Doll

Дверь резко открывается перед самым носом. Чонгука отшатывается. Несостоявшийся дверной убийца даже не успевает понять, как его сгребают в кольцо рук и наваливаются всем, не таким уж и маленьким, весом. — Хен, — шепчут ему в макушку с каким-то придыханием. Юнги прикрывает глаза и чувствует стук сердца и прерывистое дыхание. Не своё. Но боль от пальцев на своей талии ощущается сильнее, чем постукивания над ухом. Однако, это не так важно. Главное, сейчас он чувствует себя лучше. Как будто живёт. *** — Хен, ты куда-то собирался? Ночь уже, — Чон мнется на пороге, не выпуская старшего из объятий. — К набережной, — гудит Юн куда-то в грудь младшего, притиснутый вплотную. — Я пойду с тобой, погоди немного, хорошо? Пойдем вместе? Я в ванную быстро-быстро и обратно, — младший отпускает его из захвата. Юнги смотрит непонимающе, пару раз быстро моргает и идет в направлении кухни. Младший кидает сумку на пол и закрывает входную дверь, слыша щелчок чайника и хлопнувший шкафчик. "Опять будет его любимый кофе?" — улыбается Чон про себя и закрывает двери ванной. *** Подросток умывает лицо и хлопает себя по горящим щекам. Надо успокоиться. После того, что он начитался об "отношениях" между парнями, ему как-то стыдно смотреть старшему в глаза. Но и попробовать с Юнги заняться "этим самым" очень хочется. Называть всё своими именами даже в мыслях Чонгук не может. И вроде хотения Чона на десятерых хватит, но одного взгляда на старшего хватает для лихорадки. От своей нерешительности Гук бесится и готов пробить себе голову об этот чёртов умывальник напротив. *** — Юнги, мы можем взять с собой плед. Я могу положить его в сумку, хочешь? — младший неуверенно улыбается. В ответ хмыкают и тушат сигарету. Чонгук видит в этом жесте согласие и выбегает в зал выкинуть свое школьное барахло и загрузить важную ношу. Вернувшись к хену, он обнаруживает кружку кофе для себя. В грудине ускоряется сердце, вылезая улыбкой на лицо. *** Неприятный осадок на душе после разговора с братом как будто выталкивается и вымывается из-под черепа дымом от сигареты старшего. Белый туман окутывает больные сегодняшние удивления, притупляет острые углы, и Чонгук расслабляется, забывается в спокойствии. Закутавшись в плед и пыхтя как паровоз, хрупкий хен сидит, оперевшись на плечо Чона. Он обнимает Юнги и гладит по руке. — Хен, я спросить хотел, — шепчет Чонгук, слыша невнятное мычание в ответ. — Я когда приходил к тебе, ты говорил по телефону, что-то про музыку. Я подумал... — Я пишу музыку. Что-то типо композитора. — О, это так круто, хен. Я думал, ты певец. — Не пел никогда. — А я очень люблю петь, — шепчет Чон, будто открывает огромную тайну, — хочешь... Послушать? — подросток нервно сглатывает. Он не уверен, что может сейчас не только шептать, когда Юнги так близко. Но показать, на что способен — святое. Дыхалки не хватает, легкие как будто усохли, срослись, закаменели и не двигаются. Горло не может пропустить тот мелодичный звук, который всегда могло. Да и не слышит Чон своего голоса сейчас, сердце перебралось к горлу, оно и виновато. Не пускает воздух внутрь, не пускает голос звучать. Что за ерунда? *** Проваливаясь в дремоту, Юнги чувствует, будто что-то внутри, острое, похожее на осколки, звенит и разносится эхом от дрожащего тихого голоса рядом. Так спокойно, заставляет забыться и закрыть глаза. Хорошо. Пой, пожалуйста. "Лишь бы не пожар. Снова" — единственное, что крутится в голове на повторе, когда он проваливается в сон. *** Чонгук рассматривает хена не долго, ровно столько, чтобы убедиться, что старший заснул. Он сидит, вглядываясь в темноту впереди, на разбушевавшиеся волны и понимает, что даже сейчас, с беспокойной погодой, спокойствие окутывает с головой. Он проводит ладонью по волосам Юнги на затылке, гладит пару раз как котенка и думает, что такому хену совсем не место здесь. Не место на улице, на этих камнях, под темным небом без звезд. Подросток скидывает с себя плед и, придерживая Юнги, закутывает его как маленького и поднимает с камней. Подцепив сумку и прижав к себе старшего, придерживая того под ноги и спину собирается в сторону дома. Дома? Мысли накатывают постепенно, наращиваются в геометрической прогрессии и облепляют нервы. Правильно ли он поступил, что ушёл от брата, ничего не сказав? Да и вообще, заметит ли тот пропажу? Чонгук так отвлекается на свои мысли, который скачут в разнобой, что приходит в себя, уже дойдя до многоэтажки. "Юнги такой легкий. Удивительно" — мелькает где-то далеко и машет рукой из множества другого, всякого разного, что Чон не замечает совсем. *** Уже кладя старшего на кровать, Чонгук долго рассматривает его и не может понять. "Хен как-то изменился. Кажется. стал еще более фарфоровым. И его ноги. Они стали еще тоньше? Нет, ерунда какая-то". Чонгук откидывает эти глупости и, снимая верхнюю одежду, ложится рядом. Внутри разливается тепло, оно плавит острые углы сомнений и расслабляет, окутывая запахом Юнги. Чон придвигается вплотную и долго гладит старшего по боку, плечу, волосам. На него накатывает какая-то нежность и умиротворённость. Ощущение, что солнце в груди расправляет свои лучи, аккуратные и теплые. Это чувство определенно хочется защитить.