. Она не могла заставить себя перестать думать о Люке и о том, как он отреагировал на возникшие в семье неприятности. «Он так и будет бегать от проблем?» — напряжённо спрашивала себя Шере, смотря на красный огонёк светофора. — «Почему я раньше не видела, что он настолько ненадёжный? Я ведь поклялась прожить с ним всю жизнь…»       Раздался гудок — задумавшись, Ашелайя так и застыла на перекрёстке, мешая потоку машин двигаться вперёд. Она ойкнула и тронулась с места. Когда автомобиль уже подъезжал к торговому центру, с заднего сиденья послышался обиженный детский крик. — Криста! — Хатарра едва не врезалась в лоб какой-то «Тойоте», что выезжала с парковочной площадки. — Криста, что случилось? — Лили, — надрывалась Криста, — Лили обидела! — Да быть того не может! — изумилась Шере. Она кое-как припарковала машину и бросилась к задней двери. — Лили, что ты сделала? — Ничего, — нахмурила бровки девочка. — Не ври мне, — Ашелайя присела на одно колено, чувствуя, как ткань джинсов пропитывается ледяной водой. — По-немецки! Не пойму! — закричала Криста. — Вы меня с ума сведёте, — пробормотала Шере, освободив сначала свою дочь, а потом — малышку Вильгельмины. — Я её ущипнула, — тихо сказала Лили. — За ногу. Она трогала мои волосы. — Зачем ты это делала, Криста? — Интересно, — всхлипнула девочка. — Не как у меня. — Лили, тебе придётся извиниться, — пожала плечами Шере. — Ни за что, — упрямилась та. — Нет. Никогда. — Лилиан, — не выдержала Хатарра, — извинись немедленно! — Извини, — Лили словно выплюнула в лицо Кристе это слово. Ашелайя судорожно вздохнула. — Идём, девочки, — выдавив из себя улыбку, произнесла Шере.       В торговом центре дети вели себя на удивление тихо. Криста быстро выбрала себе игрушку — большого розового пони с разноцветной гривой, шелковистого, мягкого на ощупь. — Сара! — выдал невозмутимый ребёнок. — Это Сара!       Кассир улыбнулась жизнерадостной малышке, и Этцельшторфер-младшая смущённо покраснела. Хмурая Лили робко протянула матери керамического совёнка, но Ашелайя только вздёрнула бровь, и девочке пришлось вернуть его на место. Купив детям мороженое, Хатарра вывела их на улицу и только потом поняла, что сейчас ноябрь, и угощение не совсем подходящее… Больше всего ей в этот момент хотелось сесть на землю и зарыдать. Она всегда тяжело переживала ссоры с Люком, к тому же, до этого она умела сдерживаться и находить компромиссы. Ведь не в первый раз, далеко не в первый! Однако сегодня всё пошло не так. Криста, радостно крича, бегала вокруг бронзовой скульптуры, изображающей девушку с пакетами, и розовые капли стремительно тающего мороженого падали на личико и одежду девочки. Лили молча стояла возле мамы и крепко держала её за руку. Вдруг у Шере зазвонил телефон. «Люк?..» — робко предположила та, но на дисплее высветился номер сестры. — Тайра? — удивилась Ашелайя. — Что-то случилось?! У вас же сейчас ночь! — Шере, — сдавленным голосом ответила та, — Шере, сестричка, я не могу уснуть… — Ты опять переживаешь за судьбу своих работ? — вздохнула Ашелайя. — Брайан сказал тебе что-нибудь? Где он вообще? — Я сегодня получила результаты анализов, — продолжала Тайра, — Шере, у меня рак… Я сначала не поверила и пошла к другому врачу, потом к третьему, и все говорят одно! Я умру!       У Ашелайи задрожали ноги. Папа. Теперь сестра... — Какой прогноз? Тебе предложили лечение? Операцию? Если нужны деньги, я всё оплачу! — Хирургическое вмешательство мне противопоказано, — пролепетала Тайра, — будут облучать и делать химиотерапию… Шестьдесят процентов больных погибает, сестрёнка. Шестьдесят… — Тайра, где именно у тебя опухоль? — Шере с такой силой сжала руку дочери, что девочка вскрикнула и испуганно посмотрела на маму. — В голове? — В правом лёгком. Вторая… Вторая стадия, — слова давались той с трудом. — Мне сказали, это может быть из-за материалов, с которыми я работаю. — Говорила тебе, надевай респиратор каждый бл... долбаный раз, — Хатарра почувствовала, как горячие слёзы сползают вниз по щекам. — Твой муж вообще делает что-нибудь?! — Да, конечно, — возмутилась Тайра. — Шере, я… — Хватит, — голос Ашелайи дрогнул, — завтра я буду у вас. Точнее, послезавтра. — Ты мне очень нужна, — всхлипнула сестра. — Я знаю, что у тебя дети, что ты занята, но, пожалуйста… — Я уже собираю вещи, — тихо ответила Хатарра. — До встречи, родная. До послезавтра. — Мамочка, мы улетаем? — бесхитростно спросила Лили, когда Шере медленно положила телефон обратно в карман. — Да, солнышко, — она погладила дочь по голове, — в Америку. — А Криста? — А Кристу мы отвезём к папе. — К нашему? — испугалась Лили. — Нет, к её папе. В Германию, — объяснила Хатарра. — А если у неё есть свой папа, то почему она с нами? — искренне удивилась девочка. — Так бывает, котёнок. Прости, что я не купила тебе сову. Мы поищем тебе самое красивое платье, когда прилетим в Америку. Идёт? — Идёт, — согласилась Лили. — А наш папа вернётся? — Конечно. Криста! Криста, мы идём домой!       Малышка подбежала к Шере и любопытно уставилась на неё своими огромными серо-зелёными глазами. Ашелайя сняла с девочки безнадёжно испачканную куртку и усадила детей в машину. — Дай Сару! — потребовала Криста. — Сара будет дома, — отрезала Шере, выезжая на дорогу. — Дай! Дай! Дай Сару! — Сара будет дома, — повторила Хатарра. — Нет! Дай сейчас! Дай!       Лили зажала уши ладошками, и Ашелайя пожалела, что не может сделать то же самое. Почему, почему судьба так несправедлива? Почему курит с ранней юности, даже с детства, сама Шере, а рак лёгкого у её сестры? Тайра и Брайан — совершенно не приспособленные к нормальной жизни существа: художники, творцы, эстеты. Хотя… Сестра параллельно лепит скульптуры из глины и гипса, разрабатывает эскизы для собственной линии одежды, работает декоратором на съёмочных площадках. А вот Брайан, несмотря на его талант — сибарит, которому повезло с родителями. Его отец, известный художник Томас Хаггард, с ранней молодости работал на массового потребителя, успешно совмещая свои творческие проекты с ведением бизнеса. Дородный, с пышными усами и лукавой искоркой в глазах — старший Хаггард обладал какой-то неуловимой притягательностью и умением располагать к себе людей. Такому мужчине приписывается иметь в жёнах миниатюрную брюнетку, которая со всех сторон выглядит приторно-идеальной. Но супругой Томаса стала Лорейн Уокер, дочь нефтяного магната. У неё была совершенно заурядная внешность и полное отсутствие деловой хватки. Единственная обязанность, которая свалилась на плечи Лорейн после свадьбы — ежедневное восхищение мужем-гением. Даже сын отошёл на второй план.       Естественно, что Хаггарды-старшие поначалу были категорически против женитьбы наследника на бедной выпускнице колледжа искусств, не имевшей за душой ничего, кроме вдохновения, красок и кистей. Браку поспособствовали несколько обстоятельств. Например, меланхоличный Брайан неожиданно заявил, что всерьёз влюблён в Тайру и готов по-настоящему добиваться её руки и сердца. Томас и Лорейн заняли выжидательную позицию, справедливо полагая, что юношеские чувства быстро схлынут, но тут на арену вышел Адерион, который, плавая в сомнительном бизнесе и без труда ориентируясь в чёрных рынках, понял, насколько этот союз будет удобным как для него самого, так и для старшей дочери. Он, прикинув текущее положение вещей, подольстился к Хаггардам, расписал им перспективы, и в итоге свадьба состоялась. Тайра вышла замуж, подписав предварительно кошмарный брачный контракт. Томас оценил работоспособность невестки — мужчина понял, что девушка может принести семье хороший доход. Тайра была способна не отходить от мольберта сутками, черпая идеи буквально из всего, что происходило вокруг. Она замечала каждую мелочь — необычное лицо продавщицы в булочной, рваную куртку мальчика-попрошайки, пушистый хвост бродячего кота, едва не попавшего под колёса её машины.       В отличие от Тайры, которая искренне верила в якобы горячую любовь Брайана, Шере видела — её сестру попросту используют, насильно меняют талант девушки на деньги. Может, наследник Хаггардов и испытывал когда-то чувства к Тайре, но со временем те погасли, и Брайан теперь вызывал у Ашелайи лишь раздражение, смешанное с брезгливостью. Больше всего Хатарру-младшую возмущало то, что по условиям контракта Тайре нельзя было рожать детей, пока она не отпразднует тридцать пятый день рождения. — Ну как ты так живёшь? — недоумевала Ашелайя. — У тебя же ни времени для себя, ни семьи нормальной нет… — Я люблю Брайана, а он — меня, — вяло огрызалась сестра. — У нас всё хорошо. — Ты же мечтаешь о дочке, сама мне говорила! — Все мои работы — это мои дети, Шере, — вымученно улыбалась Тайра, и Ашелайя отступала, понимая, что её сестра не выдержит войну с семейством Хаггард. Да и не хочет она никакой войны.       Шере, тяжело дыша, бросала вещи в чемодан, все сразу — свои, Лили, Эйдана… Интересно, как отреагирует Томас? Выставит бракованную невестку за порог и подыщет сыну новую жену? Или всё же проспонсирует лечение Тайры? Разобравшись с сумками, Ашелайя понеслась за телефоном. Единственной тоненькой ниточкой, которая связывала её с Тиллем Линдеманном, был Флаке Лоренц. И если он сменил номер, то Кристу либо придётся оставлять с няней, что крайне ненадёжно и весьма накладно, либо брать с собой, что гораздо хуже. К счастью, Кристиан был на месте. — Шере! Это правда ты?! Чтоб мне провалиться… Сколько лет ты не звонила? — Три, — выдохнула она, — с половиной. Где-то так. — Как твои дела? Я слышал, ты за англичанина замуж вышла… — Было такое. Кристиан, мне нужен адрес Тилля. Срочно. Прямо сейчас. — Так он всё там же, в деревне, — удивился Флаке. — Ну, не считая его визитов хрен пойми куда. А, ещё квартира в Берлине. Он как раз там должен быть сейчас. — Точный адрес квартиры! Пожалуйста! — Да что случилось? — недоумевал Лоренц. — Ты к ним в гости собралась? Зачем? — Нужно, — отмахнулась Шере. — Постой, ты сказал — «к ним»? — Он там с Софией живёт, — ответил музыкант. — С Софией, — эхом повторила Хатарра. Вот уж чего она не ожидала, так это того, что эта смазливая татуированная девица с плохо покрашенной головой удержится рядом с Линдеманном так долго. И как объяснить Софии, откуда взялась Криста? Томалла ведь ни в чём не виновата, а тут ей чужого ребёнка сажают на шею… — Ашелайя, ты здесь? Записывай адрес! — Да, да. Всё нормально. Сейчас... Диктуй.       После разговора с Флаке Шере стало ещё хуже. Она рассчитывала, что сдаст Кристу Тиллю в руки и отправится прямиком в Атланту, к сестре. Но наличие Софии сильно усложняло план. Ашелайя не знала о Томалле практически ничего. Как та поступит, узнав, что её любимый мужчина завёл ребёнка на стороне? Гордо уйдёт или сделает вид, что ничего не произошло? — Фрау Хатарра, — тихо позвала Ашелайю няня. — Вы в порядке? — Нет, — Шере провела пальцами по бровям — раз, другой, третий, но слёзы никак не хотели уходить. — Я совсем не в порядке, фрау Вайнер. Мой муж не звонил? — Нет, не звонил. Спокойно. Не вздумай рыдать. Ты сильная. Ты справишься. — Вы хотели что-то спросить? — Да, — улыбнулась Вайнер, — девочки хотят погулять во дворе, можно их вывести? — Лучше вечером, — пожала плечами Шере, — набегаются, сон будет крепче. А сейчас лучше уложите их отдохнуть, они устали. Особенно Криста… Постойте, а Эйдан? — Мне кажется, ему нехорошо. — Что такое? — встревожилась Шере. — Он почти ничего не съел за обедом, — опустила голову Надин, — а сейчас спит. — Ребятам положено спать в это время, — удивилась Ашелайя. — Они же маленькие. — Но Эйдан всегда капризничает и не хочет идти в кровать, — возразила Вайнер. — Вы правы. Я сейчас зайду к нему. Если что-то не так, то вызовем доктора.       Надин скрылась за дверью. Шере всегда поражалась тому, как высокая, тяжеловесная австрийка может практически бесшумно передвигаться по дому. Сжимая трубку в руке, Хатарра пошла в детскую. Вопреки ожиданиям, Эйдан не спал. Он тихо лежал, обнимая мягкого игрушечного динозавра. Ему нравились всякие летающие чешуйчатые твари — динозавры, драконы, сказочные змеи... — Айке, — начала Ашелайя,— посмотри на меня.       Мальчик уставился на маму и многозначительно моргнул её собственными глазами. — У тебя что-нибудь болит?       Эйдан отрицательно покачал головой. — А почему ты лежишь? — Тья, — прошептал ребёнок. — Папа, Лили… Тья. — Криста? — догадалась Шере. — Тебя Криста расстроила? — Тьиста, — подтвердил Эйдан. — Папа ушёл. Нет папы. — Не переживай, малыш, — она поцеловала сына в лоб и пригладила его непослушные волосы, — всё будет хорошо. Мы полетим в Америку. Далеко-далеко полетим на самолёте. — Не хочу, — возмутился мальчик. — Не надо аме’ику! — Там очень-очень красиво, — шептала Шере, прижимая к себе сына, — и тепло, совсем не так, как тут… А главное, Айке, мы отдадим Кристу! Полетим без неё! — Ни-ит, — Эйдан вывернулся из маминых объятий и заполз под одеяло.       Ашелайя вздохнула и вышла в коридор до того, как услышала шаги. Да уж, весёлая предстоит поездочка… Она вернулась в спальню и ещё раз набрала номер Люка. С каждым гудком, равнодушно доносившимся из трубки, на сердце становилось всё тяжелее. Хатарра устало опустилась на кровать, положив телефон рядом с собой.