Голос улицы

Уютные рождественские посиделки всей семьей у камина, коротание вечеров за просмотром старых комедий на стрекочущих кассетах, тихие монотонные разговоры за жизнь — это все не для Адель. Хоскинс, конечно, любила всю родню без исключения, но любить лучше на расстоянии, когда не видишь, как дедушка Яков ковыряет в ухе, и не слышишь, как тетя Сьюзан обсуждает, как скоро ты выйдешь замуж. Это все утомляло. Поэтому приглашение отпраздновать Новый год в «узком» кругу друзей она приняла, раздумывая над этим только пару минут. Приняла, даже не смотря на то, что вечеринку устраивал Стенли Джонсон, который в последние недели буквально не давал Хоскинс прохода, «галантно ухаживая за своей дамой сердца». Сначала Стен делал все это в шутку, это было даже смешно, но только в первую неделю. Вечеринка намечалась на первое января. Адель любила эффектные появления, поэтому пришла на час позже назначенного времени. Из дома доносились приглушенная музыка и громкие слаженные голоса, скандировавшие «Пей!». На кнопку звонка нажимать было бесполезно: в таком шуме никто ничего бы не услышал. Девушка фыркнула, сдувая с глаз назойливую прядь волос, и по-хозяйски открыла дверь запасным ключом, о месте хранения которого ей проболтался Джонсон. Просторный холл, отделанный белым с серыми прожилками мрамором и кедровым деревом, заполнял сиреневато-сизый дым. Тусклый свет от бронзового канделябра на стене косыми лучами падал на пол. Гремела музыка в соседней комнате. Лестница, выполненная из черного гранита, величественно спускалась прямо к двери, кованные перила чернели на фоне глянцевых крупных листьев тропических растений, которые росли тут в кадках. А на широких ступеньках сидел какой-то незнакомый парень. Он удивленно смотрел на Адель, та заторможено моргала. Незнакомец пришел в себя первым. Он многозначительно ухмыльнулся, сделал глубокую затяжку, сложил губы трубочкой и выдохнул дым кольцами, а после затушил сигарету о чугунные перила и легко поднялся на ноги. В холле словно из ниоткуда появился Герман Робинсон. Тот шел спиной вперед и размахивал стаканчиком, из которого, несмотря на все усилия, пока не пролилось ни капли. — Да я сейчас принесу! — кричал Герман в комнату. Излишне громко для трезвого человека. — О-ой! — икнул Робинсон, когда увидел в перед собой Хоскинс. — Аде-ель! Как я рад тебя видеть! — Не могу сказать о тебе того же, — покачала головой девушка. Робинсон глупо улыбнулся и широким жестом руки обвел помещение. — Да ты проходи! Веселье только начинается! — Судя по тебе, веселье в полном разгаре, — вступил в диалог парень на лестнице. — Ну Эрэт! — плаксиво протянул Герман. В трезвом состоянии серьезный и ответственный парень никогда бы ничего не произнес таким тоном. Адель еще никогда не видела Робинсона пьяным. Если честно, она вообще не помнила, чтобы его кто-то приглашал на такого рода мероприятия. Поэтому подобное поведение блондина выбило ее из колеи. Парень спустился с лестницы — он сидел на третьей ступеньке — и легко щелкнул Германа по носу. — Не забывай, что тебя тут официально быть не должно вообще! Официально ты показываешь мне город. Поэтому, когда мы через три часа вернемся домой, от тебя не должно разить перегаром! — Да ладно тебе, Эрэт! Нужно ведь иногда расслабляться! — Придурок, — сказал Эрэт, но в его голосе не было ни раздражения, ни злости — только усталость. — От придурка слышу! — парировал Герман и неожиданно ловко схватил Адель за руку. Робинсон с упорством ледокола тащил Хоскинс за собой в комнату. Людское море вокруг колыхалось, слышался смех, голоса сливались в ритмичный гул, который вкупе с музыкой бил по ушам. — Куда ты меня тащишь? — возмущенно спросила Хоскинс, выдергивая свою руку. Эффектное появление не удалось. — Так это… — Герман растерянно моргал, как бы недоумевая, как можно не понимать таких очевидных вещей.- К Стенли. Он всех гостей встречает… — Робинсон, рыбья твоя башка! — Джонсон появился рядом, словно специально поджидая момента. — Я тебе что сказал сделать? Принести пиццу! Хватит с тебя выпивки, мозги совсем отключились, — Стенли потянулся за стаканом Германа. — Стен, смотри, кто пришел! — поспешил перевести тему тот, выталкивая вперед девушку. — Адель? Какая встреча! Я рад, что ты пришла! — А я-то как рада… — Проходи, все только начинается! Может, выпьешь? Есть виски, ром и джин. — Колы. Хочу колы. — Как скажете, мад-мадмуазиэль, — галантно шаркнув ногой, Стенли удалился. Адель огляделась по сторонам. Вокруг в угаре и дурмане танцевали и разговаривали люди. В уголке какой-то парень зажимал девушку, прямо посреди гостиной на диване целовалась парочка, которая, поблескивая глазами, вскоре удалилась из комнаты. Хоскинс тряхнула головой, прогоняя непрошенные мысли. Она тут чтобы развлечься. Так нужно не думать, а делать! Например, танцевать!

***

Совсем не пить Адель не смогла. Настойчивый Джонсон притащил бутылку рома, убеждая, что напиток высшего сорта, долгой выдержки и отличного качества, уговаривая девушку распить ее вдвоем. В спальне. Хоскинс только рассмеялась в лицо горе-соблазнителю. Немного громче и звонче, чем обычно. Адель уже успела выпить три стакана ром-колы, ее тянуло танцевать. Хотелось кричать на весь мир от счастья, крушить и ломать. Хотелось совершить что-то безумное, желательно, противозаконное! Но голос разума продолжал твердить свое «нельзя». Понимая, что скоро она совсем потеряет контроль, Хоскинс вышла на задний двор подышать свежим воздухом. Воздух был влажный и отчего-то соленый, какой бывает в приморских городах. Адель задрала голову, чтобы посмотреть на звезды, и, не удержав равновесия, упала назад. Рассмеялась. — Неужели вам доставляет удовольствие так безбожно напиваться? — поинтересовался из темноты смутно знакомый голос. Мозг со скрипом выдал информацию, что именно этот парень курил на лестнице. Эрэт — вроде бы так? — видимо, не ждал ответа. Он просто стоял совсем рядом, возвышаясь подобно горе над все еще сидящей на снегу Хоскинс. — Не знаю, — после паузы ответила Адель и улеглась на спину. — Что? — Я не знаю, почему мы так поступаем, — она прикрыла глаза, вдохнула морозный воздух, снова рассмеялась. Но уже тише. — По-моему это глупо. — По-моему это глупо. — Что? — Парень нахмурился. — Зачем ты повторяешь? — Потому что твои слова глупы. Адель пошевелила руками и ногами, рисуя снежного ангела. — Почему это? — Глупо то, что не имеет смысла. Ты говоришь, что не знать причины своих поступков не имеет смысла. Незнание наоборот рождает смысл. А вот знание иногда бес-по-лез-но. Собеседник молча стоял с минуту. Сказал: — Вставай, а не то заболеешь. — Не встану. Отсюда лучше видны звезды. — Зачем тебе эти звезды? Это просто огромные сгустки энергии, летящие в бесконечной черноте. Они далеко, а ты здесь, на снегу. — И что? — весело спросила Адель. — Это тоже по-твоему глупо? Они где-то там горят и полыхают, и даже не знают о нас — хотя ты скажешь, что у них вообще нет разума. Они просто летят и светят. И сейчас мне хватает такого смысла, — Хоскинс взглянула на возвышающегося парня. Тот потоптался на месте, а потом лег рядом с Адель, не касаясь ее. В сиреневом небе летели обрывки коричневых облаков. Звезды походили на выколотые точки. Девушка закрыла глаза и вслушалась. Звуки музыки из дома доносились до них, словно напоминая, что всего в десятке метров продолжается праздник жизни, на который следовало бы вернуться. — Ты странная, — сказал тихо Эрэт. — Я настоящая. И я не знаю, почему так поступаю. — Она села. — Меня зовут Адель. А ты, мистер Глупо? — Я Эрэт. — Ты пришел с Робинсоном? — Ага. Почему вы зовете его по фамилии? — Потому что это ему больше подходит. А почему вы пришли вместе? Вы знакомы? Эрэт усмехнулся. — Поверхностно. Наши предки дружат со школы. Отец приехал сюда по работе, а я так, за компанию… Пока живу у Германа. Он хотел пойти на эту вечеринку, но его не отпустили. Поэтому он придумал отмазку: типа будет мне Бьёрк показывать… Эрэт замер с открытым ртом на секунду, а потом посмотрел на наручные часы и выругался сквозь зубы. — Прости, мне нужно идти, — он резко вскочил с земли. — Угу, — Адель смотрела в его лицо расфокусированным взглядом, — До встречи. — До встречи. Чертов Герман, я же говорил… — бубнил себе под нос Эрэт, убегая в дом. Хоскинс посидела еще пару минут, окончательно приходя в себя. Поднялась и отряхнула снег. И через калитку заднего двора вышла на улицу, а оттуда пошла домой. На следующий день Адель встречала похмелье с температурой.

***

Болезнь затянулась. После гриппа начались осложнения, поэтому в школу Адель пришла спустя месяц после начала триместра. На протяжении всей болезни ей регулярно звонила Оливия, правда не заходила в гости: боялась заразиться. Тоу рассказывала все школьные новости. Ну почти все. Оливия каждый раз говорила про какую-то сногсшибательную новость, но не говорила в чем конкретно она заключается, продолжая интриговать подругу. В первый день Оливия радостно кинулась ее обнимать, едва завидев, а Оливер крепко пожал руку. Стэнли вообще расстарался и подарил букет. Адель не любила цветы. И вскоре красные розы торчали из ближайшего мусорного ведра. Первым уроком по расписанию стоял английский. Мистер Андерсон заканчивал перекличку, когда дверь в классную комнату приоткрылась и внутрь вошел запыхавшийся смутно знакомый парень. — Простите, мистер Андерсон, я опоздал. — Садитесь на свое место. И впредь не опаздывайте, мистер Хайнд. Я уже отметил ваше отсутствие в журнале. В следующий раз вы отправитесь к директору. — Да, сэр. Опоздавший быстро занял свое место — он сидел чуть впереди Адель, прямо посередине класса. Хоскинс с интересом рассматривала старого-нового одноклассника и никак не могла сообразить, что поменялось в нем. Все те сутулые плечи, нос-картошкой и ржавые веснушки. Ирвинг достал из сумки тетрадь и обернулся к Адель. Та поспешно уставилась в окно. — Итак, — учитель захлопнул журнал и, сложив на груди руки, присел на краешек стола. — Какие темы наиболее популярны в современной литературе? — Ужасы? — Вы назвали жанр, мисс Крон, не путайте эти понятия. Неужели никто не может ответить на мой вопрос? Что насчет вас, мистер Джонсон? — Ну… может тема личности? — Почти верно, — мистер Андерсон встал и начал ходить между рядами. — Личность и общество. Идея борьбы со стереотипами социума, тяжелое противостояние и в конце — победа. Антиутопия, фантастический рассказ, немного драмы и детектива — и вы получите перспективный бестселлер, который будет держать вас в напряжении на протяжении всего произведения. Секрет успеха прост. Но создать нечто уникальное все-равно может не каждый. И лишь некоторые смогли вписать свои имена в историю литературы… Как вы относитесь к экспериментах на людях? — резко поменял тему преподаватель. Адель и Оливия, сидящие рядом, переглянулись. — Мистер Хайнд? — Это… плохо? — Адель показалось, или у рыжего поменялся голос? — Почему же так неуверенно? Все верно. Эксперименты на людях негуманны. Но если человек пойдет на это добровольно? — Да какой идиот решится на такое? — недоуменно воскликнул с задней парты Стенли. — Идиот по имени Чарли Гордон. Вам знакомо это имя? Ответом была тишина. Мистер Андерсон вздохнул, подошел к доске, взял в руки мел и начал писать, одновременно диктуя: — Запишите тему урока. Даниел Киз «Цветы для Элджернона». Класс послушно зашуршал бумагой. Мистер Андерсон, написав тему на доске, развернулся к аудитории и снова заговорил: — Мистер Джонсон дал самую точную характеристику главного героя рассказа, который Киз потом дописал до полноценного романа. И мы будем разбирать именно роман. Чарли Гордон — умственно отсталый, ему 32 года, он работает в пекарне и посещает школу для взрослых. И однажды ему предлагают участие в эксперименте, который в случае успеха может помочь всем умственно отсталым развиться до уровня здоровых людей. Чарли, который всегда хотел учиться, конечно, соглашается. Что из этого выйдет, думаю, вы прочитаете дома. А сейчас давайте порассуждаем над самой ситуацией. Что вы о ней думаете? Вы осуждаете Чарли Гордона или же поддерживаете его? Адель вывела последнее слово в тетради и задумалась, кусая кончик карандаша. Ну почему этот мистер Андерсон любит задавать такие вопросы?! — Мисс Тоу? — Я… Я даже не знаю, что можно сказать. — Попробуйте поставить себя на место Чарли. Как бы вы поступили, мистер Тоу? — Я? Вы меня спрашиваете? — Отвечайте на вопрос, — поджал губы учитель. — Ну… Я бы не соглашался. — То есть, ты бы лучше остался идиотом? — вклинился Стэнли. — Я бы не остался идиотом, — пожал плечами Оливер, оборачиваясь назад (он сидел на первой парте). — Ему предлагали стать подопытным. А в случае успеха, эту программу применили бы для всех умственно отсталых, и я бы попал в их число, не рискуя практически ничем. — Вполне логичный аргумент. Ну, а вы бы приняли предложение, мистер Джонсон? — Конечно, — фыркнул парень, развалившись на парте.- Ведь чем быстрее, тем лучше. — Ну, а вы, мистер Хайнд? Хайнд вздрогнул и оторвался от тетради, в которой он что-то лениво чиркал. Адель стрельнула взглядом в его сторону. — Эм… Ну, а можно я не буду отвечать? — Почему же? — Ответить на такой вопрос с ходу сложно, нужно время подумать… — Что ж, думайте, пока отвечает мисс Хоскинс. — Я бы… Я бы отказалась… — По какой причине? — Я бы предпочла не рисковать… — То есть мистер Тоу склонил вас на свою сторону. Что ж, вернемся к мистеру Хайнду. Что же вы надумали? — Думаю, я бы рискнул. Такой шанс выпадает раз в жизни. Вы упоминали, что Чарли любит учится. Будь я на его месте я бы поторопился воспользоваться случаем. — Как видите, мнения разделились. Я спросил не всех, но ответьте каждый про себя на этот вопрос. Запомните или запишите ваш ответ. А после того, как прочитаете роман, мы вернемся к нему. Прозвенел звонок. — Все свободны. Ученики быстро покидали канцелярию в сумки и вышли из класса. У выхода из классной комнаты Оливия перехватила Адель и оттащила в сторону, сверкая глазами. — Ты видела? — горячим шепотом прямо в ухо. — Оливия, ты же знаешь, что у меня от подобного уши болят! — Тише, — подруга приложила палец к губам. Она была предельно серьезна. — Почему? — тоже перешла на шепот Адель. — Ты видела его? — Кого? — Ирвинга Хайнда. Правда же он изменился за каникулы? — Ну, я даже не смотрела на него… — Я знаю тебя как облупленную, не надо врать. Я видела как вы друг на друга кидали взгляды весь урок. — Тебе показалось. — Нет, я точно видела. — Слушай, что ты прицепилась к этому? Ревнуешь? Оливия отвела взгляд. — Погоди, — Хоскинс замерла, раскрыв рот. — Т-только не говори мне, что ты… — Да! — резко оборвала ее Тоу. Проходящий рядом какой-то парень обернулся в их сторону. Оливия гаркнула «Че уставился?», и он поспешно ретировался. — Да, — уже тише продолжила Оливия. — Я влюбилась. — То есть той самой новостью, о которой ты обещала мне рассказать, было это? — Да. — О Тор Всемогущий! — Адель провела рукой по лицу. — Скажи мне только, как ты умудрилась влюбится в Хайнда? Это же ходячая рыбья кость! — Ты его просто хорошо не рассматривала. После каникул он словно другим человеком стал. Да и на полголовы вырос! Книгу для меня в библиотеке достал с верхней полки… — С каких пор ты ходишь в библиотеку? — С тех самых, как мне задали доклад по истории. Еще он мне помог мне со шкафчиком, когда тот заклинило. А ты заметила, что он стрижку сменил? Покороче стали волосы. Да и плечи шире стали, я на физкультуре заметила… — О Боги. Ты пропала. — Я знаю! — застонала Оливия, она прислонилась спиной к стене и сползла на пол, обхватив колени руками. — Эй, сейчас не время страдать. — Адель присела рядом. — У нас впереди французский. А мадам Льерье нас съест, если мы опоздаем. Поговорим на обеде. А сейчас пойдем. — Ты права. Тоу поднялась и вымученно улыбнулась. «Вот же дурацкая штука любовь! От нее только страдания,» — думала Адель, идя с подругой по лестнице на второй этаж. Мимо пробежал Хайнд, перепрыгивая через ступеньку. Хоскинс видела каким взглядом смотрит Оливия на него и про себя радовалась, что рыжий изучает немецкий. «Хотя, он и в правду ничего стал,» — была вынуждена признать Адель. Прозвучавший звонок заставил их поторопиться.