***
Ледяной комок в груди не таял. Теону даже нравилось его теперешнее состояние — пока он испытывал нечто вроде душевной анестезии, эмоции не мешали ему думать. Он молил всех богов, чтобы это холодное безразличие продлилось как можно дольше. Потом, обо всем будешь думать потом. Сейчас надо просто не дать ему найти тебя. Теон остановился у витрины какого-то магазина, где на безликих манекенах топорщилась не слишком хорошо сшитая дешевая одежда, и решительно вошел внутрь. Молодая продавщица, коротко глянув на него, продолжила красить ресницы, и без того уже похожие на черные мохнатые паучьи лапы. Раз у Болтона есть доступ к банковским служащим, то изображение Теона с камер банка они наверняка получат в ближайшее время, а следовательно старая одежда даст им лишнюю зацепку. Теон выбрал себе желтую куртку, черную футболку и оранжево-кирпичные штаны: яркие цвета привлекут внимание, однако никто не запомнит его лица. Он купил новую кепку — черную, с желтыми полосками по краям. А заодно приобрел еще темно-серый спортивный костюм, пару таких же футболок и черные джинсы. Достаточно сменить яркую шмотку на неприметную, и на тебя уже никто не обратит внимания. Переодевшись в примерочной, Теон хотел было прямо там оставить свои вещи, как когда-то делал в дорогих бутиках, но подумал, что будет лучше просто выбросить их в мусорный бак, как прежде сим-карту. Заодно он купил маникюрные ножницы, бритву и небольшой тюбик геля для бритья. Теон взял в разных кассах три билета на «Драгон Эйрлайнс»: в Меерин, Юнкай и Астапор; два на паромы: один до Ланниспорта, второй до Хайгардена. А после отправился на автобусную станцию и купил на свое имя билеты в Королевскую гавань и до Стены, в Черный Замок. Пускай проклятый ублюдок поищет, куда он на самом деле отправился. Это поможет выиграть время. На автовокзале Теон зашел в туалет и долго плескал себе в лицо ледяной водой. Потом вытерся рукавом и посмотрел в глаза своему отражению. Они были холодными и какими-то безжизненными, как у мертвяков из детских сказок про Иных. На него из зеркала глядел не Теон Грейджой и не Вонючка, а кто-то третий — незнакомец с осунувшимся лицом и глубоко запавшими тусклыми глазами. Грязные полуседые пряди свисали вдоль щек. Теон достал из кармана маникюрные ножницы и, как смог, обрезал волосы, которые отросли почти до плеч. Он выстригал их с остервенением, словно пытался выместить на них злость и отчаянье, как будто именно они были виноваты во всех его бедах. Теон наказывал себя за глупость и доверчивость, уничтожая в себе того, кто мог поверить словам Рамси Болтона. Сейчас он как никогда понимал людей, которые в трудный час берутся за нож или за бритву. Как можно было поверить ему? После всего, что он сделал, как можно было допустить мысль, что он может измениться? Как можно быть таким кретином! СТОП. Прекрати. Хватит жрать себя. От тебя уже и так почти ничего не осталось. Одна пустая оболочка. Надо постараться сохранить хотя бы ее. Теон глубоко вздохнул и выдавил на ладонь голубоватый гель для бритья, который сразу вспучился и пошел белыми пузырями. Он облепил голову пеной, а затем старательно снял одноразовой бритвой остатки волос. С непривычки он порезался в нескольких местах, не чувствуя боли, оторвал туалетной бумаги и промокнул порезы. Никогда бы не подумал, что волосы настолько меняют лицо. Из зеркала на него смотрел совсем чужой человек. Лоб казался огромным, непривычно торчали неприкрытые волосами уши, нос вытянулся и заострился, почти как у сестры. Скулы резко выделялись на худом изможденном лице. Теон провел рукой по подбородку — пробивающаяся щетина колола ладонь. Если он отрастит бороду, его никто никогда не узнает. Парень в зеркале был полон мрачной решимости. Теону он даже немного понравился. Он стукнул кулаком о его кулак, натянул новую кепку на ставшую гладкой голову, побросал бритву, ножницы и полупустой тюбик геля в рюкзак и вышел на улицу, стараясь шагать уверенно и твердо.***
— Куда тебе, парень? — свесил из окна белую бороду дальнобойщик, остановивший рядом с ним огромную фуру-рефрижератор. Темно-зеленая панама с поблескивающими кусочками желтоватого пластика прикрывала лоб до мясистой переносицы. — А ты куда едешь? — настороженно спросил Теон. Добираться на попутках до порта, из которого можно уплыть в Браавос, было самым лучшим решением, однако Теон не собирался выкладывать случайным водителям конечный пункт своего запутанного маршрута. А уж тем, что сами остановились рядом с ним, предлагая подвезти, и подавно. — Далеко на юг, аж в самый Дорн, в Водные Сады, везем северное мороженое тамошним детишкам. Бывал там когда-нибудь? — Бородач усмехнулся, когда Теон покачал головой. — Если не по пути, удачной дороги. — Я на Стену собрался, друга проведать. Дальнобойщик кивнул и отвернулся, опущенное оконное стекло поехало вверх. — Слушай, а до Королевского Тракта добросить сможешь? — торопливо продолжил Теон, и стекло остановилось на половине. — Там поймаю кого-нибудь, кто едет на Север. Подвезешь? — Почему бы не подвезти хорошего человека? Залезай! — открыл дверь дальнобойщик. Теон еще раз окинул взглядом трейлер. Тот казался вполне безопасным. Правда, его несколько удивила приваренная на крыше кабины изогнутая железная труба, вся в белых потеках. Теон повел носом — пахло с крыши совсем не розами. Теон бросил рюкзак на сиденье и только собрался залезть по высоким ступенькам в кабину, как сверху раздался громкий птичий крик: он поднял глаза и оторопел. На крышу трейлера, хлопая широченными крыльями, опускалась крупная птица. Теон не особо интересовался орнитологией, но это был явный хищник, судя по острым когтям в добрых два дюйма и огромному клюву, которым запросто можно было продырявить череп. Птица уселась на трубу, приваренную к крыше кабины, возмущенно защелкала крючковатым клювом и недобро уставилась на Теона ярко-желтыми глазами. Он, опасливо косясь на птицу, взобрался по высоким ступенькам в кабину и плюхнулся на сиденье рядом с водителем. На бородаче красовалась очень странная куртка. Она была беспорядочно обвешана какими-то значками и рыболовными блеснами, нагрудные карманы были украшены костями мелких зверьков, нанизанными на полукружья лески. Кусочки пластика на панаме с короткими полями оказались зубами людей и животных, крепко пришитыми к плотной ткани. «То ли безумный охотник, то ли стоматолог-фетишист», — подумал Теон. В глубине кабины раздалось какое-то ворчание. Теон недоуменно оглянулся — на узкой лежанке, заваленной разномастным тряпьем, спал какой-то тощий мужик с длинными, давно не мытыми волосами. Спящий заворочался и открыл глаза. На секунду Теону показалось, что под веками у того были белые пленки, как у слепого. Он моргнул, сощурил сонные глаза на Теона и, широко зевнув, повернулся на другой бок, к стене. Теон с облегчением выдохнул — почудившиеся было бельма исчезли, у спящего водителя были самые обычные, светло-серые глаза. — Там напарник мой отдыхает — объяснил бородач, — рейс дальний, одному никак нельзя, меняемся по дороге: пока один ведет фуру, второй спит. — Ага, — кивнул Теон. — А что за птица там на крыше? — А, это друг мой, — водитель показал подбородком на спящего, — когда-то давно птенца подобрал и вырастил, ну и привыкли они друг к другу. Теперь вот с нами летает. А что, кормить его не надо, сам себе пропитание добывает и лучше любой собаки по ночам фуру на стоянках охраняет. Воняет от него, правда… Он захохотал во все горло, Его круглый живот заходил ходуном, и металлические нашивки на его куртке загремели. — Да — спохватившись, протянул руку дальнобойщик, — я же не представился! Гремучая рубашка. «Полоумный придурок», — устало подумал Теон, однако пожал его широкую жесткую ладонь. — Родрик Харло, — представился он. Вряд ли тут, на Севере, хоть кто-то слышал про его дядю, книжного червя, который уже много лет сидит затворником в своей библиотеке на одном из Железных Островов. — Ну, поехали! — Водитель дернул на себя рычаг переключения передач. Грузовик, мощно взревев, медленно поехал вперед. — Ничего, довезем тебя, парень, до Тракта! Как раз через пару дней там будем. Переночуешь в мотеле, есть один неплохой у дороги, мы с напарником всегда там останавливаемся, и бордель рядом, роскошные девки, а сиськи какие, ммм...! — Гремучая Рубашка показал руками, какие именно, и снова раскатисто захохотал, ткнув Теона кулаком в плечо, — а потом найдешь попутку дальше на Север. Не знаю, как до Стены, а уж до Винтерфелла тебя точно кто-нибудь подбросит. «Вот уж куда мне точно не надо», — подумал Теон, пристегиваясь. Тягач набирал ход, вереницы страж-деревьев за окном бежали все быстрее.***
За несколько дней в кабине грузовика Теон окончательно вымотался. Гремучая Рубашка и его напарник сменяли друг друга за рулем, иногда отправляя Теона поспать на кушетку за сиденьями. Хотя они делали остановки, чтобы заправиться, перекусить и сходить в туалет, в последний день он уже просто мечтал о настоящей кровати с чистым бельем, которая не будет трястись, вонять автомобилем, птичьим дерьмом, соляркой и немытым телом. Когда они, наконец, добрались до мотеля на Королевском Тракте, Теон хотел только одного — спать. Он распрощался с дальнобойщиками, которые поставили фуру на парковку и сразу же отправились в бордель. Гремучая Рубашка настойчиво звал Теона с собой, но тому были нужны только одиночество, душ и кровать, он ужасно устал от спутников и маленького закрытого пространства, которое был вынужден делить с попутчиками. Теон поспешил в мотель, но портье требовал водительские права, заявив, что никак не может предоставить комнату человеку без документов. Теон настолько был вымотан и обессилел от долгой поездки, что даже не стал придумывать, как можно выкрутиться, а просто сунул зануде карточку, получив взамен ключ. Он даже не дошел до ванной, сразу рухнул в постель, едва сбросив кроссовки, и тут же уснул. Спал он почти сутки. Пару раз открывал глаза, но, не находя в себе сил встать, опять проваливался в сон. Когда Теон окончательно проснулся, то почувствовал жуткий голод. Он сходил в душ, долго и с наслаждением стоял под горячей водой, а после отправился за едой. Он купил себе какую-то дорнийскую снедь в картонной коробке и две бутылки пива. Вернувшись в номер, Теон плюхнулся в широкое мягкое кресло и тут же вскочил — оказалось, он уселся на пульт от телевизора, видимо, оставленный там предыдущими постояльцами. Телевизор включился и забурчал, шла полицейская хроника «Криминальный Вестерос». Теон решил выключить его, и нажал на пульте кнопку. Медленно гаснущий телевизор успел произнести его имя, и Теон не удержался, включил его снова, чтобы послушать, что говорят о нем на этот раз. На экране была размещена его фотография, и полиция объявляла, что он разыскивается как преступник. Теон поперхнулся и выронил еду, куски жареной курицы рассыпались по полу, а пиво залило потертый ковер. Он был объявлен в розыск по обвинению в оговоре и лжесвидетельстве. Пресс-секретарь северного полицейского управления с суровым лицом вещала о том, как Теон Грейджой из ревности оговорил своего сожителя Рамси Болтона, за что тот несправедливо отсидел в тюрьме целый год. За информацию о местонахождении Теона Грейджоя было обещано вознаграждение. И тут он начал смеяться. Теон никак не мог остановиться и хохотал все громче. Он согнулся в кресле и ржал так, что кололо под ребрами и из глаз текли слезы. Он понимал, что это уже истерика, но никак не мог прекратить смеяться. Через некоторое время кто-то из соседей настойчиво постучал в стену, и Теон, словно очнувшись, наконец смог замолчать. Он отдышался, несколько раз плеснул в лицо холодной водой из раковины в ванной, чтобы прийти в себя. Быстро одевшись в неприметный спортивный костюм, Теон пошел искать попутку. Надо скорее убираться отсюда, раз теперь его разыскивает не только Рамси, но еще и полиция. А ведь он вчера показал свои права портье! Он быстро пересек гигантскую трассу Королевского Тракта по высокому, отделанному стеклом пешеходному переходу и направился по дороге в сторону Белой Гавани. Хотя там и располагался крупный порт, машин в ту сторону ехало немного. Однако через некоторое время он услышал шум двигателя приближающегося автомобиля. Теон поднял руку перед небольшим черным минивэном и тот остановился на обочине, гостеприимно распахнув дверь. Теон подошел к автомобилю, недоверчиво заглянул внутрь. За рулем сидел немолодой мужчина с козлиной бородкой и усталым лицом, изборожденным вертикальными морщинами, спускавшимися от глаз по щекам вниз, словно глубокие шрамы. — В Белую Гавань, парень? — Водитель склонился к приоткрытой пассажирской двери. — Могу подвезти, если тебе по дороге. Теон вгляделся в нежданного попутчика. Тот не был похож ни на полицейского, ни на бандита. Теон решил рискнуть. — Спасибо! — поблагодарил он и, забравшись на переднее сиденье, захлопнул дверцу автомобиля. Сердобольный водитель что-то увлеченно говорил, вроде бы о том, что скоро собирается на Север, к самой границе, что-то рассказывал про свою жену и детей, но Теон его не слушал. Он откинулся на сиденье и смотрел в окно, в голове звенела блаженная пустота. Периодически он все же бросал взгляд на водителя, когда тот одной рукой поправлял зачесанные назад волосы, на его мизинце поблескивала в лучах солнца печатка с двумя перекрещенными ключами. Теон смутно помнил, что это герб какого-то мелкого северного дома. — Боги Старые и Новые! Да что ж она такое делает, зараза! — вдруг вскрикнул попутчик, ударив по тормозам, и обернулся. Теон тоже посмотрел назад, пытаясь разглядеть, кто и что там вытворяет, и вдруг почувствовал резкую боль в шее, будто его ужалила оса. Рука дернулась прихлопнуть зловредное насекомое, но под пальцами он почувствовал тонкую трубочку шприца. — Что за херня?!.. — начал было говорить Теон, но язык перестал слушаться, а мир вокруг завертелся бешеной каруселью и померк. Сначала он вообще ничего не мог понять, он словно выплывал из мягкого тумана, пытаясь ощутить собственное тело. Потом все же почувствовал, что сидит на чем-то жестком, а голова его запрокинута. Он попробовал встать, но не смог. Муть перед глазами постепенно рассеивалась, и Теон увидел то, что старался позабыть давным-давно. В каждом своем кошмарном сне сначала он видел именно это: переплетение труб на стене, два больших вентиля и ржавую дверцу электрического щитка. И уже только этого было достаточно, чтобы он проснулся с криком. Сейчас он тоже попытался закричать, но из горла раздалось только какое-то жалкое сипение. Теон попробовал пошевелить руками, и не вышло — они, как и ноги, были привязаны. — С возвращением, мой славный, — прозвучал в гулкой тишине хорошо знакомый голос. Кошмарный сон, так долго ждавший своего часа, наконец сбылся. Рамси Болтон и его подвал. Снова. Теон потерял сознание.