Немая бомба - Хаято!

Восстановление проходит быстро и почти в тумане. Я помню только смутную боль во всём теле, сопровождающую меня на протяжении всего лечения. Ноги восстановились быстрее благодаря помощи Шамал, а с помощью Бьянки я и вовсе почти что бегаю. Хромота всё ещё осталась со мной, но я с тревогой смотрю на календарь. Зима. Если я правильно думаю, то уже сейчас мне стоит поторопиться и начать готовиться к поездке в Японию... виза, где снять жильё, где раздобыть денег... всё это. Я судорожно учу японский. В уме уже есть стандартные фразы, но я учу его так, чтобы можно было хотя бы всё понимать. Шамал поцокала на меня, отобрала мою сигарету и вышла из номера отеля в неопределённом направлении, а пока я возмущалась ещё и сказала, что мне, как больной на всю голову, нужен свежий воздух и меньше динамита. Десятый босс Вонголы... меня хотят заставить выбрать его как своего босса. Пойти за ним и подчиняться ему. Наверняка он сам будет противиться этому... если мои знания сходятся с этой реальностью. Я вспоминаю всё, что могу и что может мне пригодится: начиная от сюжета в каноне и заканчивая множеством фанфиков, которые были про параллельные миры... интересно, все логические дыры в них тоже есть? Но не об этом, сейчас-то... Бьянки выглядывает из соседней комнаты и тихо зовёт меня. Голос непривычно грубый и отвлекающий. Настолько, что всё тело сжимается и хочется зашипеть, да атаковать чем-то подручным, но я сдерживаю этот порыв. — Хаято, сестричка, Скуалло хочет, чтобы перед твоей поездкой вы встретились... — Бьянки подходит ближе и протягивает мне свой телефон. Я невольно морщусь и вздыхаю, неуверенно протягивая руку вперёд и забирая старый кнопочный телефончик у брата. — Эй? — тихо и почти бесчувственно слетает с моего языка. — Вот блядство, а не врали, — с той стороны доносится ошарашенный женский возглас. Скуалло? Тоже девушка? Стоп, не врали? Неужели весть о том, что меня избили и унизили теперь по всей Италии гуляет? Суки. Моё молчание и тяжёлое дыхание, очевидно, воспринимают так, как в действительности и есть. — ...Блять, Хаято, я говорила тебе не сопротивляться и соглашаться на всю их дрясню, но слушаешь ли ты хоть кого-нибудь?.. — я слышу раздосадованость в её голосе и как она старается не слишком сильно повышать его громкость... это почти что мило. Забота о ближнем всегда ведь мила, не так ли? Внутри ворочается червяк несогласия и вызывает раздражение, почти заставляя тело реагировать на это только рвотным позывом. С той стороны слышится тяжелый выдох, будто бы Скуалло пытается этим действием избавиться от какого-то тяжёлого груза. — Ладно. Забили хуй. Приедь в Варию погостить? У нас чай с печеньками, сука, блять... — под конец фраза становится будто бы оборванной и я еле успеваю отстранить телефон от уха, когда слышу глубокий вдох. — БЕЛЬФЕГОР, ВРОЙ, ТЫ ЧТО ТВОРИШЬ?! ПОСТАВЬ ЭТУ РЕЛИКВИЮ НА МЕСТО ИЛи я... Проходит всего несколько секунд, прежде чем я осознаю, что то ли моя рука дрогнула, то ли рука Скуалло, но звонок прервался и сейчас были слышны лишь прощальные гудки. Грудь щемит от кашля (мне не хватало сигаретки) и я сажусь на кровати, смотря на телефон в замешательстве. Неприятный осадок остаётся в горле и мыслях, но буквально через пару мгновений телефон снова вибрирует и высвечивается всё тот же номер. — А? — более оживлённо отвечаю я, всё ещё ощущая эти странные смущение и замешательство в одном флаконе. — Ой, вот те раз! — тут же отзывается Скуалло и фыркает. — Я-то думала, случайно сбросилось, а оказывается это твой включатель! Как дела, подруга, а? Внутри поднимаются противоречивые эмоции. С одной стороны – память Хаято, с другой – память... «Мироновой». И то и другое противоречит друг другу и то и другое меня разрывает на части. Скуалло... своеобразная девушка, обожающая своё акулье прозвище и отзывающаяся изредка на «Наташа». Чаще, чем «Наташа» мелькает её оскал, а чаще оскала – острый меч перед глазами, привязанный к культяпке. А ещё чаще видно её дерьмовый вкус в мужчинах, даже если она молодая ещё и жизни не видала. — Да так... — подбираю я ответ добрые пятнадцать секунд, но этого уже достаточно для акулей морды всё для себя решить. — «Да так»? — передразнивает Скуалло. — Это тебе острый язык отрезали те утырки из Вонголы, что ты теперь боишься что-то вякнуть по телефону? — А ты хочешь, чтобы я всё перечислила? — устало огрызаюсь я в ответ. — Я заеду на этот ваш чай с печеньками, только перестань доёбывать меня сейчас. — О-о-о, — почти злорадно тянет гласную девушка на том конце провода. — Малявочка, я буду ждать твой приезд. Братца тоже можешь притащить с собой. Я вздыхаю и почти ощущаю себя «малявочкой»: сейчас мне всего тринадцать, а по действительно прожитому мне уже за сорок лет... ужасает ли меня этот факт? Ужасает. — Ага, — всё так же тихо отвечаю я, вздыхая. Слышится тихий смех Скуалло и короткое вальяжное «бывай», а затем снова прощальные гудки. И вот вроде бы не особо много поговорили, но ощущение такое, что все силы выжали. Я вздыхаю и бессильно роняю руку с телефоном на лицо, почти будто бы прижимая. Бьянки вытирает руки от странно пахнущей выпечки и входит в комнату, оглядывая меня с ног до головы. — ...Поговорили? — осторожно уточняет Бьянки и тянется за телефоном. Я поспешно возвращаю его обратно брату и недовольно ворчу. — Поедем в Варию... — за шуршанием грязного одеяла из старого дряхлого отеля, видимо, Бьянки не особо слышит, что я там бормочу себе под нос. — Что? — Говорю: в Варию, — я делаю паузу между словами, надеясь, что так до него дойдёт информация получше, а затем ненамного повышаю голос, пока рука сама собой начинает жестикулировать и я начинаю злиться. — Мы с тобой. Поедем. Бьянки сощурился почти неверяще, но послушно закрыл рот и кивнул мне. — Ладно. Едем так едем.

***

И мы действительно едем. В одно из владений Вонголы, которое на самом деле принадлежит Варии. Ком отвращения застревает в горле, когда мы подъезжаем к старому замку. На вид даже лучше, чем я могла надеяться. Кирпичи как новые, будто не две сотни лет прошло, да и красивый плющ на них растёт. Окна с выходом на город в витраже, хоть и маленькие. К своему сожалению, мне не удаётся скрыть перекошенное в раздражении лицо, когда дверь в машину резко открывается. — Вылезайте, черти! — весело и громко говорит Скуалло, стукнув по крыше машины. Я стараюсь выползать из авто быстро, но ноги всё ещё гудели, вместе с когда-то изодранной спиной. — Чего мина кислая, а?! — Это я очень рада вас видеть, Капитан. — медленно отвечаю я девушке, смотря ей в глаза, пока моё лицо еле держалось от того, чтобы не сморщиться снова. — Пфи! — почти на ухо мне плюёт она. — Нашла, о чём соврать! Так, ладно, не задерживаемся... — девушка проходит к водителю и снова стучит по крыше, после чего жестом показывает ему разворачиваться и ехать обратно, откуда приехал. Бьянки еле успевает достать вещи из багажника, как водитель уже начал отъезжать. — Тц, ни грамма любви и понимания от этих таксистов... — отзывается мужчина и закидывает один из рюкзаков себе на спину, а второй потащил в руках. — Пха! Будто бы ты всех любил, когда работал на дерьмовой работе! — почти смеётся Скуалло и подхватывает меня под руку, утаскивая внутрь замка, что я даже не успеваю сориентироваться. — А можно меня не как мешок картошки... — ворчу я на русском языке и Скуалло замедляется, с тревогой взглянув на меня. — Что было? Русский. От Скуалло. Ах, да, она же Наташа. — Всё было, — раздражённо отвечаю я и ощущаю неприятный акцент, ударяющий в нёбо. Скуалло вздыхает и сажает меня на диван. Кажется, мы были сейчас на кухне: высокий потолок, вытяжка, множество плит, сковородок висящих, да кухонных инструментов и тихонько работающий в другом конце зала один повар. Приглушённый свет в нашей части был почти утешающий и усмиряющий задетую гордость. Казалось, что всё устакаивается, но «Миронова» отчаянно напоминает: это ещё даже не начало самого худшего. Скуалло поднимает протезом высокий стул, будто от барной стойки, и здоровой рукой тащит тарелку с печеньем. Где-то позади неё слышится разогревающийся чайник, а сама она выглядит хмурой и слишком проницательной – для своего же блага. — Я вижу, что тебя эта встреча сильно изменила, — раздражённо тыкает меня Скуалло, а я и не знаю, что ответить. «Зай, у меня две личности» или «лапуль, я аж свою прошлую жизнь вспомнила от того, как сильно меня угандошили эти Вонгольцы-святцы». В том, что именно Вонгола подослала тех обоссышей сомнений не оставалось, но понимание, что против них буквально улик никаких нет давило похлеще, чем то, что я... или, вернее сказать, почти я испытала от той послевстречной встречи. — Мгм, — я протягиваю руку к тарелке, но не дотягиваюсь и тихо, почти кротко спрашиваю. — Поможешь? Скуалло поднимает брови и ставит на подлокотник дивана тарелку, удивлённо и хмуро изучая моё лицо взглядом. Я почти не обращаю на это внимание и с интересом разглядываю печенье. Скуалло терпеливо ждёт, прежде чем я всё же начинаю говорить. Мой голос всё ещё тих, почти боязливый шёпот, от того, что тот повар на самом деле Вонгольский шпион или что Скуалло неожиданно предаст. Я почти не знаю, куда делся Бьянки, или где находится остальная Вария, но я всё же начинаю рассказывать. — Я вышла от Вонголы с полной уверенностью, что меня услышали и что не будет никаких последствий от отказа, — я откусываю от печенья немного и рука, держащая остатки, трясётся от усталости. — Я думала, что ничё такого не произойдёт. Это же Вонгола. Прожевав часть, я почти без остановки продолжаю говорить, говорить, говорить. — Меня прижали в каком-то богами забытом переулке. Перед глазами стоят высокие сильные мужчины в костюмах без гербов и их было не пару штук, их было двадцать. — Я пошвырялась в них динамитом, а за это мне ноги продырявили. Правда, ненадолго. Запах гари и собственный вой боли всё ещё свежи, будто это было час назад. Ноги буквально были измолоты, но среди мужчин было Солнце. И оно начало лечить. — Через полчаса меня связали и запихнули в багажник, а оттуда вывезли в ещё более забытый район в Палермо, а там уже перетащили в подвал какой-то обоссанный. Буквально. Я чувствовала запах аммиака. Я всё ещё буквально кожей ощущаю мокрую от слёз повязку, потому что связали хуёво, мне было больно и так вообще ни с кем не должно было происходить. Но произошло со мной. И это выбивало из равновесия, из веры в лучшее... из всего. Мне хотелось плакать и кричать, но итог был один: холодный стул, кипящее масло, электричество, мыши, утюг, а ещё много, много, много солнца и бесконечной, казалось бы, регенерации. И часы пыток. — Я не помню, сколько времени прошло, но выкинули меня брату под ноги в ночи, в хуёвейшем состоянии и я не знаю, как я не самоубилась в тот же миг. Но я знала. Именно тогда два разума столкнулись и стали смешиваться, а тело почти неподвижно валялось у ног Бьянки. Только потом я от него узнала, как это выглядело со стороны: что его позвали на встречу, приехали со мной в багажнике и отдали в ужасном состоянии. Бьянки не матерился, но по взгляду было понятно, что было хуже. — Ты бледная. — шепчет Скуалло и с тревогой проводит пальцами настоящей руки по щеке. Я почти даже и не вздрагиваю – просто перевожу на неё пустой взгляд и вижу на её лице ярость. Скуалло отвлекается на свист чайника и встаёт, чтобы налить нам по кружке кофе. — И худая. Оставайся пока здесь, с нами, ладно? — Мне в Японию надо. — За Десятым выродком? — сплёвывает Скуалло и раздражённо, но осторожно, ставит на всё тот же подлокотник чашку кофе, тут же проверяя, есть ли у меня температура. — Нет, блять, родину проведать, — в ответ рычу я и отстраняюсь, слабо шлёпая её по руке и закрывая лицо руками. — Меня не изнасиловали и ладно. Норм. — То есть вот эта хуйня по-твоему нормально вообще? — громко выпаливает и шипит Скуалло, всплёскивая руками, но тут же выдыхает и садится на свой стул обратно, отпивая кофе. — Эта хуйня по-моему показывает, — раздражённо начинаю я отвечать, но дыхание насильно выравниваю и утихаю. — ...что со мной будет, если я продолжу себя так вести. — Уёбки, — ругается Скуалло. — Чего ты хочешь? — вздыхаю я, ощущая прилив усталости. Хотелось лечь и не вставать вот прям здесь и сейчас. Но я держусь, это невежливо. Пора приучать себя к этому. В Японии другие порядки. — Тебя интересует, чего я хочу? — на взводе переспрашивает Скуалло и сплёвывает снова. — Тьфу ты, блять, я хочу, чтобы у меня была шикарная вилла, сделанные красиво отчёты, а ещё Занзас, бухающий и загорающий под солнышком Италии. А, и чтобы весь свет был всю неделю от горящей, буквально, Вонголы. И чтобы от этих уёбков ничего не осталось! Выговорившись, Скуалло выдохнула и прикрыла глаза, откидываясь немного назад. Я и не заметила, как во время этой речи, она так сильно ко мне наклонилась. Моя рука закидывает печенье в рот и я почти осуждающе качаю головой. — А я-то думала, у тебя мозгов прибавилось во время его отсутствия. — Да иди ты... — почти разочрованно и устало махнула на меня рукой Скуалло, всё ещё следя за моторикой моих рук и мимикой моего лица. — Да пойду скоро... — пожимаю я плечами. — Может, Наследник нормальный и я смогу его уговорить на уничтожение... Скуалло выдыхает и прикрывает здоровой рукой лицо. — Ой блять... я надеюсь, план на его отказ у тебя будет? Я отпиваю из своей чашки немного кофе, ощущая горький и странноватый привкус, но радостная, что он немного остыл. Немного наклонив голову, я дёргаю плечом и вздыхаю. — По ситуации. Если он убер-мега-силён уже сейчас, то убить мне его будет нереально... может, ваша помощь пригодится. Скуалло смотрит, почти успокоившись, с непроницаемым выражениеи лица. — Ты сейчас серьёзно? — А ты видишь, чтобы я не была? Скуалло выдохнула снова и на этот раз расслабилась по-настоящему. — Блядство какое-то... — Ага. Скуалло цыкнула и перевела взгляд на дверь. Кажется, она начинала продумывать какой-то план. Обычно, мне нравятся её планы.