Dragon Drabbles

Меч был наточен. Батальон был построен. Батальон ждал, когда генерал Резерфорд даст последние наставления перед боем. И когда Инквизитор, сопровождаемый Ее Величеством Селиной пройдет перед своей армией, прежде чем отправить ее в решающую схватку. Мишель знал, где стоял орлесианский лагерь. Краем глаза он видел, как сверкает среди шатров церемониальный доспех Императрицы. Несколько раз — он мог поклясться в этом — улавливал, как меж деревьев сновали шпионы Бриалы. Орлей готовился встать перед зловонной от лириумного тления армией Корифея плечом к плечу с Инквизицией. А Мишель де Шевин со странным предвкушением ждал последнего парада. В бессонную ночь, что предшествовала последнему марш-броску, он позволил себе немного досужих раздумий. Игра тренировала разум, как меч и щит тренировали тело, и Мишель иногда ощущал, что ум со временем теряет остроту — кажущаяся безопасность и простые, честные задачи расслабляли и расхолаживали. Он задал вопрос самому себе, пробуя угадать, как поступит Селина? Перебросит ли в Арбор лучших из лучших, самых верных и умелых своих шевалье? Или отправит отборных воинов разбивать остатки армии Гаспара в Долах, тем самым демонстрируя, что отдала все на борьбу с ненавистным узурпатором и предателем Орлея? Придут ли к эльфийским руинам зеленые юнцы, умеющие лишь бездарно и некрасиво умирать? Мишель поставил на вторую версию, полагая, что Селина захочет закрепить свой триумф. Мишель ошибался. Орлей привел к Арборской глуши великолепную армию. Мишель, стоя перед вверенным ему батальоном, почти с удовлетворением отмечал выправку, идеально посаженные доспехи и правильно закрепленное оружие, стать, дисциплину воинов тех частей, что были построены напротив. Пламенели плюмажи вычурных шлемов, на знаменах и штандартах виднелись знаки и гербы самых достойных родов. Расправа над Гаспаром уже не имела значения, понял Мишель. В схватке с проигравшим оружием стали пренебрежение и унижение высшей пробы — солдаты узурпатора даже не заслужили чести погибнуть от руки достойных противников. История Гаспара де Шалона бесславно завершилась. История Корифея — нет. Он был истинной опасностью, а Инквизиция — верной опорой для зашатавшегося трона. Селина сделала выбор. Они шли вдоль построенных на широкой поляне шеренг: Инквизитор, несший под мышкой шлем; генерал Резерфорд в полной выкладке; Ее Императорское Величество, сверкающая отполированным сильверитом доспеха, но в маске, а не в шлеме. Селина не собиралась вести свои войска в атаку, но и не могла не быть здесь в этот день. Ей бы этого не простили. Мишель невольно развернул плечи. Его растворял среди других солдат простой доспех болотного цвета. Грядущая битва не была поединком двух личных армий зарвавшихся аристократов, а потому имена и титулы не имели значения. Простой шлем почти скрывал лицо, но Мишелю отчасти хотелось, чтобы Селина его узнала. Они готовились сражаться с одним врагом. Сражаться бок о бок, но не вместе. Это казалось даже забавным. Ее новый чемпион шагал за ней. Он был крупнее Мишеля, шире в плечах, мощнее — Императрица рядом с ним казалась совсем хрупкой. Мишель сверлил его взглядом, совершенно не заботясь о том, заметят его интерес или нет. Вернее, Мишель был убежден, что не заметят. Слишком напряженные руки. Слишком прямая спина. Маска, скрывавшая лицо — почти такая же, какая была когда-то у самого Мишеля, — слегка топорщилась на горбинке носа, приоткрывая щеки. Мишель видел, как напряжено лицо нового защитника Селины и понимал, что тот слишком боится. Недопустимо боится ее подвести. Оставалось лишь надеяться, что сражается он лучше, чем держит лицо. Последнее в тот день, впрочем, не имело смысла. Процессия подходила все ближе и ближе. Селина лениво скользила глазами по шеренгам солдат генерала Резерфорда, придерживая на губах легкую полуулыбку. Мишель, мысленно усмехнувшись, почти незаметно поменял положение рук на рукояти меча, по парадному правилу упертого в землю перед носками сапог. Левую положил сверху. Это допускалось. Немногие знали, но от рождения шевалье де Шевин был левшой. Селина знала. Ее взгляд уперся сначала в меч, потом резко скользнул выше и остановился на лице — непривычно открытом, невыносимо знакомом. Сделав вид, что желает срочно что-то спросить у Инквизитора, Селина отвела взгляд. Слишком быстро. Слишком очевидно для того, кто знает Игру, но незаметно для тех, кто не имел о ней понятия. Ее защитник между тем все также пялился в пространство, чуть ли не жуя нервно губу. Мишель поморщился, но осадил себя. В конце концов, ему давно не должно было быть никакого дела. Что-то внутри него, тонко тренькнув, оторвалось. Следующий вздох показался Мишелю непривычно свободным. Его батальон был отправлен западнее руин — туда, где стояли самые крупные части красных храмовников. Здесь было жарче всего, громче всего, яростнее всего. В круговерти боя смешались лириумные доспехи вражеских солдат, яркие плюмажи шевалье Селины, сияющие нагрудники с символом Инквизиции. Между бесконечными ударами и блоками Мишель успевал отмечать, как слаженно действует вверенная ему часть армии. Но храмовники будто не убывали — сочились откуда-то, как муравьи, разбивая строй, внося хаос, опьяняя звоном ядовитого лириума, растущего из их изуродованных тел. Удар, как это всегда бывает, оказался слишком неожиданным. — За победу Инквизиции! — кричал кто-то, и голос его истлевал вдалеке, пока бывший шевалье бесконечно оседал вниз. Холодный камень развалин под головой с каждой секундой чувствовался все слабее. Тело погружалось в оцепенение, глаза заволакивала тьма. Мишель нашел в себе силы улыбнуться, чувствуя, как рот наполняется соленой влагой. Он только в тот момент окончательно понял, что давно уже не был чемпионом Императрицы. Он был даже не шевалье де Шевином — просто Мишелем, мальчишкой из трущоб Монфора. Кто-то наклонился к нему, прицокнул и снял с шеи солдатский медальон. Мишель был, наконец, совершенно свободен. Был.