Прилив

Хеди хохотала так, что пересохло в горле. Откинувшись на удобную спинку стула, она ухватила стакан с грушевым сидром и сделала несколько глотков. Жидкость приятным сгустком холода прокатилась по горлу и осела в желудке, поверх домашнего ростбифа и картошки. Тара приготовила совершенно божественный ужин, и отказывалась признавать свои таланты, несмотря на все заверения Хеди. Младшая Морроу вообще была в восторге от вечера у Джекса. Сводный братец тоже искрился от счастья, вокруг все было пропитано атмосферой какой-то нормальности что ли. В жизни Хеди таких вечеров — по пальцам посчитать. Видимо, у Ноулз и Теллера их было примерно столько же, поэтому они откровенно наслаждались возможностью просто поесть в спокойной обстановке. Даже маленький Авель вел себя тише воды и ниже травы. Он заснул, едва Хеди появилась на пороге детской, так что названного племянника Морроу созерцала с почтительного расстояния. Тихо радуясь, что не придется изображать интерес к слюнявому существу в подгузниках и в шапке с клубной нашивкой, Хеди помогла Таре накрыть на стол, и тут вот началась вся эта недосемейная идиллия. Джекс, проглотив пару лагеров, сыпал шутками, как Джордж Карлин в лучшие годы. Хеди фыркала, давилась вкуснейшим угощением, кидалась в Теллера скомканными салфетками. Тара упрашивала своего возлюбленного успокоиться, но сама хохотала не меньше Морроу. Дух веселья плавал между тарелками, наполнял стаканы и растворялся в крови вместе с алкоголем. Правда, всем известно, что хорошее быстро кончается. Иногда, даже прежде, чем вы успеваете войти во вкус. Хедс еще вытирала слезы, выступившие от очередной шутки братца, а Теллер уже говорил в соседней комнате по телефону. — Тара! — раздался его громовой рык из гостиной. Ноулз, брякнув тарелками, пулей вылетела из-за стола. Хеди осталась сидеть на стуле, неправдоподобно ровно держа спину, нервно комкая салфетку и слушая, как через две комнаты отсюда тоненько заливается малыш Авель. Входная дверь громко хлопнула, а детский плач стал куда громче. Тара вернулась в кухню, убаюкивая кроху Теллера. — Что? — только смогла спросить Хеди, просидевшая тут, казалось бы, вечность. — Куда уехал Джекс? — Все в порядке, — Ноулз попыталась кривенько улыбнуться, но вышло у нее вообще не фонтан. — Сама-то себе веришь, мать? — Хеди вылезла из-за стола и принялась собирать тарелки, отвлекаясь от ненужных мыслей, тут же мерзким потоком устремившихся прямиком в мозг. — Мне можешь не вешать спагетти аль-денте на уши. Я прекрасно знаю, что значит вот такой срыв без «до свидания тебе, дорогая сестричка». — Ладно-ладно, — Тара уселась на место Джекса и попыталась накормить из бутылки Авеля. Хвала всем богам, мелкий сожрал соску и заткнулся, а то у Морроу начинала дребезжать и без того хлипкая крыша. Ноулз, казалось, дискомфорта не испытывала, привыкнув к роли матушки-гусыни. Она ловко управлялась с сыном Джекса, сейчас он смотрелся в ее руках просто как привычный аксессуар, тем более делала Тара все, даже не глядя на ребенка. — Джекс не вдавался в подробности, — аккуратно начала девушка. — Ну, еще бы, от них дождешься, — пробормотала себе под нос Хеди, собирающая те самые скомканные салфетки, которыми несколько минут назад весело швырялась в Джекса. — Но тебе лучше остаться сегодня у нас. Джекс не советовал выходить на улицу, и вообще… — Авель в руках Тары что-то крякнул и Ноулз переключилась на мелкого. Хеди, воспользовавшись тайм-аутом, нырнула в гостиную и выглянула в окошко, кинематографично расторпыривая поперечные полоски жалюзи пальчиками. Ее опасения подтвердились. Через дорогу, за аккуратными зелеными кубиками садовой изгороди, красовался молодчик на мотоцикле. Жилета «Сынов» на нем не было, но он явно не семечек погрызть сюда приехал. — И Цербера приставили, — прошептала сама себе Морроу, задергивая плотные шторы. — Ага, Джекс говорил, — Тара, оказывается, незаметно подкралась к подруге со спины. Хеди слегка вздрогнула, дрожь противно отдалась в локтях и коленках. Нервы начинали пошаливать и Морроу прямо чувствовала, как ей жизненно необходимо успокоительное. Лучше ирландское, лучше без добавок. — Тара, мне, кажется, надо бухнуть, — тихо призналась она. — Если хочешь, я тебе налью. Правда, сама пить не буду, мне на дежурство заступать завтра. Нехорошо людей с похмелья лечить. Вот подержи, — Тара передала Авеля в руки Хеди и развернулась в сторону кухни. — Тебе чего плеснуть, Хедс? — Покрепче чего-нибудь! — с паникой в голосе прокричала в ответ Морроу. Нервы, итак напоминавшие оголенные провода, теперь искрили с небывалой силой. Что-то там чавкающий ребенок в руках стал катализатором реакции и Хеди медленно, но верно ехала умом. К счастью, Ноулз вернулась вовремя и ловко провернула обмен ребенка на стакан с чем-то янтарным. Хеди хлопнула бухлишка, совершенно не чувствуя вкуса. Она бы сейчас и пинту керосина выжрать могла, а поняла бы только, когда желудочно-кишечному тракту пришел бы абзац. Сейчас было не до разбора, что там, в стеклянном стакане, бурбон или виски, а может быть вовсе скотч? Все же, гены папки дали о себе знать и уже со второго глотка Хедс ощутила, что Тара не поскупилась и явно поделилась с почти-золовкой лучшим, что было в доме. — Недурно, — одобрительно протянула Морроу, посматривая на стакан. — Ага, Джемма недавно подарила Джексу, — фыркнула Тара, удобно устроившаяся в одном из кресел. Хеди, чувствуя, как слабеют коленки, устроилась через столик от нее, на втором мягеньком сидении. — Надеюсь, угощением от леди Тремейн я не подавлюсь, — задумчиво пробормотала младшая Морроу, откидываясь на спинку от дивана. — Не ссы в колготки, первую помощь я тебе как-нибудь окажу, — легко усмехнулась Тара. Хеди выпила еще, а потом еще. Пила ли она четвертый, Морроу не помнила. Она просто в какой-то момент выключилась, уронив голову на мягкий подлокотник, а включилась, только когда кто-то стал настойчиво трясти ее за плечо. — Хеди! — голос Тары резанул по ушам. Морроу резко выпрямилась, едва не саданув лбом в нос мисс Ноулз. — Что такое? — она еще не проснулась толком, но уже чувствовала — пиздец стоит за дверью, да что там, он уже в комнату вошел. — Кто-то умер? — Нет, нет, слава богу, нет, — торопливо говорит Тара между метаниями по комнате. — Кто-то ранен? — в животе Хеди стихийно образовывается черная дыра, которая потихоньку втягивает все внутренности. — Это Пыр? — вопрос летит с губ прежде, чем Морроу успевает задуматься о его уместности. — А как ты… А почему ты спросила? — Тара останавливается, продев только одну руку в рукав легкой ветровки. — Вангую, — невпопад брякает Морроу. Черная дыра разрастается до размеров самой Хеди, и — оп! — девчонки больше нет. Есть сгусток боли со всполохами паники, маленькой мисс Морроу по настоящему страшно, до того, что хочется закричать и прижать ладони к лицу. — Я в больницу, — Тара отчаянно роется в сумочке, пытаясь что-то отыскать. — Я с тобой, — Хеди с готовностью выпрямляется и ударяется коленками об острую кромку кофейного столика, но боли не чувствует, просто фиксирует случай в памяти, чтобы потом не удивляться синякам. — Нет, тебе нельзя, — Тара выуживает из сумки ключи и победно трясет связкой в кулаке. — Кому-то надо остаться с Авелем. — Но я даже держать детей не умею! — Хеди чувствует, что она на грани истерики, еще чуть-чуть — и дочка Клэя попросту разревется, как побитая шлюшка. — Его не нужно держать, он снова спит. Просто побудь… Побудь в доме, — Тара все же надевает куртку до победного конца. — Джемма приедет где-то через пару часов. Понимаю, это не лучшая компания, но предложить больше нечего. — Нет, — Хеди отчаянно мотает головой. — Тара, пожалуйста, я… — Морроу вдруг понимает, что сказать «хочу увидеть Пыра», все равно, что добровольно взобраться на эшафот и уложить голову под острый топорик. Ноулз, она ведь правильная такая, точно полезет разбираться. Этого Хеди не надо, и Телфорду тоже, ему вообще сейчас наверное несладко. — Ну, ты хотя бы позвони, — Морроу заминает паузу и провожает Тару до двери, крепко запирая замок. В наступившей тишине ей становится отчего-то легче. Наверное, от осознания того, что больше не надо держать марку и лицо, а можно стать просто перепуганным ребенком, забиться в угол дивана и обхватить коленки руками. Но Морроу борется с позывом, кидаясь со всех ног в кухню, а потом обратно в гостиную, потому что стакан остался стоять на столике, а потом к раковине, чтобы ополоснуть посудину. И так далее, пока она просто не запыхивается, как после урока физкультуры и не садится на краешек стула, едва ли не сползая на пол. Мысли, страшные и черные, как будто ждали спада физической активности, и теперь берут ее расшатанное сознание на абордаж. Хеди буквально чувствует, как внутри скручивается тугая стальная пружина. Одна мысль — один давящий оборот. Разгон у воображения рыжей Морроу, как у люксового спортивного авто. Легкий небрежный вжик, и аргамак мысли уже скачет в неведомую степную даль, а Хеди сидит на его метафизической спине и буквально седеет от ужаса. Фантазия деталь выписывает картины, на каждой свой сюжет. То Пыра в куски порубило, то ЧМТ с непоправимыми последствиями превратила здорового офигенного мужика в слюнявый овощ, то ему оторвало хер… На последнем Хеди бледнеет, глотает горькое пойло из стакана, пока тот не опустеет. По девичьим щекам катятся дорожки слез, черные от туши и подводки, Морроу размазывает их, не особенно думая о собственной красоте. Ей страшно. Тишину дома вдруг разрывает какой-то звук, а может Хеди уже просто галлюцинациями страдает. Но проверить не мешает, и Морроу на непослушных ногах идет в сторону спальни мелкого Теллера. В комнатке — темно и слишком тепло. Подозрительных звуков нет, только Хеди до икоты пугается белой тряпки, повисшей на кресле-качалке в углу. Подавив рвущий легкие вопль, Морроу аккуратно прикрывает за собой дверь, а потом сползает по стеночке, будто в какой дешевой драме, где все сначала очень страдают, а потом женятся. У Хеди пока стадия очень-страданий, она тычется лбом в коленки и старается не зареветь голос. Поза рыдающего эмбриона не совсем удобная, а еще пол твердый, и скоро задница Морроу превращается в единый каменный монолит. Девчонка с трудом поднимается, тянется, разминая затекшие мышцы и, едва наступая на левую ногу, схватившуюся тысячей мурашек, идет умываться. За плеском воды в ванной она вовсе не слышит, что в доме появляются гости. О присутствии Джеммы, младшая Морроу узнает, лишь спустившись в кухню. Дверца холодильника хлопает, миссис Теллер-Морроу резко выпрямляется и сверлит падчерицу взглядом голодной габонской гадюки. — Ох бля, — невольно выдыхает Хеди, прижимая руку к груди, где вроде бы должно быть сердце, если оно не провалилось в пятки, к чертовой матери. — Здравствуй, Хедвига, — вот уж кто умеет держать лицо и марку, так это Джемма. — Выглядишь не слишком. — Спасибо, — бесцветно шепчет Морроу, обходя стол, чтобы между ней и Джеммой была хоть какая-то преграда. — Какие новости из больницы? — Твой отец здоров, это главное, — Джемма явно не собирается распускаться в подробностях перед Хеди. Девчонка понимает это и бессильно жмет кулаки, пока не станет больно ладоням от ногтей. — Я знаю, что пострадал Пыр, — Хеди ступает двумя ногами на охуенно тонкий лед. — Как он? — и вот она на этом тонком льду изо всей силы прыгает. — Филиппом занимаются врачи, — у Джеммы вагон выдержки и прицеп презрения к дочке Клэя, которое она дозированно рассыпает вокруг. — Думаю, медики знаю свое дело и не нам об этом переживать. «Ага, как же», — злобно думает Хеди. — Я пойду, — говорит она вслух. — Хочется это… подышать перед сном, — девушка машет рукой в сторону двери. Джемма иронично изгибает бровь, как только она это умеет, но вслух ничего не произносит, даже не прощается. Тем легче, Морроу избавлена от церемоний и от необходимости говорить что-то осмысленное. Она забирает свою сумочку на длинном ремне и тихонько выбирается из дома через парадный вход. — Эй, — она нагло вырисовывается из темноты прямо под носом их с Тарой стража. — Ты из «Сынов», да? Знаешь меня? — Как не знать маленькую Морроу, — усмехается бородатый тип. Хеди была бы польщена, не будь она так взвинчена. — Отвези меня в больницу. Тебе же сказали смотреть за мной и Тарой, да? Так вот, Тара уже там, а я по любому попаду в ебаную клинику. И лучше тебе быть там со мной. — А люди не врут, ты вылитый Клэй, — бурчит под нос байкер, передавая Хеди запасной шлем.