Биография желаний

Нынешнее время. Первая половина триста второго дня.       За что люблю сны — они помогают представить мир таким, каким я не привыкла его видеть. Например, наяву я никогда бы не смогла даже подумать, что страх имеет форму. Форму актового зала, какие бывают в школах. Огромное, пустое и холодное помещение. Оно — страх. И жар, который сжигает тело, — это тоже страх. И стынущая в жилах кровь — он же.       Некоторое время я лежала с закрытыми глазами, пытаясь вспомнить, что мне снилось. Но ничего, кроме этого страха-зала так и не всплыло. На границе сознания мелькала какая-то неясная тень, но четкой формы так и не обрела, канув в небытие. Неимоверный жар, еще несколько мгновений назад опалявший кожу, сменился неприятным холодом: пот начал испаряться, унося с собой тепло. Я плотнее закуталась в шкуру, вжимаясь в теплый бок Марта. Тигр что-то недовольно проворчал, но так и не проснулся. Мне же спать больше не хотелось.       Небо светлело, хотя солнце еще не показалось над морем. Странное дело. Первое время, попав на этот остров, я просыпалась с солнцем, а иногда и раньше. Потом — привыкла и вернулась к режиму, который мне подходил больше. Не идеально, правда, но лучше, чем быть жаворонком. Поэтому, уже больше полугода я засыпала только глубокой ночью, а просыпалась около полудня. Сегодня же... Что меня разбудило? Неужели, все дело в кошмаре? Сердце на мгновение сбилось с ритма, но тут же, словно передумав, вернулось к привычному темпу. Не существенно. Отметаем. Я потерла лоб и закрыла глаза, вслушиваясь в пространство.       Сначала, как всегда, от окружающих звуков отделилось мое собственное сердцебиение. Затем — более громкое — Марта. Пульсация его тела была гулкой, размеренной, сонной. Я мысленно потянулась дальше. Некоторое время ничего не происходило, а потом мир заполнился стуком чужих сердец. Приятным гулом, из которого легко было вычленить только звук наших с Мартом жизней. Гул не был равномерным. Возле небольшого озерца в лесу, например, обитало стадо кабанов, а на скалистом северном берегу в больших количествах гнездились чайки. Хм, а это интересно. У тех самых скал, где я впервые обернулась летучей мышью, гул был сильнее, чем обычно. Такое уже было. Полтора, кажется, месяца назад, когда к скалам приплыли животные, которых я обозвала тюленями. Внешне они их, по крайней мере, напоминали. Эти тюлени приплывали туда каждые полтора-два месяца и задерживались на несколько дней. Я не удержалась и облизнулась. В последний раз нам с Мартом удалось поймать отбившегося от остальных детеныша. И он оказался неимоверно вкусным! В этот раз можно попробовать замахнуться на взрослого. Если учесть, что по размерам взрослый тюлень не намного уступал Марту, то перспективы выходили весьма радужные.       Я еще немного послушала гул сердцебиения тюленей, насчитала не меньше тридцати источников, и открыла глаза, обрывая сеанс сканирования местности. В носу свербело. Некоторое время я прислушивалась к собственному организму, но кровь так и не пошла. Это хорошо. С каждым разом мне все дольше и дольше удается удерживать контроль над территорией острова. Правда, пока я «слушаю» сердца, я становлюсь легкой добычей: мне нельзя резко двигаться и открывать глаза, иначе все ощущения исчезают. Если откровенно, то я все больше и больше сомневаюсь, что это умение является Волей Наблюдения. Ведь я слышу не голоса, не ауры. Я не могу определить силу того или иного существа, предугадать его движения. Я слышу только сердцебиение. Могу определить месторасположение и размер. Могу сказать, что это за существо, основываясь на размере, частоте пульса, скорости движения. Могу сказать, если существо испугано, спокойно или охотится. Не больше, не меньше. Если подумать, то это вполне можно отнести к хорошему слуху. В конце концов, у меня зоан летучей мыши, а они ориентируются по звукам, не доступных человеческому восприятию. Так что, вероятнее, это талант именно фрукта, а не Воля. Немного грустно.       За изысканиями и размышлениями я провела достаточно времени, чтобы солнце поднялось над горизонтом. Пора бы и мне вставать. Тем более, организм ненавязчиво намекал, что он тоже проснулся и хочет вполне определенных вещей. Пришлось уступить физиологическим потребностям и выползти из-под шкуры-одеяла. Март, почувствовав свободу, упал на бок, разметав лапы. Я еще раз огляделась и отправилась в кусты. И едва вступила под сень деревьев, как из-под ног куда-то вбок метнулась небольшая змея. Попыталась метнуться.       - Да черта с два, - моя нога надежно зафиксировала шею пресмыкающегося. Я наклонилась. - Спасибо тебе, - улыбнулась я, втыкая в глаз добычи нож, сделанный когда-то из кости матери Марта.       Все-таки никакие попытки «привыкнуть» не смогут излечить от фобий. А вот голод, как выяснилось, - легко. Когда на исходе первого месяца пребывания здесь я уже выла от фруктов и рыбы, именно змеи разнообразили мой рацион: ловить их оказалось проще всего. И во время первой охоты на змею меня трясло отнюдь не от страха. В тот момент я отчетливо представляла на языке вкус прожаренного мяса, отчего шансов у моей первой жертвы просто не осталось. Впрочем, как и у всех последующих.       К тому времени, как я вернулась на пляж, Март уже проснулся. Я помотала перед его носом своей добычей, но приятель только скривился. Впрочем, о чем это я. Ему этой змеи не хватит и на один укус.       - Там тюлени приплыли, - поделилась я наблюдением, подхватывая с песка шкуру и мешок с вещами и отправляясь обратно в лес. Пора на базу.       Март шумно облизнулся и припустил за мной. Догнал и сбавил ход, идя по правую руку.       - Вот-вот, - подтвердила я. - На это раз предлагаю поохотиться на взрослого.       Приятель склонил голову к плечу, выражая сомнение.       - Смотри, там — возле скал — очень много водорослей. А значит, что лиану, к которой привязана крупная рыба, они не заметят. Так?       Март муркнул.       - А дальше все просто. Уводим жертву за мыс и там расправляемся.       Друг остановился, почесал себя за ухом, а потом согласно фыркнул.       - Сейчас я позавтракаю, - я снова махнула зажатой в руке змеёй, - и пойдем за наживкой. А потом — на охоту.       Наживкой стала крупная — с полтора локтя — рыба. Удачной стала только третья пойманная — первых двух я слишком сильно повредила, а вот последней острога вошла в основание черепа. Выбрав несколько длинных лиан и связав их, я отправилась на северо-запад острова. Именно там находилась наша добыча.       Добравшись до места, я прикрепила к рыбе импровизированную веревку и небольшой камушек, чтобы наживка сразу не всплывала, и отдала другу.       - Скинь её с обрыва. Там, где её увидят как можно меньше тюленей. Только не сожри по дороге.       Приятель только хвостом махнул и прыгнул наверх. А я закинула лиану на камень в противоположной стороне от обрыва, организовывая своеобразную петлю. Сама уселась на булыжник, стоящий в воде прямо под обрывом. Когда скалы надежно скроют жертву от стада, я смогу на неё прыгнуть. Придется промокнуть, но оно того стоит.       Я погрузилась в транс, отслеживая сердцебиения тюленей и напарника. Вот он остановился на краю, примериваясь к броску. Выждал несколько секунд. А потом в моих руках дернулась лиана. Рыба в воде. Теперь осталось дождаться, изредка натягивая веревку.       Какое счастье, что я уже натренировалась вот так — плавно и по чуть-чуть двигать руками во время сканирования. Правда дается мне это не легко: уже на пятом движении под носом зачесалось, а на седьмом из него потекла кровь. Когда у меня уже начала кружиться голова, один тюлень все-таки клюнул. Судя по пульсу, это был не самый крупный самец. Уже не детеныш, но еще не окончательно взрослый. По крайней мере за рыбой он потянулся скорее из интереса: в сердцебиении не было азарта - оно было слишком мягким. Я не давая ему возможности подплыть на расстояние атаки, подтягивала рыбу к себе. Остальные тюлени ни рыбой, ни собратом не заинтересовались. Прекрасно. Я открыла глаза.       Тюлень выполз из-за поворота — глубины здесь вполне хватало для рыбы, но вот у него плавать не получалось. Это была еще одна причина выбора этого места: в воде эти создания были очень верткими, а вот передвигаться по твердой поверхности они быстро не умели. Меня тюлень пока не видел, интересуясь наживкой. Ещё чуть-чуть! Я отбросила ненужную больше лиану, взяла в руку нож и, напитав его жаром, прыгнула. В последний момент добыча заметила меня и попыталась увернуться, но напрасно — я оседлала тюленя, вцепившись ногами и левой рукой. Костяной клинок за доли мгновения сначала вошел прямиком в глаз, а потом вспорол горло. Жертва успела лишь всхлипнуть. Вообще-то шкура у этих ребят ого-го, но мои тренировки не прошли даром и теперь я могла усилять не только пальцы, но и кулаки и даже оружие, которое держу в руках. Увы, на остальное тело это умение распространить так и не получилось.       Когда туша подо мной осела, я позволила себе утереть кровь под носом. Впрочем, теперь у меня на лице была не только моя кровь, но и моей жертвы. Я облизала губы, пытаясь избавиться хотя бы от части. Потом встала на ноги и приподняла добычу так, чтобы рана оказалась над поверхностью моря. От воды начала накатывать противная слабость, но я только сжала зубы. Некоторое время я рассматривала тушу, а потом подставила ладонь под рану, собирая все еще сочащуюся кровь. Рубиновая жидкость слегка блестела, набираясь в горсть. Горло царапнула какая-то злая жажда, а предметы обрели невообразимую четкость, одновременно теряя цвета. Разум и тело налились странной пустотой.       Оцепенение прервали подкосившиеся ноги. Собранная кровь горстью упала в море, а под руку привычно подставил бок Март. Когда он успел появиться? Не важно. Я мотнула головой в сторону туши. Март кивнул, и я, с трудом заставив себя отцепиться от тигра, поползла к берегу. Тюленя вытащил приятель. Некоторое время мы лежали на песке все втроем — два охотника и их добыча. А потом мы с тигром потащили будущий обед к лагерю. Прошлое. Вечер восемнадцатого дня.       Я подозрительно принюхалась. В миске, сделанной из половины кокоса, слегка булькнула кашица, сделанная из кокосового молока, банана и рыбы. Некоторое время я смотрела на неё, а потом плюнула и подтянула к себе худенькое тельце.       Тигренок поднял на меня измученный взгляд.       - Ну нет у меня ни молока, ни мяса, - поджала губы я. - И вообще, я тебя не заставляю. Можешь помереть, я тебя с удовольствием съем!       Малыш перевел взгляд на миску, и я аккуратно наклонила её к морде животного. Ещё через некоторое время, в миске ничего не осталось. Тигренок облизнулся и недовольно забурчал.       - Ну здрасте-приехали! Между прочим, я тебе свою еду отдала!       Собеседник окинул меня чуть мутным взглядом.       - Моя доброта меня погубит. Вот не съела тебя, кормлю тут... А потом ты вырастешь и сам меня сожрешь.       Я вздохнула, отложила посуду и осторожно прижала к себе мальца, укутывая и себя и его только-только выделанной шкурой его матери. Рядом весело трещал поленьями огонь, раскрашивая причудливыми мазками стены пещеры. В тот — тринадцатый — день я нашла сразу столько всего. И кости. И шкуру. И вот эту пещеру. Вход в неё скрывался между водопадом и пышным кустом, делая её обнаружение непростым делом. Местных обитателей — как ни странно только насекомых — легко прогнал огонь. И вот уже почти неделю мы с маленьким спали под крышей. Я улеглась на бок, обнимая худенькое тельце.       - Буду тебя Мартом называть.       Тигренок тихо мурлыкнул. Я улыбнулась.       - Ма-арт...