Мерзость

Бабушка Валя, сколь её помнили соседи (с одной стороны, нескандальные, охладевшие друг к другу супруги, знавшие её уже лет тридцать, с другой – молодая пара с тремя ребятёнками), всегда была одна. Ни мужа, ни внуков, ни правнуков, ни братьев, ни сестёр. Одинокая, самостоятельная и приветливая: то детишек соседских конфеткой угостит, то тапочки вязаные просто так подарит - и никогда не жалуется ни на что. Чудо-бабушка. Картошку сама собирает в мешки (потом по-доброму, жалостливо так, с чуть виноватой улыбкой попросит соседа-красавца помочь бедной бабушке в подпол перетащить эти мешки, но в остальном – всё сама), поливает помидоры, пропалывает морковь и лук, георгины и астры выращивает, вышивает, вяжет, паззлы собирает, коль совсем тоска одолеет, - словом, без дела не сидит. Но к огороду она сердобольных соседей не подпускает. К клумбам – да, к теплице – да, к огороду – не дай бог. - Что у тебя там, бабушка, клад, что ли, спрятан? – с веселинкой в голосе спрашивает Саша, и баба Валя отвечает: - А может и клад? А чего? Я себе теплоход прикуплю и буду пираткой по Волге кататься! И оба смеются, как и в чём не бывало, пока тянут в окаянный подпол утрамбованные доверху мешки. Право, какой клад среди тёмно-зелёной мясистой ботвы и земли! Разве что косточки жёлтые, червями да временем обглоданные, а так – смех да и только! Когда бабушка Валя (тогда ещё - просто Валя, красивая женщина тридцати лет отроду) в первый раз закапывала, боялась, что кобели да суки растащат свежее мясо, думала, что поглубже надо закопать, но времени не было. Она рыла, раздалбливая подстывшую землю и, обмирая, осматривалась по сторонам: не смотрит ли кто? Затем откидывала с лица прядь волос, с плеча – тугую русую косищу, обтирала чёрной пятернёй налитые румянцем, блестящие при луне щёки и плакала. Любила она его. Жаль было бросать Васеньку вот так, без гроба, как собаку какую-то, но куда ж ещё прятать-то? Но зато он с ней останется, никуда не денется, ни к какой Наташке не перекинется и её, как дуру, не оставит. Ишь чего захотел!.. Первую неделю она всё тряслась и боязливо поглядывала на бродячих собак. На вторую успокоилась и присмирела. Люди делали вид, что не замечали, а про себя злорадно перешёптывались: «Бросил, кинул Вальку! Уехал к своей цаце в город, и поделом! С концами уехал, не вернётся таперича!». И действительно – не вернулся. А Валя скучала. Отрыла она его через месяц, выбрав безлунную ночь. Раскопала, вытащила тяжёлое, вздувшееся тело и, с нежностью распростерев полные руки, прильнула к нему, обняла и закрыла глаза. Думала, прямо там и помрёт, прямо в обнимку с покойником. Но нет. Закопала обратно, чтобы через три дня вытащить обратно, и так очень-очень долго, пока Васенька не начал рассыпаться в руках… А так – божий одуванчик бабушка. Яблоки детишкам, Кристине, Вике да Пашеньке, дарит просто так… И помощи не просит. Жаль только, что одна.