Мерзость

Ольга Валерьяновна долго хранила плотное, тягучее молчание, монотонно стуча по лакированному столу кончиком ручки. Тук. Тук. Тук. В унисон с тикающими часами, только намного бесяче: будто по зафиксированной голове, по самому-самому темечку, бьют капли воды. Серёжа о такой пытке вычитал в подаренной папе на юбилей книге, интересна ему одно время была эта тема – помогало сдерживать неконтролируемый гнев. Книга прятала в себе разные клёвые штуки, типа изображение маски с медной трубкой, в которую заливалось кипящее масло; или кандалы с винтиками, которые, если покрутишь, помогают зажать ноги так, что кости крошатся; или тот же знаменитый испанский сапожок, погубивший на суде бедняжку Эсмеральду – та ещё мерзость; или китайская суровая пытка: сожрать в один присест пуд соли. Китайцы вообще на пытки сообразительны были: с темечком – это ведь тоже их! Тук. Тук. Тук. - Что ж ты, Серёжа, так подводишь нас? - Кого это - вас? - Кого? – переспросила Ольга Валерьяновна, глядя на ученика поверх очков. Угреватого лица она не видела, но знала, что такой взгляд исподлобья пришибает почти любого ученика. – Нас. Учителей. Твоих воспитателей. Серёжа промолчал, преподавательница продолжила: - Что же это мы, не научили тебя, что товарищей бить нельзя? - Он сам лезет, - буркнул Серёжа, внутренней стороной ладони растирая запястье. – Он больной. Вы понимаете, что он больной? - А мне кажется, что кто-то из нас завирается. И, кажется, ты догадываешься, кто. - Нет, не догадываюсь. Лично я говорю правду. Щёлканье ручки ускорило темпы, Ольга Валерьяновна прищурилась и прозрела, взглянув на мальчика через очки. - То есть Буркан обманывает? Ты его не бьёшь? Серёжа стушевался, но, собрав мужество в кулак, признался: - Бью. - Из-за того, что он… другой национальности? Серёжа резко вскинул голову – серьёзно?! - При чём тут вообще это? Я вообще не заостряю внимание на таком, ясно? Мне пофиг, чурка он или нет! - А Буркан сказал, что ты с ним дерёшься именно потому, что, как ты сказал, он… «чурка». И многие в классе могут это подтвердить. Тебе нравится его колотить. Не перебивай! – она вскинула руку в останавливающем жесте, и мальчик захлебнулся воздухом. - Он сказал, что ты бьёшь его, как грушу для бокса, он мне показывал пару синяков – это ненормально, Сергей, ненормально! - Да он пристает, - хмуро заявил Серёжа, не поднимая глаз. – И он сам начинает! - Вы не дети, - обрубила она, - а то, что ты сейчас говоришь – это детский лепет. Что мне с вами делать, Сергей? Родителям позвонить? Замечание в дневник писать? Директору доложить? Чего молчишь? Тук-тук-тук-тук-тук-тук. Как ледяными градинами по темечку. - Он слов не понимает. - А может, ты находил не те слова? - Я все перепробовал. До него не доходит. - Но необязательно же бить! На полу, под ботинком Серёжа увидел забавное пятнышко: вроде дразнящей, сплющенной рожицы с рваными краями по очертанию. Один глаз у неё был гротескно огромен и глядел на Сергея страшным бурым оком с выпяченным бычьим зрачком, второй был совсем мал по сравнению с его сиамским братом-уродом и косил куда-то вбок. Господи, какая чушь. - Предлагай решения проблемы. - … - Я жду. - … Бестелая рожица усмехалась блямбой рыжеватого зрачка. Найти этого Буркана и выдавить его узкие, вытянутые к вискам глаза. Медленно. Раскалённым на огне гвоздём, который придерживают щипцами для поленьев. Как в книге. О да. - Иди, Сергей. Ещё раз от Буркана что-нибудь подобное услышу – хоть одно словечко, помяни моё слово – я приму суровые меры. Я приму, запомни, и тебе не будет весело. Последнее предупреждение, ты понял меня? Я спрашиваю, ты понял? - Я понял вас, - раздражённо ответил Серёжа, носком давя перекошенную морду на полу. В воображении эту мордочку косило от ужаса ещё сильнее, а из-под подошвы на линолеум брызгал глазной сок. Ну, Буркан, держись. - Я надеюсь на тебя, - сказала Ольга Валерьяновна и отпустила мальчика с неспокойной душой. - А тебе всё равно это нравится, - улыбнулся Буркан с асфальта, и зубы в крови напомнили Серёже гранатовые зёрнышки. – Мы с тобой идеально ладим, а? Здорово же, натуральное садо-мазо. Ну иди ко мне, малыш, пинай меня-а-а-А! Да… вот… так… По рёбрам, ха-ха! Ай, блин! Левее… - Больной. Ты – больной! Нахер тебя! Нахер! Больная паскуда, тварь! Буркан послал Серёже воздушный поцелуй; рот его был испачкан в красном. Завораживало. - Ты и хотел, чтоб я тебя бил сильнее, да?! Ещё сильнее? – спросил Серёжа, подбирая с земли обломок рыжего кирпича и усаживаясь на распластанного Буркана сверху. Руки вмиг испугавшегося одноклассника он придавил коленями и грозно склонился над перекошенным лицом. - Ну, сука, - наслаждайся! Не по-книжному, но тоже эффективно, решил Серёжа, чавкающе вгоняя в висок обломок. Тук. Тук. Тук…