***
Спустя сорок минут в подземельях Хогвартса. Тревор стоял напротив одного из многочисленных тупиков коридоров и смотрел на стену. — Значит, это здесь? Старейший кивнул головой и щёлкнул пальцами. Спустя мгновение в стене стала появляться замаскированная дверь. — Но почему? — Вы слышали о рабских контра… — домовик запнулся и испуганно посмотрел по сторонам. — Да, Старейший. Более того, мне, а точнее, нам с Гарри Поттером и Гермионой Поттер удалось уничтожить их все. — Хозяева вернулись! — Старейший счастливо зажмурился. — Если бы Вы знали, директор, как давно мы ждали этого дня. Тревор понимающе кивнул головой: — Так какое же отношение контракты имеют к тому, что портреты Основателей запихнули в этот чулан? — Не только портреты Основателей, но и многих директоров прошлого, — Старейший снял последнее из заклятий и открыл дверь, — но я уверен, что они и сами Вам всё объяснят. Тревор вошёл в небольшой зал, стены которого были увешаны портретами и, с удивлением, присвистнул. На первый взгляд, портретов было не меньше восьмидесяти. И это не считая пустых натюрмортов. В центре этой компании выделялись четыре портрета. Два волшебника и две волшебницы смотрели на вошедших глазами, наполненными властью и силой. И их взгляды не обещали гостям ничего хорошего. Тревор закрыл дверь, наложил на неё несколько заклятий и твёрдым шагом отправился к одному из портретов. Волшебник, с абсолютно лысой головой и поседевшей бородкой, попытался пронзить Тревора своим взглядом. На что Тревор усмехнулся: — Хорошая попытка, лорд Слизерин. — Вы знаете, кто я? — Разумеется. — Но откуда? Ведь моих портретов не осталось. По крайне мере, мне так кажется. — Верно, Ваших портретов не осталось. Но у Вас его глаза. Точнее, у него — Ваши. Но должен признать, что ЕГО взгляд более впечатляющий, в особенности, когда он не в духе. Прямо-таки, до мокрых штанов. Без обид, но Вам с НИМ не тягаться. По мере этой речи, брови лорда Слизерина подымались всё выше и выше. Он привык к восхищению и преклонению и это впервые в жизни, когда его столь жёстко ставили на место. — Ну, и кто же этот … ОН? — лорд Слизерин начал заметно закипать. — И самое главное, кто — Ты? Василиска тебе в постель! — Ах да. Прошу прощение за мои манеры. Просто я уже и не надеялся вас всех найти. Позвольте представиться, новый директор Хогвартса, Марк Тревор, но для вас, директор Тревор. Самодовольная улыбка на лице Тревора окончательно взбесила лорда Слизерина, и он начал цедить слова сквозь зубы. — Марк Тревор. Ну конечно! Простолюдин, — выплюнул лорд Слизерин. — Кого ещё могли поставить на эту должность эти ничтожества. Жалкую куклу без роду, без племени. Ну и какого архидемона ты припёрся? Позлорадствовать? Слизерин с усмешкой стал наблюдать за тем, как с лица Тревора отхлынула кровь и сползла улыбка. Секунды, и его лицо превратилась в восковую маску, секунды — и на его лице отобразилась ярость. Какое-то время Тревор брал себя в руки. Лорд Слизерин отметил то, как быстро собеседник взял себя в руки, и его лицо вновь превратилось в восковую маску олицетворяющее равнодушие. Каждый из волшебников на портретах был ощупан взглядом опытного убийцы, что почувствовали абсолютно все, как и то, что этот волшебник шутить не привык. Шутки кончились. Каждый из волшебников на портретах был мгновенно осмотрен, взвешен и оценён с соответственными выводами. По залу разнёсся могильный голос гостя: — Дамы и господа! Позвольте ещё раз представиться! Тревор был в ярости, что прекрасно видели все присутствующие, как и то, что с его зубов вот-вот закапает яд, по смертоносности не уступающий яду василиска. — Я, Маркус Антонио Тревор, новый директор Хогвартса, принёсший при вступлении на должность полную клятву, — волшебник изобразил поклон, присущий, скорее, князю, чем аристократу. — Потомственный маг из тёмного Рода. Чистокровный волшебник в двадцать седьмом поколении древнейшего и благороднейшего Рода Треворов из Норвегии. Младший из сыновей. Родовые дары: боевая некромантия, демонология, ритуальная магия. На данный момент являюсь вассалом лорда Поттера, более известного в магическом мире, как Лорд Смерть. Тревор сделал несколько шагов к лорду Слизерину и едва не столкнулся с ним нос к носу. — Лорд Слизерин, при всём моём, теперь уже бывшем, уважении к Вам, я с удовольствием напомнил бы Вам о правилах хорошего тона, которые приняты даже среди маглов. Но, к сожалению, к Вам лично у Вашего потомка набралось очень много вопросов. И у меня есть подозрения, что Ваш единственный портрет может не пережить разговора с ним. А потому, в память о Ваших заслугах перед магическим миром, я настоятельно рекомендую Вам откровенно и подробно ответить на все его вопросы, если не желаете, чтобы Ваш потомок занялся практической некромантией, не призвал Вашу душу из-за грани и не развоплотил её, в чём я с удовольствием ему помогу. Тревор отступил на несколько шагов назад от ошарашенного Лорда и посмотрел на не менее ошарашенных директоров. — А теперь, дамы и господа, прошу меня извинить. С этими словами Тревор направился к выходу: — Старейший, — бросил он на ходу домовику, — развесьте все картины и портреты на положенные им места. Я позже с ними поговорю. В зале раздался грохот от захлопнувшийся двери. Спустя минуту послышался разочарованный голос Годрика Гриффиндора. — Брат! Ты — придурок! Сколько раз тебе говорить: «Думай, а потом говори!» — Чья бы жаба квакала! — огрызнулся Салазар. — Во всяком случае, я не оставил в живых тех, кто услышал моё кваканье, — не остался тот в долгу. — Старейший, какие новости? Домовик виновато посмотрел на портрет Основателя. — Понимаю, — Годрик устало вздохнул, — среди домовиков по-прежнему действует запрет на общение с нами? Домовик кивнул головой. — По крайне мере, — сказала Ровена Рэйвенкло, — как только мы покинем этот склеп, сможем расспросить другие портреты. Если, конечно, один языкастый змей научится держать свои эмоции и мысли при себе. — Ровена права, брат. Мы не знаем, что произошло за эти столетия. Мы все пострадали, так что уймись. — Да понял я, понял! Ровена нахмурилась: — Я поговорю с этим… Тревором. Нужно снять запрет на разговор с домовиками и узнать о нашей подопечной, если, конечно, она родилась. — Мы не знаем, когда ритуал потеряет свою силу и дочь Морганы вернётся к нам, — Слизерин поправил мантию. — Так что советую закатать губу назад. Годрик вынул кинжал и, проверив его остроту, задумчиво пробормотал: — Мне послышалась, или кто-то что-то квакнул? — Это не я, — насупился Салазар, и на его лицо вновь вылезла ироничная усмешка, — это так, эхо от хлопнувшей двери по залу гуляет. — Эхо говоришь, — вернул ему улыбку Годрик. — Ты, эхо, лучше вспоминай чего натворил, чтобы твой потомок так взбесился. Не хотелось бы после стольких лет смотреть на кучку пепла от твоего сгоревшего портрета. — Мой потомок никогда не поднимет руку… — Поспорим? Если твой потомок хотя бы наполовину такой как ты… — Стоп! — сказала Ровена. — Этот Тревор сказал, что принёс полную клятву? Зал вновь наполнила тишина. — Да ладно! — Салазар недоверчиво посмотрел на своих друзей. — Каковы шансы того, что эти жадные до власти мерзавцы выпустят из своих лап Хогвартс? — Очевидно, — сказала Ровена, — шансов не так уж и мало. Тем более, если его покровитель Лорд Смерти. — Значит, — протянула Пенелопа, — Тревор, точнее, директор Тревор, освободил Хогвартс, а наш дорогой братишка в благодарность…. — Салазар, — Годрик вновь разочарованно покачал головой, — я наверно никогда не перестану говорить эту фразу: «Ты — придурок!»***
Нарцисса шла по коридорам школы. Разговор с крестным её сына дался значительно тяжелее, чем она думала. Если внешне она была спокойна, то внутри бушевал вулкан. Перед глазами был багровый туман боевого безумия. Всё это время она считала, что её обошла стороной эта особенность Родовой магии, но как оказалось — нет. Она не рискнула возвращаться через каминную сеть. Неизвестно, как отреагирует каминная настройка на её магические всплески. Наконец, дойдя до нужной двери, Нарцисса назвала пароль и вошла в комнату. — Твою мать… и… а… ну…, а потом… и чтобы… к… на всю его жизнь! — Вау! — раздался голос Гарри. — Умереть — не встать! — согласилась с ним Гермиона. — Миссис Малфой, — сказал растерянный Гарри, — я даже стесняюсь спросить… На что Нарцисса скривилась: — Гарри, мы же договорились. — А, ну да, ну да. Тётя Цисси, Вам никто не говорил, что в Вас умирает великий литератор? — Нет, потому что… Гермиона, что ты делаешь? Гермиона упорно водила пером над свитком и бубнила под нос: — … ну…, а потом… и чтобы… к… — Гермиона? — Сейчас, тётя Цисси, — бросила девушка через плечо, — эту фразу нужно сохранить для потомков. Так, а дальше … к… на всю его жизнь! Вот! Так кто же автор этой исторической фразы? — Пф. Министр Магии, Корнелиус Фадж, изволил так выразиться, когда увидел в воспоминаниях Марка Тревора о его первом знакомстве и разговоре с Дамблдором. Точнее на новость о том, что из-за Дамблдора Гарри лишен права на наследие титула Лорда Рода Поттеров. — …Рода Поттеров. Написано со слов тёти Цисси. — пробубнила Гермиона над свитком и поставила точку. — Гермиона, — взмолилась Нарцисса, — имей совесть! Нарцисса потянула палочку, чтобы уничтожить пергамент, но Гермиона отложив перо провела над свитком ладонью. Нарцисса почувствовала дуновение магии и разочарованно убрала палочку на место. Гермиона наложила защиту, а тягаться с магией Старой Религии ей не по плечу. «Кстати, — подумала Нарцисса, — нужно раскрутить её на парочку уроков.» Довольная Гермиона свернула пергамент рулоном и, посмотрев на Нарциссу, ослепительно улыбнулась. — Пф, — фыркнула волшебница и села в кресло. — К вопросу о совести, — на лице Гарри выползла ехидная улыбка, — как действующий лорд Блэк, я должен сделать замечание о недопустимости сквернословия и матерщины от прекрасной половины Рода Блэков. — Да-да-да! — поддержала мужа Гермиона. Наколдовав себе очки как у профессора Макгонагалл и надев их на свой носик, Гермиона попыталась изобразить строгого декана Гриффиндора. — Как действующая леди Блэк, вынуждена поддержать своего Лорда и мужа. Леди нашего Рода не к лицу столь вульгарные слова. Отрезать яйца мужу? Да сколько угодно! А вот сквернословия и матершины, — Гермиона покачала пальчиком, — ни-ни! По комнате разнёсся смех Нарциссы. Спустя десять минут все волшебники сидели в своих креслах и пили ароматный чай. — Тётя Цисси, как Вы? — А то ты не знаешь, Гарри. Вы же всё слышали. Гарри и Гермиона кивнули головами и посмотрели на светящийся кристалл в центре стола, но говорить не спешили, давая возможность Нарциссе высказаться. — Нет, но каков стервец, а? Решил всё свалить на Драко и выйти чистеньким. Драко его ввёл в заблуждение. Ну на-а-адаже! Целка, бля! Не виноватый он! Драко сам к нему пришёл! Гнида! И ведь как повернул разговор, сволочь. Он и девочку убил при принятии тёмной метки исключительно из благородных порывов своей души. Ведь Люциус столько сделал для него. Как же можно подвести своего друга? Он и с Тёмным Лордом был исключительно потому, что он увидел в Снейпе талант. А то, что с Пожирателями Смерти резвился, так хотел защитить Лили. Какое благородство! — съязвила Нарцисса. — Какое самопожертвование! А то, что Джеймс и Сириус ему кровь портили? Тут я вынуждена согласиться. Без обид, Гарри, но это так. Но это не повод корчить из себя этакого рыцаря печального образа. А под конец разговора, а? Нет, ну какова тварь? Спустя четыре года на него снизошло озарение, что крестник ведёт себя с дядей как порядочный гавнюк! И вообще, у него истерика четыре года длится и похож он на Джеймса Поттера, оказывается. Хорошо ещё что сказал, что внутренне похож, а не внешне. Уж я бы ему язык отрезала и в жоп… — Тётя Цисси! — возмутился Гарри. — Тётя Цисси, Гарри прав! Это совсем не современно. Нужно мыслить творчески! Вот для начала нужно отрезать член и пришить Снейпу вместо языка. — ГЕРМИОНА! — закричал бордовый Гарри. — Интересная мысль! — задумчиво протянула Нарцисса. — А куда по-твоему следует присобачить его яй… — НУ ЗНАЕТЕ! — Ой, Гарри, — Гермиона наивно захлопала глазами, — а мы о тебе и забыли. — Гермиона, — громким шёпотом проговорила Нарцисса, — а чего это он? Ответный шёпот прозвучал с не меньшей громкостью: — Ну, тётя Цисси. Это же элементарно, — и сделав большие и круглые глаза продолжила. — Все мужики очень болезненно относятся к этому…м-м-м… органу. Особенно, если этому органу грозят всякими болезненными непотребствами. — А-а-а. Да-да-да, — Нарцисса многозначительно покивала головой и посмотрела на Гарри, изображающего спелый помидор. — Кажется, это называется: «мужская солидарность». — Уйду я от Вас! — сказал обиженный Гарри. — Во! К Слизеринцам и уйду. Тем более, что мне уже пора идти и пугать их ужасным Гарри Поттером и его кошмарными взглядами на жизнь. Переоденусь только. — Гарри, ты уверен, что мне не следует пойти с тобой? — Гермиона, я иду их пугать. Если ты придёшь вместе со мной, то они меня даже не заметят. — Да! — Гермиона самодовольно вздёрнула носик. — И вообще, я вся такая и разэтакая! Неотразимая и умная! Вот. — Но-но! — Гарри шутливо погрозил ей пальцем. — От идеи с чёрной башней я ещё не отказался! Запру тебя там до скончания времён. Будешь знать. — Ну-у-у, — задумалась Гермиона, — я не против. Главное, чтобы там была библиотека и большая кровать с тобой. Гарри изобразил вселенскую скорбь: — Что? Именно в такой последовательности? Гермиона подошла и подарила ему утешительный поцелуй: — А ты как думаешь? — и не дав ему сказать, вновь запечатала его губы поцелуем. Спустя минуту. — Кхм-кхм, э… молодые люди, я Вам не мешаю? — Ой, — очевидно, Гермиона действительно обо всём позабыла, — да, точно, тебе пора. И давай, пожёстче с ними. — Есть мой генерал! — Гарри отдал честь и промаршировал в свою спальню. Спустя двадцать минут после ухода Гарри в подземелья, Нарцисса спросила. — Гермиона, как у Вас с этим? — С сексом? — Пф, всё-таки магловское воспитание… — Да ладно тебе. Я вообще не понимаю, почему мы должны стесняться столь важной части нашей жизни. Кстати, нужно будет директору подкинуть эту идею. — В смысле? — Ввести в качестве ещё одного предмета половое воспитание. — Ну, знаешь? Это слишком даже для маглов! — Представь себе нет. Более того. Я читала, что в одном городке в школе ввели такой предмет. — Ну-ну? — Нарциссе было по-настоящему интересно. — Так теперь у них даже двенадцатилетний мальчишка знает всё о женском теле, со всеми нашими менструациями, больше, чем взрослые женщины о собственном организме в соседних городах. У них даже в детском клубе отдыха на стенах висят плакаты с голыми фотомоделями. — И они этим гордятся? В смысле, тем, что даже двенадцатилетний… — Так вот, этот эксперимент начался пятнадцать лет назад. С тех пор у них нет половых болезней, нежелательных беременностей, абортов и, самое главное, у них нет разводов. Зачем разводиться, если партнёры друг друга полностью устраивают как физически, так и психологически. Их этому обучили в школе, ведь психология — часть секса. — Гермиона, ты, конечно, умная лиса, но разговор-то не уводи в сторону. Так как у Вас с Гарри? — Мы не готовы. Нет, не психологически. Мы ведь не совсем люди? Нарцисса подняла бровь: — Ну, ты — ладно, после принятия наследия твой организм начнёт перестройку, я права? — Да, сидх, это не баран чихнул. — А что с Гарри? Ведь… — С Гарри ещё хуже. Он — Лорд Смерти. Его перестройка проходит на таком глубоком уровне, что я даже рядом с ним не стою. По идее, смертные вообще не способны родить ему дитя. Собственно, это и является причиной ухода Лордов в иные миры. — Но ты — сидх? — Да. Тут нам повезло. Нарцисса улыбнулась: — Не зря Вас Магия благословила. Кстати о Гарри. То, что он собирается сказать Слизеринцам, это не слишком… круто? В особенности то, что он собирается сказать о родителях? — У нас нет выхода. Мне нужна помощь. Помощь сильных магов. Нет, обычные тоже подойдут, но на их обучение уйдёт много времени. — А времени у нас нет. Гермиона поставила чашку на стол: — Так что, всё строго по плану. Сначала пугаем. Главное под конец речи сказать нужные слова. Как правило, последнее сказанное запоминается лучше всего. А потом… Нарцисса понимающе кивнула головой: — Как сказал Марк, тактика кнута и пряника. — Верно. Кста-а-ати! — Гермиона с подозрением посмотрела на Нарциссу, — а с каких это пор мистер Тревор стал для тебя Марком? — Тебе послышалось! — О, нет-нет-нет. Я слышала отчётливо. Марк! И сказано это было таким томным голосом… И глазки у тебя почему-то блестят. И краснеешь. О-о-о. И тяжёлое дыхание. Я-я-ясно! Все симптомы болезни на лицо. Ну-ка, больная! Колитесь! Откровенно и, главное, со всеми подробностями….***
Забини смотрел на огромную картину, которая появилась на стене в их гостиной. У него возникло ощущение, что стена лишилась своего изъяна, а эта картина изначально должна была висеть здесь. К Забини подошла девушка. — Мисс Паркинсон? — Да, ты был прав. В гостиных других факультетов тоже появились подобные картины. Более того, между портретами ходят разговоры, что они, такие же картины, появились по всему замку. Даже в Главном Зале. Неожиданно в картину вступила четвёрка волшебников. Забини никогда раньше их не видел, но узнал их он сразу. Гостиную факультета почтили своим присутствием Основатели. — Господа! — Забини почтительно поклонился. — Насколько я понял, то мне дарована честь познакомиться с Основателями Хогвартса. — Я вижу, что мой факультет не утратил манер. Вы правы молодой человек. Мы — Основатели Хогвартса. Я, как Вы уже догадались, Лорд Салазар Слизерин. Мои названные сёстры: леди Ровена Рэйвенкло и леди Пенелопа Пуффендуй. Мой названный брат Лорд Годрик Гриффиндор. А кто это очаровательное создание? — Господа Основатели, позвольте представить мою помощницу, староста факультета Слизерина — мисс Пэнси Паркинсон. Паркинсон обозначила реверанс. — А Вы, молодой человек? — Блейз Забини. Забини обозначил поклон. — Те юноши и девушки, что за нами, это студенты Вашего факультета, лорд Слизерин. Студенты поприветствовали Основателей на должном уровне. — Я вижу, брат, — сказал Годрик, — что твой факультет действительно не утратил манер. Представляете, молодые люди, только что мы были в гостиной моего факультета, и когда мой брат представился, какой-то рыжий парнишка назвал его тёмным магом. Среди студентов пробежали смешки. — Более того, сказано это было таким тоном словно это ругательство какое-то. — Очевидно, — сказал Забини, — Вы имели неосторожность столкнуться с Роном Уизли. — Уизли, — нахмурился Годрик, — не помню такого Рода. — Это что-то вроде нашей местной достопримечательности. — Да мантикора с этим Уизли, — махнул рукой Салазар, — я ищу своего потомка. — Очевидно, Вы ищете Гарри Поттера, лорда Слизерина. — Лорда? — удивился Салазар. — Он что, умственноотсталый, раз не может окончить школу? Сколько же ему уже лет? — Он мой одногодка. — Не шутите с такими вещами, молодой человек. В таком, не в обиду будет сказано, нежном возрасте невозможно принять кольцо Лорда. — Но ему это удалось. Более того, он стал первым студентом в истории школы, кто защитил звание Магистра Зельеварения. — Однако! — удивился Годрик. — Брат, я всё больше и больше хочу познакомиться с ним. Где же это дарование? — Сожалею, лорд Гриффиндор, но Гарри Поттер учится не на нашем, а на Вашем факультете. — Вау! — изумился Годрик. — Что скажешь, брат? — Я скажу, что горжусь потомком. Ведь всем известно то, как я симпатизирую твоему факультету. Студенты удивлённо переглянулись, но Основатели этого не заметили. — Если у моего правнука столь благородный дух, что может быть лучше? — Ага, — ухмыльнулась Ровена, — ведь это и в твоих интересах, особенно учитывая то, насколько твой потомок жаждет поговорить с тобой. — Ровена, — скривился Салазар, — не язви. Это тебе не к лицу. Так где же мне его искать? — С минуту на минуту мы ожидаем Гарри Поттера к нам в гости, — сказал Забини. Салазар довольно улыбнулся, посмотрел на Годрика и сказал: — Я рад, что наши факультеты по-прежнему поддерживают друг друга. — Согласен, брат. Страшно подумать, что было бы, если бы наши факультеты враждовали. Студенты вновь переглянулись. — А вот, очевидно и Гарри Поттер? — сказала Ровена. Толпа расступилась и к картине вышел высокий брюнет с пронзительными зелёными глазами. — Я рад, что физическая подготовка стоит не на последнем месте моих студентов, правда я видел их не всех. Мы только мельком посмотрели на них. Нужно будет наведаться к ним ещё раз. — Годрик хищно улыбнулся. — Должен признать, брат, что мистер Тревор прав. У него твои глаза, как и в том, что… в общем, удачи тебе. — Лорд Слизерин, — Гарри обозначил поклон. Салазар кивнул головой. — Лорд Гриффиндор. Леди Пуффендуй. Леди Рэйвенкло. Дамы изобразили реверанс. — Так значит Вы, молодой человек, мой потомок и действующий лорд Слизерин. Не слишком ли Вы молоды для этой чести? Гарри молча поднял руку и продемонстрировал кольцо Лорда. — Как Вы понимаете, молодой человек, я не в том состоянии, чтобы провести несколько диагностирующих заклятий на подлинность кольца, так что Ваш статус, в моих глазах, весьма сомнителен. — Лишь Лорд может открыть Родовой Кодекс, — сказал Гарри. — Верно, — согласился с ним Салазар. — И лишь Лорду доступны записи о жизни далёких предков. — И здесь я с Вами соглашусь. И что с того? На лицо Гарри выплыла зеркальная улыбка лорда Слизерина. — А то, что меня очень заинтересовала история создания одного из самых сильных слабительных зелий. Улыбка Слизерина сползла с его лица. — Если я не ошибаюсь, Вы желали сварить любовное зелье. Хотя нет. Вы решили его модернизировать и превратить его в своеобразный возбудитель для… женщин. Слизерин заметно побледнел. — Правда, то, что из-за маленькой ошибки у Вас получился не возбудитель, а, — Гарри широко улыбнулся, — слабительное, способное загнать свою жертву в комнату раздумий как минимум на сутки, Вы узнали лишь после испытаний. — Лорд Слизерин, — на лице Салазара паника была написана крупными буквами, — уверяю Вас, что подробности совершенно не обязательны. Я вижу, что Родовая магия в Вас не ошиблась, и Вы будете достойно нести и приумножать славу нашего Рода! — Ну почему же, — Годрик смотрел на мстительную улыбку Гарри Поттера, которая цвела буйный цветом на его лице, — мне вот тоже интересно, кем же была твоя жертв… км., — Годрик закашлял, пряча смех, — то есть я хотел сказать, очаровательная, и без сомнения, храбрая и самоотверженная… что? — он посмотрел на пунцовую Ровену Рэйвенкло. — Годрик! — прошипела ведьма. — Ещё одно слово, и я тебе наглядно продемонстрирую, почему братья боятся своих сестёр. По гостиной разнёсся хохот Пенелопы Пуффендуй: — Так вот в чём дело? — Вы серьёзно? — на лице Годрика вылезла кровожадная улыбка, и он посмотрел на своего названного брата. — А я всё думала, — сказала сквозь смех Пенелопа, — чего это Вы оба поперхнулись вином, когда я спросила Вас о дне Вашего первого знакомства. И нет, милочка, не надо тянуть свои изящные ручки к моей шее. Она мне дорога как память, — тут Пенелопа взвизгнула и побежала прятаться за широкую спину Годрика. — Ах ты мелкий, противный, ядовитый плющ, — пока Ровена пыталась выковырять пакостливую названную сестру из-за широкой спины не менее наглого и пакостливого названного брата, Пенелопа продолжила свои изречения: — Сколько столетий, нет, Вы только подумайте, сколько столетий я пыталась узнать эту тайну! Всё это время Вы оба мучили меня моим любопытством. О-о-о! Оно того стоило. Да здравствует моя месть! И мстя моя будет ужасной! — С дороги, брат! — рявкнула Ровена и, в очередной раз резко сменив направление бега по кругу, попыталась обежать Годрика с другой стороны. Пенелопа в очередной раз взвизгнула и продолжила изводить взбешённую волшебницу: — Но теперь я понимаю, почему Вы хранили эту тайну, сестра! Согласись, эта пикантная подробность достойна быть вписанной золотыми буквами в Историю Хогвартса! — Ах ты, старая кляча! — кипела от негодования Ровена. — Годрик, да исчезни же ты наконец! Годрик наивно захлопал ресницами и с широкой улыбкой проговорил: — Да я бы рад уйти, да только вокруг меня носятся две старые кля… — Что? — хором произнесли волшебницы с двух сторон. По спине Годрика пробежался холодок. Спустя мгновение на него обрушился град ударов от четырёх женских кулачков. — Это ты во всём виноват! — прокричала Ровена. — Да-да, точно, это ты во всём виноват! — поддержала её Пенелопа. — ЧТО?! — Изумился очередному выверту женской логики Годрик, за что и поплатился. От растерянности он пропустил удар в глаз. — Уй! — донеслось от Годрика. Две озлобленные ведьмы обнаружили своего природного врага. Обиды были тут же забыты или, по крайне мере, отложены на попозже, как-нибудь. Пока ведьмы самоотверженно и с энтузиазмом дубасили Годрика, раздался ехидный смешок Салазара: — Брат! Я никогда не перестану тебе этого говорить: «Ты — придурок!» Сколько раз говорить: «Никогда не встревай в бабские разборки. Получишь от обеих». Неужели это так сложно запомнить? Избиение общего врага в лице Годрика мгновенно прекратилось. Два женских взгляда уставились на ещё одного врага женского рода, о котором они столь неосмотрительно забыли. — Девочки? — Салазар увидел, как на лицах подруг всплыли улыбки. — Девочки, — Салазар попытался разорвать расстояние и сделал осторожный шаг назад, — девочки, Ваши улыбки голодных волчиц Вас совсем не красят. От них у Вас появляются морщинки. Это было последней каплей. — Хватай его! — крикнула Ровена и два женских вихря сорвались с места. Салазар увернулся от цепких женских ручек и попытался спрятаться за Годриком, но тот не дал ему такой возможности, так как твёрдо решил совершить тактическое отступление. — Куда? — раздался возмущённый крик Ровены. — Слева обходи их, сестра! Слева! Волшебники уже достигли границы картины. — Трусы! — раздался крик отчаяния от Ровены. Последнее, что услышали студенты: — Салазар, ты придурок? Ты зачем ляпнул про морщины? — Сам придурок! Тебя же, идиота, спасал! Давай в …. Ошарашенные студенты уставились на пустой пейзаж. — Что это было? — раздался голос Забини. Гарри хмыкнул: — Ничего особенного. Обычные будни Основателей, — и с этими словами отправился к креслу. Студенты Слизерина непонимающе уставились на Гарри. — Да ладно вам, тоже мне новость, — Гарри сел в кресло. — Вы бы знали, что тут творилось, пока они были живы. Когда я читал мемуары Салазара Слизерина, я глазам своим не поверил тому, как он с Годриком отрывались. Да, как вы только что видели, и Ровена с Пенелопой от них не очень-то и отставали. Собственно, из-за их развлечений студенты делали основной уклон на защиту и целительство. — Боялись попасть под раздачу? — Забини сел напротив Гарри. — А Вы бы не боялись? Пару раз Хогвартс был близок к полному разрушению. Во всяком случае, он был близок к тому, чтобы быть перестроенным. Да они по двадцать раз на дню ссорились и мирились! Вот увидите. Скоро остынут и вновь заявятся к нам. Но не вздумайте оскорбить кого-нибудь из них. Затопчут! Догадайтесь, кто был заводилой этой весёлой гоп-компании? — Салазар Слизерин? — предположил Забини. — Ну, а кто же ещё? Рубаха-парень. Душа компании. Одним словом — смутьян. Да. Именно это определение подходит к нему больше всего. Смутьян! Но вовсе не в том смысле, который пыталась нам внушить профессора, в частности профессор МакГонагалл. Яркий пример того, как нам скармливают лишь часть правды, и тем самым делают её хуже лжи. Когда Салазар Слизерин покинул школу, оставшиеся Основатели лишились не просто члена семьи, они лишились… в общем, от них тогда осталась лишь оболочка. Тень их прошлого. — Кажется, я понимаю, куда вы клоните, лорд Слизерин, — сказал Забини. — Студенты видели реакцию Основателей на уход Салазара Слизерина… — И то, что они увидели… — сказала Дафна, — то, во что превратились Основатели, им не понравилось, и они быстро нашли виновника. — Моего предка, Салазара Слизерина, — согласился Гарри. — Тем более, что частично они были правы, а то, что было непонятным, можно легко придумать. Ну, а пример того, как можно извратить слух о человеке, сидит прямо перед вами. — Но тогда почему Салазар Слизерин покинул Хогвартс, если скандала не было? — Вообще-то, скандал был, молодые люди! Студенты дружно повернули головы в сторону портрета Салазара Слизерина. — Так значит, — сказал Эйвери, — это правда, что Вы хотели выставить всех гряз., то есть маглорождённых из школы, а Ваши друз… — ДА КАК ТЫ СМЕЕШЬ, МАЛЬЧИШКА?! — взревел Салазар. — Но так все говорят, — промямлил растерянный Эйвери. Какое-то время Салазар пытался совладать со своей яростью: — Причины существования Хогвартса две. В первую очередь Хогвартс был построен именно для маглорождённых, — начал цедить сквозь зубы Основатель. — Полукровки и чистокровные волшебники могли получить знания от своих родителей или родни. Хогвартс — это кузница для маглорождённых и помощь им в создании новых Родов. Мы объясняли маглорождённым Законы Магии. Ничего не даётся просто так. Родовая магия даёт нам невероятные Дары и чем точнее будут соблюдаться Законы Магии, тем большими Дарами вы будете одарены от Магии. Но чтобы основать Род, нужно работать, как минимум три поколения. Получение и усиление Даров — это уже зависит от вашего упорства, на которое может уйти не одно поколение после основания Рода. Вот почему так важно делать ставку на чистоту крови. Кто бы что ни говорил, но маглорождённые прекрасно понимают, что такое селекция. Особенно выходцы из крестьянских семей. Главное, доходчиво им это объяснить и уверяю вас, молодые люди, стоит им, повторяю, доходчиво, на примере селекции, рассказать о тех преимуществах, которые ждут в будущем их внуков и правнуков, так более ревностных последователей традиций магического мира Вы нигде не сыщете. Даже чистокровным семьям они могут дать фору. Разумеется, в нашей практике были и исключения. Куда же без них? Но и они приносили пользу. Своим примером, а вернее, своей глупостью, одни наглядно показывали другим маглорождённым и полукровкам, то насколько прав был их наставник в моём лице. — В Вашем лице? — Изумился Эйвери. — А ты думаешь, что я позволю Родовым Дарам пройти мимо меня? — Не понял. Салазар изумлённо посмотрел на непонимающих студентов. — Да какого ху… гм… — прокашлялся Основатель, — куда смотрят Ваши родичи? Ладно, профессора, но ваши семьи? Не понимаю. Ладно, неучи. Если коротко. На завершающем ритуале для создания Рода необходим свидетель. Чистокровный Маг — Глава Рода. Несколько студентов кивнули головами. Это они знали. — Чем сильнее маг, тем выше шанс для претендента быть услышанным Магией и основать Род. Разумеется, есть риск. Претендент должен быть достойным. В противном случае откат от Магии может схлопотать не только претендент, но и свидетель. Вот почему я уделял такое внимание маглорождённым. — Сейчас догадаюсь, — скучающим голосом протянул Гарри. — То, что Вы буквально вдалбливали в головы своих студентов правила и традиции магического мира, вплоть до фанатизма — это все прекрасно помнят. А вот то, что ваши ученики были преимущественно маглорождёнными и полукровками, об этом общество предпочло умолчать. — Похоже на то, — буркнул Салазар. — История стара, как мир, — Гарри поправил манжеты и вновь посмотрел на предка. — Отсюда два вопроса. Зачем Вам это было нужно? И второй. Почему с Вами так поступили? — Что значит зачем мне это было нужно? — не понял Салазар. — Из того, что я о Вас прочитал, Вы не страдали от желания защищать сирых и убогих. Салазар усмехнулся: — Ах вот ты о чём. Нет, внучок, здесь всё упиралось в обычную выгоду. — Выгоду? — не понял Забини. Салазар разочарованно покачал головой: — При создании нового Рода, свидетель, как взявший на себя ответственность и ещё много чего т.д. и т.п., в случае удачного ритуала получает от Магии Дары за помощь в образовании нового Рода. Это либо новые Дары, либо усиления уже существующих. — И Вы решили… — Да. Я усиливал Дар Зельеварения. Остальное мне было не интересно. Да и зачем? Лучше быть гением в одном конкретном Даре, чем иметь несколько Даров, но не выделяться ими среди прочих волшебников. Быть частью серой массы? Это не про меня! Как видите, я оказался прав. Обо мне до сих пор говорят как о гениальном зельеваре прошлого. Даже Николас Фламель идёт после меня. Вот я и говорю, что Хогвартс должен был стать кузницей новых Родов. Да и для вливания свежей крови в семью лучше брать супругу или супруга за спиной которого стоит Род, желательно с Дарами, — Салазар хитро осмотрел студентов. — Вам так не кажется? Студенты растерянно переглянулись. — Вот почему меня удивляет то, что вы не просвещаете маглорождённых о традициях нашего мира. Ведь в случае, если вы возьметесь за просвещение хотя бы одного, скажем так, неуча, то ваши действия не останутся незамеченными Магией. На новые Дары, конечно, не рассчитывайте, но усиление уже имеющихся и увеличение магического потенциала и магической мощи — это я вам гарантирую. Пусть и малозаметное, но увеличение магической мощи всё-таки будет. Проверено временем, — Салазар обеспокоенно посмотрел на растерянных студентов. — Ваши родители не могут об этом не знать, и они обязаны были рассказать вам об этом. Ведь вы аристократы. Оплот магического мира и хранители традиций. Нужно быть идиотом, чтобы профукать увеличение собственного могущества за счёт не обученных маглорождённых и полукровок. В этом и заключалась хитрость моего факультета. Что? Почему у всех вас такие лица, словно я сказал вам откровение? Очевидно, Салазар ждал объяснение, но студенты не знали, что сказать. Весь их мир перевернулся с ног на голову. — Лорд Слизерин, — привлёк к себе внимание Гарри. — Да, Гарри, а почему они… — Я уверен, что они объяснят Вам ситуацию позже. Вас давно не было, и Вы многое пропустили. Кстати, в чём причина Вашего столь внезапного исчезновения? От растерянного лица Основателя не осталось и следа. Салазар Слизерин буквально олицетворял собой Ярость и Презрение. — Попечительский Совет! — прошипел маг. — Эти ублюдки осмелились осквернить наше наследие, они осмелились… — в следующий момент по гостиной разнеслось шипение на парселтанге. — Во-у — во-у. — Гарри остановил своего предка. — Лорд Слизерин, дедушка, здесь только я говорю и понимаю парселтанг. Но даже у меня уши сворачиваются в трубочку. Основатель посмотрел на девушек и сказал: — Извините. — Салазар несколько раз глубоко вздохнул и выдохнул, а затем заговорил уже значительно спокойней. — Попечительский Совет осмелился начать использовать нашу школу как рабский рынок. Они решили хитростью заставить маглорождённых подписывать рабские контракты, чтобы выбирать для своих детей подходящую партию, а если им ударит моча в голову, то к тому же иметь возможность заполучить талантливого вассала без взаимных обязательств. Вплоть до рабства. Да! В то время рабы — это не было чем-то необычным или омерзительным. Рабы были и у нас, и у маглов, да и до сих пор я уверен, что они есть. НО НЕ ДЕТИ-ВОЛШЕБНИКИ, — взорвался Салазар — КОТОРЫЕ ПРИШЛИ В МОЮ… НАШУ ШКОЛУ! НЕ ДЕТИ, РАДИ КОТОРЫХ МЫ ПОСТРОИЛИ ШКОЛУ! — Успокойся, брат! — В картину вошёл Годрик, а вслед за ним Ровена и Пенелопа. Годрик посмотрел на студентов: — Это была моя идея. Я решил, что будет достойно, если директора для своих детей будет назначать Магическая Аристократия. Лучшие из лучших. Достойные и… — Пф… — сказал Салазар. — Мда, — смутился Годрик. — А вот мой брат, Салазар, был против. — Пф… — Очень против. — Пф…. — Ну, хорошо, хорошо. Ты был в ярости! Доволен? — Ты всегда был слишком благороден. — Речь шла об их детях, вот я подумал… — Ладно, дело прошлое, — сказал уже успокоившийся Салазар Слизерин. — В общем, должен признать, идея была правильная. Мы дали им возможность назначить самого достойного директора. — А они, — сказал Годрик, — решили, что мы подарили им ключи от замка. Никогда себе не прощу. Салазар положил свою руку ему на плечо. Годрик посмотрел на друга и буркнул: — Хорошо, что я тебя послушался и согласился добавить в договор доступ к деньгам школы только после Полной Клятвы. Тем временем Салазар продолжил: — Разумеется, мы раструбили об этих планах на всю Англию. Кроме того, у нас уже было достаточно директоров, достойных директоров, чьи портреты висели в кабинете. — И они передали сообщение своим родственникам? — спросил Гарри. — Да. Но после смерти директора все наши портреты были перенесены в изолятор. Домовым эльфам было запрещено с нами контактировать. Покинуть свои портреты в изоляторе мы не могли. Передать сообщение тоже. В общем, нам всем заткнули рты. Что было дальше, мы не знаем. — Ну, — протянул Гарри, — здесь я могу Вас просветить. Ваши действия принесли плоды. От идеи подсунуть маглорождённым рабский контракт Попечительский Совет не отказался. Более того, подобный контракт присылается, точнее, теперь уже присылался всем без исключения. Те, кто был в курсе, контракт игнорировали и платили за обучение, а остальные…. Студенты Слизерина начали недоуменно переглядываться. Очевидно, для них это была новостью. — Вы не знали? — искренне удивился Гарри. Студенты покачали головами. — А ты откуда знаешь? Студенты дружно скривились. Драко! Ну, кто же ещё это может спросить, как не самый главный забияка их факультета. — Потому что я подписал рабский контракт, наряду с остальными учениками. — ЧТО?! — дружно спросили все студенты, в том числе и Основатели. На Салазара Слизерина было страшно смотреть. — Но, но, но, — Драко не знал как подобрать слова, — но зачем это Дамблдору? — Очевидно, в качестве раба, я был для него более удобен, ну, или полезен. Возможно, он получал эстетическое удовольствие, зная, что у него в рабах последний представитель Рода Поттеров. Ведь это так классно, держать у себя в рабах аристократа. Но наиболее вероятно то, что через рабский контракт он хотел добраться до моей Родовой Библиотеки. — Но ведь ты же любимчик Дамблдора. — О-о-о, да! Он и любил меня, и заботился во всю силу своей извращённой любви. И моя жизнь у маглов прямое тому доказательство. Хорошо ещё, что Дамблдор интересуется мальчиками несколько иным местом. Я уверен, что вы в курсе подробностей моей жизни. Часть студентов нехотя кивнули головами. — Гарри, ты это о чём? — от интонации заданного вопроса Салазаром Слизерином, холод у студентов добрался до костей. — Позже, лорд Слизерин. Это будет до-о-олгий рассказ. Весь факультет в очередной раз перекосило и гостиную опять накрыла тишина. — Я говорил Вам, — шипел Салазар, — я предупреждал Вас, но Вы меня не слушали. Ничто магловское не чуждо волшебникам. Мы быстро забываем хорошее, но зато хорошо помним плохое. Благодарность? Ха! Это не про нас! — Полностью с Вами согласен, — по голосу Слизерин сразу почувствовал, что Гарри знает о чём говорит. А глаза его далёкого правнука говорили о не малом опыте. — ДА КАКОГО ДЕМЕНТОРА ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ?! — не выдержал легендарный зельевар. — Позже, дедушка, мы поговорим об этом позже. Лорд Слизерин кивнул головой и одарил всех студентов долгим взглядом. — Значит, — по гостиной разнёсся холодный голос Ровены, — теперь всем нам нужно подумать, как снять с тебя рабский ошейник. — В этом нет необходимости. С помощью Марка Тревора мне удалось снять рабские оковы как с себя, так и со своей жены. Студенты отчётливо услышали, как у Салазара Слизарина скрипнули зубы. — С жены? — зацепилась Ровена. — Я позже Вас познакомлю. — Так значит новый директор… — Да. Изначально он работал на лорда Поттера. Они согласились помочь мне вырвать из рук Дамблдора рабские контракты, но мы не думали, что мистеру Тревору предложат пост директора Хогвартса. Вот мы и решили воспользоваться ситуацией и освободили от рабских контрактов всех учеников. — Достойное деяние! Магия этого не забудет, но Гарри, — Салазар подался в перёд, — ты уверен, что контракты уничтожены? — Да, мистер Тревор заставил Дамблдора собственноручно сжечь контракты перед Попечительским Советом. — И они ему позволили сделать это? — Не знаю, как в прошлом, дедушка, но нынешние члены Попечительского Совета не лишены порядочности. Салазар посмотрел на своих друзей: — Мне нужно найти директора Тревора и извиниться перед ним. — Позже, — сказал Годрик, — ты же знаешь этих некромантов. Им нужно время чтобы успокоиться. Студенты в который раз переглянулись. — Ты прав. Относительно Попечительского Совета. Очевидно, для магического мира не всё потеряно, раз они решили уничтожить контракты. Гарри, тебе что-нибудь известно о тех несчастных, кто… ну ты понял. — Да. Рабские контракты уже давно не использовались. Чистокровных больше не интересуют маглорождённые и полукровки, пусть и талантливые. Последним, кто воспользовался рабским контрактом был Альбус Дамблдор. — ЧТО?! — все сидящие студенты буквально слетели со своих кресел. — КТО ОНА? — крикнул Годрик. Студенты с удивлением смотрели на Основателей. Их лица словно окаменели от напряжения и они неотрывно смотрели на Гарри. — Не она, он. Четыре Основателя синхронно выдохнули. Студенты буквально видели, какая тяжесть упала с их плеч. Определённо, сегодня откровения сыпались как из рога изобилия. — А вы что, не знали? — Гарри посмотрел на студентов и постарался изобразить на своём лице одновременно наивность и удивление. — Ты хочешь сказать, что святой Дамблдор, борец за Дело Света, продал студента как раба? — на этот раз все смотрели не на Драко, а на Гарри. — С каких это пор Вы, мистер Малфой, считаете Дамблдора святым? Лично я его святым никогда не считал. По гостиной вновь пробежали смешки. — Мистер Малфой, — сказал Забини, — Вам будет дано слово в конце разговора. А теперь сделайте для всех нас одолжение. Хотя бы раз в жизни. ЗАТКНИТЕСЬ! — Рявкнул староста. От неожиданного выкрика последнего слова студенты дружно вздрогнули. — Благодарю Вас! Мистер Потт… то есть, лорд Слизерин, а кем был тот несчастный. Поймите меня правильно. Мы были не в курсе о рабских контрактах, и не знаю как остальные, но я считаю эту ситуацию омерзительной. Я к тому, что возможно тому студенту… бывшему студенту, ещё можно помочь. Все-таки нас, волшебников, не так уж и много. — Слова истинного слизеринца, — довольно прогудел Салазар Слизерин. — Мистер Забини, — Гарри подался вперёд и внимательно посмотрел в глаза старосты, — Вы уверены, что хотите это знать? Забини кивнул головой. — Имя студента, который был продан Дамблдором в рабство одному из продавцов Лютного Переулка, — Гарри обвёл взглядом присутствующих студентов, — самый талантливый выпускник нашей школы за последние сто лет, Том Марволо Риддл, известный в магическом мире под псевдонимом "лорд Волан-де-Морт." В гостиной прошёл дружный вздох и выдох, а затем в очередной раз наступила давящая тишина. — Сомневающиеся могут обратиться с запросом в Министерство Магии. У них есть подлинник контракта. Выждав ещё минуту Гарри забил последний гвоздь: — Вы ведь не думали, что ненависть Волан-де-Морта к Дамблдору, как в прочем и ко всему магическому миру, точнее, к обоим мирам, это его блажь? — Можно подумать, Поттер, что ты жалеешь Тёмного Лорда. Забини разочарованно покачал головой. Он не знал, как ещё донести до Драко словами, что ему следует заткнуться. Хотя, вопрос интересный. — Драко, ты ведь не против, что я тебя так называю, ведь мы родственники, как никак. Внезапно у Гарри засветились глаза призрачным зелёным светом, а гостиная наполнилась запахом тлена и разложения. Перед студентами сидел некромант на пике своих сил. Все студенты, что стояли, машинально отступили на пару шагов: — Так вот, Драко, никогда не говори сироте из приюта о жалости. Жалость для нас, это худшее оскорбление, которое может существовать. А для приютских — особенно. В особенности это касается Тома Реддла. Не после того, что он пережил в приюте. — Ты о чём? — Ты в курсе, что творилось в магловских приютах в те времена? Драко усмехнулся: — Догадываюсь. — Вот как? Судя по твоей ухмылке — сомневаюсь. В то время взять сироту из детского дома для любовных утех считалось нормой. Мальчика, девочку — неважно. Нет, конечно, делали это тихо, и даже если всплывал скандал, то это дело быстро заминали магловские аристократы. Изнасилованные дети либо пропадали, либо… — Отвратительно! — сказала Дафна. Гарри удивлённо посмотрел на девушку и спросил: — А ты думаешь, почему Волан-де-Морт так ненавидит маглов? Подобная ненависть не рождается на пустом месте. То, что пережил Том Риддл… Да он ещё само милосердие. А ведь он был весьма красивым юношей. Кровь не спрячешь. Ошарашенные студенты уставились на Гарри Поттера. Вне всяких сомнений, сегодняшний день вошёл в их жизнь как исторический. — Ты это чего, Поттер? — ошалевши выдохнул Драко. — Ты это… болтай, да не заговаривайся. — Я дам вам копии магловских газет за те года. Это весьма бурно обсуждалось в тех статьях. Подобных скандалов вокруг того приюта было не один, и не два. Да и не только вокруг того приюта. Это было сплошь и рядом. Англия вообще считалась самой не благонадёжной страной для сирот в Европе. Тем более, в том гадюшнике, который возглавляла алкоголичка, и в котором вырос Том Марволо Риддл. Кстати, копии расследований тоже имеются. Их спрятали в архиве, но уничтожить побоялись. Магловское правосудие можно подкупить, но вот уничтожать подобные документы, нет уж, увольте. Уж лучше «потерять» их в архиве. Так, на всякий случай. Вдруг благодетели, заплатившие за «потерю» решат убрать ненужных свидетелей. А теперь…. Гарри встал с кресла и подошёл к своему далёкому пра-прадеду: — Лорд Слизерин, мне нужны ответы. — Всё, что в моих силах, Гарри. — Второй Дар Смерти. Как он оказался у Вас? Салазар ожидал что угодно, но не такой вопрос. — Гарри, ты уверен, что сейчас подходящее время и место для подобных ответов? Неожиданно Гарри заговорил на парселтанге: — Очень важно, чтобы эти студенты услышали об этом, дедушка. Это очень важно. Доверься мне. Салазар понимающе кивнул головой: — Один из Родов, не буду называть его, попросил меня об услуге. Подробности не важны, но в качестве оплаты мне был передан Второй Дар Смерти. — И? — Что и? — И какого василиска Вы оставили себе то, что Вам не принадлежит? — А по какому праву ты задаёшь мне этот вопрос? — начал вновь закипать Салазар. — По праву действующего лорда Певерелл, — Гарри поднял руку, где на пальце блеснуло родовое кольцо. Какое-то время Салазар задумчиво смотрел на кольцо: — Пути матери Магии — неисповедимы. Вы полны сюрпризов, молодой человек. — Удивили, — согласился Годрик. — Похоже, брат, предупреждение директора Тревора начинает приобретать свою печальную действительность. Ровена не отрывая глаз от кольца улыбнулась: — Я уверена, лорд Певерелл, нам найдётся о чём поговорить. Но Гарри не отрывал глаз от предка и в его голосе засквозил арктический холод: — Я всё ещё ожидаю от Вас ответ, лорд Слизерин. — Хорошо, — недовольно буркнул Салазар, — у нас есть обязательства перед одной замечательной волшебницей. Её имя тебе знать не обязательно, как и о сути обязательства. Гарри вновь заговорил на парселтанге: — И звали эту замечательную волшебницу, которая была вовсе не волшебницей, а сидхом, Морганой. Обязательство, как я понимаю, её детёныш. Её и её заклятого врага. По мере речи брови лорда Слизерина уже были готовы не просто побить все рекорды и обосноваться на затылке, но и продолжить свой путь к спине. — Откуда? — прошипел Салазар. — Я женат на ней. Салазар тут же достал свою волшебную палочку и накрыл себя и друзей куполом. Какое-то время студенты наблюдали, как лорд Салазар Слизерин энергично размахивает руками и что-то доказывает Основателям. Взгляд волшебников то и дело метался то на Гарри, то на друг друга. В конце концов Салазар, тяжело дыша, снял купол, и Гарри тут же вновь перешёл на английский: — Но, давайте вернёмся к Дару Смерти. Камень уже был в кольце? — Да. — Предыдущий хозяин знал, что у него в руках? — Нет. — Вы уверены? — Да. — Хорошо. Так почему же Вы не вернули артефакт его законному владельцу? — Он был мне необходим. — Больше, чем жизнь? Вы знали насколько он опасен? — Я проверил его всеми доступными чарами. Он не нёс угрозы. — Ах, Вы проверили его всеми доступными чарами? Артефакт — созданный самой Вечной Леди? Вы хоть сами-то слышите, как это абсурдно звучит со стороны? Считаете, что Вы и Смерть — ровня? Тут заговорил Годрик: — Вы совершенно правы, молодой человек. Именно так мы и говорили этому обалдую. — Так нет же, — подтвердила Ровена. — Упёрся и врос в землю всеми копытами. — Как чёрт плешивый, — закончила монолог Пенелопа. — Но-но! — Огрызнулся Салазар. — У Вас очень разумные друзья, дедушка. Как я понимаю, именно поэтому Вы покинули Хогвартс? Салазар хмуро кивнул: — Они меня совсем своей заботой замучили. Дыхнуть не давали. По пятам ходили и уговаривали избавиться от артефакта. Говорили, что он опасен. Вот я и сбежал. — И они были правы, — сказал Гарри. — Но там не было никаких враждебных чар! — не отступал Салазар. — На Бузиновой Палочке тоже нет враждебных чар, однако ни один её владелец не умер своей смертью. Вы не могли об этом не знать. — Я говорил ему об этом, — сказал Годрик. — И мы говорили, — сказала Ровена, Пенелопа утвердительно кивнула головой. — И он Вас не послушал? Трое магов отрицательно покачали головой. — Но почему? — Ну, давай, Салазар, рассказывай свой гениальный план! Салазар злобно зыркнул на Ровену и начал говорить: — Как ты уже понял, у нас были обязательства. Мы хотели не только защитить … — Её, — подсказал Гарри. — Её, — согласился Салазар, — но и увидеть её. А для этого, как ты понимаешь, необходимо было прожить ну очень долго. — Ты мог бы создать философский камень. — Мог бы, но есть черта, через которую я не переступлю. А для создания философского камня мне пришлось бы это сделать. Чтобы обмануть смерть есть ещё один довольно омерзительный способ, на который мы так же не пошли бы ни при каких условиях. Не спрашивай меня, какой… — Вы о том, как разорвать душу и сделать Крестраж? Все четверо Основателя ощутимо вздрогнули. У Годрика сузились глаза и он процедил сквозь зубы: — Откуда ты знаешь об этой мерзости? — Мой родственник, Том Риддл, более известный как лорд Волан-де-Морт, создал несколько крестражей. — Несколько? — изумилась Ровена. — Он что, псих? — Не просто псих. Ещё кровавый маньяк, убийца, и вообще он всю страну кровью залил, но не об этом сейчас речь. Так зачем Вам Воскрешаю… а… вот в чём дело. — Да. С помощью воскрешающего камня можно призвать душу из загробного мира. — И вселить её в гомункула. — Не считай меня идиотом, Гарри. Ходить в этой механической кукле? Без возможности ощутить вкус еды, аромат цветов, тепла солнца, без секса с женщиной, в конце концов! Я не извращенец. Да и брат с сёстрами на это никогда не пошли бы, как, в прочем, и я. — И? — Меня недаром называют самым гениальным зельеваром моего времени. Я нашёл способ, как вырастить тело из маленького кусочка любого живого организма. Причём, можно было регулировать возраст. Достаточно одного волоса… — Вы нашли способ клонирования? — перебил его Гарри. — Не знаю, что такое клонирование, но думаю, суть ты уловил. — И что же Вас остановило. — Кольцо хранилось в банке, в сейфе. Мой сын имел доступ к нему. Зачем он его взял? Не знаю. Но когда он с семьёй возвращался… — Его и Вашу жену убили, а кольцо пропало. Салазар сжал кулаки до такой степени, что его ногти проткнули кожу: — Я бы дорого отдал, чтобы узнать, кто за этим стоял. — Думаю, что это были Гонты. — ЧТО? ЭТИ ВЫКОРМЫШИ? — После прекращения существовании нашего Рода, кольцо всплыло в их семье, как и медальон. — Суки! — шипел Салазар. — Это они! Вне сомнений! Медальон висел на шее у моей жены. Это подарок за то, что она подарила мне дочь. Одно дело появление лишь одного артефакта, но два. Вне всяких сомнений, это они! На плечо Салазара легла ладонь Ровены. — Брат, я уверена, что лорду Певереллу не помешает практика в вызове душ. Глаза Салазара пылали яростью и он посмотрел на Ровену: — Верно, сестра. А я знаю парочку демонов, которые в обмен за души магов могут предложить просто уникальные…. — Я уверен, — перебил его Гарри, — что мы найдём наилучшее решение и враги нашего Рода содрогнутся даже сквозь века. Салазар благодарно кивнул головой: — Что с Гонтами? — На их Род пало проклятие Воскрешающего Камня. — Какое? — Безумие. Последние представители Рода Гонтов умерли в нищете. — А кольцо. — Младшая дочь Гонта, Меропа Мракс, будучи сквибом, родила мальчика от магла, что жил по соседству. Ребёнка назвали Том Марволо Риддл. — Он же Волан-де-Морт, как вы его тут называете, — кивнул Салазар. — Незадолго до окончания Хогвартса у Тома появилось кольцо. Более того, он открыто заявил, что это кольцо его великого предка Салазара Слизерина. Так же, как и проклятие наложенное на Бузиновую Палочку, кольцо с Воскрешающим Камнем не сразу подействовало на своего обладателя. Том блестяще окончил школу, а кольцо ждало… — Когда новый обладатель вернёт его законному владельцу, — сказал Салазар. — Но он не вернул. Просто некому было возвращать. Нужен именно лорд Певерелл. С каждым годом безумие Тома усиливалось. И то, что он перестал носить кольцо, не имело значения. Он был обладателем, и отныне проклятье всегда будет с ним. Даже если он выбросит камень. Если в начале Том хотел добиться реформ в магическом мире мирным путем, между прочем, его доводы были весьма разумны, то под конец своей политической карьеры, он не мог выйти на улицу, чтобы не пустить смертельное проклятье. Если в начале он называл своё окружение соратниками и союзниками, то под конец, он называл их не иначе, как своими слугами, а они обязаны были говорить с ним исключительно на коленях и называть его «господином». Он залил всю страну кровью и безумие не отступит, пока он не вернёт Дар Смерти его законному владельцу. — А если он выкинет камень? — Проклятье падёт только после возврата Дара Смерти законному владельцу, то есть мне. — Думаешь, ему хватит мозгов сделать это? — После потери тела, он стал относительно адекватным. Но как только он вернёт тело, времени у него будет всего ничего. А теперь, как я понимаю, у студентов Слизерина осталось ещё много вопросов, — с этими словами Гарри вернулся и сел в кресло.***
Драко всеми силами пытался сохранить лицо и у него это неплохо получилось. Но определённо, не эти тайны о Тёмном Лорде он хотел узнать. В особенности, после вида поседевшего крёстного во время ухода от него: — Гарри, как ты относишься к Тёмному Лорду и как ты относишься к нам? Гарри какое-то время рассматривал Драко: — Как я отношусь к Тому Реддлу, тебя не касается. Как не касается и всех остальных. Я скажу это всем вам только один раз. Это. Наше. Семейное. Дело. Того, кто осмелится влезть в него, или встать между нами, я не просто уничтожу, я покажу ему то, почему нас, некромантов, ненавидят и боятся. Что касается вас. Лично вы — мне безразличны. По крайне мере зла к вам я не испытываю. Вы мне ничего не должны. — Но наши родители воевали на противоположной стороне и многие из нас разделяют их убеждения. — И что? На этот вопрос Драко впал в ступор. — Что значит: «и что»? Мы же враги. Гарри пожал плечами: — Повторяю. Лично Вы мне ничего плохого не сделали. Пакости — не в счёт. Ваши родители тоже. В отличие от остальных волшебников, сторонники Волан-де-Морта пытались сделать хоть что-то, чтобы исправить застой в магическом мире. Во всяком случае, так было вначале. Так что, в отличие от остальных волшебников, сторонники Волан-де-Морта заслужили хоть какое-то моё уважение. Ошарашенные студенты сидели и не знали о чём думать. Невиданное дело. Спаситель магического мира, Мальчик-который-выжил, с уважением относится к Пожирателям Смерти! Нужно срочно проверить драконов в запретном лесу на наличие в них жизни. — Но, но, — в конец растерялся Драко, — но ведь твоих родителей убили. — И что? У Драко, как и у всех присутствующих было состояние, как после удара пыльным мешком по голове. — ДА ЧТО ЗНАЧИТ: «И ЧТО»? — взвизгнул Драко. — Драко, — Гарри смотрел на него абсолютно равнодушным взглядом, — я совершенно не помню родителей. Всё, что я знаю, это то, что мой отец — пьяница, наркоман и безработный бездельник. Моя мать? Так тут ещё хуже. Мало того, что алкоголичка и наркоманка, так ещё и шлюха. Гостиная в очередной раз выдохнула. — Гарри, — растерянно сказала Дафна, — ты не должен так говорить о своих родителях. В особенности о своей матери. Они защитили тебя ценой своей жизни. — С чего Вы это взяли? — Но Дамблдор сказал… — Что я живу у маглов, окружённый заботой и любовью. Я ничего не забыл? — Но ведь твои родители… А потом ты… А затем Тёмный Лорд развоплотился, — маска ледяной королевы не просто дала трещину, она разбилась вдребезги, — а Дамблдор сказал, что… — Пф…. Нашли кому верить. Ему-то откуда было об этом известно? Его же там не было. Свидетелем был только я, но я ничего не помню. — Стоп, стоп, стоп! — Забини встал и замахал руками. — Поттер, извини, лорд Сли… — Называйте меня Поттером. Чего уж там. Я привык. — Хорошо. Мистер Поттер. Вы хотите убедить нас, что ваши родители не были героями? — Мои родители были пьяницами и наркоманами, которые настолько упали на дно общества, что мало того, что напились и обдолбались наркотой до поросячьего визга, так ещё и запихнули меня в машину и поехали кататься. Ладно было бы, если им плевать на свою и мою жизнь, так они же ещё и жизни прохожих под угрозу поставили. Людям очень повезло, что они погибли в автокатастрофе до того, как задавили кого-нибудь насмерть или покалечили. Неизвестно, сколько бед они могли натворить на проезжей части. А я хоть и выжил в той аварии, но получил шрам. Мне рассказывали об этом на протяжении десяти лет. — Но ведь когда ты вернулся в магический мир, ты узнал правду. — Какую правду? Что мои родители герои? Дамблдор сделал их такими. Зачем? Не знаю. Будь они героями, то волшебники не позволили бы выкинуть меня из магического мира. — Но он заботился о твоей безопасности… — И тут же раструбил на весь мир, что я выжил! — отрезал Гарри. — Более того, дал подробные мои приметы и наводку, где меня следует искать. Зелёные глаза, шрам, будь он проклят, единственные родственники матери — маглы. Узнать девичью фамилию матери, да её каждый второй знал. Лишь ленивый не мог меня найти. Если бы Пожиратели Смерти хотели моей гибели, то им даже напрягаться не пришлось бы. Всё бы сделали магловские киллеры. Что касается моего отца. Четыре года мне врали и трубили во все уши, каким он был замечательным человеком. Хотите правду о замечательном волшебнике Джеймсе Поттере? Спросите своего декана. Он единственный набрался мужества и сказал правду об отце мне в лицо, хоть и в весьма экстравагантной манере. Не верите своему декану? В архиве есть записи с его отработками. Я неделю читал списки нарушений, но до конца так и не дошёл. — А что скажешь о матери? — не унимался Драко. — Мне нечего о ней говорить кроме того, что рассказывала мне моя тётя. Волшебники говорили, что она была замечательной ведьмой, и о цвете её глаз. Большего она была не достойна. А нет. Вру. Профессор Люпин сказал, что она была очень доброй и видела добро в других, даже если они сами в себе этого не видели. Вот, собственно, и всё, что я знаю о моей матери. Во всяком случае, на её счёт волшебники мне не врали, как с отцом. Я могу это понять. Не рассказывать же ребёнку о том, насколько после школы опустилась его мать. Студенты Слизерина пытались удержать небо, рухнувшее на их плечи. — Но ведь твои родители погибли защищая магический мир. Все это знают, — выдавил из себя Забини. Гарри слегка наклонился к нему: — За эти четыре года ни один из спасённых волшебников так и не выразил мне сочувствие о смерти моих родителей. Вдумайтесь в это, мистер Забини. Ни один. Следовательно, они все тоже не верят, что мои родители погибли в борьбе с Волан-де-Мортом и это доказывает, кем были мои родители на самом деле. Лишь на недавнем Балу один единственный волшебник посочувствовал мне. Искренне, как я надеюсь. — Министр Магии Корнелиус Фадж, — прошептал Забини. — Как я уже говорил, к вам у меня нет претензий. Я для вас никто. Следовательно, вы мне ничего не должны, чтобы помогать мне. — Даже после той безобразной драки, которую спровоцировал Драко? — Вы это о чём? — О начале первого курса, когда Вы познакомились в поезде. Гарри улыбнулся: — Ах Вы об этой драке? Нет. Мы познакомились значительно раньше. На Косой Аллее, когда покупали одежду. Драко сжал кулаки и выплюнул: — Так ты тогда меня возненавидел? Гарри с минуту рассматривал Драко, затем тяжело вздохнул и сказал: — Драко. Я вырос в чулане под лестницей. Родственники, голод, побои, сломанные кости, правда о родителях, моя ненормальность. Мой образ жизни. Моя жизнь была Адом. Я уверен, что ты знаешь, о чём я говорю. Поставьте себя на моё место. И вот пришёл Хагрид, — впервые за долгое время студенты увидели, как на лице Гарри появилась искренняя мальчишеская улыбка, — он улыбнулся мне. Заговорил со мной, как с равным. А ещё он подарил мне торт с моим именем на нём, который испёк сам. Мой первый и единственный торт за всю мою жизнь. Я ведь их только на картинке видел и на праздничном столе у моего кузена. Мне было запрещено есть вкусности, разложенные на столе. Только мельком посмотреть, а потом звучал приказ: «Убирайся в чулан!» Мне было неважно даже то, что Хагрид случайно сел на него. Это был торт для меня. Понимаете? Для меня! Мне, ненормальному, которому место лишь в тюрьме для малолетних преступников, впервые в жизни протянули руку не для того, чтобы сделать больно, а пожалеть. Мне понравилось это чувство заботы. Я никогда не чувствовал ничего подобного. Хагрид стал моим первым другом. Гарри словно опомнился и улыбка сползла с его лица. Все видели, что Гарри вернулся в реальность и волшебный внутренней свет и тепло покинули его глаза. Теперь там царствовала лишь стужа. — А потом появился ты, Драко. В магазине ты оскорбил моего единственного друга. Друга, который стал для меня всем. Потом, в поезде, появился Рон и тоже предложил мне дружбу. Я не верил своему счастью. Кто-то хочет дружить с таким ничтожеством, как я. — А потом вновь появился Драко, — хмуро проговорил Забини, — и вновь оскорбил твоего второго друга, а вместе с ним и твою маму. — А Рон бросился защищать её, хотя и не следовало. Моя мама была просто недостойна такой защиты. Я не мог сказать ему правду о родителях. Что мне стыдно за них, за моё прошлое. Но Рон доказал, что он будет просто замечательным другом и я твёрдо решил доказать, что я буду ему другом не хуже, чем он мне. Забини многозначительно посмотрел на студентов. — Поэтому я был уверен, что все Слизеринцы такие же, как и Драко, и мне пришлось здорово попотеть, чтобы не попасть на этот факультет. — Шляпа предлагала тебе Слизерин? — выдохнула Дафна. — Предлагала? Да она мне весь мозг прогрызла, пытаясь отправить меня на ваш факультет! Всё то время мы спорили друг с другом! — И ты выбрал Гриффиндор, — убито сказал Забини. — Нет. Мне было плевать, на какой факультет я попаду. У меня была лишь одна мысль: Только не Слизерин! Забини беззвучно выругался и посмотрел на Драко. — А твоё отношение к другим? — спросил Драко. — К маглам? После всего, что я у них пережил? Я не столь благороден, как Волан-де-Морт, что-бы мириться с их существованием. Маглы не достойны быть нашими рабами. Они достойны лишь полного уничтожения. Ну, за исключением тестя и тёщи. К волшебникам? После того, как они меня выкинули из моего мира? Хотя учитывая то, кем были мои родители, удивляться нечему. Как любит говорить моя тётя: «У ненормальных родителей рождаются ненормальные дети». А учитывая то, как влияют наркотики на детей наркоманов… В общем, я поступил так же, как поступили со мной. Я выкинул их из моей жизни, всех, кроме членов моей семьи, разумеется. Мне следовало сделать это давным-давно. Что же касается лично вас, — Гарри очень внимательно посмотрел на напрягшихся студентов. — Если моя жена пожелает спасти вас, я не буду ей мешать. Помогать ей я не буду, но и мешать не стану. Забини удивлённо посмотрел на Гарри, затем непонимающе на студентов, и снова на Гарри: — Ты это о чём? — Она сама вам расскажет, если сочтёт нужным. А теперь, дамы и господа, уже поздно. А потому, позвольте откланяться.***
Драко лежал в постели и не мог заснуть. Он гнал мысли, но они упорно возвращались. Окклюменция не помогала. О какой чистоте сознания может идти речь, после такого дня? — Ты, Тёмный Лорд, Дамблдор, а теперь ещё и Драко хорошо потрудились. — раздался голос Нарциссы и Драко потряс головой. — Вы создали чудовище. Чудовище, которое просто жаждет уничтожить этот мир. И поверь мне, то, что мне известно о силах Гарри Поттера, в общем, он может сделать это. Его сдерживает лишь блажь его жены. Но повторяю. Без его помощи у Гермионы ничего не получится, а помогать он не собирается. Драко повернулся на другой бок. — У него ещё есть Тонксы, — сказал голос Снейпа. — Сам-то понял, что сказал? — продолжал его преследовать голос Нарциссы. — Где они были, когда погибли Поттеры? Гарри Поттер уже четыре года в магическом мире, а от них ни слуха, ни духа. Почему она не подошла к своему дяде? Неважно какой: двоюродный он ей или семиюродный. ОН! ЕЁ! ДЯДЯ! Так в чём же дело? Побрезговала? Драко сдался и сел на постель. — Ну, меня он принял. — Но почему? Ведь ты была на противоположной стороне? — Именно поэтому. Ему плевать на всё, кроме семьи. Я захотела стать её частью, он дал мне шанс. Драко подошел к тумбочке и взял колдографию своей матери. — Гермионе нужна помощь. И помочь ей может только Гарри. Точнее, его наследие. Наследие Рода Певерелл. Без Гарри она не справится. — Но если этот мир погибнет… — То перед его окончательной гибелью лорд Поттер, более известный среди очень узкого круга некромантов как Лорд Смерть, покинет этот мир и заберёт с собой своего ученика. — А вместе с ним и его жену. Помассировав виски и пытаясь унять начинающую головную боль, Драко вернулся в постель. — Вы создали чудовище. Чудовище, которое просто жаждет уничтожить этот мир. Отсюда вопрос. На хрена Поттеру спасать этот мир, где для него нет близких людей? Драко умудрился всё испоганить. Ведёт себя, как крысёныш. О какой политике может идти речь, когда речь заходит о члене семьи? Лидеры, короли, правители — они приходят и уходят, а семья остаётся! Головная боль начала усиливаться. — Вы создали чудовище. Чудовище, которое просто жаждет уничтожить этот мир. О какой политике может идти речь, когда речь заходит о члене семьи? Драко не мог лежать. Голова болела всё сильнее. — Теперь понятно, что имела в виду мать, говоря о Гарри Поттере, как о чудовище, которое просто жаждет уничтожить этот мир, — прошептал Драко. — Этот мир Поттеру не интересен. Здесь для него ничего нет, кроме боли и унижения. У Поттера даже нет семьи. Вообще. Есть отец — алкоголик и наркоман. Мать -…. … чудовищу, пришедшего убить ребёнка! — загремел в голове голос министра, и Драко согнулся от головной боли, — Пришедшего убить ребёнка, невзирая на его возраст и чистоту крови! Пришедшего убить ребёнка, невзирая на то, в какой семье он растёт! Пришедшего убить ребёнка, который мог родиться и в вашей семье! При мысли того, что его семья могла оказаться на месте Поттеров, Драко покрылся липким потом. «Гермиона?» — подумал Драко. — «Ради неё он…» -… Лорд Смерть, покинет этот мир и заберёт с собой своего ученика. — А вместе с ним и его жену. — Нужно сходить к крёстному за зельем, — вновь прошептал Драко, но перед ним появился образ поседевшего профессора в кресле с неподвижным взглядом, и Драко, покачав головой, пробормотал, — плохая идея. — Наш мир умирает, Северус, и деградация магов — лишь один из симптомов этой болезни. — И Гермиона…, а точнее её предок… — Да, она знает причину. Драко согнулся и обхватил голову руками. Боль стала нестерпимой. Гермионе нужна помощь. И помочь ей может только Гарри. Точнее, его наследие. Наследие Рода Певерелл. Без Гарри она не справится. Вы создали чудовище. Без его помощи у Гермионы ничего не получится, а помогать он не собирается. Чудовище, которое просто жаждет уничтожить этот мир. Драко сильнее сжал голову. Ему казалась, что ещё чуть-чуть, и голову разорвёт на куски. Вы создали чудовище. — слова гремели в голове раскатами грома. — Чудовище, которое просто жаждет уничтожить этот мир. Мир, к которому он испытывает отнюдь не тёплые чувства. Боль стала невыносимой и Драко рухнул на пол. Тёмный Лорд ошибся. Драко не выдержал и закричал срывая горло в кровь. Тёмный Лорд ошибся, — оглушающе гремело в голове. Нахрена Поттеру спасать этот мир, где для него нет близких людей? — Драко? — раздался заспанный голос Гойла. — ДРАКО! Тёмный Лорд ошибся, — Драко практически оглох и из его ушей потекла кровь. — КРЭББ! ЗОВИ ПРОФЕССОРА СНЕЙПА! БЫСТРО! ДАВАЙ! ДАВАЙ! ДАВАЙ! ДРАКО! ДЕРЖИСЬ! Тёмный Лорд ошибся, — весь мир перед Драко разлетался от боли. Убивать будут нас, маглов, волшебных существ, вообще, всё живое на земле. И уверяю тебя, мы будем умирать долго и очень болезненно. Драко трясло от агонии, и Гойл, несмотря на всю свою силу, с трудом удерживал его. На лицо были все признаки магического отката. С трудом раздвинув ему челюсть, Гойл вложил между его зубами ребро своей ладони, чтобы Драко не откусил себе язык. — ДРАКО! ДЕРЖИСЬ! — Тёмный Лорд ошибся. -…Поттеру… нет близких людей… Драко задыхался. Ему не хватало воздуха для крика. … Лорд ошибся…. …через двадцать лет у мира не будет шанса на спасение, а Гермиона … бессильна, Драко больше не мог кричать, надорванное горло выдавало лишь хрип от надорванных лёгких. … … ошибся…. Через сорок лет … нас начнут убивать. Дверь сорвало от заклятья, но ещё в полёте она осыпалась пеплом. Мгновение спустя в спальню ворвался профессор Снейп. Последнее, что видел Драко свозь багряную пелену и океан боли, это крёстного, с перекошенным от страха лицом, а в следующее мгновение Драко поглотила тьма.