Шёл дождь. Небо заволокло бледно-серыми тучами, каким-то мистическим образом поглотившими весь солнечный свет. База Морского Дозора словно поблекла, разгоняя по своей территории тоску и мрак. Военные сидели тише воды ниже травы, не желая попадаться начальству под горячую руку, а некоторым — под острый язык. Бастилия хорошо понимал их мотивы.
Будь его воля, он бы не покидал свой кабинет в принципе. Сидел бы в окружении бумаг, разобрал бы, наконец, эту чёртову бумажную волокиту, накопившуюся в последние дни, подробно продумал ответ на любые обвинения… Всё же то, что так просто побег пиратов Сердца с вооружённой базы ему с рук не спустят, было ясно даже дворовым мальчишкам на Сабаоди. Через час должна была состояться видео-трансляция с генштабом, которая и определит его дальнейшую судьбу. Бастилия очень многое поставил на кон, пожалуй, даже слишком многое, положившись по сути на одну только судьбу. Но размышлять на эту тему или жалеть было поздно. Выбор сделан. Жаль, что он не сможет пронаблюдать за тем, к чему приведут его действия, из первых рядов. Нужно было покидать крепость вместе с Дрейком, но… нет, он не прав. Дозору нужны те, кто будет способен отстаивать свои принципы и бороться за правосудие. Не время списывать себя со счетов.
Больше всего Бастилию, пожалуй, беспокоило письмо. В нём не было ничего важного, если его сожгут или прочитают, от этого никто не сможет пострадать. Но оно должно быть доставлено, потому что это единственный способ повлиять на то, что произойдёт в скором времени на Бирке. Жаль, что не было нормального способа связаться с Диесом, поскольку…
— Вице-адмирал Бастилия, бегите… — Из-за поворота, как чёрт из табакерки, выскочил один из караульных, почти мгновенно падая замертво. Бастилия сначала нахмурился, а потом напрягся, чувствуя знакомую Волю и неторопливое приближение, сопровождаемое скрипом колёс инвалидной коляски.
По коридору катился Борджиа.
Бастилия вздохнул. Видеться с этим субъектом не хотелось. У капитана и раньше характер был не сахар, но после ранения, которое повредило ему позвоночник, он окончательно озверел. Казалось, что всё то, что отвечало в нём за честь и разум, сгнило и вытекло вместе с кровью и спинномозговой жидкостью. Капитан стал куда более нервным, раздражительным и приставучим. И разговорчивым. О, эта проблема действительно коснулась всей крепости, поскольку столько ругани в адрес прекрасного пола и конкретно одного рыжего псевдо-лейтенанта не слышал ни один человек от пьяного вдрызг товарища. Его речи лились терпким, забродившим мёдом, поглощая в своей вязкости каждого, кто окажется достаточно неосмотрительным, чтобы приблизиться слишком близко. Бастилия покачал головой. Обижать калеку резким тоном не хотелось, но разговаривать с ним на всё ту же тему — тоже. Хоть беги и притворяйся мёртвым, как оный часовой.
— Здравия желаю, Бастилия-сан, — мрачно, но гордо отсалютовал Борджиа. Сейчас он не мог нормально работать и даже передвигаться, но достоинства не утратил. Этот человек заслуживал уважения.
— Здравия, Борджиа-сан.
— Тоже на трансляцию собираетесь? Жду не дождусь обсуждения этих корабельных крыс, не иначе как с помощью дьявола умудрившихся покинуть крепость. Вот уж я расскажу и характеристику, и слабые стороны этих выскочек. Особенно этой дряни Шантау, которой мало того, что хватило дерзости притвориться уважаемым мужчиной, человеком, чёрт возьми, потому что гнилой женский род явно под это определение не под…
— Борджиа-сан! — Бастилии пришлось повысить голос, чтобы прервать поток этого словоизлияния. Капитан фыркнул, но послушно замолк. В такие минуты вице-адмирал был искренне рад своему авторитету. Если бы не он, чёрт бы он смог влиять на кого-либо, вроде Борджии. — Следите за языком.
— Я не понимаю, почему должен это делать. Что плохого в том, что я называю вещи своими именами? — с вкрадчивым вызовом уточнил он, глядя на вице-адмирала исподлобья. Бастилия не отвёл взгляд.
— Может, хотя бы то, что женщины, — это не вещи?
Как-то возразить или же согласиться, в вероятности чего Бастилия здорово сомневался, ему помешала подошедшая к компании Хина. Дозорная явно была не в лучшем расположении духа. Бастилия точно не знал, что именно у них произошло с Трафальгаром Ло — тот доклад он читал разве что по диагонали — и знать особо не хотел. Но факта, что одна из спокойнейших членов Морского Дозора желала лично отправить того за решётку, хватало.
В такие моменты становилось особенно хорошо заметно, как Бастилия любил свою работу и сослуживцев. Он не представлял жизни без них. И не хотел представлять, но тяжёлые массивные двери конференц-зала не оставляли ему выбора. Скоро начнётся трансляция. Дальнейшее будет зависеть только от решения главнокомандующего.
В комнате было людно, но при этом до рези в ушах тихо. Дозорные старших чинов молчали, сверля взглядом стопки с документами и припаянный к столу чайный сервиз — дань многовековой традиции. Некоторые из них явно боролись с желанием вскочить на ноги и начать ходить из угла в угол, но они этого не делали. По экрану уже шла рябь, это значило, что соединение с минуты на минуту будет установлено. Отступать было поздно. Нервничать — тоже. Самое время собраться с мыслями и встретить высшее руководство с честью и достоинством. Это единственное, что они могли сейчас сделать.
Сенгоку в своём кабинете был не один. Также присутствовали двое секретарей и адмирал Аокидзи. Последний явно скучал и зевал, утопая в буквах документа, который его заставили читать вслух, но отказаться от участия в собрании явно не мог. По его лицу это было заметно.
Бастилия не акцентировал внимание на допросе, отвечая заранее подготовленными фразами. Но итог этого псевдо-расследования уловил: отстранение от службы на месяц, частичное ограничение полномочий на год и переход крепости под чужую юрисдикцию. Сам Бастилия теперь обязан был служить в Маринфорде наравне с адмиралами и… низшими чинами. Замечательные перспективы, но могло бы быть и хуже.
Далее шло обсуждение пиратов. К трансляции подключились ещё несколько крепостей, нахальные представители которых не стеснялись в выражениях. В разговоре Бастилия больше участия не принимал, предоставив обсуждение рвущемуся к микрофону Борджии. Кажется, собеседники остались друг другом довольны.
—… хорошо, мы примем к сведению ваши слова, капитан Борджиа.
— Уж будьте добры. Эта рыжая дрянь получит по заслугам! — Бастилия даже поправлять его не стал, отметив, что прозвучавшее описание идеально сходится с лже-Шантау, чьего настоящего имени он не знал. Интересно, что же он заявил? Но не настолько, чтобы переспрашивать.
Дождавшись, пока разговоры смолкнут, слово взял сам Сенгоку, важно приподнявшись со своего места. Он внимательно осмотрел присутствующих и, задержав внимательный взгляд на Бастилии, заговорил.
— Особое внимание хотелось бы уделить операции с Дресс Розы. Она отменяется, — на собрании повисла гнетущая тишина. Дозорные в большинстве своём переглянулись и с тревогой уставились в экран. Бастилия подался вперёд, — до тех пор, пока мы не найдём человека, готового взять на себя ответственность за её выполнение. Или того, на кого можно будет положиться в этом деле. Искренне надеюсь, что к тому моменту смысл операции ещё не исчезнет.
Бастилия стойко выдержал эту тираду, хорошо понимая, кому именно она предназначалась. Именно его хотели назначить ответственным за операцию на Дресс Розе. И именно в его огород был этот камень. Единственное, что было непонятно, это собственное отношение к этой новости. Бастилия вроде бы должен быть рад тому, что по сути операцию за ним закрепили. Ведь в этом случае, если всё пройдёт по плану, это даст ему возможность вернуться на хорошие позиции. А с другой стороны, столь пристальное внимание к собственной персоне не обещало ничего, кроме неприятностей. Ему не доверяли. И Бастилия понятия не имел, сможет ли он вернуть это доверие вновь. Радовало лишь, что, кажется, у Аокидзи он на хорошем счету. По Дозору давно ходили слухи, что адмирал флота собирается уйти в отставку, и теперь на его место претендуют сразу два адмирала — Аокидзи и Сакадзуки. Младшие чины с удовольствием делали ставки на победителя. Особенно дерзкие даже предлагали адмиралам сразиться за звание сильнейшего. Бастилия лично отправил в наряд каждого, кому хватило наглости произнести это вслух.
Обсуждение закончилось где-то через час. С того момента вице-адмирал ни разу не отвлёкся, пристально следя за обсуждением и, несмотря на все косые взгляды, даже участвуя в нём, но ничего интересного или хоть сколько-нибудь важного услышано не было. Один из перспективных дозорных, капитан Смокер, покинул Ист Блю, отправившись в погоню за каким-то пиратом, Кайдо потопил крейсер Далла Коста… Новостей было действительно много, но вот важных среди них не было. Однако Бастилию не покидало ощущение, что происходящее — это не более, чем затишье перед бурей. Осталось только понять, откуда она грядёт.
Коротко вздохнув, Бастилия направился к главным вратам. Ему ещё репортёров встречать.
***
Джанго всегда нравилась Хина. Собственно, он никогда этого и не скрывал. Старался почаще крутиться рядом, быть как можно менее раздражающим и незаменимым. С последним пунктом возникли сложности. Как показали первые сражения на Гранд Лайн, боец из экс-пирата был достаточно посредственным. Так что единственное в бою, что они с Фулбоди действительно хорошо могли делать, это болеть за капитана.
Но, как показала практика, вовсе не обязательно быть превосходным бойцом, чтобы нравиться женщинам. Джанго при желании мог быть весьма обходительным, замечать мелочи, такие как, например, любимая марка сигарет. Знать, когда надо что-то сказать и чувствовать моменты, когда лучшим будет молчание — в этом, пожалуй, он действительно был хорош. Этого хватало, чтобы стать довольно полезным одной прекрасной даме, но недостаточно, чтобы она его полюбила. На этот случай у Джанго была третья характерная особенность.
Он всё-таки был гипнотизёром.
С момента попадания в Дозор, он пока ни разу не засветил свою способность. Кажется. Во-первых, она работала с перебоями. Джанго не раз обнаруживал себя спящим в самых неподходящих местах. А во-вторых, гипнотизёров считали невероятно подозрительными и бесчестными. Раскрытие его личной магии могло здорово осложнить жизнь. Жизнь среди дозорных и без того была опасна, учитывая наличие возможности раскрыть собственное пиратское прошлое. В такие моменты хотелось навсегда вычеркнуть из своего прошлого некоторые моменты. Особенно гипноз.
Но тот всё-таки был.
Сердце предательски замирало всякий раз, когда он видел любимого капитана, а разум холодной змеёй шипел, извивался и с издёвкой предлагал испытать силы. Ему не обязательно делать что-то страшное.
Просто попробовать взять под контроль. Хина даже не заметит провала. Удивится, косо посмотрит на диск, но вряд ли что-то заподозрит. Своим подчинённым Хина доверяла, и это делало его положение ещё тяжелее.
Дважды перебежчик.
Ничто так хорошо не характеризовало его, как данное кем-то прозвище. Кажется, того глупца он давно убил, но произнесённые грязным ртом слова повисли в воздухе, отравили атмосферу и навсегда врезались в душу, словно клеймо на коже. Как не оттирай его, бесполезно.
Не бывает бывших пиратов.
Джанго всегда был внимательным, очень внимательным. Он пристально вглядывался в окружающих, выискивал их недостатки и слабые места. Всегда следил за лицом, анализируя мимику, и втайне любовался той, что изначально была его врагом. И от того ещё более нервно сжимал в руках диск, стискивал зубы и мысленно приказывал остаться на месте.
Это была не любовь. Скорее симпатия, привычка, зависимость, давно перешедшая за черту одержимости.
Он готов был на всё, желая получить её. Пойти в Дозор, на этот раз добровольно, сжать судьбу в руке и рискнуть всем, поставив собственную жизнь на способности. Пираты не бывают бывшими. Пираты бывают наглыми, скользкими и очень алчными. Они готовы пойти на всё, чтобы получить желанное.
Он почти не слышал, как сам постучал в дверь. Как та протестующе скрипнула, словно предупреждая о чём-то свою владелицу. Как из-за двери раздался глухой давно прокуренный голос Хины…
— Войдите. Кто там? А, это ты.
… и что собственное сердце стучало так сильно, будто хотело проломить грудную клетку. Выбор сделан. Сегодня эта женщина станет его. Но в душе отчего-то было безумно пусто. Доставая из кармана диск, Джанго понял одну вещь: он чертовски хотел, чтобы ничего не сработало.
— Джанго?
Пора.
***
На острове было тепло, что и не удивительно — весенний. Она всегда любила это место, хотя население у него и было несколько своеобразным. Да и из-за занятости они редко могли здесь бывать. К сожалению, всё хорошее имело свойство подходить к концу. Сегодня вечером они отправлялись в дорогу.
— Ну как, ты готова к отплытию? Смотри не упади, когда будешь спускаться, — определённо были и минусы в том, чтобы отплывать под покровом ночи. Самым главным таким минусом без сомнения был её напарник, с весьма своеобразным чувством юмора. Она с трудом боролась с желанием треснуть его за порой выдаваемые фразы. Иногда получалось. Бороться.
— Сам не упади. И поспешим. Мы должны быть на Кюка к тринадцатому декабря. Нет времени стоять и трепать языками, — легонько стукнув парня кулаком в плечо, она пошла вперёд. Её напарник весело хмыкнул и, поправив шляпу, поспешил за ней. У них важное задание и очень мало времени.
Она надеялась, что всё пройдёт именно так, как они задумали. У этой миссии не должно быть осложнений.
