C'est la vie

      Юнги — «бэдбой» во всей красе с постоянными прогулами и драками. Юнги — омега, но его это совсем не смущает. Он лишь недовольно хмыкает и надменно смотрит на говорящего, когда ему указывают, что «омеги так себя не ведут». Ему просто-напросто плевать, что говорят окружающие, и что требует общество от омег. Его и так всё устраивает.       Юнги — тощий, с фарфоровой кожей, немного угловатый, но больше напоминает ту пресловутую фарфоровую куклу, чем заставляет постоянно оборачиваться ему вслед незнакомых альф, удивляя грубоватой смесью терпкого кофе со сладковатой примесью миндаля, приправленные запахом табака, и не потому что он курит. И всё бы ничего, ведь Юнги хрупкий на вид, а если и морду лица попроще сделает, так вообще сойдёт за агнца божьего. Да только вот он умудряется сбивать костяшки в новой драке, из которой снова выходит победителем, пусть и с потерями.       Чимин — полная противоположность Юнги, хоть и тоже является омегой. Чимин — мягкий, нежный и наивный, прости Господи, до неприличия, заботливый, покладистый — самый настоящий идеал любого альфы. Да и запах полностью соответствует статусу — малина и ваниль в сочетании с красным апельсином. И это бесит Юнги. Каждый раз встречаясь в коридоре университета, он обязательно отпускает язвительную шуточку в сторону Чимина, на что тот в свою очередь снова обижается, по-детски дует губы и тупит взгляд. Чимин — сама непосредственность, по сути ещё ребёнок, весёлый и шумный, душа компании, а Юнги — излишне грубый и совершенно не напоминает омегу.       На самом деле, Юнги бесит, что Чимин ему в какой-то степени нравится. Нравятся его пухлые щёчки, полные губы и живой взгляд, в котором явно читается увлечённость, жизнерадостность и вера в лучшее. Ему хочется втоптать младшего в грязь, отрезвить или же просто сломать, но он лишь в очередной раз хмыкает, кривит губы и отворачивается, когда замечает грусть и обиду в глазах Пака.       Не то чтобы Мин поднимает руку на мальчишку, просто постоянные дебильные шуточки, идиотские приколы, пролитый на рубашку сок, приклеенный к спине стикер с совершенно тупой надписью — это явно не то, что ожидает Чимин для себя. Он старается меньше попадаться на глаза всей компашке старшего, но выходит плохо. Да и заступиться за мальчишку никто не может — Юнги боятся, причём все.

* * *

      Юнги заносит руку для удара. Он смотрит в карие глаза Чимина, которого прижимает к стене в туалете, и хочет рассмеяться ему в лицо. Это глупо и слишком банально, как в дурацкой дораме, что показывают каждый вечер по телеку, но именно здесь он застаёт младшего одного. Ему хочется проехаться по этому удивлённо-испуганному личику. «Чтобы неповадно было», — мелькает мысль. И тут даже не понятно, а что неповадно-то? У него нет никаких таких столкновений с Чимином, кроме как — тот его раздражает, даже бесит до зубовного скрежета и впившихся ногтей в ладони. Всё остальное — надуманные причины, которых и нет-то на самом деле.       — Умоляй меня, — шипит он, но мальчишка упрямо качает головой. Юнги скалится и уже собирается ударить Пака, как чувствует приступ слабости. Он опускает руку и наваливается всем телом на того, прикрывая глаза, цепляясь за чужие плечи. Дыхание становится прерывистым, а перед глазами всё плывет. Задержка течки в несколько дней всегда странно сказывалась на нем.       Юнги утыкается парнишке в плечо лбом и тяжело дышит. Он подрагивает, когда Чимин его приобнимает, удерживая от падения. Он думает, что это даже забавно, ведь он хотел поглумиться над младшим, хотел того ещё больше унизить, даже собирался поднять на него руку. Но, видимо, судьба или карма, чёрт их знает, берёт своё.       — С вами… С вами все нормально? — спрашивает Чимин взволнованно. Ему бы, на самом деле, сейчас оттолкнуть того и сбежать, пока есть возможность, но природная воспитанность и сочувствие не дают ему этого сделать. Он правда беспокоится, что со старшим внезапно что-то случилось.        — Д-да, — заикаясь, хрипит Юнги. Он отстраняется от Чимина и делает несколько нетвердых шагов в сторону выхода. Ведь негоже попадаться своей жертве на глаза в таком состоянии, но он уже чувствует, как смазка начинает выделяться, а собственный запах усиливается. От падения его спасает Чимин, успевая подхватить его за талию.       — У вас же... — Чимин смотрит на парня во все глаза и сглатывает, понимая, что у старшего началась течка. — Давай я тебя отведу домой? Или в медпункт? — предлагает он тихо, а Юнги с удивлением понимает, что плавится от прикосновений мальчишки. Это все очень глупо, да и вообще не может быть, ведь они оба — омеги, но от этого факта прикосновения Пака, который его всегда так раздражал, меньше не перестают нравиться.       Юнги упирается одной рукой в стену, чтобы не потерять равновесие окончательно, и усмехается, качая головой. Будь сейчас занятия, он бы уже, наверное, нашёл приключения на свою задницу. Кто не захочет трахнуть местную шишку в таком состоянии, когда он даже слова против сказать не сможет? Ему всегда везло во время течки, он заведомо знал, когда она начнётся, и просто просил прийти «особого» альфу к себе, чтобы не мучиться. Правда, порой случались такие вот казусы, как сейчас, благо такое бывало слишком редко, чтобы становиться правилом, и он радуется, что в стенах универа практически никого нет.       Вдыхая запах другого омеги, Чимин с удивлением понимает, что ему нравится терпкий кофе с примесью миндаля и табака, хотя он в жизни почти никогда его не пил, а табачный дым вообще не переносил. Только вот сейчас, глядя на медленно сползающего по стенке университетского туалета Юнги, он отмечает про себя, что этот запах его возбуждает. Он смотрит, как старший облизывает пересохшие вмиг губы и тяжело сглатывает, и ему хочется поцеловать того. Чимина, на самом деле, нельзя назвать робким и стеснительным парнишкой, пусть окружающие и думают, что он до удивительного наивен. Он просто предпочитает не ввязываться в дурацкие авантюры сверстников и глупо хлопает глазами на всевозможные шуточки, кося под дурачка. Он просто знает: так люди будут к нему снисходительнее и не станут многого требовать.       Правда, сейчас Чимину хочется воспользоваться ситуацией, и он уже чувствует, как возбуждение проходит волной по его телу, отдаваясь легким покалыванием в кончиках пальцев. Он отпускает Юнги, позволяя ему скатиться по стене на пол, и присаживается на корточки напротив. Он заворожёно смотрит, как старший прикусывает губу и тяжело дышит. Чимин тянется к нему и замирает буквально в паре сантиметров от чужих губ, больше не задумываясь. Он тихо усмехается, когда тот прерывисто выдыхает и пристально смотрит на его губы.       Юнги совсем не ожидает, что Пак его поцелует. Это отдаётся тяжестью в паху, и он готов кончить в штаны от пухлых губ и шустрого язычка, что проходится по нёбу, задевая его язык. Он хочет оттолкнуть парнишку, но руки не слушаются, лишь замирают на плечах и постепенно начинают переходить на грудь, сжимая в пальцах лацканы толстовки. Под ней он чувствует подтянутое тело Чимина и мысленно стонет, едва сдерживаясь. Он впервые испытывает такое возбуждение, хотя Пак всего лишь омега. Он пропускает момент, когда мальчишка успевает забраться ладонями под выправленную в приступе бунта против системы рубашку, и осознаёт это лишь, когда чувствует теплую ладонь у себя на животе. Чимину же доставляет неимоверный кайф касаться мягкой кожи старшего.       Он ведёт кончиками пальцев вверх, не заботясь расстегнуть рубашку и избавить Юнги от одежды. Его даже не волнует, что они целуются в туалете универа на холодном кафеле. Его больше интересует Мин, который отзывается кое-как сдавленными полустонами-полувыдохами, плавясь от прикосновений. Постепенно старший понимает, что нижнее бельё промокло от выделяющейся смазки, а колени подрагивают, и ему хочется сказать, «да трахни ты меня уже», но он держится, правда и сам не знает, как ещё.       Чимин целуется до одури охрененно, Юнги не может подобрать других слов. Он полностью теряет контроль над ситуацией, когда губы Чимина плавно перемещаются на шею, и младший слегка прикусывает нежную кожу, оставляя следы от зубов. Юнги стонет, выгибаясь навстречу, запрокидывая голову, и Пак царапает левый сосок старшего, сдавлено выдыхая. Паку хочется раздеть старшего, касаться его обнажённой кожи, прижимать его к себе, но сейчас явно для подобного не то время и не то место. Поэтому он лишь проводит ногтями по груди Юнги до самого низа живота, цепляя ремень джинсов.       Юнги краем сознания давно понимает, что отделаться не получится, да и он сам не хочет останавливать Чимина, пусть гордость продолжает вопить о своих ущемлённых правах. Только вот течка говорит об обратном и требует удовлетворения потребностей, когда есть такая возможность. Он опускает ладонь на пах Юнги, чувствует твёрдый член и слегка сдавливает его, слыша хриплый стон, от которого мурашки бегут по коже. Он старается расправиться с пряжкой и расстегнуть пуговицу, но дрожащие от возбуждения пальцы плохо его слушаются. Он чертыхается пару раз, когда старший пытается ему помочь, лишь мешая, и всё-таки кое-как расстегивает штаны.       Чуть сползая по стене, Юнги разводит ноги шире и цепляется за шею Чимина, притягивая того к себе и целуя снова. Он вообще забывает, что находится сейчас в универе, и это не место для подобного, пусть за окном хоть атомная война, он хочет этого мальчишку и всё. Чимин не находит ничего лучше, чем запустить руку под его нижнее бельё, слегка поглаживая член кончиками пальцев, от чего у старшего поджимаются пальцы на ногах. Юнги тяжело выдыхает и шипит, кидая яростный взгляд на мальчишку, но в ответ получает лишь наглую ухмылку. Пак не особо торопится, он дразнит, легко касаясь твёрдого члена и не собираясь переходить к основному, пусть и у самого в штанах давно уже тесно и влажно.       Чимин снова целует шею Юнги, кусается и зализывает места укусов, когда немного приспускает бельё вместе со штанами старшего и слегка надавливает на вход. Он чувствует, как пальцы от таких манипуляций становятся влажными и мокрыми из-за смазки, и сам судорожно выдыхает, обжигая чужую щёку горячим дыханием. Ещё он чувствует, как мышцы ануса старшего непроизвольно сокращаются, выдавая нетерпение и желание, но он продолжает всего лишь массировать вход, не стараясь проникнуть внутрь. От такой пытки Юнги хочется взвыть, потому что сил терпеть почти не остаётся. Он ёрзает и сам ведёт ладонью по груди младшего, спускаясь до паха. Чимин не ожидает подобной подлости и сдавленно выдыхает, прикрывая глаза, когда чужая рука ложится на его член, поглаживая через ткань штанов.       Надавливая на вход, Чимин проникает внутрь одним пальцем до самого основания, удивляясь, как легко он входит. Юнги же лишь тихо стонет, наконец-то ощущая проникновение, пусть этого и недостаточно для удовлетворения. Младший делает несколько пробных движений, а затем добавляет второй палец, стараясь нащупать простату. Юнги кусает губы и сам подаётся навстречу толчкам, когда Чимин начинает двигать рукой активнее. Два пальца входят довольно-таки легко, от чего Пак усмехается и разводит их в стороны, доставляя тем самым старшему больше ощущений. Он не торопится добавлять третий палец, хотя видит, как парень извивается и сопит, смотря на него исподлобья. Он понимает, что тот хочет получить большего, только вот Чимин всё ещё жаждет немного поиздеваться над Юнги, не давая тому так быстро кончить.       Он ухмыляется, когда внутри Юнги оказываются уже три пальца, и тот громко охает от ощущений, протяжно постанывая. Так Мину больше нравится, и младший, видя наслаждение на лице старшего, начинает трахать его пальцами грубее. Толчки становятся резкими, отчего Юнги на каждом из них стонет и старается насадиться как можно глубже, хоть одежда и нижнее бельё несколько мешают простору действий. Правда, Чимина это не смущает, и он продолжает грубо двигать пальцами, чувствуя, как по ним стекает смазка. На одном из толчков Чимин меняет угол проникновения и задевает всё же простату, отчего Юнги выгибается и громко стонет.       — Ещё, — тихо срывается с его губ между хриплыми стонами. Он понимает, что на следующий день, вероятнее всего, будет охрипшим, но ему абсолютно всё равно сейчас.       Чимин не ожидает такой просьбы, но старается повторить, нащупывая подушечками пальцев бугорок и надавливая на него. Юнги шипит сквозь зубы и думает, что долго он так не протянет. Несколько подобных толчков подводят его к грани, предвещая подступающий оргазм. Он старается держаться, но возбуждение сильнее, и Мин кончает с громким стоном, даже не притронувшись к члену. Он тяжело дышит, пытаясь прийти в себя, и разочарованно стонет, когда Чимин вытаскивает пальцы из него.       Пак судорожно выдыхает, когда Юнги кончает, и чувствует, как он и сам перевозбудился от такого зрелища. Его немного потряхивает, а низ живота сводит от возбуждения. Он только сейчас осознаёт, что был бы не против, если бы старший его точно также трахнул бы своими длинными пальцами, на которые Чимин залипает. Только вот он лишь моет руки, перепачканные в смазке, и помогает Юнги привести себя в порядок, хоть и у самого слишком влажно между ног, и хочется поскорее оказаться дома, чтобы избавиться от этого напряжения.       До дома Юнги они добираются едва ли без приключений, поскольку запах течного омеги привлекает слишком много взглядов, да и сам Чимин пахнет возбуждением. Именно поэтому Пак проклинает так не вовремя свалившегося ему на голову старшего, бубня себе под нос, пока тащит его разморенную тушку до квартиры. Единственное, за что он благодарит судьбу — до дома Юнги, оказывается, не так уж и далеко, буквально несколько кварталов от их университета.       Пока они идут, Юнги цепляется за младшего из-за слабости во всём теле и иногда утыкается ему в сгиб шеи носом, вдыхая запах малины с ванилью. Он не может сказать точно почему, но ему безумно нравится эта смесь, хоть она и типично приторная, как и у любого другого омеги. Только вот от других у него так не сносит крышу и нет того возбуждения, что было в туалете универа, которое и сейчас начинает накатывать волнами от прикосновений и запаха младшего.       Когда они заходят в подъезд и поднимаются на нужный этаж, Чимин вопросительно смотрит на парня, прислонившегося к стене. Тот кажется сейчас уставшим и вымотанным, поэтому младший осторожно трогает его за плечо, возвращая в реальность. Юнги вздрагивает от прикосновения и вскидывает бровь, вопросительно глядя на младшего. Он не понимает, что от него требуют, поскольку его мозг отказывается адекватно соображать.       — Ключи, — уточняет Пак, протягивая ладонь за ними.       — А, точно… — старший роется по карманам в поисках нужной вещи и роняет их на пол из ослабевших пальцев, когда достаёт из кармана джинс целый ворох каких-то бумажек, обёрток и ещё неизвестно чего.       — Я подниму. — Чимин останавливает хотевшего было наклониться Юнги и сам поднимает ключи. Он надеется, что скоро всё закончится, когда открывает дверь и втаскивает едва стоящего Мина. Он хочет уже уйти, потому что сделал своё дело, и разворачивается на пятках, но сзади на него наваливается Юнги и запирает дверь на ключ. Чимин удивляется, как тому хватает прыти закрыть дверь и ещё прижать его к ней же всем телом.       — Куда ты собрался, малыш? Мы ещё вроде не закончили, — шепчет на ухо старший, от чего у Пака мурашки по коже, а ощущение чужого разгоряченного тела заставляют его сдержано выдохнуть, упираясь лбом в дверь.       Первое желание Чимина — поскорее избавиться от общества этого идиота, вот только он никак не может перебороть другие желания — почувствовать длинные пальцы старшего в себе или же заставить того кончить снова. Юнги обвивает младшего за талию и проводит ладонью по паху, замечая, что возбуждение Чимина никуда не делось. Он гладит его достаточно твёрдый член через одежду и сам наслаждается сбившимся дыханием Чимина. Юнги прижимается сильнее и трётся пахом о задницу младшего, тихо постанывая ему на ухо. Он уже плохо соображает из-за течки и чувствует, что возбуждение снова становится нестерпимым. Понимая, что держаться больше не получится, он запускает холодные руки под одежду Чимина, касается его живота и слегка царапает нежную кожу, заставляя младшего его втянуть.       На самом деле, Пак долго не выдерживает и всё-таки разворачивается к старшему, толкая его в сторону комнаты. Юнги цепляется за полы расстёгнутой толстовки младшего и впивается в его губы поцелуем. Чимин снова пребывает в недоумении, как легко тому удаётся манипулировать им. Хотя, может быть, он и сам не имеет ничего против такого расклада, поэтому и поддаётся настойчивым рукам и губам. Когда Чимин снова прижимает старшего к себе и сам забирается ладонями под широкую футболку, то с удивлением понимает, Юнги — горячий, как печка, и что-то бормочет себе под нос между поцелуями, явно не осознавая, что и с кем происходит.       — Может, хотя бы разуемся? — немного нервно усмехаясь, спрашивает Пак, наступая на задники кед, но ответа в принципе не следует.       Чимин не помнит, как они разуваются и скидывают с себя верхнюю одежду, но сейчас он прижимает Мина к стене коридора и отчаянно целуется с ним, словно от этого зависит судьба всего мира. Юнги целует грубо, кусаясь, и уже тянет чужую футболку вверх, стараясь снять её как можно быстрее, вот только Пак ему не даёт этого сделать, отчего старший недовольно сопит. Чимин же напротив, осторожно поглаживает чужую поясницу, чувствуя, насколько тот податлив.       Едва ли не собирая все углы, они в конце концов доходят до комнаты старшего. Юнги пинком закрывает дверь и толкает Чимина к кровати. Младший с горем пополам успевает оглядеться, когда его бедра седлает Юнги и ведёт ладонями вверх от живота. Чимин чувствует, что тот возбуждён ничуть не меньше, чем в туалете, а может быть и больше, он не берётся утверждать наверняка.       Юнги заглядывает в глаза Паку и видит в них отражение собственных желаний, хотя, возможно, так кажется только ему. Он ёрзает, трётся задницей о член младшего и краем затуманенного сознания думает, что кроме пальцев было бы лучше воспользоваться в этот раз чем-то ещё, например, вибратором. Чимин прикрывает глаза и размышляет, как «удачно» попал. Он старается терпеть все выходки старшего, да только выдержать подобное сложно, и теперь он понимает, почему половина альф их университета засматриваются на задницу старшего.       Чимин хочет прикинуться бревном, правда, шустрые руки Юнги уже вовсю пытаются всё же стянуть с него футболку. Он перехватывает его руки за запястья и всё-таки подминает его под себя, перекатываясь по кровати. Сегодня он точно не намерен сдаваться в плен тому.       Справиться с Мином получается довольно-таки легко и быстро. Из-за ослабленного течкой организма тот только и может барахтаться, пытаясь вывернуться и занять активную позицию, что Чимин успешно предотвращает. Младший возбуждён тоже, но ему, в отличие от Юнги, ничего в голову не бьёт, поэтому он просто решает, что удовлетворит того хотя бы на день. Да и открывающееся зрелище слишком тешит его самолюбие, потому что стонущий и извивающийся Юнги — нечто ни с чем несравнимое.       Они целуются долго и со вкусом, Юнги даже забывает вырываться, прижимая к себе Чимина и ёрзая под ним. В этот раз Пак всё же стаскивает одежду со старшего полностью и наслаждается фарфоровой кожей, которую хочется целовать. Он слегка прикусывает левый сосок Юнги и удовлетворённо хмыкает, слыша тяжелый выдох пополам с протяжным стоном, как будто тот только этого и ждал. Чимину приятна эта отзывчивость, тем более что старший оказывается на поверку довольно-таки чувствительным, и Пака это немного удивляет. Он ведёт ладонью по бедру Юнги, отстраняясь, и думает, что теперь того можно будет трахнуть не только пальцами без какой-либо подготовки.       Чимин оглядывается в поисках того, что могло бы послужить своеобразной заменой чему-то вроде вибратора, хоть его это и смущает немного. Только вот подающийся навстречу любой ласке Юнги выметает из его головы любые адекватные мысли. Пак кусает губы и гладит внутреннюю сторону бедра старшего в опасной близости от твёрдого члена и влажного от смазки входа, видя, как тот вздрагивает от любого прикосновения, покрывается мурашками и пытается свести колени.       — В комоде, — тихо стонет старший и ловит недоумённый взгляд. Юнги закатывает глаза. Ему и так с трудом удаётся выдавить из себя хотя бы это, но делать нечего, поэтому он повторяет снова: — В комоде. В верхнем ящике есть небольшая коробка. Возьми её.       Чимин встаёт с кровати, слыша недовольный вздох, и идёт к стоящему в комнате комоду, немного ошарашено оглядываясь на Юнги. Он выдвигает ящик и быстро находит в нём коробку. Пак открывает её, размышляя, что именно может быть в ней, что понадобилось так срочно Юнги, даже не задумываясь о собственных мыслях о вибраторе. Только вот он всё равно не ожидает увидеть там те самые разнообразные вибраторы и прочие «игрушки». Он поднимает взгляд на старшего и смотрит на него с немым вопросом.       — Просто возьми любой, — требовательно шипит Мин и ёрзает, шумно выдыхая, поскольку ему уже слишком не терпится.       Хмыкая в ответ, Чимин вытаскивает один вибратор из «коллекции» и возвращается к старшему. Он заставляет его перевернуться и подложить для удобства подушку под живот, проводя ладонью по обнажённой спине, хотя тот сейчас больше похож на тряпичную куклу — делай, что хочешь. Пак кусает губы, засматриваясь на острые лопатки и затылок, и думает, будь он альфой, то уже поставил бы на Юнги метку, чтобы сделать его своим. И пусть его потом, вероятнее всего, убьют за подобную вольность, но сделать это хочется до дикости. Чимин включает «игрушку» и приставляет к входу. Мышцы уже растянутые и в подготовке не нуждаются, поэтому он надавливает и проталкивает вибратор внутрь почти до упора, что вызывает у старшего мелкую дрожь по всему телу.       Юнги протяжно стонет, запрокидывая голову, когда вибратор оказывается в нём. Он вздрагивает всем телом, пока Чимин регулирует скорость, и тихо шипит, потому что Пак удачно проезжается «игрушкой» по простате, вызывая новую волну удовольствия. Чимин уменьшает скорость и слышит недовольный вздох, но тут же медленно начинает вынимать вибратор, снова грубо вводя его. Старший упирается лбом в сгиб локтя, потому что Чимин только начал, а ему уже хочется поскорее кончить. Пак постепенно увеличивает скорость вибратора и скорость толчков, откровенно трахая Юнги, от чего у старшего начинают разъезжаться колени. Он подмахивает бедрами, стараясь насадиться на «игрушку» как можно глубже, запрокидывает голову снова и громко стонет, когда младший всё же касается его члена.       Пока Чимин в своё удовольствие наслаждается видом затраханного Юнги и играется с вибратором, сам кусая губы от желания, Мин успевает дважды кончить и повалиться без сил на кровать. Он старается отдышаться от последнего оргазма, тяжело выдыхая, и устроиться поудобнее. Чимин же при первой возможности сбегает в ванную, когда Юнги вроде бы затихает, и умывается, думая, что сегодня его мир немного пошатнулся. Он надеется, что холодная вода поможет немного прийти в себя, но этого не случается, потому что в ушах до сих пор стоят хриплые стоны и блестящая от смазки задница Юнги. Чимин задушено стонет и всё же приспускает влажное бельё вместе со штанами. Он надеется, что, хоть немного удовлетворив себя, его отпустит, да только приходится постараться. Он проводит большим пальцем по головке члена, надавливает на неё и всё же кончает, стиснув зубы, чтобы не застонать в голос.       Когда Чимин приводит себя в порядок и выходит из ванной, то находит Юнги уже спящим. Он облегчённо выдыхает, накрывает его пледом и старается как можно меньше шуметь. На ощупь идя по узкому коридору, он доходит до входной двери и шарит по стене в поисках выключателя. Кое-как его находя, он щёлкает им и зажмуривается на пару секунд от яркого света. Чимин озирается по сторонам, ища свою толстовку, и находит её валяющуюся около двери. Там же обнаруживаются и скинутые наспех кроссовки. Он обувается и снова оглядывается, теперь уже чтобы найти свою сумку. Перекидывая её через плечо, он ещё раз обводит взглядом небольшую прихожую и хмыкает про себя, качая головой. Этот день он явно запомнит надолго.       Чимин позорно сбегает, пока старший спит. Пак совершенно не хочет теперь иметь с ним дело и когда-либо пересекаться, пусть они и учатся в одном университете, только на разных курсах. Он не хочет обсуждать что-либо и тем более краснеть перед ним, хотя это не он просил трахнуть его. И едва он добирается до дома и, главное, до подушки, то сразу же отрубается, вымотанный за вечер.       Юнги просыпается далеко за полдень и растеряно хлопает сонными глазами, пытаясь прийти в себя. Он шарит рукой по второй половине кровати и точно помнит, что с ним пришёл Чимин. Да вот только того не обнаруживается ни на кровати, ни в комнате, ни в импровизированной гостиной-столовой-кухне. Юнги заглядывает даже в ванную и чешет макушку, не понимая, что к чему. Он точно помнит, что Чимин был здесь. Он вздыхает и усмехается, качая головой. Да, действительно, зачем тому задерживаться у него, если он, Юнги, так нежданно-негаданно свалился ему на голову со своей течкой.       В универе старший не появляется ещё несколько дней, и Чимин даже облегчённо выдыхает, надеясь, что больше такого не повторится. Всё это время он тщательно обдумывает своё «помутнение разума» и приходит к выводу — он всего лишь неправильный омега. Да только в больницу он не торопится, да и что говорить врачам? Меня возбуждает определённый омега? «Наверное, они покрутят пальцем у виска», — размышляет Пак, смиряясь со своей участью и странным опытом.       Через неделю после того инцидента Чимин валяется у себя дома и изнывает от начавшейся течки. Он благодарит бога, что за всё это время Юнги к нему ни разу не подходит, не оскорбляет и вообще делает вид, что ничего между ними не было. Хотя чаще всего Пак просто убегает совершенно в другую сторону ещё до того, как старший успевает его заметить. С одной стороны, Чимину немного обидно, что тот даже не старается его остановить, но с другой — так даже лучше, потому что теперь он может спокойно вдохнуть полной грудью. Он мается от возбуждения ровно полдня и к вечеру совсем не ожидает звонка в дверь. От неожиданности Чимин даже приходит на пару минут в себя и гадает, кто б это мог быть. Он, не задумываясь о возможных последствиях, плетётся к двери и открывает её, не глядя в глазок.       На пороге обнаруживается, как ни странно, Юнги. Он облокачивается плечом о стену и, скрестив руки, ухмыляется. Чимин стоит на пороге немного ошарашенный, поскольку совсем не ожидает увидеть старшего у себя. Мин оглядывает мальчишку с ног до головы и отмечает про себя, что тот выглядит неважно — весь потрепанный, раскрасневшийся и до одури приятно пахнущий.       — Ну и какого хуя ты тогда свалил? — интересуется безучастно Юнги, склоняя голову набок.       — Я… Я не… — бормочет Чимин, опуская взгляд в пол и переминаясь с ноги на ногу.       Юнги ухмыляется ещё больше, чувствуя, как внутренности постепенно начинает скручивать от возбуждения. Он поглядывает на не знающего куда себя деть Чимина, который ещё больше краснеет и выдыхает, прикрывая глаза.       — Кажется, мы кое-что не закончили в тот раз, — усмехается Юнги и вталкивает Пака в квартиру, захлопывая за собой дверь.