***
Будто бы из-под толщи воды я слышу медленно приближающиеся голоса. Было почти безмятежно, разве что дышать трудновато и боль во всём теле. — Врой, блять, Луссурия, ей нужно было обезбол дать! — Я думал, у неё высокий болевой порог! — взволнованно вопит Луссурия. — Иначе каким образом она вытерпела все эти пытки?! — Врой, блять! Это пиздец! — Тише, тише! Она просыпается! — раздаётся почти басистый голос и я еле узнаю в нём Бьянки. Мои глаза разлепляются, но я не спешу ни вставать, ни двигаться. Ебейшая пульсация прямо в рёбрах под левой рукой... омерзительно. Воспоминания быстро возвращаются и я сжимаю челюсть, чтобы сдержать весь негатив в себе. — Содрали? — тихо и хрипло спрашиваю я. Луссурия вздыхает. — Да, милочка, я тебя ещё немного облучил Солнцем, но твоё тело очень плохо на него реагирует... обычно так происходит, когда в самом носителе есть своё солнышко. Ты не знаешь, случаем? — У нас семья исключительно ураганы, но... — Бьянки запинается и смотрит на меня, немного хмурясь. Но моя мать. Я почти безжизненно моргаю, лишь бы не заснуть прям здесь. Сглотнув подступивший ком к горлу, я насильно расслабляю себя, успевшую напрячься, и прикрываю глаза. — Без понятия... — тихо и бесчувственно отвечаю я, совершенно не двигаясь. В голове всплывают образы матери и того, как мы играли с ней на одном пианино... я насильно растворяю видение перед собой и вдыхаю полной грудью. Сейчас ощущения были несколько другие. Свобода. — Пламя передаётся по наследству... и только особенные люди могут его проявлять. Без малейшего понятия, есть ли у меня этот дар. Луссурия вздохнул и отшатнулся от меня, снимая медицинские перчатки. — Что ж, это можно проверить лишь одним способом... — Луссурия переводит взгляд на Скуалло и та кивает. Странноватый смех снова раздаётся по комнате и последнее, что мне слышно от Бельфегора это как защёлкивается дверь. Бьянки вздыхает и прикрывает лицо руками. — Эй, мелочь, а ты уверена, что это Вонгола напала? — намного тише обычного спрашивает Скуалло, подходя ближе к дивану и садясь рядом на стул. Она сгорбилась, волосы спадали на выставленные вперёд руки, сцепленные в замочек, а глаза по-странному блестели и смотрели на меня, не отрываясь. — Без понятия, — почти шёпотом отвечаю я и хмурюсь. Мне кажется, что это Вонгола. Вонгола и Занзаса в лёд заточила, и нарко и работорговлей занимается, и чем только ещё не грешит. То, что они сделали со мной – не удивительно. — Но есть у меня странный зуд в голове, когда я думаю в верном направлении. Это... просто... так? Скуалло хмурится и ругается себе под нос, цокая языком. Я пытаюсь вспомнить, откуда этот зуд вообще появился изначально и прикрываю глаза, силясь вспомнить. Не является ли это чувство... чужим? Навязанным? — Хаято, давай просто домой уедем? — почти отчаянно предлагает Бьянки. — И никакой Вонголы не будет, клянусь... Я хмурюсь и открываю глаза, смотря на брата, но вместе с этим еле вспоминаю, как он меня травил когда-то... на самом деле это было всего пять лет назад, однако ощущаются эти пять лет так, будто прошла вечность. Он стоит над диваном и прикрывает рот рукой, с тревогой разглядывая меня. — Бьянки, я хочу знать, кто на меня напал. Поимённо. И главное – узнать причину. Если не Вонгола...Метка
1 октября 2023 г. в 11:00
Птицы гудели ровным строем прямо за окном кабинета Варийского босса. Точнее, отсутствующего, но это не шибко важно. Я сижу на диване, пока Луссурия осматривает мои раны, а Скуалло мечется, словно потревоженная акула, из угла в угол, бурча русские ругательства себе под нос. В дверь без стука входят и я слышу поднимающееся возмущение Бьянки.
— Эй! Там осмотр!
По кабинету разносится странноватый смех и «Миронова» подсказывает мне, кто бы это мог быть.
— И кто же остановит меня? Я Принц! — почти обожание, граничащее с истерией в его голосе. Бельфегор.
— Тц, и где же твои манеры?! — взрывается Бьянки и эмоционально жестикулирует. — Тут девушку осматривают, выйди и подожди пару минут!
Скуалло приподнимает брови и вздыхает, с интересом рассматривая ситуацию перед собой, сложа руки на груди.
— Девушку? — с интересом и какой-то игривой хитринкой переспрашивает Принц-Потрошитель, после чего развернулся и прошёл в центр комнаты, оглядываясь, притворно ища «девушку». Я шиплю от того, как Луссурия касается какого-то странного ожога на спине и оглядываюсь на него с вопросом во взгляде: «что за херня».
— Ох, голубушка, прости, но придётся потерпеть... — воркует Луссурия и вздыхает, вздыхает, вздыхает... это уже и вправду начинало раздражать.
— Ты можешь хотя бы сказать: что ты видишь? — устало вопрошаю я, ощущая пульсирующую боль в том месте, хотя его уже не трогают.
— Без понятия, милочка, но выглядит, как... мм... — Луссурия, очевидно, волнуется и подбирает правильные слова. Я замечаю краем глаза, как Бельфегор негромко смеётся и подходит ближе. Невольно напрягаясь, я готовлюсь к тому, что он так просто не отстанет...
— Ой, а ты у нас девушка? — спрашивает Бельфегор, пока Луссурия проводит по еле заживающим ранам пальцами, я лишь поднимаю на Принца усталый взгляд и киваю. На удивление, ему этого достаточно и он отступает и садится в кресло рядом.
Скуалло молча подходит ближе, её лицо хмурое и раздражённое, пока она не заглядывает за плечо Луссурии, из-за чего тут же отступает и прячет лицо за волосами. Это заставляет меня тревожиться и я почти ощущаю, как потеют мои ладони. Что там такого?..
— Выглядит как какая-то метка... — неуверенно заканчивает Луссурия.
Червяк тревоги и подозрения крутится в животе и сжимает внутренности. Метка? Вы издеваетесь. Кто из тех гондонов мог мне поставить метку и какую? Я хмуро смотрю на Луссурию и тело напрягается от догадки. Неприятной, хрустящей на задних рядах в черепушке. Я жую внутреннюю сторону щёк и мой взгляд бегает, после чего я прикусываю нижнюю губу и собираюсь с мыслями.
— Они поставили... какой-то герб? — тихо уточняю я, но тон моего голоса немного сорвался на шёпот. Я неверяще смотрю на Луссурию, надеясь найти в его словах, что это бред, что этого не может быть.
— Герб Вонголы, — вместо Луссурии отвечает Скуалло. Она кусает клыками свою руку и всё ещё стоит спиной. Я хмурюсь и раздражённо цокаю. Внутри меня селятся раздражение и апатия.
— Избавьте меня от этой хуйни как можно скорее, — тихо прошу я. — Ваще поебать, какими методами, Лусс. Просто сними эту хуйню с меня.
— Ох, ох, ох, — я слышу взволнованное оханье от мужчины и вижу, как раздражающий ирокез мельтешит перед носом. Луссурия протягивает мне какую-то тряпку и я невольно одариваю его раздражённым взглядом. — Укуси, милочка, а то языка лишишься и зубки красивыми быть перестанут!
Я забираю эту сложенную тряпку и смотрю на Луссурию ещё немного, слегка хмурясь. Копаясь в воспоминаниях, я не могу вспомнить Варию. Только Скуалло на одном вечере своей семьи, но почему же сейчас ощущение, что я на своём месте? Что я в кругу семьи? Что за херня здесь происходит?.. Ладно. Не важно. Я запихиваю эту тряпку в зубы и сжимаю челюсть, пытаясь приготовиться к боли. Секунда, две... Я почти не ощущаю, как Луссурия сдирает с меня меченный участок кожи, но за этим следует оглушающая чернота и пустота. Я будто бы проваливаюсь в никуда и лечу, лечу, лечу. Кажется, это потеря сознания.