В мире Митча Грасси.

С тех пор, как Митч уехал в Техас (около двух часов назад), меня не покидала головная боль и чувство, что самая важная часть моего организма собрала вещи и, подобно подросткам нашего века, сбежала из дома. Видимо, в Техас. Дальше — хуже. Когда брюнета не было рядом, мой наглый мозг пытался образумить мое сердце, вводя в мои вены нешуточную дозу сомнений. Громкие и властные слова моего мозга отдавались в моей голове эхом. Я закрывал свои уши, подтягивал колени к животу и проводил так каждую ночь. «Вы не будете вместе. Ты его не достоин. Он уехал к парню. Ты ему не нужен, ты просто его друг и не больше, прекрати вести себя, как маленький! Ложись спать!» И так далее грубым тоном по моим внутренним органам пролетали сомнения, и черными чернилами проникала ко мне в гостеприимно раскрытые объятия депрессия. Я не был доволен таким поворотом событий, но я был обезоружен. Я третье утро не видел, как Митч открывает шторы и жмурится от солнца, как поправляет челку, как смущается, как дрожат его плечи после душа и как мило он морщится, когда пьет кофе, так как сахар мы так и не нашли. Блокада Хоинга. Я идиот. Сейчас снова утро, но я не желаю вставать с кровати, зная, что лишь одно солнце сегодня выглянет ко мне. Но упрямые привычки уже четвертое утро выгоняют меня из кровати. Я выполз и комнаты, даже не удостоив взглядом солнце, которое четвертое утро сердито освещает мой стул. Усевшись на стул Митча, я улыбнулся, так как я, оказывается, очень рисковый парень. Кофе по утрам я больше не пью. Не вижу смысла, так как брюнет не пьет его рядом со мной. Но сегодня я настроен решительно и не желаю махать белым платочком на прощание своему самообладанию. Хватаю телефон, набираю так сильно знакомый, до замыкания телефонных контактов, номер. Гудки, как урчание котика, проходят через мое тело волнами, а кончики пальцев покалывает от предвкушения. «Абонент временно не доступен. Повторите попытку позже…» И так пятый раз подряд. Скорее всего, моя кареглазая голова занята делами, но странное чувство беспокойства и ревности все же стучится в кору моего головного мозга, а паника радостно открывает дверь. Эмоции сильными волнами атакуют мой город спокойствия, и вот телефон летит на пол. Звук разбившегося экрана можно сравнить с криками моего сердца, которое гоняет кровь быстрее, чем обычно. Сажусь на пол и сижу. А что мне еще остается делать? В зеркале около дивана я вижу огромный беспорядок, который посмел находиться здесь только потому, что мистер, черт бы его побрал, Грасси сейчас в Техасе и не видит того, что я сотворил с нашей квартирой за это время. Около жалких остатков моего телефона, которые валяются вровень возле большого зеркала, сижу сам я. Руки упираются в пол, лицо побелело, глаза голубые, как будто туда налили слезы тысячи фей. О прическе вообще молчу, так как птичье гнездо можно считать прической только на показе мод. У него дела. Дела. Дела. А я не считаюсь делом? Сколько можно кричать самому себе, все еще храня надежду на то, что кто-то в этой пустой квартире ответит мне? Митч там, я здесь. Мой кофейный котенок с карамельными глазами счастлив там, а я здесь. Я просто здесь. Сижу посреди кучи пыли и тишины, изредка споря с собственным мозгом. Ничтожество. Какой смысл кричать в пустоту, если никто не услышит? Но самое ужасное в межмозговых стычках — не это, а то, что после длинного и громкого монолога ты не слышишь ничего. Шипение? Писк? Твои рваные вздохи? Нет, ничего. Тишина, давящая на мое тело и разум после каждого мнимого крика, убивает меня, заставляет почувствовать себя никем, хотя после четырех дней без моего Митча , в попытках доказать своему организму, что наше «мы» — не плод моего воображения, мы с моим мозгом выяснили, что я и есть «никто». Никто для Митча, никто для себя... Никто для нашей пустой пыльной квартиры с задернутыми шторами и остывшим настроением. Никто... После нескольких часов тихого шепота, словно в бреду, я легонько поднял уголки губ. Знаете, то ощущение, когда чувства заледенели, остыли, покрылись тонкой корочкой ледяной ненависти к самому себе, когда кровь замерзает и выражает нежелание продолжать свой путь к сердцу и обратно, когда глаза уже битый час смотрят в никуда, задерживая свой взгляд на хлопьях пыли, которые медленно сползают вниз по материи, названной воздухом, когда губы сами растягиваются в улыбку, когда понимаешь, что сошел с ума. Сошел... Как будто шагаю вниз с высокого здания, а вниз лететь бесконечное количество часов, дней, месяцев. Бесконечный полет. Ни вверх, ни вниз. Все дальше от Митча, дальше от грани между нормальным человеком и мной, дальше от себя... В этот момент стоит обратиться за помощью к давней подруге, которая всегда примет тебя таким, какой ты есть, которая вместе с тобой отправится в сумасшедшее турне по закоулкам алкогольных магазинов, которая будет тихо лежать рядом с тобой, когда ты будешь разлагаться от боли и страха, просто обнимая своими тяжелыми неподъемными руками, заставляя смотреть в свои пустые, слепые глаза, в то время как над тобой будут кружиться птицы, да и вся планета вместе взятая... Смерть? Нет, я выбрал способ красивее, да и пол я указал неправильно. Не подруга, друг. Героин.