Голос улицы

— Да как ты смеешь нам дерзить?! Мы тебя хорошим человеком пытаемся воспитать, а ты как нам отплатил за все, что мы для тебя сделали?! Неблагодарный ублюдок! Крысёныш! — крупный мужчина с красным помятым лицом метнул в Брайана бутылку, Фьюри пригнулся, защищая руками голову. На ладони посыпали осколки стекла, больно царапая кожу, а так же остатки пива. Брайан ойкнул и поднес руки к глазам. — Мелкая бессовестная тварь! — зашипела женщина, хватая парня за ухо мертвой хваткой. — Мы столько тратим на твое образование, а ты приносишь одни неуды и колы! Шляешься где-то до ночи, нет бы по дому помочь! Конечно! Мы же в гостинице живем! А то, что я надрываюсь с утра до ночи, только чтобы любимому сыночку было что с утра покушать, что в школу надеть, чтобы спалось ему хорошо — этого он не замечает! Она отпустила оттопыренное алое ухо Брайана, поджала губы, глаза ее повлажнели, и она приложила к лицу кухонное полотенце, которое до этого сжимала с свободной руке. Плечи ее едва заметно вздрагивали. Мужчина побагровел еще сильнее, его глаза метали молнии, обещая жестокую расправу всему живому. Брайан недоверчиво посмотрел на женщину, взглянул на мужчину и вжал голову в плечи: во избежание. — Вот! — громким сиплым шепотом потянул мужчина, указывая своим толстым пальцем в сторону жены. — Вот! Видишь, до чего мать довел! — Она мне не мать! А ты мне не отец! Не смей мне нотации читать, понял?! — Да как ты с нами разговариваешь, сукин сын?! Оборзел совсем?! Брайан отшатнулся от мясистой руки, которая сжимала воздух в том месте, где секунду назад была его шея. — Мы тебя холили, лелеяли, как ценное сокровище берегли! — начала причитать женщина, прекращая рыдать. Голос ее звенел, щеки разрумянились, а глаза смотрели невидящим пьяным взором. — Не знали мы, что ты такой сволочной вырастешь! — А кто вас просил именно меня выбирать! — не выдержал Брайан и заорал в ответ. То, что сейчас все соседи слышали этот скандал, его не волновало. — Дуру дали! — рявкнул мужчина. — Пожалели сиротку, взять под свое крылышко решили! — Не нужно мне такое «крылышко»! Не нужны мне такие «родители»! Уж лучше бы вы меня в приюте оставили! — Ты пасть-то не разевай! Мал еще на меня тявкать! — А мне надоело! Надоело, что ты постоянно бухой со своими дружками, такими же как ты пьяницами, околачиваетесь дома и постоянно бьете меня! А ты, дорогая «мама», — Брайан скривился, — заебала уже своими «Брайан, вымой пол, я только ногти накрасила», «Брайан, приготовь ужин, а то я не успеваю: начался мой сериал», «Брайан, сходи за пивом!» — парень успешно пародировал писклявый голос женщины. — Не смей говорить такие слова о моей любимой жене! — Мужчина дал приёмному сыну сильную затрещину, тот покачнулся, но устоял. — Это ты на своей улице понахватался этих гадостей! В следующий раз услышу — домой можешь не возвращаться! — Заебало! Все?! Я могу паковать вещи?! — Выметайся! Вон! И чтобы я тебя больше не видел! — Да с радостью! Ноги моей больше в этом доме не будет! Брайан стремительно выбежал из квартиры, захватив с собой куртку. Дверь открылась нараспашку, двери же соседей, стоило только Фьюри появиться на лестничной площадке, поспешно захлопнулись. Злой на весь свет, парень отбивал быструю чечетку по ступенькам. Вскоре за спиной хлопнуло во второй раз: дверь подъезда. Знаете, существует довольно странный стереотип, что на рождество обязательно должен идти снег. Или что он там делает? Падает? Не суть. Утверждать подобное может только ребенок, который никогда не видел зимы вообще, не говоря уже о зиме в Пенсильвании. Словно каждый зимний день идет снегопад. В этом году снега не было. А вот мороз был. Брайан поежился и застегнул молнию на куртке до самого подбородка. Перчатки он никогда не носил, поэтому пришлось засунуть руки в карманы. Стоять на месте было холодно, и Фьюри, широко шагая, направился в одному ему известном направлении. В голове крутились далеко не самые лучшие мысли. О Тор, ну почему он тогда не спрыгнул с крыши? А все этот проклятый Ирвинг Хайнд! Да, все из-за него! Брайан со злостью пнул попавшуюся под ноги банку из-под газировки. Рядом прошла компания из трех гогочущих парней и пьяно хихикавшей девушки. Брайан скривился и отвернулся. Мысли снова вернулись к суициду. А что если, прямо сейчас? Фьюри остановился, словно громом пораженный. А что? Красивая трагическая смерть. Очередной непонятый подросток, покончивший с собой в Рождество, прыгнув с десятого этажа. Парень мотнул головой. Нет. Не сейчас. У него столько планов, столько идей для граффити! Если и прыгать, то прыгать без каких-либо сожалений. А Брайан сожалел только о невоплощенных задумках. Приемные родители перестали играть в его жизни значительную роль уже достаточно давно. А с тех пор, как «отец» бросил работу и окончательно ушел в запой, не брезгуя иногда посылать за алкоголем и сыночка (возражения он не принимал, а попытки донести до пьяного мужчины, что тринадцатилетнему парню выпивку не продадут, проходили транзитом), авторитет их окончательно подорвался. Жизнь в приюте и то была лучше. Адекватных взрослых было больше. Брайан выплыл из своих мыслей, натолкнувшись на металлическую ограду. За чугунными прутьями чернела Орин хай. Фьюри раздраженно цыкнул, пнул ограду и развернулся на 180 градусов. Опять-таки: конечной цели путешествия у него не было. Когда он уже находился в двух кварталах от ненавистной школы, в голову пришла светлая мысль: навестить родителей. Не тех, что остались в квартирке дома номер сорок четыре по Липовой улице. И Брайан направил свои стопы на кладбище. Даже в самый яростный зной на кладбище было прохладно. То ли из-за того, что место погребения усопших находилось на равнине и продувалось ветрами со всех сторон, то ли действительно из-за какой-то непонятной мистической силы. Но факт остается фактом, и на кладбище было гораздо холоднее, чем в городе. — Мам, пап, привет, — Фьюри присел напротив двух могил, слепо взирающих на мир позолоченными буквами: «Мэри Фьюри» и «Джозеф Фьюри». Брайан уже не помнит, почему ему разрешили оставить его родную фамилию, но очень рад этому. Очень уж ему не хотелось становиться Кларком, да и сейчас особого желания нет. Бурьян был покрыт инеем, лед под подошвами кроссовок громко хрустел. Было холодно. Поэтому Брайан решил не задерживаться. Он не стал поддаваться сентиментальному порыву жаловаться на жизнь надгробиям, хватит того, что он поприветствовал эти два неодушевленных объекта. Это не в его характере. Да и глупо это выглядит. Как будто два куска мрамора могут дать дельный совет или успокоить. Но уйти, не сказав ни слова на прощание, ни сделав ничего, он тоже не мог. Это тоже не в его характере. Ведь последние слово всегда за ним! Брайан открыл уже рот, когда в спину ударил луч света. — Футы-нуты! — раздалось за спиной ворчание. — Ты чего тут забыл, малец? Ночь на дворе. Рождество сегодня. Все порядочные люди за праздничным столом. Только вот я один вкалываю, — последняя фраза была произнесена гораздо тише. — Извините, сэр, я пришел родителей проведать, сэр. Брайан поднялся и развернулся. В глаза бил луч света. — Так ты сирота? И как тебя из приюта отпустили так поздно? Сбежал, что ли? — Почти. — Непорядок. Ну-ка, пойдем со мной. — К-куда? — Как куда? Полицию дожидаться. А то негоже ребенку одному по кладбищу ночью разгуливать. Особенно в Рождество. Особенно, если его ждут дома. — Я не ребенок, — буркнул Брайан, однако за сторожем пошел. — Мне пятнадцать лет. — Ишь какой взрослый, — поглаживая окладистую рыжую бороду, сообщил мужчина. Видимо, он все слышал. — А ты о близких подумал? Какого им теперь? Небось сейчас все воспитательницы и ребята за тебя волнуются. Брайан вспомнил Рождественские вечера в приюте и совершенно ясно осознал, что пропажа ребенка посреди шумного праздника тогда не вызвала бы никакой реакции. Её бы попросту не заметили: вокруг бегают дети и что-то кричат, старшие о чем-то разговаривают, воспитатели и обслуживающий персонал занимаются любимыми делами. Детям обещаны угощения, ёлка и подарки. Какой же нормальный ребенок откажется от подобного? А уж сирота тем более. Никому попросту в голову не приходило сбежать из теплой комнаты, где было все самое желанное, для того, чтобы побродить по холодному кладбищу. Между тем, пока Брайан вспоминал прошлое, они дошли до сторожки. — Ведрон! — кликнул провожатый Фьюри. — Звал? — дверь открылась, в щель просунулась голова мужчины с ведром на голове. — Вызови полицию, я паренька нашел. — Где? — На кладбище, Ведрон. На кладбище. — А он точно живой? Может, он призрак? Сторожа с ног до головы оглядели Брайана. — Да живой он! Хватит пороть чушь! Открывай! Ведрон открыл дверь, пропуская парочку внутрь. — А теперь иди вызови полицию. Скажи, что нашли ребенка на клад… Нет. Скажи, что нашли потерявшегося ребенка… — Я не ребенок! Мне пятнадцать! -… Пусть подъезжают к городскому кладбищу. Как только его напарник удалился, мужчина с рыжей бородой наклонился к Брайану и прошептал: — Это Ведрон, мой напарник. Ты не обращай на него внимание, у него немного крыша… того. Протекла. Сам наверно понял. Ну какой нормальный человек будет таскать ведро на голове? «Юродивый на кладбище. Что может быть лучше,» — от таких мыслей Фьюри передернуло. — Да не боись, — Все тем же покровительственным шёпотом вещал сторож. — Ведрон спокойный. Не обидит. — Я и не боюсь… — Шлак, я позвонил! — Сколько раз тебе говорить, не зови меня так! И как скоро полиция будет? — Они сказали, чтобы я перестал баловаться, иначе они меня арестуют. — Так они не поверили тебе? Сейчас! Я им сам позвоню. — и он вскочил с места. Ведрон с детским любопытством глянул на паренька. Брайан поежился и постарался отвести взгляд. Который тут же упал на настенные часы. Была половина одиннадцатого. А скандал начинался в шесть. Неудивительно, что он жутко устал: еще бы! столько времени прошататься по городу. Брайан зевнул. — Ты хорошо себя чувствуешь? — внезапно осведомился позабытый Ведрон. Громко так осведомился. Фьюри поморщился от слабой головой боли, зудящей в затылке, и кивнул. — Тебе бы к доктору. Нездорово выглядишь. — Угу. Конечно, к врачу ему надо будет обратиться. Было бы удивительно, не заболей он после многочасовой прогулки в легкой курточке. — Шлак, а вот и ты! «Шлак» такое обращение к себе проигнорировал, он только сказал: — Будут через десять минут. Окраина, как-никак. Ну, а мы пока тебя осмотрим. Как себя чувствуешь... — Брайан. Все хорошо. Только спать хочется, — язык заплетался, глаза слипались. — Оно и видно. Ладно, посиди, отдохни. А мы пока с Ведроном делами займемся. Фьюри был только рад. Потому что любые звуки отзывались в голове болью. Вскоре, приветливо мигая, к сторожке подъехала полицейская машина. «Шлак» сдал Брайана в руки представителей органов правопорядка. Фьюри, мучимый головной болью, засыпал на ходу и практически не слушал диалог двух полицесйких. Он покорно сел в машину и вдруг почувствовал небывалую слабость. Только вот слабость в левой ноге, той, что как раз сломал в начале учебного года. Брайан испугался и заморгал, прогоняя сонливость. — Я тебя спрашиваю, как зовут? — повторила злая женщина-полицейский, которая сидела впереди рядом с молчаливым водителем. — Брайан. Брайан Фьюри. — Что же ты, Брайан, из приюта сбежал? — Хотел… — язык категорически отказывался слушаться. — Хотел с родителями повидаться… Постойте! Я не из приюта! — Погоди, — женщина нахмурилась, даже развернулась к пассажиру. — Ты пришел на кладбище навестить родителей. Значит, ты сирота. Значит, ты сейчас живешь в приюте. — Нет, вы не ошибаетесь. У меня есть приемные родители… — Тогда почему ты сказал сторожу… — Я ничего не говорил… Он… сам так решил. — Что-то ты плохо выглядишь. — Устал. Спать хочу. — Мэг, так куда его? — впервые подал голос водитель. — В участок. Так разберемся. Заодно врач его осмотрит. Не нравится мне, как он выглядит. Брайану не нравилось, что о нем говорили так, будто его тут нет, но сил на возмущение не было. Хотелось спать и больше ничего. И Фьюри уснул. Проснулся он, когда кто-то его тормошил за плечо. Брайан открыл глаза, обведя помещение сонным взглядом. И только с третьего раза до него дошло, что он находится в полицейском участке. Напротив него, за столом, сидела смуглая уставшая женщина. — Привет. И с добрым утром, — поприветствовала она. — Меня зовут Герда, я — дежурный полицейский. — Здрасте. — Ну, Брайан, рассказывай. — Что… — Брайан не удержался и зевнул. — Что рассказывать? — Как ты оказался на кладбище ночью в Рождество? — Хотел навестить родителей. — Ты сирота? — Нет. У меня есть приемные родители. — Тогда почему их не было с тобой? Или ты сбежал? Брайан молчал. — Все понятно. Но почему? Они не хотели с тобой идти? — Мы поссорились… Эх, соседи слышали все… Плевать. Сказали, что… чтобы я выметался. Ну и я вымелся… То есть, ушел. Парень говорил с явным трудом. Герда делала какие-то пометки в своем блокноте. — Брайан, ты же понимаешь, что мне придется вернуть тебя домой, несмотря на вашу ссору? Брайан несколько секунд смотрел на полицейского, а потом заторможено кивнул и поморщился от боли. — Что-то болит? — Голова. — Так. Сиди здесь. Сейчас придет врач и осмотрит тебя. Я скоро вернусь. Герда поспешно вышла из комнатки, оставив Фьюри одного. Достаточно быстро пришел мужчина в очках и с чемоданчиком — врач. Он осмотрел голову Брайана со всех сторон, спросил, где болит, потом нахмурился. Затем врач спрашивал что-то еще, осмотрел левую ногу, а потом зачем-то пристально смотрел в глаза. Брайан уже почти спал, когда в кабинет вернулся обеспокоенная Герда. Мужчина сказал ей что-то. Что — Брайан уже не слышал: он спал.