Это небо...

      Муть… одна сплошная муть перед глазами. Сознание возвращалось невыносимо медленно. Голова отказывалась думать. Губы пересохли и мучительно хотелось пить. Внутри живота был уменьшенный ад.       Он почувствовал, что к нему кто-то прижимается. Эрвин облизнул сухие губы и попробовал приподнять голову. Но тут же наткнулся на чьи-то другие, невероятно мягкие губы. Решив получить желанную влагу из них, он глубоко поцеловал их обладателя.       Он целовал и целовал, упиваясь сладковато-горькими губами. Они дышали одним воздухом. Нежно сплетались их языки. Смит почувствовал, что в него вжимается стройное тренированное тело. Их бедра начали двигаться навстречу друг другу.       Эрвин оплетал желанное тело руками, не думая о том, кому оно принадлежит.       Но вдруг вернулись остатки сознания. Его всё ещё нежно целовали, схватив за грудки моркой от пота рубашки.       Эрвин резко и со всей силы отбросил обладателя столь нежных губ. Зрение медленно, но верно становилось четче. Это мог быть кто угодно, но только не…       - Это ты, Леви? — он прокашлялся и попытался отдышаться. Его голос был почти невозмутим,только немного хрипел, но внутри поселилась горечь. Он только что поцеловал боевого товарища. И не как после годовой разлуки в щеку, нет, он целовал его так, как будто они состояли в отношениях. Товарищ, который готов был его прикрыть в любой момент, на любой вылазке. Друг…которого он так давно желал, который ответил на его поцелуй.       Эрвин видел, как злился его подчиненный, приподнимаясь на локтях. Никто из них никогда так не терял лицо. Похоже они оба сделали то, в чем никогда не смогут признаться.       Эрвин выслушал каждый крик, который резал уши, каждую претензию Аккермана, которая резала душу. А ведь где-то, в глубине, там, где ещё не было холоднокровной маски, он желал этого. Он знал, что Леви вышел из себя, не потому, что ему не понравилось.       Смит видел, как Леви постепенно успокаивался, вновь наращивая слой за слоем, секунду за секундой, свою маску. Эрвин принял руку помощи, протянутую Риваем.       И вот, они добрались до комнаты Ривая, он присел на его кровать и начал неотрывно смотреть в в окно. Цепи звездных светил обозначились сверкающими точками. Эрвин лишь иногда отрывал от них взгляд, используя момент, когда Леви отворачивался спиной, раздеваясь.       Эти мышцы, перекатывающиеся под тонким слоем кожи. Эта пластика движений надежды человечества. Больше всего ему сейчас хотелось прижать его к этой самой постели и взять его. Прямо здесь. Но с другой стороны, он не хотел неволить его. Он не был такой тварью, чтобы взять и изнасиловать кого-то, по первому своему желанию.       Когда Эрвин лег, раздевшись, он долго смотрел на Леви. Тот ерзал от холода каждые пять минут. Эрвин всегда просыпался от каждого шороха.В конечном итоге он увидел как Леви обнимает себя руками и съеживается. Сердце холодного Командора сжалось и он решил согреть Капрала.       Он тихо, чтобы не разбудить Леви, встал и, осторожно взяв его на руки, перенес на кровать.Эрвин немного постоял, раздумывая, стоит ли уходить. Недолго думая он лег рядом, заключив Ривая в кольцо своих объятий, и накрыл их обоих одеялом.       Эрвину всё же удалось уснуть, сцепив руки в замок на спине друга. Леви проснулся уже через полтора часа их совместного сна. Он удивился, но не захотел уходить из тепла и сам обнял своего Командора, закинув на него ногу (не ну а что?). Дальше их сон и теплые, нежные объятья всё так же ничего не нарушало. Пока не взошло солнце...       Утро выдалось бурным....