POV Анна
Я видела, что многие уже попрощались, а я не могу подойти, я просто застыла на одном месте. Только ощущаю, как бегут слёзы по моим щекам. — Кто-то будет ещё прощаться? Если нет, то мы закрываем крышку гроба и идём хоронить. Услышав слова учителя, я сдвинулась с места и пошла к ней. Я посмотрела на неё: она одета в чёрное платье с белым воротником; волосы, убранные за спину, ровно лежали на подушке; руки лежат по бокам; лицо слишком бледное, даже для неё. Она словно спит, спит крепким сном. Спит, но уже никогда не проснётся. А ведь она моя ровесница и многое могла и хотела сделать. Так не должно было случиться! Она должна была жить, жить долго и счастливо. Мне хотелось закричать: «Почему ты это сделала?! Зачем ты так поступила?! Почему ничего не сказала?! Давай, ты должна проснуться. Слышишь?! Проснись!» — хотелось, но я промолчала, не знаю почему, но промолчала. Я не дотронулась до неё, не поцеловала в лоб, не коснулась её руки. Я просто чуть коснулась гроба, ещё раз посмотрела на неё и отошла в сторону, чувствуя слёзы, которые снова начали скатываться по моим щекам, совсем не облегчая моё душевное состояние. После того, как я отошла к Тамао подошли рабочие, закрыли крышку гроба и понесли её к месту захоронения. Гроб медленно опустили в яму, и каждый стал подходить к ещё не закопанной могиле, чтобы бросить землю на крышку гроба. Это происходило намного быстрее, чем прощание с Тамао. Очередь вскоре дошла и до меня. Взяв в ладонь руки горсть земли, я бросила её на гроб, стараясь не смотреть на него, и повторила так ещё два раза. В этот раз я была не последней, но мне было на это всё равно. Отойдя подальше от могилы, я стала смотреть, как гроб всё больше покрывается землей, а вскоре и вовсе скрывается в ней. И всё же я не понимаю, почему мне так больно, ведь я с ней почти не общалась. Почти, но только вот я общалась с ней за два дня до её смерти. Но даже, если бы я не общалась, все равно было бы больно. Только утихнет ли эта боль со временем? Я этого не знаю. Я чувствую слёзы, которые скатываются по моим щекам, и понимаю, что не могу спокойно вздохнуть. Я поднимаю глаза к небу, сжимая свои бусы рукой, и стараюсь успокоиться. Опустив взгляд, я вижу, что могила закопана. Я просто смотрю на неё, словно в трансе. Смотрю и надеюсь, что всё происходит не со мной, не с нами. Но в глубине души, понимаю это происходит на самом деле, здесь, сейчас, в данный момент. Я вздрогнула, не понимаю от чего, словно кто-то дотронулся. Но кто? — Я с тобой. — слышу родной голос и успокаиваюсь. — Йо, я потеряла тебя. Ты уходил? — пытаюсь унять дрожь в голосе, но у меня не выходит. — Прости, мы все разделились, здесь много народу. Но сейчас я рядом, никуда не уйду больше от тебя. Не бойся, Анна. Ты не одна. — А как… — С ней Хоро Хоро, он старается её поддержать, но она очень подавлена. Хоро не знает, как её успокоить, она всё время плачет. Ей очень тяжело. — произнёс он, отвернувшись от меня, но потом снова посмотрел в мои глаза. Я чувствую его боль, ему тяжело. Я вздрогнула от его слов, ведь боль, которую чувствует Пирика намного сильнее, чем которую чувствую я, Йо и все остальные. Но боль, которую чувствует семья Асакура, намного сильнее нашей боли вместе. Они, ведь знали Тамао с её детства и любили, как родную дочь. Я не могу понять, почему, и, наверно, никогда это не пойму. — Анна, знаешь, я никогда не думал, что буду кого-то хоронить из друзей. Нет, я знал, что это произойдёт. Я знаю, что мы не живём вечно. Но я не думал, что это случиться так скоро. Я иногда ссорюсь с друзьями, мы часто ругаемся, и с тобой я тоже спорю, но в этих случаях можно всё изменить. А сейчас выход нельзя найти. Знаешь, мне много раз было больно, но я никогда не испытывал боль, которая просто убивает изнутри, и ты боишься сойти с ума от боли и от чувства, что уже ничего нельзя сделать. — Йо делает небольшие паузы, подбирая слова, чтобы объяснить мне свои чувства и хоть как-то облегчить этим душу. — Я понимаю тебя, мне тоже тяжело сейчас. Моя боль не отличается от твоей, может быть, она немного слабее, но я не уверена в этом. Не знаю, как справиться, чтобы стало немного легче и можно было бы жить дальше с этой раной в душе. Не знаю, заживёт ли это рана или нет. Сможем ли мы справиться. Я не знаю и мне страшно от этого. Я не могу больше быть сильной, Йо. — Я тоже этого не знаю, но уверен, мы поможем друг другу справиться с болью и со временем ответить на вопросы, которые терзают нас сейчас. Анна, тебе не нужно быть сильной, больше тебе не нужно быть сильной. Сильным должен быть я, а не ты. Мы поможем друг другу, Анна. Слышишь? Мы поможем друг другу. — Йо проводит тыльной стороной ладони по моим щекам. — Ты уже не чувствуешь слёз? — он грустно улыбается. — Похоже на то, спасибо, что ты рядом сейчас. — я беру его за руку, при этом сжимая её. Он сразу же сжимает мою руку, так мы стараемся поддержать друг друга через прикосновения. Но через некоторое время мы перестаем держаться за руки. Поднимая на него глаза, я спрашиваю: «Может пойдём к остальным?» — Да, пойдём.Конец POV Анна
Пара подошла к остальным, они стояли поодаль от могилы. Джун обнимала Пирику, стараясь успокоить, а у самой Тао на щеках виднелись дорожки слёз. Больше никто ничего не говорил, все стояли молча. Через некоторое время к Кино подошла учительница. — Я думаю, мы уже пойдём. Ещё раз хочу выразить свое сочувствие от себя и от моих учеников. — Конечно, идите. Спасибо, что пришли и проводили её. Попрощавшись с учениками, они ушли. Около могилы остались самые близкие. Они стояли довольно долго. Сейчас все уже немного успокоились, слёзы высохли, на щеках остались лишь красные дорожки. — Нам тоже пора идти, попрощайтесь с ней. — сказала Кейко. И только сейчас, девушки заметили, что остались стоять у могилы только они и Кейко. Посмотрев в сторону шаманки заметили остальных, ребята стояли на дороге, ожидая девушек. Посмотрев на могилу, у девушек выступили слёзы. Неужели это всё? Разве они не могут остаться ещё ненадолго, побыть с Тамао? Но каждая понимает, Кейко права, им пора идти. Ещё раз посмотрев на могильный холм, девушки пошли к остальным. Кивнув Микихисе, они отправились на поезд. Сейчас они хотят пройтись и развеется, хотя бы до остановки. Многие шли впереди, последними шли Анна, Джун и Пирика. — Я так не могу, почему это произошло? Всё же было хорошо. Что могло пойти не так? — плача и захлебываясь слезами, сказала Юсуи. — Анна, подержи мою сумку, пожалуйста. Итако кивнула Тао, взяв её сумку. Джун приобняла Юсуи, поглаживая второй рукой её по спине, стараясь успокоить. Анна также поглаживала подругу по спине. Девушка с карамельными волосами старалась сама не заплакать, ведь Пири практически успокоилась. Незаметно смахнув слёзы, Киояма по просьбе Джун отдала ей её сумку. Подруги ускорили шаг, догнав остальных, они пошли вместе, стараясь больше не отставать друг от друга. — Мы снова пойдём на поезд? — спросила Кейко — Да, нам всем необходимо пройтись. — ответил Йомей, кивая ей в сторону младшего поколения. Кейко шумно вздохнула, она не может смотреть на их мучения. Ей больно и непривычно видеть их такими молчаливыми, тихими, непохожими на себя. Но она ничего не может сделать. До станции все снова шли молча, погрузившись в свои мысли. Ребята ускорили шаг, стараясь поскорей уйти с кладбища, но взгляд все равно ненадолго задерживался на не знакомых именах, написанных на надгробиях. Друзья старались смотреть куда-нибудь, лишь бы не на надгробия, пропитанные болью и скорбью по ушедшим. Старшее поколение шло позади, смотря вперёд, ни на что и ни на кого не оглядываясь. Наконец, покинув ворота кладбища, все отправились на станцию. На этот раз никто не замедлял шаг, не останавливался по дороге. Поэтому до станции они дошли быстрее. Поезд ждали совсем недолго, зайдя в вагон, все сели по разным местам. Многие смотрели в окно, кто-то просто разговаривал, кто-то слушал музыку. Людей никого, кроме них в вагоне нет. Хорошо это или плохо? Им всё равно, их это не интересует, по крайней мере сейчас это неважно. Все сели на сторону тени, кроме итако. Девушка села на солнечную сторону, прислонившись к окну и отвернувшись к нему. — Я думал, ты не любишь солнце. — Сегодня я хочу хоть где-то почувствовать тепло. — прошептала девушка. — Не плачь, Анна. Прошу, не плачь. Тише, я с тобой. — Я не могу, прости. Шаман обнимает девушку, итако прислоняется к его груди, скрещивая свои руки на его спине. Йо иногда поглаживает девушку по спине в знак немой поддержки. Девушка чуть отстраняется от него, опуская руки. Парень проводит тыльной стороной ладони по её щеке, вытирая слёзы. Анна кивает ему — пара пересаживается на другую сторону, в тень. Дальше все ехали в тишине, лишь Кейко что-то шептала. — Дай им привыкнуть. Оставив их сейчас. — тихо сказала Кино. — Скоро ли они привыкнут? Я хочу их поддержать, сказать, что понимаю, как им тяжело. Кино, как им можно помочь? — вздохнула женщина. — Кейко, для всего нужно время и сколько его потребуется, никто не знает. Сейчас им лучше ничего не говорить, не утешать. Лучше просто оказать немую поддержку, это будет намного лучше любых слов. Я, как и ты хочу поддержать их. Это тяжело для них и для нас, но нам нужно жить дальше. — Кино закрыла глаза, но несколько слезинок скатилось по щекам. — Кино, ты… — Я в порядке, правда. — бабушка Йо слабо улыбнулась мужу. Йомей кивнул ей, отвернувшись к окну. Микихиса посмотрел на Кейко, женщина тяжело вздохнула, в знак поддержки он взял жену за руку, отвернувшись от неё к окну, смотрел куда-то вдаль, стараясь отвлечься, хотя мысли у него совсем не о природе. Поезд приближался к станции, увидев знакомые места, все пошли к выходу. Выйдя с поезда, отправились в Фунбари Онсен. Никто так и не сказал ни одного слова. До гостиницы все дошли быстро, каждый хотел поскорее скрыться в своей комнате. Войдя в гостиницу и сняв куртку, каждый пошёл в свою комнату, только лишь старшее поколение решило остаться на кухне. Завтра друзей ждёт трудный день, поэтому сейчас нужно отдохнуть или хотя бы попытаться отдохнуть. Никто не мог представить, что день, который был назначен праздничным и веселым, чтобы отметь встречу, станет днём скорби и траура. Говорят, что боль проходит со временем, раны заживают и затягиваются, но не все раны затягиваются бесследно, есть раны, которые заживают, оставляя шрам. И не важно на теле эти раны или на душе. Боль пройдёт, вместо боли появиться шрам, который со временем поблекнет или вовсе исчезнет. Через длительное время картинки этого события сотрутся. Но иногда сердце будет болеть по неизвестной причине, которая либо вспомниться намного позже, либо не вспомниться совсем. Память может тоже играть злые шутки просто так вспомнит и шрам, исчезнувший давно, заноет, а потом снова пропадёт, будто ничего и не было. Бывает, что всё бесследно забудется, все забудут, что когда-то такое случилось и произошло с ними. Все живут своей жизнью, совсем не помня об этом случае, но такое бывает очень редко. Что лучше, забыть и не вспоминать, или вспоминать и снова чувствовать боль? Ответа никто не может дать, никто не может решить это для себя.