Не было бы счастья

Аделлин все равно остался при своем мнении – нельзя не выполнять обещания, особенно если это слово правителя. Неисполненная угроза, прощение без наказания показывает слабость власти. Они с Эммондом проспорили битый час, но каждый остался при своем. Аделлин сдался, решив, что, возможно, просто не понимает особой душевной организации метаморфов. Внешне все обстояло как будто хорошо. Совет притих, но Аделлину все равно казалось, что это затишье перед серьезным выступлением. Он не понимал позиции Эммонда. Сейчас как никогда было важно выступить единым фронтом, сомкнуть ряды – пусть и состоящие из них двоих – и попытаться перетянуть на свою сторону армию. Народ, насколько Аделлин успел разобраться в происходящем, и так боготворил правителя и принял бы любое его решение. Совет же старательно разделял супругов, организуя какие-то мероприятия, на которых Аделлину нечего было делать. То статус не подходил, то эльфийское происхождение мешало, то срочно требовалось открыть школу искусств в какой-нибудь глуши, а это святая обязанность супруги, то есть супруга правителя… Аделлин молча ехал и открывал, понимая, что его просто старательно удаляют из дворца, нарочно затягивая поездки. Злиться было бессмысленно. Протестовать тоже. И он решил просто хорошо выполнять свой долг, живо интересуясь происходящим. В интересе к жизни обычных метаморфов, их истории на самом деле был глубокий смысл. Излишнее любопытство во дворце быстро пресекалось. Библиотека могла бы ответить на многие возникающие вопросы, если бы можно было подобраться к нужным книгам, но Совет ограничивал доступ, намекая, что не стоит забивать «хорошенькую головку» лишней информацией. Даже личный комм был настроен на вызов всего двух номеров – Эммонда и Митта. Выходы в сеть не блокировались, но все мало-мальски интересные страницы требовали каких-то кодов, паролей и регистраций. С одной стороны, Аделлин прекрасно понимал Совет, а с другой – не видел смысла в столь грубой тактике. Все можно было сделать гораздо тоньше и незаметнее. Если только такое поведение не диктовалось иными побуждениями и не являлось демонстративным. Очередное поселение, где нужно было посетить гончарную мастерскую и торжественно открыть новое здание гимназии, оказалось небольшим полусонным городком. Аделлин с вежливым интересом смотрел, как юные отроки старательно делают глиняную посуду, тактично отказался от возможности самому попробовать свои силы в этом нелегком деле и посматривал в сторону выхода, когда за длинный подол его дернула детская рука. – Ты правда принц? – уточнила миленькая девочка с косичками. – Правда, – признался Аделлин, – как тебя зовут, дитя? – Райда. – Красивое имя, – Аделлин присел на корточки, чтобы глаза ребенка оказались на уровне его собственных, – сколько тебе лет? – Красивая шляпа, – она потрогала искусственный цветок, – и ты красивый. – Спасибо, ты тоже, – улыбнулся Аделлин и, повинуясь порыву, снял понравившуюся ребенку шляпу и надел ей на голову, завязав ленты пышным бантом под подбородком. Райда завизжала от удовольствия и, потрогав поля, унеслась куда-то вприпрыжку. – Ваше высочество, – поклонилась ему какая-то женщина, – вы очень добры к моей дочери. – Пустое, зато ребенку радость, – произнес Аделлин и встал. – Благодарю вас, пусть даст вам с его величеством мать-природа хороших деток. – Это вряд ли, – мягко возразил Аделлин, – мы оба мужчины. А ваша дочь похожа на отца? – спросил он, чтобы перевести разговор со скользкой темы. Спросил и тут же пожалел: наверное, для метаморфов этот вопрос кажется странным. – Нет, – спокойно ответила женщина, – на свою вторую мать. Аделлин не знал, как реагировать, и в растерянности молчал. – Я не могу иметь детей, но мы с мужем очень любим друг друга. Нашлась добрая душа и согласилась нам помочь. Искусственное оплодотворение, знаете, да? Не так уж и дорого за счастье иметь детей. Ему очень хотелось побыть в одиночестве. Подумать. А еще лучше найти какой-нибудь источник информации, потому что ее катастрофически не хватало. Поговорить с мужем оказалось невозможно – связь в этой дыре работала из рук вон плохо. Или же это постарался тот же Митт, выполняя тайные распоряжения Совета. Аделлин не знал. Скандалить или искать другой канал связи бесполезно, да и унизительно. В номере Митт привычным движением поднес к замочку пояса верности специальную чип-карту. Аделлин физически ощутил, как разомкнулись под платьем оковы, хотя точно знал, что это все игра воображения. – Ваше высочество, у вас как всегда час на личную гигиену, – сухо напомнил слуга. Аделлин поморщился и прошел в ванную комнату: Эммонда рядом не было, а значит, и послаблений в виде снятия дракончика на ночь тоже. Он задал на панели управления температуру воды, желаемый аромат пены и ее концентрацию и стал раздеваться. Недавний разговор с матерью девочки не выходил из головы. Сейчас бы полазить по информационным сайтам, найти прецеденты, узнать, насколько распространено искусственное оплодотворение среди метаморфов разных поколений и социального уровня… Аделлин погрузился в воду по самую шею. Она оказалась чуть более горячей, чем ему хотелось, но это вполне можно было списать на погрешность приборов, или, быть может, он сам просто замерз. Пузырьки густой пены с легким шуршанием лопались, вызывая желание не выключать воду, создававшую не такой тоскливый шумовой фон. Он вытянул ноги и откинулся на бортик ванны. Провел руками по груди и животу. Вздохнул. Вынул шпильки, удерживающие пряди в сложной прическе, и, задержав дыхание, нырнул под воду, разом намочив все волосы. На душе было тоскливо, причем сказать, что именно вызывало это чувство, Аделлин бы затруднился. Действительно, что? Шампунь оказался именно таким, который предпочитал Эммонд. Поморщившись – теперь полночи крутиться от неутоленного желания, – он намылил волосы, жадно вдыхая чуть терпкий аромат. Тело реагировало предсказуемо: возбуждением. И с этим все равно что-то надо было делать. Он подставил голову под теплый водопадик и сжал пальцами жаждущий ласки член. Это было бы хорошо, но свои руки не давали и сотой доли того удовольствия, которое мог подарить Эммонд… Когда через час он выходил из ванной комнаты с замотанными полотенцем волосами, то в спальне его уже ждал Митт с поясом верности наготове. – Вы бы волосы-то посушили, – проворчал слуга, отточенным движением пристраивая дракончика и его хвост на нужные места. – Так высохнут, – отрезал Аделлин, пресекая бессмысленный разговор: уж сколько раз было Митту сказано, что не любят тонкие волосы сушки, а все бестолку. – Тогда спокойной ночи, – Митт вышел, собираясь ночевать в соседней комнате на диване. Аделлин вздохнул свободнее. Без Эммонда чужое присутствие воспринималось острее и негативнее. Раздражало. Он снял полотенце с головы, встряхнул волосами и сел посреди кровати, скрестив ноги. Влажные пряди рассыпались по плечам и спине. Стоило бы, конечно, посидеть подождать, пока хоть немного просохнут, но заняться было совершенно нечем, разве что изучить меню гостиничного ресторана и выбрать завтрак. Он потянулся к информационной панели, второй рукой поправляя волосы, чтобы лучше сохли. – Делли… Приглушенный голос, который раздался практически над ухом, заставил подпрыгнуть. Незнакомый метаморф в комнате, которую охраняют, почти как отделение банка, оказался полной неожиданностью. – Делли, – метаморф присел на край кровати и потянулся к ошарашенному Аделлину. Визжать тот не стал. Не нежная дева все же! Схватил наглеца за руку и ловким движением завалил на пол. – Кто такой? Чего надо? – со сдерживаемой яростью от примитивности провокации спросил он. – Делли, – прохрипел незваный гость, – это же я, Эммонд! Черты лица поплыли, принимая знакомый до боли вид. Проклятые метаморфы! – Да? Чем докажешь? – Аделлин и не собирался выпускать заломленную руку из захвата. – Мы познакомились в притоне Зурга… – Это общеизвестно. Придумай что-нибудь еще. – Я тебя люблю! – Угу. – Больно же! – Продолжай. – Да никого бы другого охрана сюда не пропустила! – воскликнул Эммонд, пытаясь вырваться. – Да хоть Митта спроси! – Если это провокация, то он подтвердит что угодно. Не убедил. – Послушай, особенность вашей расы тонкий слух, так? – Так, – сухо согласился Аделлин, не понимая, к чему клонит гость. – Тогда почему ты сомневаешься? Уши же тебя не обманывают. Я не менял голосовые связки! Аделлин молчал. Обдумывал информацию. Все равно было неубедительно. Наверное, нужно было раньше озаботиться неким средством для подтверждения истинной сущности супруга и окружающих. Так ведь и вместо Митта мог быть кто угодно. Аделлин поежился – перспективы открылись пренеприятнейшие. – Как… – Слушай, я устал, хочу спать и твои загадки мне сейчас неинтересны. Охрана! – Делли! – возмущенно завопил плененный метаморф. – Ну неужели ты не чувствуешь, что я это я?! – Ваше высочество? – охранник неловко переминался у двери. – Пошел вон! – рявкнул Эммонд – это как раз было в его характере, и теперь в сущности ночного гостя Аделлин почти не сомневался. – Ваше величество, ваше высочество, – охранник поклонился и скрылся за дверью, предоставляя супругам самим разбираться. – Я думал, ты обрадуешься, – Эммонд встал, растирая руку. – Я рад. – Заметно, – хмыкнул Эммонд, – ты что, правда меня не узнал? – Как? Ты был похож на кого угодно, только не на моего мужа. – А как я должен был сбежать из дворца? – буркнул Эммонд. – И, кстати, тут возникает вопрос идентификации… – Делли, ты на самом деле не можешь почувствовать, что это я? – растерялся Эммонд. – А как же аура? Вот у тебя такое яркое, приятное свечение. Оно мне еще у Зурга очень понравилось, как и твои маленькие остренькие ушки. Совсем не такие, как у других. Очень аристократично, знаешь ли! – Ты плохо учил ксенобиологию. Эльфы не могут видеть, – Аделлин выделил последнее слово, – это излучение. Мне бы понадобился специальный прибор, размером с прикроватную тумбу примерно. А так понравившиеся тебе маленькие уши всего лишь признак возраста. В команде я был самым младшим. – Прости, – расстроенно произнес Эммонд. – Объясни мне, зачем вы меняете внешность, если все равно есть возможность определить, кто перед тобой? – после паузы сказал Аделлин. – И как ты тогда сбежал? – Излучение можно экранировать. Существуют разные техники, и многие ими пользуются. Первый раз я так и сбежал – приборы не среагировали. Потом такую возможность перекрыли. А сейчас понадобилось только приказать охране, и они прекрасно организовали поездку, пока связи с Советом нет. Нет связи – нет запрета. Все просто. И я очень хотел тебя навестить – повод очень хорош! Внешность поменял, только чтобы не привлекать внимание и не действовать по протоколу. Это так долго! Аделлин потер виски – голова от обилия сведений начала на самом деле болеть. Ко всему прочему, он не имел серьезного технического образования и с ходу разобраться в сказанном не мог. – И? – поторопил он замолчавшего Эммонда. – Соскучился. Хотел сделать сюрприз и привезти хорошую новость. Не думал, что все так выйдет. – Мне кажется, что ты вообще иногда не думаешь, – Аделлин откинул одеяло и лег, похлопав рядом с собой. – Предлагаю отдохнуть. Именно отдохнуть, – пресек он попытки мужа получить нечто большее, – я устал, нервы никуда не годятся, да и обсудить кое-что надо. Ты что-то говорил про хорошую новость? Так что Митта, пожалуй, звать не будем. – И не надо, – прошептал Эммонд ему в ухо, – у меня есть кое-что получше! Аделлин почувствовал легкий зуд на бедре, где пояс верности особенно плотно прилегал к коже из-за замка. – Отмычка! – ухмыльнулся Эммонд, прижимаясь сильнее. – Ты все еще хочешь спать?