-
На следующее утро Гарри находится на кухне, проверяя шкафчики. Он также, может быть, немного танцует, если качаться под музыку и делать небольшие вращения под музыку, которая играет по радио, можно считать танцем. Пока он это делает, он слышит, как кто-то идет по коридору. Сначала он находится в замешательстве, потому что Оливия должна проснуться только примерно через час, но затем Луи входит на кухню в своей пижаме, потирая один глаз. Гарри немного раскрывает рот, моментально застывая, но он быстро оживает, когда Луи открывает холодильник, проверяя содержимое. Он полностью заполнен, и Гарри понимает, что это того стоило, хоть и причинило некий ущерб его кошельку. Луи, кажется, думает также, потому что он одобрительно мычит, прежде чем тянется за молоком для чая и достает его. Он до сих пор не обратил внимание на Гарри. Гарри не уверен, собирается ли. Когда Луи просто ставит кастрюлю с кипящей водой и чайными пакетиками на плиту и выходит из кухни, мысли Гарри подтверждаются. Гарри смотрит, как он уходит, несколько секунд в неверии, но затем делает глубокий вдох и возвращается к обыскиванию шкафчиков. Он ищет продукты, у которых закончился срок годности и которые другие няни (или Луи, добавляет его мозг безнадежно) забыли выбросить. Такое уже случилось однажды, доказано бутылкой растительного масла, которое не предназначалось для употребления в пищу еще с декабря. Вполне возможно, он возвращается к вилянию бедрами, как прежде, напевая себе под нос, и только когда он делает поворот, он снова замечает Луи, стоящего со скрещенными ногами в дверях кухни. — Это… — Гарри шумно сглатывает, чувствуя небольшое смущение. — Всё не так, как выглядит. Луи поднимает бровь, наклоняя голову. — Так значит ты не танцуешь под Литтл Микс на моей кухне в шесть утра? Какое бы оправдание не пытался придумать Гарри, оно застревает у него в горле, и он чувствует, как его щеки нагреваются, когда он прикусывает нижнюю губу. — Ладно, может, все именно так. — Ты же знаешь, что они под управлением моего лейбла, да? Если ты хочешь автограф или что-то вроде того, можешь просто попросить, — дразнит Луи спокойно, проходя мимо Гарри к плите. Гарри смотрит, как он наливает молоко в кружку, на которой написано «ЛУЧШИЙ ПАПА В МИРЕ» почерком Оливии. Вскоре после этого он наливает туда чай, и в течение всего этого времени Гарри просто стоит там с раскрытым ртом. — Смотри, чтобы мухи не залетели, шустрые ножки*, — сообщает Луи, не оборачиваясь, и Гарри закрывает рот, прежде чем удивленно моргает, смотря на Луи. — Шустрые ножки? — повторяет он с любопытством, переводя взгляд от Луи к сахарнице перед ним. Он кратко спрашивает себя, стоит ли ему передвинуть ее Луи. Тот должно быть уловил ход его мыслей, потому что говорит: — Сахар портит чай, — а затем он бросает взгляд в сторону Гарри с кружкой в руке. — Я видел, как ты танцуешь, шустрые ножки. Гарри знает, что теперь становится абсолютно красным, поэтому он решает отвернуться, прежде чем Луи заметит это, но судя по ухмылке на его лице, которую замечает Гарри, когда отворачивается, он уже знает. — Разве тебе не пора на работу? — переводит тему Гарри, выкидывая бумажное полотенце, которое он оставил на столе ранее. Луи не отвечает какое-то время, но когда он это делает, его голос звучит дальше. — Пора. Когда Гарри оборачивается, чтобы посмотреть на Луи, тот уже ушел, и все, что за ним осталось — это чашка и молоко, которое он оставил на столе. Гарри идет убирать их, все время думая, что, может, ограниченное общение с Луи — это все с чем он может справиться, потому что в противном случае он взорвется. Он находится в процессе создания Оливии полноценного английского завтрака, когда слышит, как входная дверь громко открывается и закрывается. Это заставляет Гарри вздрогнуть, и он думает, что ему не мешало бы начать готовить завтрак прежде, чем он отправится на пробежку, чтобы Луи мог тоже что-нибудь съесть. Оливия приходит на кухню сама, после того как умывается, благодаря будильнику в форме банана, который ей купил Гарри. Его продавал какой-то парень из кампуса, и Гарри подумал, что Оливии бы он понравился. Если она встает сама, Гарри не чувствует себя таким виноватым за то, что разбудил ее. Он без понятия, как он вообще собирается становиться отцом, если не сможет даже разбудить своих детей без чувства вины. Ему нужно будет поработать над этим. — Святое дерьмо, здесь столько еды! — кричит Оливия, садясь на стул и смотря на завтрак широко раскрытыми глазами. Гарри смеется, ставя на стол тарелку с беконом, прежде чем сесть перед ней. — Ну, хлопья уже начинают немного надоедать, не так ли? Оливия лишь энергично кивает, прежде чем накидывается на еду, и Гарри понимает, что улыбается, когда наливает им апельсиновый сок в стаканы. Они едят завтрак в относительной тишине, не считая комментариев Оливии по поводу того, настолько вкусна еда, возникающих каждые две минуты. Наверное, это не очень хорошо для его эго, но он принимает комплименты. После того, как они оба готовы (и Гарри снова подбирал Оливии наряд), Гарри отводит Оливию в школу, но затем обнаруживает, что снова возвращается в квартиру, так как сегодня у него всего одна лекция в полдень. Он до сих пор не имел возможности остаться в доме одному, так что он обнаруживает, что просто ходит и рассматривает каждую комнату. Здесь есть гостиная, кухня, с которой он уже хорошо знаком, три спальни, две ванных комнаты (одна в комнате Луи и одна в коридоре, которую используют Гарри и Оливия), и также есть маленькая комната для стиральных машин. Что ж, это такой тип комнат, о которых Гарри знает меньше всего. Гарри начинает проверять двери в квартире, и все они оказываются гардеробными, пока он не находит дверь рядом с прихожей, которая ведет в комнату, которая почти пуста, не считая огромного рояля, стоящего в углу. Он черный и выглядит нетронутым. Гарри не знает как, но в итоге он оказывается прямо перед ним, а потом садится на скамеечку, слегка проводя пальцами по крышке. После внутренних дебатов он поднимает крышку, чтобы посмотреть на клавиши. Пока он это делает, он замечает какие-то беспорядочно разбросанные бумаги на верхней части рояля, на которые он не обратил внимание прежде. Они все представляют собой неаккуратно нацарапанные ноты и какие-то слова повсюду. Что интригует Гарри в бумагах, — это то, что все они написаны почерком Луи. В верхней части каждого листа написаны различные названия. Такие как Still The One, Back For You, Half a Heart, Little Black Dress, Why Donʼt We Go There и другие. Названия выглядят знакомо, хоть Гарри и не может понять почему. Гарри аккуратно кладет листы обратно, прежде чем его взгляд снова падает на клавиши рояля. Прошло много времени с тех пор, как он в последний раз играл на пианино. Определенно не меньше нескольких месяцев. Он думает, последний раз, когда он играл, был на дне рождения его матери год назад. Однако игра на пианино во многом схожа на езду на велосипеде, именно поэтому как только он кладет пальцы на клавиши, у него довольно просто получается начать играть. Он все еще продолжает играть, когда кто-то прочищает горло. Гарри удивленно подпрыгивает, заканчивая фальшивыми нотами, и оборачивается лицом к двери, где Луи стоит с небольшой улыбкой, по-прежнему одетый в один из своих деловых костюмов. — Ты… эм, я думал… разве ты не должен работать? — запинается Гарри, полностью поворачиваясь и закрывая за собой крышку, не глядя. Луи пожимает плечами, все еще улыбаясь. — Должен, да. Я просто оставил кое-какие бумаги дома, так что вернулся, чтобы их забрать. Только не говори моему боссу. Гарри удивленно моргает, прежде чем спросить: — Разве не ты босс? Когда Луи разражается смехом, Гарри чувствует, как кровь приливает к его лицу. — Это была шутка, шустрые ножки, — сообщает Луи, как будто Гарри еще не понял. — Я знаю, что я бизнесмен и все такое, но не воспринимай меня так серьезно. — Я… да. Ладно, — наконец, удается сказать Гарри, и Луи предлагает ему широкую улыбку. Если бы он не сидел, у него бы, наверное, подкосились колени, и он бы упал. Пусть Гарри и испытывает некое отторжение к Луи из-за того, как он ограничивает некоторые вещи в жизни своей дочери, он был бы слепым, если бы не согласился, что Луи охрененно красив. Луи все еще смотрит на него, и Гарри задается вопросом, может ли он покраснеть еще больше, чем сейчас. Под пристальным взглядом Луи он немного неудобно ерзает и, наконец, говорит: — Я не… этой комнатой можно пользоваться, ведь так? Прости, если я… Он замолкает, когда Луи машет рукой и качает головой. — Нет-нет. Все в порядке. Я обычно пользуюсь ей, но у нас есть несколько роялей в офисе, и так как я все равно провожу большую часть времени здесь, то часто использую ее. Гарри прикусывает язык, чтобы не начать ворчать, что Луи не должен проводить почти все время в офисе. Вместо этого он просто кивает и встает, вытирая руки о джинсы. Луи смотрит на него еще мгновение, прежде чем исчезает за дверным проемом. К тому времени как Гарри достигает двери, Луи уже нигде не видно, так что Гарри предполагает, что-либо он в своей комнате забирает документы, либо он забрал их прежде, чем услышал, как Гарри играет на пианино. В любом случае, это не его дело.-
Неделя проходит быстрее, чем Гарри предполагал; вспышки прогулок в парке, рисование в альбомах Оливии, укладывание Оливии спать, просмотры фильмов, помощь Оливии с ее домашними заданиями и просто разговоры с Оливией. Присутствие Оливии действительно ярко, словно пламя. Гарри лишь надеется, что никто это пламя не сдует. День за днем, Гарри узнает о Луи все больше и больше через Оливию, и он определенно становится все более и более озлобленным на него. Какой человек просто так оставлял бы свою дочь с нянями круглый год? Конечно, Оливия говорит о своем отце в положительном свете, и она постоянно его защищает, но Гарри просто не может простить того факта, что Луи практически выбирает свою работу вместо дочери. Тем не менее, Гарри должен постоянно напоминать себе, что он не в том состоянии, чтобы что-то говорить. Он всего лишь няня и ему нужно присматривать за Оливией, потому что Луи не может. Он не может читать Луи лекции о том, как правильно заботиться о ребенке. У Гарри даже нет надлежащей подготовки… он искал информацию об этом, и чтобы быть нянями, у людей должны быть дипломы об образовании. У него нет сомнений в том, что у прошлых нянь Оливии были эти дипломы, и это просто ударяет по нему осознанием, как же он на самом деле непригоден для этой работы. Хотя Оливию, кажется, не волнует это, потому что независимо от того, что он понятия не имеет, что он делает, ей, кажется, очень нравится проводить с ним время, и она даже настаивает, что не может уснуть, пока он не прочитает ей сказку. Гарри не намного лучше, так как он готовит сказки прежде, чем она вообще спрашивает.-
Когда он просыпается в субботу утром, он находится в замешательстве, так как он ни разу не проводил субботу с Оливией, и он не знает, что они должны делать. Гарри встает с кровати, все еще одетый в пижаму, чтобы проверить, есть ли расписание на холодильнике, но когда он добирается до кухни, он натыкается на Луи, отпивающего кофе и читающего газету в очках. Он просто моргает, смотря на старшего парня, прежде чем переводит взгляд на часы на стене напротив него, и они показывают половину восьмого. Намного позже, чем Гарри когда-либо видел Луи дома. Затем мужчина протягивает чашку кофе, не отрываясь от газеты: — Я не клал сахар, но если ты хочешь, он на стойке. Ему требуется момент для осознания, что Луи сделал ему кофе, но в то же время он понимает, что Луи мог просто заварить еще один лишний. Не то чтобы он готовил его специально для Гарри. Гарри медленно подходит к Луи и берет кофе, до сих пор чувствуя себя так, будто это все сон. Он идет к стойке, а затем кладет две ложки сахара, прежде чем садится перед Луи нерешительно. Он не знает как, но очки делают Луи донельзя красивее… что, честно говоря, должно быть преступлением, по мнению Гарри. — Итак, — начинает Луи, опуская газету, и Гарри поднимает взгляд со своего места, где он дул на кофе. Луи поднимает бровь, но не комментирует это. — Что ты планируешь делать? — С чем? — спрашивает Гарри, оттягивая рукава свитера вниз, чтобы использовать их, чтобы держать кружку, вместо своих голых рук. Луи выглядит явно позабавленно, когда поднимает свою собственную чашку и делает глоток. — С Оливией, — уточняет он, немного улыбаясь от упоминания ее имени. — Ты останешься с нами? Гарри моргает. Луи по-прежнему смотрит на него выжидательно, и Гарри, вероятно, должен был быть более подготовленным к этому моменту, видя, что его работа технически заканчивается… завтра. — Я… я не думал об этом, — честно признается Гарри. Прежде чем Луи может что-нибудь сказать, Оливия прибегает на кухню по своему желанию. Она абсолютно сияет, когда оставляет поцелуй на щеке своего отца (хотя она морщит нос сразу же после этого, и Гарри предполагает, что это из-за его щетины). Гарри на самом деле не ожидает, что Оливия придет оставить поцелуй и на его щеке, но она это делает, перед тем как садится на стул, а затем смотрит на них двоих выжидательно. — Где завтрак? Луи выглядит немного запутанным в этот момент и хмурит брови. — Хлопья там же, где и всегда, Лив, — напоминает он. Оливия лишь моргает, глядя на него, и снова оборачивается к Гарри. — Брекки? — Сейчас, — отвечает Гарри, вставая со стула и подходя к холодильнику. Позади он слышит, как Луи говорит: — Ты не можешь достать молоко сама, милая? — и Оливия фыркает в ответ. Даже не смотря на нее, он знает, что она закатила глаза. Гарри достает коробку яиц, пачку сосисок и кучу разных овощей. Как только он вынимает сковороду и разделочную доску, он указывает в сторону прилавка для сладостей. — Олив, можешь достать кексы, которые мы испекли вчера? Краем глаза он может видеть, как Луи глазеет, когда Оливия подходит туда и вытаскивает поднос с кексами, помещая его на стол. — Что-нибудь еще, Гарри? Он улыбается ей, прежде чем качает головой. — Нет, больше ничего. Кстати, с твоим папой все в порядке? Тебе бы следовало проверить. Луи издает возмущенный звук, но Гарри игнорирует его, потому что Оливия хихикает и возвращается на свое место. В то время как он режет помидоры и лук, он может слышать, как Луи тихо спрашивает Оливию, что она ела на протяжении последней недели, и она пересказывает, поедая кекс, который, должно быть, стащила со стола. К тому времени как он заканчивает делать завтрак им троим, Луи выглядит менее шокированным, но все же любопытным. — Ты готовил ей завтрак всю неделю? — спрашивает Луи, глядя на тарелку перед собой. Гарри просто кивает и добавляет соль с перцем в завтрак Оливии, перед тем как возвращается к своему и прокалывает свою яичницу вилкой. Он должен признать, кофе, который сделал Луи, очень приятно на вкус. Луи все еще смотрит на еду недоверчиво, когда Гарри снова поднимает взгляд. Гарри сглатывает то, что у него во рту, прежде чем собирает все свое мужество, чтобы поддразнить: — Она не отравлена. — Я- я знаю, — отвечает Луи, казалось бы, немного испуганно. — Извини, я просто… Я не ел домашнюю еду очень долго. Гарри лишь кивает, предпочитая не комментировать то, как грустно он себя чувствует из-за этого, и также предпочитая не спрашивать о матери Оливии. Он не уверен, что на самом деле хочет об этом знать. Они втроем сидят вместе и едят завтрак, как будто это то, что они делают постоянно, даже если Гарри не помнит последний раз, когда он ел завтрак с кем-то, кроме Оливии или его друга Эда. Оливия заканчивает первой, а затем убегает в свою комнату, после того как целует их обоих в щеки снова. Гарри заканчивает минутой позже и отправляется мыть тарелки за них двоих, но затем Луи появляется позади него, держа его за руку. — Позволь мне, — настаивает Луи. — Ты приготовил завтрак. Я могу, по крайней мере, сделать это. Гарри задается вопросом, стоит ли ему возразить, но затем решает уступить, протягивая тарелки в своей руке Луи и отшагивая в сторону. Он стоит там неловко еще мгновение, прежде чем говорит: — Ты можешь мыть, а я — сушить? Луи колеблется, но затем кивает на предложение Гарри. — Звучит как план, шустрые ножки. На этот раз Гарри даже не моргает на прозвище. Вместо этого он хватает тряпку для вытирания посуды с места, где она висит перед плитой. Когда Луи протягивает ему первую тарелку, он тихо говорит: — Ты ей очень нравишься. — Кому? — интересуется Гарри, а затем до него доходит. — Оливии? — спрашивает он, вытирая тарелку. Затем Луи продолжает протягивать ему кучу посуды, и Гарри берет их одной рукой, кладя тарелку в посудомоечную машину. — Да, Оливии, — отвечает Луи через какое-то время, и Гарри видит, как его брови хмурятся, пока он пытается очистить одно пятно с тарелки. — Она хочет, чтобы ты был рядом с ней. Гарри хмурится. — Я не- я не няня, Луи. Я никогда не учился, как быть няней. Я не гожусь присматривать за детьми. — Я считаю, что ты справляешься лучше, чем я, — дразнит Луи, но если Гарри не ошибается, он слышит что-то вроде неуверенности. Гарри выбрасывает это из головы. — Я никогда за свою жизнь не готовил еду. — За всю жизнь? — повторяет Гарри недоверчиво. — Разве тебе не двадцать шесть? Луи закатывает глаза, протягивая Гарри стакан. — Не напоминай, — отвечает он. — Готовка просто не для меня. Гарри не отвечает какое-то время, отходя, чтобы взять остальную часть тарелок на столе. Он передает их Луи, когда возвращается к стойке, и старший парень кладет их в раковину. — Это видно, — бормочет Гарри себе под нос. Наступает молчание, и они вдвоем работают вместе слаженно, как единое целое. Луи моет, Гарри сушит. Луи моет, Гарри сушит. Луи — тот, кто нарушает молчание, наступившее над ними. — Меня не волнует, что у тебя нет опыта. Оливия очень тебя любит, Гарри. Ты ее абсолютно покорил. К тому же ты сумел позаботиться о ней лучше, чем любая из тех профессиональных нянь, которых я нанимал, и я не знаю, потому ли это, что Оливия отказывалась принимать их, но это правда. У Гарри пересыхает во рту, и он не может найти, что сказать, так что они стоят в тишине снова. Гарри неуклюже сушит посуду, но это больше автоматическое действие, так что он даже не задумывается об этом. Миллионы мыслей проскальзывают в его голове. Ему всего двадцать один год, и он все еще получает образование. Он не должен присматривать за ребенком… и, надо признать, бывали случаи, когда Гарри хотел детей, это чувство, которое подкрадывается к нему незаметно, но он никогда не ожидал, что это произойдет так скоро. Он обожает детей — абсолютно очарован ими. Они посылают внутрь такое теплое и липкое чувство. Когда Найл сказал Луи по телефону, что он любит детей, он вовсе не преувеличивал, потому что это абсолютная правда. Гарри любит проводить время с ними, он любит вызывать улыбки на их лицах и он любит, что они такие счастливые. Мир еще не оставил на них своего следа. Также так получилось, что Гарри абсолютно очарован Оливией, что несомненно плюс для ситуации. И все же, он еще учится. У него есть социальная жизнь (хотя, нельзя сказать чтобы очень насыщенная. Список его друзей состоит в основном из Найла, Эда и Джонни сейчас. У Гарри есть и другие друзья — тонны друзей по факту, но никого из них он не считает настоящими друзьями) и множество вещей, которые он мог бы сделать, помимо заботы о семилетней девочке. Даже если Луи не волнует, что у него нет опыта, Гарри волнует. Он хочет только лучшего для Оливии, и он не знает, подходит ли он. Но то, что говорит Луи — правда. Оливия ненавидит всех остальных нянь, и Гарри знает об этом, потому что она ему говорила. Если Гарри — единственный человек, которому она позволит заботится о ней в отсутствие ее отца, он почти обязан это делать. Гарри, должно быть, молчал долгое время, потому что Луи говорит снова. — Я лишь хочу всего лучшего для нее, и прямо сейчас, похоже, это ты, Гарри, — бормочет он тихо, протягивая Гарри последнюю тарелку, прежде чем выключает воду и поворачивается к нему. — Ради Оливии? Пожалуйста? Может быть, это выражение на лице Луи, то, как его брови сближаются, а уголки губ опускаются — не говоря уже о том, как грустно выглядят его глаза — или тот факт, что он уже привязался к Оливии, но Гарри понимает, что соглашается. Он медленно кивает, убирая последнюю тарелку и закрывая посудомоечную машину. Он нажимает на нужные кнопки, чтобы запустить машину, перед тем как поворачивается к Луи. — Ради Оливии, — повторяет он. — Ради Оливии, — уточняет Луи, его лицо принимает выражение облегчения. — Я могу… Обычно, я делаю контракты на неделю, так как большинство нянь увольняются, но я могу дать тебе контракт на месяц? Гарри делает глубокий вдох, внезапно вспоминая, что это не просто кто-то. Это Луи Томлинсон, один из руководителей одного из самых известных лейблов в Великобритании. Конечно, он захочет, чтобы Гарри подписывал контракты. — Звучит неплохо, — отвечает Гарри, прикусывая нижнюю губу. Его сводный отец Робин — адвокат, и Гарри уверен, что он осмотрит любой контракт, который даст ему Луи. Затем его что-то осеняет… ему придется рассказать своей маме, что он переехал к двадцатишестилетнему миллионеру, после того, как он знал его две недели. Она его убьет. — Отлично, я приготовлю его для тебя к завтрашнему дню, — сообщает Луи с улыбкой. — Спасибо тебе большое, Гарри. Гарри правда не ожидает этого, когда Луи делает шаг вперед и крепко обнимает его, потому что он не думал, что Луи был любвеобильным типом людей, но он доказывает обратное по тому, как подбородок Луи ложится почти идеально на его плечо. Ему требуется секунда, но в конце концов Гарри обнимает его в ответ, поднимая руки, чтобы крепко обхватить Луи вокруг шеи. Он не знает, как долго длится объятие — может, секунды, может, минуты, но Гарри кажется, будто это время — вся его жизнь, и в его голове возникает мимолетная мысль, что да, я мог бы провести всю жизнь в твоих руках, прежде чем понимает, что он прыгает выше собственной головы. Луи отпускает его, все еще улыбаясь, и Гарри старается не нахмуриться от потери его прикосновения. Вместо этого он улыбается парню в ответ. Какая-то часть его кричит, говоря ему не делать этого, но он игнорирует ее, потому что большая часть подсказывает, что вскоре это окажется лучшим решением в его жизни. Он надеется, что это правда.