Пилот и его кот

Первые полчаса они летели в молчании. Лео в силу природной неразговорчивости достойную тему для беседы найти не мог, да и барс вступить в диалог явно не рвался –сидел, уткнувшись в боковое окно, будто что-то видел сквозь завесу песка. А потом и вовсе стало не до разговоров: погодные условия ухудшились, Лео сосредоточился на том, чтобы их очередным летящим в лоб булыжником не размазало – порывы ветра стали просто чудовищными, и воздух запестрел мусором разной степени опасности. Кувыркаться пришлось, как на симуляторе астероидной атаки, даже закаленный вестибулярный аппарат едва выдерживал, да и кошаку, похоже, несладко было – вон как в поручни вцепился и глазищами сверкает, пронзая бурую мглу за бортом. Лео подумал: может, ему сблевануть требуется, но как мужественный спецназовец, терпит из последних сил? И только открыл было рот вежливо пакет предложить, как барс сам к нему повернулся и скомандовал: – Снижайся. – Что? – Лео опешил, а беловолосый нетерпеливо передернул плечом и неохотно объяснил: – Впереди сауттовый лес, там ветра не будет. Как это не будет? Куда же он денется? Но спорить с аборигеном Лео не стал, не дурак – он на этой планетке без году неделя и с местным колоритом совершенно не знаком. Лес так лес. И «Стрекоза», послушная рукам, нырнула вниз, напряженно гудя крыльями, совсем как ее земная тезка-насекомое. В тумане стали стремительно прорисовываться очертания… гор? Нет, все-таки деревьев, решил Лео, когда огромная изогнутая ветвь едва не пробила окно с его стороны и проскрежетала вдоль всего левого борта. Кошак зашипел, Лео чертыхнулся, сбавил скорость и выровнял флаер. Теперь лавировать приходилось еще аккуратнее – нагромождение исполинских стволов и переплетение поблескивающих ветвей обхватом в три «Стрекозы» больше походило на остов разбитого космического корабля инорасников-гигантов, но никак не на лес – всё неживое, серое, будто металлическое, отполированное до блеска. Зато ветра тут и правда не было, «Стрекозу» больше не бросало по сторонам и с курса не сбивало. – Саутт, – удовлетворенно кивнул барс на невысказанный вопрос, – древний таксодиум. Растет очень плотно на большой территории, имеет общую крону, со временем окаменевает. Буря идёт сверху, но сюда пробиться не может. Представь, что мы в пещере. Только внимательнее смотри, не угробь нас. Под конец лекции кот ехидно хмыкнул, но Лео промолчал: знал, что заслужил – нечего варежку разевать. А потом Лео сообразил – это что же, котяра разглядел сквозь буран, где им снижаться? Это когда Лео со своим стопроцентным зрением и натренированными навыками дальше собственного носа не видит и машинку ведет вслепую? Или просто заранее знал, запомнил карту и по километражу вычислил? Потому что навигатор был встроен как раз над левым коленом Лео, и со своей стороны барс никак не мог его видеть. Парню стало неуютно – с физическим превосходством окружающих его людей он давно свыкся, но в своем деле привык считать себя одним из лучших. А если не так – так какого хера он тогда нужен? Посадили бы этого барса за штурвал, глядишь, и справился бы быстрее. Рефлексы-то у него наверняка получше будут. Ептить, да он во всём лучше, разве по этой высокомерной роже не видно? Лео вспыхнул до корней волос, злясь вовсе не на идеального барса, а на самого себя – за глупости, что лезли в голову, за бурную реакцию, а ведь кот его даже не провоцировал, и от расстройства забрал вправо чуть резче, чем следовало бы. – Не психуй, – барс оценил несовершенство маневра и лениво прикрыл глаза, вновь отворачиваясь, – я просто этот кусок дороги хорошо знаю. И… я эмпат. Если ты не забыл. Мысли твои не читаю. Но логические выводы делать умею. Да уж. Снисходительность древнейшей расы, епта. Смирись, цыпленочек, это высшая лига. И просто хорошо делай свое дело, выше головы прыгать не требуется. Все остальное сделают за тебя. Лео засопел носом, снова вывернул штурвал, но уже по необходимости – «Стрекоза» обогнула необъятное основание очередного саутта, нырнула под раскорячившуюся ветвь и… обиженно взвыла хвостовым двигателем, уходя в крутой вираж. Лео выматерился так, как давно себе не позволял – о летающих монстрах его не предупреждали! Мимо скользнуло большое стремительное тело, проехалось когтями по обшивке, обиженно рявкнуло, судя по раззявленной пасти, и кувыркнулось вниз, раскрывая кожистые крылья. – Аннилоды! Чертово семя! – барс взрыкнул, щелкнул чем-то на запястье, и Лео глазом моргнуть не успел, как в кабину ударила струя раскаленного воздуха, а невозможный котяра мелькнул своей серебристой косой где-то уже за бортом. Лео сообразил быстро, заложил «Стрекозу» на левый бок, позволяя барсу закрепиться на внешней раме, сверху тут же тяжко полыхнуло, и обугленная тварь рухнула где-то сзади. Руки вспотели мгновенно, броня сжала грудную клетку тисками, но голова работала на удивление ясно. Лео был слишком занят, чтобы паниковать – приходилось уклоняться от растопыренных конечностей сауттов и планирующих со всех сторон крылатых-зубатых-хвостатых уродцев, следить за балансирующим котом, который засел на крыше «Стрекозы» и шмалял из огнемета, и при всем этом не сбиться с курса. Минут десять удача была на их стороне, а затем подбитый аннилод шмякнулся прямо на крыло флаера и потянул легкий кораблик вниз за собой. Лео завертел штурвалом, пытаясь выправить крутившуюся по спирали машину, но земля была слишком близко. Все, что он ещё успел сделать – принять удар на свою сторону, памятуя, что на нём, как-никак, броня, а котяра снаружи в одной майке. «Стрекоза», усиленная массой местного птеродактиля, ухнула с хорошей скоростью. Тряхнуло так, что Лео шваркнулся лбом в борт и прикусил язык, в глазах потемнело, во рту стало кисло, поэтому дальше он, судорожно сглатывая кровь, ориентировался по ощущениям: подбросило пару раз, разворачивая хвостом вперед, проволокло метров пять и зашвырнуло куда-то, видимо, под корни, потому что крыша сверху затрещала, а многострадальная левая дверь, к которой Лео придавило, вмялась в кабину, особенно сильно под коленом. От острой боли Лео окончательно ослеп и начал было проваливаться в беспамятство, как сверху посыпались комья земли, и кто-то нетерпеливый жестко вцепился в его загривок и безжалостно рванул. – Шевелись, мелкий! – ткань затрещала, бронь впилась в горло, придушивая, а Лео заорал – ногу прострелило до самого бедра, и тут же прозрел, чтобы увидеть над собой смуглое горбоносое лицо. Надо же, встревоженное. – Застрял? – Лео кивнул, облизнув треснувшую губу, а барс уже перегнулся через него, обволок теплой тяжестью, нырнул куда-то вниз, на удивление бережно ощупывая, потом что-то с усилием отогнул. Лео видел, как вздулись гладкие мышцы, проступили вены на предплечье, и так завис на этой картине, что едва не пропустил вопрос. – Ну-ка, а теперь? Двинуться можешь? Осторожно только. Лео медленно потащил ногу, барс помогал, придерживая особо острые края, и капкан из покореженного пластика нехотя его опустил. Кот еще раз бегло ощупал освобожденную конечность на наличие переломов, не обнаружил их и вдруг врезал Лео невесомый подзатыльник. – Баран, ты зачем «Стрекозу» завалил? Вас там, на гражданке, что, приземляться нормально не учат? – Тебя спасал, скотина небл…год…ная, – буркнул Лео, подавившись слюной пополам с кровью, и, закашлявшись, утер рукавом рот. Беловолосый недоуменно сморгнул, уставившись на парня своими пронзительными глазищами так, что тот помимо воли краснеть начал, а потом расхохотался, но не обидно, а ободряюще. – Ладно, шевели жопой, герой, – и протянул Лео руку, помогая выбраться из раскуроченного флаера. – Надо укрытие найти. Укрытие они нашли в том самом саутте, что стал надгробным камнем для славной «Стрекозы». Пока барс вытаскивал контейнеры с генераторами и остальной груз, Лео сидел, привалившись к борту, гладил вспаханный когтями пластик и прощался – уж больно сильно машинку помяло, восстановлению не подлежит. Кот комментировать в своей привычной едкой манере не стал, напротив: молча вспрыгнул на ближайшую ветвь, мягко подтянулся, красуясь длинным гибким телом, и бесшумно исчез. Лео с большим опозданием сообразил, что его попросту бросили, одного, безоружного и увечного в кровожадных инопланетных джунглях. Но обеспокоиться не успел – сначала к его ногам шлепнулась какая-то дохлая мерзость, похожая на сплющенную куницу или ласку, потом парочка пернато-чешуйчатых гадов размером с хорошую свинью, тоже дохлых, а затем уж и сам великий охотник явился – изящно спрыгнул откуда-то сверху, закрепляя на щиколотке игольчатый парализатор, и отряхнул руки. – Есть неплохое дупло, довольно просторное, и вход небольшой. Я зачистил. – Круто, – кисло отозвался Лео – ему только по деревьям сейчас лазать – и попытался встать. Кость-то, конечно, цела, но икроножное сухожилие исковеркало здорово – несколько довольно глубоких порезов, наверняка потом шрамы придется убирать. Барс почему-то биоклеем их заливать не стал, хотя тот был в аптечке, Лео сам видел, а просто плотно обмотал кусками ткани, останавливая кровь. И вот теперь эта хлипкая конструкция жалко тряслась и напрягалась в тщетной попытке принять на себя вес тела хоть частично. Боли Лео не чувствовал – хоть тут барс не поскупился и щедро впрыснул аж две ампулы анестетика. Наверно, поэтому Лео и впал в легкое отупение, на раздражители реагировал вяло, даже котяра своими выходками теперь не бесил. Иначе откуда это овечье послушание? Надо лезть, значит, полезет. Наверно… Лео попробовал оторваться от флаера и сделать шаг самостоятельно, без опоры. Колено ожидаемо подломилось, барс недовольно цыкнул и поймал, не дав позорно ткнуться носом в землю. – Пальцы сцепи в замок, – скомандовал он, придерживая Лео за щиток брони. Обмотал послушно вытянутые запястья одним из своих ремней, присел, подставляя спину. Нырнул под руки так, что Лео теперь обнимал его сзади за шею, подхватил под задницу и распрямился, заставляя сжать его бока ногами, поймал безвольно болтающиеся щиколотки, свел их на собственной талии вместе и также обмотал. – И постарайся меня не душить, держись сам. Лео едва не застонал от удовольствия, привалившись к горячему крепкому телу, зарылся лицом в ворох гладких прядей, что змеились по плечу, закрывая обзор и забивая ноздри своим запахом. Оказалось, что они пахнут не кровью и потом, а какими-то горькими травами. Лео вздохнул и буркнул куда-то в шею, расслабляясь и совершенно уплывая: – Да, ты нереально крут, чувак. Настоящий супермен! Барс отчетливо хмыкнул и взлетел вверх, как пружина, будто за спиной у него были крылья, а не худосочный немощный пилот в отключке.

***

Лео не сразу сообразил, где находится, когда смог наконец разлепить ресницы. Взгляд уперся в шершавый, будто выложенный из разнокалиберных каменных блоков свод, скользнул по такой же безрадостной стене, – дупло ожидаемо больше всего походило на пещеру, задержался на куче сваленных вещей, на которые беспрепятственно лился мутноватый солнечный свет из входа в дупло. Неохраняемого входа. Неохраняемого входа довольно приличных размеров, в который при желании мог бы втиснуться хищник покрупнее человека. И Лео тут, сонный и мяконький, прям как на блюде. А где эта скотина, что должна прикрывать и вообще всячески безопасность обеспечивать? Виски покрылись испариной, сердце замерло, пропустило один удар и забилось суматошно, запуская отложенный процесс паники. Лео дернулся, порываясь вскочить, куда-то бежать, что-то делать, чем-то баррикадироваться, наконец, и вдруг понял, что скотина никуда не делась. И вполне себе его прикрывает – собственным телом, со спины. Надо же, бравый космодесантник дрых, облапив Лео своими длинными ручищами, и жарко дышал в шею. Лео разозлился и пнул кошака здоровой ногой, но добился лишь того, что его обняли крепче, до нежного хруста, а ноги еще и бёдрами сжали, совсем обездвижив. Он протестующе замычал, попытался врезать затылком в наглую рожу, но барс легко увернулся, наверно, даже не открывая глаз, и проурчал: – Не мечись, я там компакт-генератор силового поля поставил. Никто не придет твои мослы обсасывать, – неожиданно и больно, даже сквозь ткань, куснул Лео в плечо, видимо, для успокоения нервов, и приказал: – Спи. Второе пробуждение было еще более странным, хотя и не в пример приятнее – ударная мешанина ароматов ванили, горького шоколада, цитрусов, мокрой хвои и еще чего-то щемяще-нежного прокатилась по носоглотке, раздражая рецепторы, и провалилась куда-то в желудок, вызывая болезненный спазм. В ушах зашумело, во рту стало вязко от слюны, виски сдавило в сладком головокружении. Лео вяло сглотнул, открывая глаза, и обнаружил, что лежит на спине, уже без бронежилета, да и без футболки, без ботинок и без ремня в расстёгнутых штанах. Барс, полностью одетый, но лишенный боевого снаряжения, сидел по-турецки между его разведенных ног, придерживая за здоровую щиколотку, и изучал его с нехорошим пристрастием. – Выспался? Значит так, мелкий. Ничего личного. Можешь даже глаза закрыть и представлять себе… ну, что ты там себе обычно во время дрочки представляешь. – Чт?.. Ты? – слов у Лео не было, как и голоса. Из горла вырвался какой-то сип, дышать было тяжело, да и двигаться тоже, будто он находится под многотонной толщей воды. Это вообще что происходит? Наркотическое опьянение, передоз летучим метом? Симптомы очень похожи. Но откуда тут?.. Лео хватанул ртом воздух, глупо стараясь больше через нос не дышать. В боку нещадно закололо, на глазах выступили слезы. – Полежи чуток. Спокойно, – кот придвинулся, наклонился и положил широкую ладонь на солнечное сплетение, развел пальцы, покрывая как можно большую площадь, осторожно надавил, массируя, словно расправляя смятые легкие. – Что ж ты нервный такой? Спокойно. Вот молодец. Спокойно. От низкого голоса, мерных поглаживаний и ровного жара, которым барс с ним щедро делился, действительно стало легче, боль и тяжесть ушли, а вот возбуждение, напротив, только усилилось. В воздухе опять поплыла смесь запахов, но других – острых, пряных, каких-то неуловимо восточных, дразнящих и напитанных страстью. Лео понял: это от кота, и наконец догадался – феромоны. Кошак и правда его отравил, а сейчас трахнет. Лео сокрушенно застонал, закрыл глаза, понимая, что бороться бесполезно, и отдался на милость победителя. – Не дрейфь. Больно не будет, – барс улыбнулся и потерся носом о его висок. Дальнейшее Лео помнил смутно, урывками. Потому что стонал, кричал, метался и, кажется, плакал. Барс начал жрать его с шеи, нежно обкусывал, рычал, длинно лизал чуть шершавым языком по скулам, ловил губами слезы, спускался ниже, терся гладкой щекой о торчащие соски, подбородком – о загнанно ходившую грудь, ласково бодал лбом мелко вздрагивающий живот, довольно урчал вслед сорванным стонам и снова кусал, метил, нещадно вбирал ртом кожу до синяков. И всюду были его острые ногти, длинные пальцы, широкие ладони бессовестных рук, что ласкали страстно и исступленно, умело и безжалостно. Царапали бока и бедра, сжимали и гладили плечи, предплечья, переплетались с пальцами Лео, вновь ускользали, давили на поясницу, сминали ягодицы, приподнимая, продолжая движение вниз-вверх по внутренней поверхности бедер, исследуя и не пропуская ничего. Барс был жесток, настоящий зверь, он брал, что хотел и как хотел – сжимал волосы в кулак, дергал, заставляя выгибаться, подставлять шею и задницу, работал ртом, сосал член и брал его в горло, сцеживал сперму и врубался языком в задний проход. И был неожиданно уязвим, когда оседлал, насадился сам, сжал тугим нутром и медленно поплыл в мареве растрепанных волос, прикрыв глаза и покачиваясь. Только дрожала агрессивно вздёрнутая верхняя губа и влажно блестели ключицы. И в тот самый миг, перед вторым оргазмом, сокрушительным и полным, Лео обрел поразительную четкость восприятия и уже не мог оторваться от этого лица, жадно вбирая каждую черту – заломленную бровь и тени от ресниц, трепетавшие ноздри, вздувшиеся желваки и бисеринки пота на лбу, и хрипло шептал, как молитву: – Нейт, Нейт, Нейт… Нейтан кончил вслед за ним, додрачивая себе рукой, и тяжело опустился рядом. Уже привычно обернулся вокруг Лео, опутав руками, ногами, своим теплом, силой и спокойствием и так же привычно приказал: – Ни о чем не думай. Так надо было. Спи.