В мире Митча Грасси.

Так мы и засыпаем под звуки дождя и редкие всхлипывания Грасси. Ну, как «мы» — он, а я просто закрываю глаза и позволяю раздражающему голосу моего мозга затмить голос ликующего сердца. По железной логике уважаемого мозга, ситуация все еще чрезвычайна. Да, мы все вместе понимаем, что я — влюбленный идиот, но разве это что-то меняет? Да, он сейчас лежит около моей грудной клетки, мирно посапывая, как самый настоящий котенок, но как только закончится дождь, все встанет на свои места: он встанет с моей кровати и вернется в привычную для него жизнь, а я останусь заперт в омуте своих мыслей и глупой нерешимости. Весело, не правда ли? Глаза боязливо открываются, взгляд мечется по темному потолку. Что? Что делать? Да, мы выяснили, кто я, но брюнет не прочитал мои мысли и не заметил разницы в моих глазах, так? Значит, все как обычно: он в своей кровати, а я, сонный, на кухне жду появления солнца. Мозг впал в ступор, я снова закрываю глаза. Вдох, выдох. Кровь непонятным движением струится по телу, чувство каждой вены усиливается, кружится голова. Мне бы упасть, вот только я уже на кровати… Утренний ритуал ожидания Митча на кухне начинает подавать сигналы к действию. Мол, как так, солнце почти встало, а я и пальцем не пошевелил? Неловко дергаю пальцем и упираюсь в ребро брюнета, тот смешно ежится и утыкается носом в мои собственные ребра. Ощущение слабого, рваного дыхания на моей футболке, проникающее сквозь нее на мою кожу, заставляет улыбнуться и как бы во сне прижать к себе эту миловидную, хрупкую фигуру в форме Грасси. Я же сплю, а во сне человек не несет ответственности за прижимание к себе симпатичных брюнетов и прочего… Я, конечно, об этом не раз пожалею, да и мозг вместе с сердцем забьет меня до смерти в каком-нибудь углу, но я аккуратно отодвигаю Митча на холодную сторону кровати, неловко выскребаю себя из-под него — и, браво, Хоинг, падаю с кровати на пыльный пол своей комнаты. Поднявшись вместе с половиной пыли нашего дома, я устремляю свой взгляд на спящего кареглазого: тот всего лишь подвинулся на теплую половину кровати, мило и тепло промямлив что-то невнятное, в то время как в метре от него Кинг-Конг упал с высокого здания. На асфальт. Убив парочку горожан. И собачку. Я идиот. Сколько раз я повторил эту фразу за пару дней, точно не помню. Итак, я молча поднимаюсь с колен и отправляюсь на кухню. Солнце уже сердито заглядывает на кухню, ярко освещая мой каждодневный стул. Как злая жена, которую я оставил на ночь с тремя детьми, а сам ушел на мальчишник. Солнце, ну вот честное слово, на мое опоздание есть множество причин. Уважительных причин. Запрыгиваю на столешницу, нагло игнорируя мольбы мозга сделать все, как полагается. Ставлю кофе, горький, как и всегда, так как времени спросить, куда же Митч, странный, но все-такимой, дел сахар. Достаю из шкафа парочку хлебцев, хруст которых пугает Грасси похуже грома, поэтому он ненавидит, когда я их ем, но он спит, так что все в норме. К тому же, хруст этих злосчастных хлебцев может помешать моему мозгу лишить меня слуха. Он все утро твердит, что нам не быть вместе и что одет я не очень. Я и сам это понимаю, но проклятое сердце не дает мне поверить в это. Не в смысле, что я плохо одет, а в том смысле, что мы с Митчем друзья, наверное, и мысли о том, что когда-нибудь я прижму его к себе не во сне, стоит расстреливать в порядке живой очереди, так как они резвятся в моей больной голове сотнями и тысячами. Когда горький кофе начинает остывать, а хлебцы оставили на столешнице лишь крошки, из моей комнаты выходит мое персональное солнце. Митч тихо подходит к своему мишке, который так и лежит на полу у моей комнаты, бережно поднимает его и обнимает, так по-детски, что сердце просто сжимается и даже мои шальные мысли о нас с брюнетом в обнимку затихают и молча устремляют свой взгляд на это прелестное создание. Грасси невинно дергает плечами, смотрит на солнце и снова улыбается. «Глупенький, он все еще думает, что оно живое…» — Прости меня, просто я так испугался, а ты знаешь, какая у меня в комнате акустика… — говорит Митч, краснеет и опускает глаза на свои руки. О да, конечно, я знаю про твою комнату и ее акустику, ведь, когда ты приводишь моих врагов, твоих «друзей», в свою комнату, именно я становлюсь жертвой твоих громких «атак». Раньше я не придавал этому особого значения, ведь мы же взрослые люди и так далее, но сейчас я невольно дернул плечами и покрепче схватил свою чашку с кофе. — Да, я понял, нет, ничего, можешь приходить когда… когда хочешь, в общем. Я не против. Брюнет поднимает на меня свои глаза и улыбается, все еще краснея. Черт, давай без этого, хорошо? Я и так не в духе, а то, что ты здесь, улыбаешься тут и… и, в общем, весь ты заставляешь мое сердце биться быстрее… Я не привык к этому, знаешь, я никогда такого не испытывал. У меня не кружилась голова, вены не ощущались так сильно, сердце так быстро не билось, а дар речи никогда не подводил меня… Раньше… Щелкаешь пальцами прямо перед моим лицом, но, к сожалению этого не достаточно, чтобы вернуть меня из твоего омута. Интересно, я и правда все время выгляжу, как манекен, или ты слишком занят поправлением своей растрепанной челки, чтобы увидеть, как меняются цвета вокруг тебя, как расцветают цветы на моих ребрах, как я умираю, смотря на то, как мило ты морщишь нос, когда пьешь свой кофе, так как тоже забыл, куда дел сахар. Не замечаешь, как останавливается мое сердце, когда ты поднимаешь глаза, как замедляется время, когда ты дышишь, как я люблю тебя каждую секунду своей жизни? Люблю? Ну, видимо, да…