Через все времена

В тот вечер после долгого разговора с Ледой, когда Джури вернулся домой, Сойка он не обнаружил. Сперва он даже не поверил своим глазам и обошел крохотный дом по второму разу, как будто Сойк мог спрятаться на трех квадратных ярдах. Но его учителя, весь день просидевшего в комнате и невесть чем там занимавшегося, действительно не было. Сойк ушел. Само по себе такое поведение не было непривычным – Сойк нередко пропадал, не предупреждая. Его могли позвать к пациенту, или же именно в эту ночь луна могла оказаться в той самой фазе, подходящей для сбора листьев папоротника или календулы. Однако Джури все равно стало тревожно. "Дождусь, спать не буду", – твердо решил он. Джури был уверен, что после всех будоражащих событий этого бесконечного дня он просто не сможет уснуть, однако отключился, едва его голова коснулась подушки. Сказалась усталость, нервное напряжение и бессонная ночь накануне. Проснулся Джури по привычке на рассвете, все еще одетый и не укрытый одеялом. Он подскочил на кровати, протирая глаза, и сразу понял, что Сойк так и не возвращался – это постель была нетронута. Вот тогда Джури забеспокоился всерьез. Около четверти часа он мерил шагами маленькую кухню, гадая, как быть, а после на миг представил, что ему сказал бы Сойк, если бы сейчас был здесь. "Джури, ты идиот? Я не помню, чтобы освобождал тебя от твоих обязанностей", – недовольный голос Сойка прозвучал в его голове, и Джури даже улыбнулся. Он не сомневался, что его мастер выдал бы нечто подобное. Пожав плечами, Джури отпер дверь, чтобы отправиться на побережье к рыбакам за уловом для обеда, как он делал всегда, однако дальше порога не ушел – замер на месте от неожиданности. По вытоптанному до серой земли пятачку возле дома скакал черный зверек, и при этом носился он так быстро, что Джури понадобилась секунда или две, чтобы узнать в нем знакомого уже острощупа. Со стороны картина казалась почти идиллической: славный клубок меха забавно прыгал на толстых коротких ножках, пытаясь поймать разноцветную бабочку, которая, словно дразнясь, не спешила улетать и все кружила, кружила над полянкой. Впечатление портило только одно: острощуп издавал жуткий клекот, от которого у Джури перевернулся желудок. – Доброе утро, Джуни! Джури подскочил на месте и заозирался, пытаясь понять, откуда доносился голос Агги – эти насмешливые интонации он узнал сразу. – Здесь я, не дергайся, – все так же весело произнес утренний гость и выглянул из-за ближайшего широкого дерева. Агги сидел у могучего ствола лицом к заливу внизу, полностью скрытый от глаз Джури. В его руках был длинный изогнутый нож, который Агги точил о странный голубоватый камень. Серебристый клинок блестел на солнце, и Джури почему-то не усомнился, что тот острый как лезвие – казалось, что если долго смотреть на него, можно порезаться от одного его вида. – Я Джури, – запоздало поправил гостя он и зябко передернул плечами: рядом с Агги было не по себе, пускай Сойк совсем не боялся его и Леда утверждал, что на людей тот без нужды не нападает. – Я так и сказал, – нахально заявил Агги и снова скрылся за деревом, откуда послышались ритмичные скребущие звуки: Агги снова принялся точить свой нож, а Джури только теперь понял, что до этого проигнорировал тихое скрежетание, засмотревшись на острощупа. – Сойка здесь нет, – зачем-то произнес Джури и сделал шаг вперед, спускаясь со щербатого крыльца. Говорить и не видеть собеседника было неловко, хотя Агги это, похоже, ничуть не смущало. – Я знаю, – невозмутимо отозвался тот. – Откуда? – Я к вам заглянул, когда пришел. Поравнявшись с Агги, Джури уставился на него во все глаза, пока тот невозмутимо водил клинком по камню. – Двери же были заперты, – неуверенно пробормотал Джури. – И ставни тоже… – Ну и что? – Заперты изнутри. И когда я встал, они тоже были заперты. Агги вскинул голову и прищурился от ранних солнечных лучей, упавших на его лицо. – Ну и что? – повторил он. Джури нахмурился, а в его голове хаотично метались мысли. На миг представив, что моррон не врал и не красовался и что он действительно мог бесшумно забраться в дом, а потом так же незаметно уйти, не оставив никаких следов своего присутствия и даже загадочным образом заперев за собой дверь, словно и не открывал ее вовсе, стало не по себе. "Врет он все, невозможно это", – успокоил себя Джури и расправил понуренные плечи. – Джуни, неужели ты думаешь, что я – всеми ненавидимый и преследуемый моррон – дожил бы до своих лет в Хателионе, если бы не умел справляться с задачками и посложнее вашего примитивного засова? – насмешливо поинтересовался Агги и, вытянув руку вперед, полюбовался клинком. – Джури. – Джури, конечно. Джури – это ты, – Агги продемонстрировал белозубую улыбку. – Кстати, Джуни, ты спишь с открытым ртом. Может жук заползти, или муха залететь. Джури оторопело моргнул, пытаясь понять, издевается Агги или нет, а сам в этот момент подумал, что надо будет запирать дверь магическими плетениями. Раньше в этом не было нужды, но если незваные гости могут проникнуть в дом, когда они с Сойком спят… – Магические замки я тоже умею открывать, – подмигнул ему Агги. – Так что не трать время, если что. – Ты… Ты мысли читаешь, что ли? – у Джури на секунду перехватило дыхание, и тут же он вспомнил, что это невозможно: у моррона не могло быть Особого Таланта, он не человек, а такое свойственно лишь людям. – Зачем что-то читать, когда у тебя на физиономии все написано? – вырвав первую попавшуюся травинку, Агги осторожно опустил ее на отточенный клинок, и та, переломившись пополам без какого-либо нажима, упала на землю. Джури вытаращился на эту картину – прежде он думал, что столь острое лезвие может встретиться только в сказках: помнится, когда-то Джури читал о короле, чей меч разрезал упавшее на него перышко. Однако Агги остался неудовлетворенным полученным результатом, цокнул языком и продолжил водить точильным камнем по лезвию. – Ты не можешь открыть дверь, запертую магией, – мотнув головой, Джури вернулся к прерванному разговору. – Морроны не бывают волшебниками, а открыть зачарованный замок может только маг. – Ну если не лень тебе, запри сегодня ночью дверь, и мы проверим, – хитро улыбнулся Агги. – Еще чего! – возмутился Джури над нелепостью этого предложения, в то время как в груди неприятно дрогнуло. Агги говорил так уверенно, как будто и правда не сомневался, что легко справится с такой задачей. И снова, будто подслушав его мысли, моррон искоса поглядел на Джури и взмахнул рукой, отбрасывая по лба спутанные темные волосы. – Как хочешь, Джуни, – лукаво усмехнулся он. Джури уже открыл рот, чтобы ответить, но тут за спиной раздался чавкающий звук, и Джури обернулся. Посредине вытоптанного пятачка сидел довольный острощуп. Бабочки Джури не увидел, зато показалось, что на мгновение между длинными острыми зубами острощупа мелькнул розовый язык. – Приятного аппетита, Шмель, – кивнул ему Агги, и зверек довольно заурчал, как будто понял, что ему пожелали. "Отличная компания", – Джури передернул плечами, напоминая себе, за чем и куда он шел. Оставаться больше не хотелось, и он лишь надеялся на то, что когда вернется, Агги с его питомцем здесь уже не будет, зато Сойк вернется. – Ты назвал его Шмелем, потому что он такой пушистый? – не удержавшись, все же спросил Джури, прежде чем отправиться в бухту. – Нет. Когда я его нашел, он забавно жужжал. Как шмель, – охотно пояснил Агги. – Жужжал? – Да. Жужжал, когда доедал охранника на городских воротах, куда я пытался забраться. Против воли рот Джури широко распахнулся. Через секунду он опомнился и хотел было заявить, что это не смешно, когда, глядя в кошачьи глаза Агги, понял, что тот не шутит. – С тех пор мы не расстаемся, – закончил Агги и развел руками: мол, вот она какая, наша дружба. – Мне пора, – в очередной, неизвестно какой по счету за это утро раз Джури повел плечами – ему хотелось и вовсе обнять себя руками, до того было тревожно в обществе моррона. – Надеюсь, Сойк скоро придет. – Придет, куда денется. Как с делами разберется, так и придет. Джури, который уже сделал несколько шагов по тропинке, обернулся. – С делами? Ты знаешь, куда он ушел? – недоверчиво спросил он, а на душе сразу стало неприятно: неужели его учитель поделился планами с пришлым людоедом, тогда как Джури, который искренне беспокоился, даже слова не сказал? – Куда не знаю, а зачем – еще как, – покрутив в руках клинок, Агги, видимо, наконец остался доволен и спрятал его в изогнутые ножны, которые все это время лежали рядом на траве, а Джури их и не заметил. – Айрас сворачивает свои чрезвычайно важные дела, чтобы отправиться со мной на север. – Он не собирается на север, – нахмурился Джури и невольно скрестил руки на груди. – Он еще вчера тебе сказал об этом. – Сначала сказал, потом подумал, потом передумал. Вы, люди, такие непостоянные, ваше "нет" совсем не обязательно означает отказ, – Агги просто лучился хорошим настроением. – Не пойдет он с тобой, – упрямо повторил Джури. "Ты его не знаешь, его "нет" как раз только "нет" и означает", – мысленно продолжил он, но осекся, когда вдруг подумал о том, действительно ли Агги не знает его учителя. Как давно они были знакомы? Что их связывало? Как долго и как тесно они общались? – Давай поспорим, Джуни, – глаза Агги загорелись азартом, а из позы исчезла расслабленность – теперь тот был напряжен, словно вот-вот собирался вскочить на ноги. – Поспорим на желание? Я как тебя увидел, сразу придумал, что можно было бы загадать такому, как ты. – Да иди ты, – выплюнул Джури и смерил Агги возмущенным взглядом. Даже самому себе он не хотел признаваться, что слова моррона ему ох как не понравились. Пускай тот не сказал ничего особенного, было в интонациях его голоса нечто зловещее. Развернувшись, Джури поспешил по утесу вниз, и ему послышалось, что Агги негромко рассмеялся ему в спину. ~ Когда Джури вернулся, он не обнаружил ни Агги возле дома, ни его пугающую зверушку, ни Сойка в самом доме – судя по всему, мастер так и не появлялся. В другой ситуации Джури нашел бы сотню дел: потренировал не дающиеся ему формулы, поработал бы над заготовками для будущих лекарств, сварил бы обед или просто убрал в доме. Но теперь он не мог сосредоточиться, а утренний разговор с Агги лишил его последней уверенности в чем-либо. Вдруг Сойк и правда решит ехать на север? Один из сильнейших – если не самый сильный – магов современности сидел в глухом селе и лечил никчемные хвори простого люда. Это звучало смешно и абсурдно, Агги был абсолютно прав, пускай Сойк и заявлял, что его уже давно ничего не интересует. Но если он действительно скучал по серьезной интересной работе? Джури еще не был полноценным волшебником, всего лишь учеником, но даже он был заинтригован и при прочих равных с интересом поглядел бы на больную девушку. Не так часто встречаются необычные болезни. Из размышлений Джури вернул в реальность стук в дверь. С замиранием сердца он распахнул ее и застыл от удивления, когда увидел на пороге слугу из дома леди Гриты – той самой, которая чуть не погибла по ошибке Джури днем ранее. – Господа просили зайти господина волшебника, – молодой прыщавый парень поклонился неуклюже, но отчаянно вежливо, а Джури испытал непреодолимое желание захлопнуть дверь перед его носом. Только взбалмошной леди Гриты и ее припадочного супруга ему сейчас не хватало. – Целитель ушел к больному, – процедил Джури. – К пациенту, который реально болен, чтобы вы понимали. Ни слова правды в этом заявлении не было, да и слуга, просто передавший просьбу, не был ни в чем виноват, однако раздраженному Джури хотелось поддеть хоть кого-то, намекнув на вымышленность болезни леди Гриты, а заодно и на то, что пора оставить местного целителя в покое. – Господа очень просили зайти, – парень с нажимом произнес слово "очень" и заметно побледнел. "Не иначе, обещали по башке дать, если не притащит Сойка", – догадался Джури. – Целителя все равно нет, – чуть миролюбивей развел руками он. В конце концов, слуга и правда не имел отношения к разыгравшемуся конфликту. – Господа сказали, что будут рады видеть и ученика врачевателя. Подавив тяжкий вздох, Джури возвел глаза к небу. Уходить сейчас ему не хотелось – вдруг за время его отсутствия случится еще что-то? Вдруг Сойк вернется? – Я не… – начал на ходу сочинять отказ Джури, но невзрачный парень воззрился на него с такой молчаливой мольбой, что Джури сдался и выдохнул: – Ладно. Только недолго, у меня много дел. Джури сам не знал, что ожидал увидеть в доме леди Гриты, что услышать: новые упреки и угрозы, либо же извинения. О чем он не думал, так это о том, что леди Грита захочет возобновить лечение. – Верите, после того, как я чуть ни погибла, я взглянула на жизнь по-новому, – впалые щеки ее худого лица горели нездоровым лихорадочным румянцем, глаза блестели как в горячке. – Я хочу выздороветь, мастер Джури. Согласится ли мастер Сойк лечить меня снова? Обещаю следовать всем его указаниям, а мой супруг щедро отблагодарит его! В подтверждение муж леди Гриты замотал головой на толстой шее так, что тройной подбородок заходил ходуном. – Мастера Сойка не интересуют деньги, – отчеканил Джури. – Но я передам ему ваши слова. – Уговорите его, юный мастер! – леди Грита вцепилась костлявыми пальцами в его ладонь. – Не могу ничего обещать, – сухо отозвался Джури, но руку терпеливо не отнял. Он мог бы добавить, что желание леди Гриты жить и радоваться уже и есть наилучшее лекарство, потому как болезнь ее брала начало от слабого ума, а не от слабого тела. Но объяснять это взбалмошной пациентке было себе дороже. На прощание ему всучили сверток с какими-то угощениями и мешочек монет, от которого Джури с трудом отказался. К дому на утесе он возвращался, когда ранние зимние сумерки затянули побережье. Если прежде Джури чувствовал себя уютно и безопасно в этом месте, теперь он шел и невольно озирался, прислушиваясь. Где-то здесь, совсем близко, ошивался самый настоящий моррон, оживший кошмар детских сказок вместе с другим кошмаром за пазухой. Только теперь Джури начал осознавать, как Агги покачнул его устоявшуюся за последнее время жизнь. И дело было даже не только и не столько в том, что он открыл Джури глаза на его мастера и загадочного Леду – дело было в том, что Джури осознал, насколько хрупким был обретенный покой. Шум волн усилился, когда Джури вышел из ущелья и ступил на продуваемый всеми ветрами пятачок утеса. И тут же сердце его подскочило, когда он заметил, что в доме горит свет. Невольно он ускорил шаг. Сойк перебирал коробки и банки с травами в кухонном шкафу, что-то раскладывая и перекладывая на столе. У Джури мелькнула мысль, что тот выбрал странное время для ревизии – наводить порядок было удобнее при свете дня, а не свечей, ведь пользоваться светом магии без лишней нужды Сойк не любил. Как правило, когда Джури отвлекал его от дела, Сойк не обращал на него внимания, но в этот раз, стоило Джури переступить порог, Сойк искоса поглядел на него, пускай и отвернулся почти сразу. – Здравствуй, Джури, – невыразительно произнес он. – Вернулся наконец, – буркнул Джури, отмечая, что скрыть облегчения в голосе не смог. Он неторопливо прошел вперед, положил на стол сверток с гостинцами от леди Гриты и застыл на месте, глядя в спину Сойка. Они впервые остались наедине после того, как появился Агги, с порога назвавший Сойка Айрасом, если не считать считанных секунд, когда Сойк потребовал Джури не беспокоить его вопросами. После этого они так и не поговорили. Вроде бы теперь Джури никто не ограничивал – спрашивай не хочу, – только он не знал, что сказать. Сойк сам разрешил его проблему, бросив короткий взгляд через плечо и снова отвернувшись. – Ну как тебе живется, Джури? – насмешливо спросил он, быстро перекладывая бумажные пакетики с редчайшими засушенными травами. – Чего? – Джури сперва решил, что ослышался. – Как живется после того, как твой идеал свалился с неба на землю? Сойк говорил одновременно и с иронией, и с издевкой. На Джури он не смотрел, но в интонации его голоса слышалось что-то не совсем ясное – какие-то скрытые эмоции, которые Джури интуитивно улавливал, но не мог понять. "Смущение?.. Нет. Опасение?" – Джури искренне недоумевал. Неужели Сойк опасался, что Джури разочаровался? Разочаровался в своем кумире? Этого быть не могло, Джури точно знал, что Сойку плевать с высокой горы и на Джури, и на его идеалы. – Не понимаю, о чем ты, – как можно невозмутимей ответил Джури, выпрямив спину и скрестив руки на груди. Это подействовало: Сойк наконец прекратил копаться в коробках, развернулся и внимательно поглядел на него. Понять, что за выражение застыло в его глазах, Джури не смог. – Не понимаешь, значит? – обманчиво спокойно произнес Сойк. – Скажи еще, что ты не разочарован в своем кумире. Неужели ты представлял всемогущего Айраса таким? Он развел руками, словно призывая Джури присмотреться внимательней. Как будто после стольких месяцев, прожитых бок о бок, Джури мог увидеть в нем что-то новое. Джури нахмурился: он не знал, что ответить, а еще он никак не ожидал такого вопроса. Да, могущественный целитель Айрас и правда в чем-то был его идеалом, Джури читал о нем с детства и мечтал стать таким же сильным и умелым. О чем Джури никогда не задумывался, так это о том, каким человеком тот был. Джури не фантазировал никогда, воображая его лицо или голос, не задавался вопросом, был Айрас хмурым или веселым, было ли у него чувство юмора и легко ли он сходился с людьми. Если бы Джури задумался об этом, вряд ли бы он представил себе кого-то, похожего на Сойка, но даже в детстве его не слишком волновало, как выглядел Айрас и что бы он сказал ему, если бы встретил. Для Джури образ Айраса был настолько абстрактным, как для некоторых образ бога, или музы, или совершенства. Как выглядит ожидание или счастье? Мало кто мог ответить на эти вопросы – не мог и Джури. А вот Сойк думал как-то иначе и верил, что Джури вообразил себе какого-то конкретного кумира, совсем не похожего на реального Сойка. Джури слабо улыбнулся, а брови Сойка вопросительно поднялись. – Нет, – ответил Джури, отрешенно глядя перед собой. – Что нет? – озадаченно спросил Сойк. Перед глазами Джури за секунду промелькнуло множество картинок. Сойк склоняется над больным проказой пациентом, не морщась от отвратительного запаха, будто не замечая его. Сойк отправляет спасительную усыпляющую формулу горящей на костре девчонке. Сойк вкрадчиво успокаивает его, Джури, в предрассветном тумане после того, как он чуть не отправил на тот свет пациентку. И еще много-много других обрывочных мыслей и образов. Джури не задумывался прежде, что с этим человеком его связывает так много общих воспоминаний. – Я не разочарован, – честно ответил Джури, и в собственном голосе ему послышался вызов: "Давай, спроси меня почему". Но Сойк не стал спрашивать. Удивление исчезло из его глаз, едва появившись. Он лишь пожал плечами, мол, как скажешь – проверять не буду. – Дай мне руку, Джури, – вдруг потребовал он, и Джури растерялся. Он не ожидал, что его учитель так резко сменит тему. Спорить с Сойком и задавать лишние вопросы он давно отучился, потому несмело шагнул вперед и без пререканий протянул левую ладонь. – Другую руку, бестолочь, – сердито выдал Сойк. "Откуда мне знать, какая рука тебе нужна", – хотел огрызнуться Джури, но вместо этого послушно подал ему правую, гадая, что сейчас будет. Сойк сделал очень странную вещь: он сжал запястье Джури левой, а свою правую руку поднял вверх, смыкая пальцы как для создания формулы. – Будет немного больно, – предупредил он. – Что?.. – опешил Джури, чувствуя, как округляются его глаза. Золотистая паутинка, чуть более плотная, чем обычно, сорвалась с пальцев Сойка. Это была сложная формула, по одному ее виду Джури понял, что Сойк заготовил ее заранее, а сейчас просто пустил в ход. Переливающиеся нити за мгновение опутали расслабленные пальцы Джури, и на миг почудилось, что они режут плоть до кости, что он сейчас за раз лишится всех пальцев. И Джури не на шутку испугался бы, если бы в этот момент до него не дошло, что именно делает Сойк. – Нет! Он еще никогда не орал так громко и надрывно, а руку из крепкого захвата выдернул с таким ожесточением, что Сойк от неожиданности отпустил. Потеряв контакт с создателем-волшебником, золотая нить растаяла в воздухе, но Джури все еще чувствовал себя так, будто его руку окунули в кипяток. Наверное, именно поэтому глаза заволокло пеленой слез – Джури хотел верить, что причина в физической боли, а не в страшной обиде, которая всколыхнулась в его душе, поднялась от груди к горлу и теперь мешала дышать и думать. – Джури, тролль тебя забери! Ты что творишь?! Сойк опомнился первым – он сжал кулаки, лицо его стало пепельно-серым от злости. – За что?.. – слабо пробормотал Джури, пятясь к стене, глядя на Сойка исподлобья. Руку жгло как огнем. – Что значит "за что"?! – еще больше рассвирепел Сойк. – Я тебе печать сейчас пытался дать, безмозглый тупица! Обучение окончено, мальчик! И учителю принято говорить за это спасибо, а не рвать в процессе формулу, на которую я убил четыре часа! Джури упрямо мотнул головой, как будто не услышал, что ему сказали. Глаза Сойка почернели от гнева, и Джури почудилось, что даже в комнате стало темней. – За что ты меня прогоняешь? – еле слышно произнес Джури. От жалости к себе горло сжало: он подумать не мог, что Сойк решит избавиться от него вот так, ни с того ни с сего, ничего не объяснив. Его ответ удивил Сойка, тот явно смешался и замер на месте, глядя на Джури с неподдельным изумлением в глазах. – С чего ты взял, что я тебя прогоняю? – наконец спросил он. Джури сглотнул, на миг зажмурился, но снова поднял на Сойка глаза. – Ты даешь мне печать, хотя еще вчера по сто раз на день повторял, какой я тупица. Обучение окончено, и я могу проваливать, разве нет? Я же не доучился еще как минимум год! Несколько месяцев назад Джури мог только мечтать о том, чтобы получить печать и обрести полную свободу. Что изменилось теперь, он не знал, только понимал, что уходить никуда не хочет. "Это неправильно, я еще многому могу у него научиться", – дал себе объяснение он, хотя в глубине души понимал, что есть еще какая-то не совсем ясная причина, по которой он не может уйти от Сойка сейчас. – Не обязательно учиться десять лет, я уже объяснял тебе это, – Сойк взял себя в руки, теперь его голос звучал чуть мягче. – И ты… не тупица. Последние слова дались ему явно с усилием, хотя у Джури не возникло сомнений, что он говорил искренне. Не так давно Джури пришел бы в злорадный восторг от подобного откровения, теперь же он испытывал только горечь. – Я вчера чуть не угробил пациентку, – дрожащим голосом произнес он. – Все ошибаются, об этом я тебе уже говорил, – невозмутимо отрезал Сойк. – Может, ты еще не совсем готов стать целителем, но я видел куда больших оболтусов с печатью, чем ты. Будешь стараться, развиваться. Ты справишься. – Но зачем? – Джури с трудом сдержался, чтобы не повысить голос, а под веками защипало с новой силой. – Почему ты больше не хочешь меня учить? Справиться с жалобной интонацией не получилось, Джури понимал, что выглядел бесконечно жалко, и самому себе был противен. Удивительно, но губы Сойка странно дрогнули, когда он услышал этот вопрос. – Я не отказываюсь учить тебя, Джури, – глаза он отвел в сторону, и почему-то Джури это не понравилось. – Я не "не хочу". Но послезавтра я уеду и не знаю, когда вернусь. Ты останешься здесь вместо меня, будешь целителем до моего возвращения. Почему-то Джури даже не удивился. У него не было времени обдумать происходящее, но подспудно он чувствовал, что именно в этом все и дело. Сойк решился ехать на север, а Джури он бросает здесь одного. – Ты не сможешь заниматься врачеванием без печати, – ровно продолжил Сойк. – Я понимаю, что тебе немного не по себе сейчас, но я договорился с целителем Гластора, он придет на помощь, если у тебя возникнут проблемы… – Ты не собираешься возвращаться, да? – сдавленно произнес Джури. – Поэтому даешь мне печать? Чтобы мне не пришлось мытарствовать без денег и искать учителя, который согласится учить меня бесплатно. Да? Сойк поднял на Джури хмурый взгляд исподлобья. Некоторое время он молчал, а Джури сжимал и разжимал пальцы пораненной руки – из-за разорванной формулы ее немилосердно жгло. – Я не знаю, Джури, – наконец произнес Сойк. – Я правда не знаю. К Агги никогда не обращаются без крайней нужды – если его нанимают, значит, дело серьезное. Ты не представляешь, что он за наемник, и это… В общем, это долго объяснять. И Агги не дурак: если он сделал вывод, что его нанял правитель, значит, так оно и есть. Все это означает только то, что дело очень серьезное и что неизвестно, с чем придется столкнуться. Да, я могу не вернуться. – Откажись, – выпалил Джури, в горле которого мгновенно пересохло. – Почему ты не откажешься? Ты и так послужил этой стране, и смотри, как они тебя отблагодарили! – Меня бы благодарили до сих пор, если бы я этого хотел, – усмехнулся Сойк. – Я сам предпочел забвение. И я не могу отказаться. Агги прав: быть может, я единственный, кто в состоянии помочь дочери правителя. Целитель не может оставить человека в беде. Джури устало закрыл глаза и глубоко вдохнул. Он немного успокоился и даже попытался абстрагироваться от боли в руке. По крайней мере, Сойк его не выгонял – теперь он знал точно, и от понимания этого становилось легче. – Тогда я пойду с тобой, – выдохнул он и смело посмотрел в лицо Сойка. – Исключено, – покачал головой тот. – Я пойду с тобой, – с нажимом повторил Джури. – Я – твой ученик. Если мастер переезжает, отправляется в путешествие или еще что, ученики следуют за ним, потому что на время обучения учитель берет их себе на попечение. Это негласное правило… – Позволь заметить, мальчик, что формально никакой ты мне не ученик, – перебил его Сойк, и в голосе его послышался с трудом скрываемый гнев. – Ты не платишь мне за учебу, я тебе ничего не обещал, и мы ничего не должны друг другу. Джури облизал пересохшие губы, но взгляда не отвел. В комнате вдруг стало темнее – догорела одна из свечей, и фитиль, тихо зашипев, утонул в лужице воска. Давить на Сойка, требовать и шантажировать было плохой идеей – так Джури ничего не добился бы. Мысли лихорадочно метались в голове, пока он пытался сообразить, как поступить. – Я могу быть полезен, – попробовал зайти с другой стороны он. – Ты сам сказал, что я не тупица. И я часто помогал тебе с пациентами. – Что ты знаешь о темной магии, мальчик? – насмешливо поинтересовался Сойк и тут же ответил за него: – Правильно, ничего. Ни о проклятиях, ни о ритуалах. Если Агги сказали правду, если девчонку прокляли… – А если нет? – запальчиво перебил Джури. – Если дело в другом? Но даже если и так, я… Я хочу научиться! Меня не пугает темная волшба, я всегда считал, что ее запретили незаслуженно, и я хочу приобщиться к этому знанию! Может, когда-нибудь оно мне пригодится. – Ты говоришь опасные вещи, Джури, – глаза Сойка недобро сузились. – Не смей бросать такие заявления. Даже у стен есть уши, и лишь за половину того, что ты сказал сейчас, тебя отправят на плаху. – Хорошо, я буду осторожней, – Джури вскинул голову. – Только возьми меня с собой. Я – твой ученик, я хочу помогать тебе и учиться. И да, моррон прав, в этой дыре, пусть она мне и нравится, люди не болеют ничем, кроме подагры и запоров. Быть может, больше никогда не представится шанса научиться исцелять действительно сложные болезни. Джури выдохнул и замер, вглядываясь в лицо Сойка, а тот в ответ смотрел на него так, что, казалось, одним взглядом прощупывал изнутри все его мысли и чувства. Сказать все это было правильно – Сойк сам был пытливым и любознательным, он должен был проникнуться желанием Джури научиться, приобщиться к новому. Но в эту минуту, пока Сойк внимательно всматривался в его лицо, Джури вдруг осознал, что он не соврал ни слова, он говорил честно и от души. Он хотел поехать с Сойком не только потому, что не желал расставаться с учителем, – опыт, полученный в поездке, мог стать бесценным. – Наверняка это будет опасно, – медленно, взвешивая каждое слово, произнес Сойк. – У меня не будет времени и возможности присматривать за тобой. – Я не доставлю тебе проблем, – заверил его Джури. – Не буду мешать, только помогать, если ты позволишь. Сойк невесело усмехнулся, и Джури весь подобрался, готовый бороться до последнего и придумать десяток возражений на каждый аргумент Сойка. – Вся эта история наверняка завязана на политике, – вздохнул Сойк, он как-то сник, ссутулил плечи и вдруг отвернулся к столу, где до этого раскладывал ингредиенты для лекарств. – А политика – это страшная грязь. Никогда не знаешь, чего ожидать от таких заданий, но, как правило, они не заканчиваются ничем хорошим. Джури сразу стало легче, когда Сойк перестал буравить его тяжелым, как каменная плита, взглядом. Он оторвался от стены и, переступив с ноги на ногу, поглядел на свою руку. Видимых повреждений не было, но болело почти невыносимо. – Я пойду с тобой, – тихо, но упрямо повторил он. – Дай сюда свою руку, – будто не услышал его Сойк и, когда Джури не шелохнулся с места, раздраженно добавил: – Не собираюсь я ничего тебе делать, тупица! Или ты сам знаешь, как снять боль от разорванной формулы? Ничего не оставалось, кроме как послушаться. Джури подошел ближе и нерешительно протянул вперед пульсирующую болью конечность. Когда-то он читал о том, как следует лечить такого рода магические повреждения, но на практике использовать знания не доводилось, и теперь Джури мало что помнил. Ладонь Сойка показалось ему приятно прохладной по сравнению с собственными пылающими пальцами. Он легко прикоснулся, но создавать новые формулы не стал, лишь еле слышно прошептал незнакомый Джури заговор. – Использовать формулы для лечения от другой разорванной формулы не стоит. Может только усугубить, – сухо прокомментировал свои действия он. – Боль не исчезнет совсем, но станет терпимей, а завтра ты о ней уже и не вспомнишь. Заговор хорошо слышал? – Хорошо. – Утром повторишь и попробуешь использовать. А теперь иди спать, завтра будет трудный день. Сойк выпустил его ладонь из своих рук и отвернулся, а Джури осторожно пошевелил пальцами. Стало действительно намного легче. – Это означает "да"? – тихо спросил он, глядя в затылок отвернувшегося Сойка. – Ты разрешишь мне поехать с тобой? – Это означает "ты идиот, Джури", – устало произнес Сойк. – Разрешишь? – упрямо повторил тот, не сдвинувшись с места. – Я подумаю, – нехотя произнес Сойк. – Завтра я скажу тебе, что решил. Джури кивнул, хотя Сойк все равно не мог его видеть. В этот момент он подумал, что даже если Сойк откажет, он все равно не сдастся. Что-то нашептывало Джури, что он просто не сможет остаться здесь на побережье один, пока Сойк отправится на опасное задание. "Мне просто любопытно", – попытался оправдать свое рвение Джури, но вышло не слишком убедительно. Он сам не знал, почему не видел возможным послушаться Сойка, получить печать и жить дальше, словно не случилось ничего. А если бы на месте Сойка был мастер Эйман? Если бы он велел Джури остаться, пока сам отправился бы на север? Задав себе этот вопрос, Джури растерялся, когда понял, какой дал бы на него ответ. Если бы мастер Эйман велел ему получить печать и ждать его в Волчьей Норе, Джури слова не сказал бы поперек – он был уверен в этом. И вроде бы Сойк тоже был его учителем, вроде ничем не должно было его отношение отличаться от отношения к мастеру Эйману, однако что-то было не так – было иначе. Как будто в самой глубине Джури испытывал некие неизвестные ему чувства, о которых до сего дня не подозревал и которые и теперь не мог назвать хоть как-то. Просто знал, что нечто мешает ему покориться воле Сойка в этом вопросе. Осознав, что молчание затянулось, Джури отступил на шаг назад, все так же глядя на Сойка, на его широкие плечи и извечно спутанные длинные волосы, опускавшиеся на спину ниже лопаток. А потом сглотнул, развернулся и послушно побрел в спальню. Лишь на пороге он остановился, когда уже взялся за дверную ручку, и обернулся. – Знаешь, Сойк, – неуверенно начал он. – Я сегодня видел Агги. Он сказал мне кое-что. – Не советую тебе принимать всерьез то, что говорит Агги, – равнодушно бросил Сойк. – Вообще не рекомендую иметь с ним дело. – Он сказал, что может открыть магически заговоренный замок, – пропустив замечание мимо ушей, продолжил Джури. – Это правда? Он умеет? Сойк обернулся, и на его лице Джури прочитал слабое удивление – тот явно не ожидал такого отвлеченного вопроса. – Понятия не имею, – после небольшой паузы ответил Сойк. – Но разве это возможно? Чтобы не волшебник открыл заговоренный замок? Чуть помедлив, обдумывая что-то, Сойк усмехнулся: – Разумеется. Если у не волшебника, как ты выразился, есть открывающий артефакт. "А ведь и правда", – осенило Джури. Ответ был так прост, а он невесть что себе вообразил. Мысли текли вяло, и вдруг он действительно почувствовал себя тупицей, который не видит элементарного у себя под носом. Как ни странно, Сойк не стал никак комментировать его недогадливость, только смотрел в упор, но Джури казалось, что учитель его уже не видит, погруженный в какие-то свои размышления. Пробормотав пожелания спокойной ночи, Джури вошел в комнату и тихо закрыл за собой дверь. Несмотря на тяжестью навалившуюся на него усталость, он не сомневался, что еще долго не сможет сомкнуть глаз.