Через все времена

Джури очнулся ото сна, когда солнце уже было в зените. Он подскочил на постели как ошпаренный – уже давно он не спал так долго. Полночи Джури провел в созерцании потолка и размышлениях, он даже не пытался уснуть, растревоженный разговором с Сойком, к тому же рука все еще побаливала. И хотя он долго не мог сомкнуть глаз, Сойк так и не пришел спать: Джури слышал его тихие шаги в соседней комнате. За дверь Джури выскочил, едва натянув штаны. Сойк не разбудил его, и Джури не на шутку испугался, что тот мог снова исчезнуть, мог уйти, так ничего и не объяснив, потому что на Джури ему просто плевать и он не захотел тратить время на пустые разговоры. Однако додумать свои сумбурные мысли Джури не успел, потому что как только вылетел из комнаты, он наткнулся на холодный взгляд Сойка как на каменную стену. – Ты… – начал было Джури и выдохнул, а Сойк насмешливо поднял брови и смерил его выразительным взглядом, наверняка отмечая и перепуганные глаза, и взъерошенные волосы, и его голый торс. – Почему ты не разбудил меня? Голос спросонья звучал хрипло, Джури почувствовал себя жутко неловко от того, что вынесся стремглав в таком неподобающем виде. – Потому что не было нужды? – ни единый мускул не дрогнул на лице Сойка, но Джури не сомневался, что происходящее его веселит. Наверное, надо было вернуться и хотя бы одеться, но Джури решил, что так вся эта ситуация будет выглядеть еще глупее. Сойк сидел за столом и листал очередной древний фолиант – Джури порой озадачивался вопросом, откуда он их брал, потому как в доме книг было совсем немного. Под глазами его учителя залегли темные тени, и Джури догадался, что тот не ложился. "Всегда нужда была, а теперь вдруг не стало", – хотел огрызнуться Джури, но сдержался. Мало ли, чем руководствовался Сойк? Может, он хотел дать ему выспаться, ведь последние дни были утомительными. В таком случае Джури должен благодарить его, а не ругаться. – Что ты решил? – вместо этого Джури решил перейти к делу. Он сделал шаг вперед и уперся руками в столешницу, нависая над Сойком, одним своим видом показывая, что отказ его не устроит. Сойк вздохнул и немного откинулся назад, насколько это было возможно, сидя на табурете без спинки. – Я решил, что ты взрослый и вправе делать любые глупости. Например, поехать со мной на край света, если тебе этого хочется. Ответ был таким витиеватым, что Джури понадобилась секунда, чтобы понять – ему не отказали. Облегчение было настолько сильным, что Джури почувствовал его физически. Колени ослабли, и он бездумно опустился на второй табурет, оказавшись теперь лицом к лицу с Сойком, и лишь стол разделял их. Сойк слабо усмехнулся, но теперь в его глазах не было ни тени веселости, только какая-то мрачная обреченность. – Я не передумаю, – твердо произнес Джури, предупреждая любые вопросы. – Это я уже понял, – голос Сойка был холоднее льда. – Ты упертый безмозглый тупица, и ты не понимаешь, на что подписываешься. Я знаю, что это не возымеет эффекта, но все же считаю своим долгом предупредить, что мы отправляемся не на увеселительную прогулку. – Я в курсе, – в тон ему откликнулся Джури. Его настроение так резко подскочило вверх, что испортить его не могли ни привычные оскорбления Сойка, ни его недовольная физиономия. – Путешествие будет долгим и утомительным. Сейчас зима: дороги на юге размыло, дороги на севере завалены снегом. Холод и голод делают свое дело – на трактах сейчас небезопасно, и неизвестно, с кем придется столкнуться. Однако все это ерунда по сравнению с тем, с что мы можем увидеть на месте назначения. – Это я тоже понял, – убежденно кивнул Джури, но Сойк зло прищурился и немного подался вперед. – Нет, мальчик, ты ничего не понял, – голос его зазвучал глуше и ниже. – Темную магию изжили, многих умельцев похоронили, но осталось немало таких мастеров, как я. Людей, которые учили темную волшбу, разбираются в ней, но на костер в силу собственного благоразумия не попали. Так вот, мальчик Джури, если правитель нанимает одного из лучших наемников, нанимает моррона, которого по-хорошему должен приказать убить, лишь бы найти особенно сильного колдуна, дело очень и очень плохо. – Я… – Джури чуть смешался, но глаз все равно не отвел. – Я не совсем понимаю. – Ты совсем не понимаешь, – отчеканил Сойк. – Положение правителя достаточно шатко. Сам знаешь, людям несладко живется, многие недовольны. За троном стоит длинная очередь из желающих примостить на него свою задницу. Если все вскроется, в нынешней ситуации его сместят за пять минут. Правитель не имеет права взаимодействовать с нелюдем, опасным существом, которого по правилам нашего общества надо долго пытать, а потом отдать на растерзание диким волкам. Ты понимаешь, что это означает, Джури? – Это означает, что у правителя критическая ситуация, раз он обратился к моррону, – чуть помедлив, медленно произнес Джури, взвешивая каждое слово, опасаясь сказать глупость. – Вот именно, – спокойствие Сойка казалось непрочным, будто ему очень хотелось стукнуть по столу кулаком, но он из последних сил держался. – Агги – очень сильный наемник, особенный. Он умеет убивать тех, до кого никто еще не добирался, и умеет воровать то, что прячут за десятью замками. Но еще Агги отлично ищет – он превосходно находит то, чего не существует. Если попросить его достать мифический эликсир молодости и бездонный мешок золота из сказки, не удивлюсь, если он найдет и их. – Ты хочешь мне сказать, что дело настолько трудное, что правитель нанял Агги лишь потому, что тот в силах… – Что он в силах притащить с того света саму леди Октавию, величайшую их темных колдуний, – усмехнулся Сойк. – Да, именно так, Джури. По сути, Агги почти это и сделал. Только вот Октавия действительно погибла, а меня он сумел разыскать. А теперь представь, что ждет нас в Паманусских Пещерах, если правитель пошел на такое. "Как минимум конец света", – чуть было не ответил Джури. Он понимал, что Сойк хочет запугать его и отговорить, но своими словами он добился лишь противоположного. – Что ж, теперь я убедился, что должен поехать с тобой, чтобы помочь, – невозмутимо пожал плечами Джури. Смотреть прямо в глаза Сойка было сложно, слишком уж много неприятного выражал этот взгляд. Сойк действительно не хотел, чтобы Джури ехал, тот чувствовал это, но словно вопреки всему его уверенность в собственной правоте росла. – Как был дураком, так дураком и остался, – выплюнул Сойк. – Видимо, у меня был плохой учитель, – бросил в ответ уязвленный Джури. – В этом я даже не сомневаюсь, – Сойк качнул головой и отвел глаза. – Раз ты такой упертый баран, у меня два условия. – Первое – не мешать тебе, – кивнул Джури. – Не вопрос, я буду только помогать. А второе… – Первое – получить печать, идиот, – рявкнул Сойк, терпение которого наконец вышло. – Ты поедешь со мной, только получив от меня печать, понял? Поедешь как полноценный волшебник. Я не собираюсь нести за тебя ответственность. Такого Джури не ожидал, он думал, что вопрос исчерпал себя еще накануне, когда он четко дал понять, что хочет учиться дальше. Джури растерянно заморгал, потом опомнился и мотнул головой. – Нет. Мы вчера уже договорились. Я буду твоим учеником и в дальнейшем, пока… Пока действительно не буду готов к самостоятельности. – Ты будешь учиться дальше, если захочешь, – все так же на повышенном тоне отрезал Сойк. – Я тебя не прогоняю. Но на твоем пальце будет чертова печать. Это ясно? Джури сглотнул и всмотрелся внимательнее в лицо своего мастера. Ему не нравилась эта идея, что-то здесь было не так, но с другой стороны Сойк никогда не обманывал его. Недоговаривал, не рассказывал о себе – да, но не обманывал. Сойк рубил правду так легко и грубо, что поверить, будто сейчас он предпринимал какую-то хитроумную уловку, у Джури не получалось. Да и для чего ему это? – Или ты едешь с печатью, или не едешь вообще, – гневно отчеканил Сойк, когда размышления Джури затянулись. – Выбирай. – Я поеду, – сразу ответил Джури. – Великолепно, я счастлив, что с этим мы определились, – ядовито процедил Сойк. – На создание печати мне надо несколько часов, вечером кольцо будет у тебя. Сделай одолжение, не рви мою формулу, иначе я тебе сам отхвачу руку так, что назад не приделаешь. Джури покорно кивнул, неимоверным усилием сдержав два десятка язвительных ответов. Спорить с и без того заведенным Сойком было плохой идеей. – Второе условие. Ты дашь мне обещание, которое выполнишь, чего бы тебе это не стоило. – Обещание? – удивился Джури. – Какое? Сойк не ответил сразу. Черты его лица чуть смягчились, он устало провел пальцами по лбу. – Что бы ни случилось, чем бы ни закончилось наше путешествие, ты вернешься сюда. "Что-что?" – чуть было глупо не переспросил Джури, но вовремя сдержал себя, внимательно глядя в глаза посерьезневшего Сойка. – Возможно, так случится, что я не смогу вернуться, – продолжил тот, не сводя глаз с Джури, но при этом смотрел он как будто мимо, куда-то за его плечо. – А может, смогу, но со мной не захочешь возвращаться ты. Однако ты все равно сделаешь это, вопреки своей воле и пожеланиям. Сделаешь, что бы ни произошло. – И… Что мне надо будет сделать, когда я вернусь? – сглотнув, осторожно спросил Джури. Второе условие, выдвинутое Сойком, ему нравилось еще меньше первого. Было в этой просьбе что-то зловещее, и Джури не сомневался, что позже пожалеет, если сейчас согласится. – Об этом ты узнаешь по возвращении. Я не требую, чтобы ты оставался в Норе до конца дней своих или делал еще что-то. Ты просто вернешься сюда, а потом хоть в тот же день уедешь. Если захочешь. За столом повисло напряженное молчание. Джури так пристально вглядывался в лицо Сойка, будто усилием воли можно было прочитать в его глазах ответ на вопрос: что на самом деле крылось за этой просьбой? – Я не причиню тебе вреда, Джури, – вдруг тихо произнес Сойк. – Тебе нечего бояться, клянусь. И в моей просьбе нет никакого подвоха. Просто пообещай. Что-то непривычное, почти теплое было в этих словах, Сойк никогда не разговаривал с ним так, и пускай сомнения Джури никуда не делись, они вдруг показались глупыми и незначительными. – Хорошо, – поспешно ответил он. – Мне дать магическую клятву? – Не стоит, – Сойк невесело улыбнулся. – Просто пообещай. – Хорошо, – повторил Джури. – Я обещаю, что в любом случае вернусь сюда, что бы с нами ни случилось. Вернусь хотя бы на один день. – Вот и договорились, – странная необъяснимая мягкость моментально исчезла из голоса и взгляда Сойка, он вновь нахмурился. – Теперь займись делом. Выезжаем завтра утром, на рассвете. Все свои дела реши сегодня, вещи собери тоже. Еще я тебя отправлю к деревенскому старосте – предупредишь его, что мы уезжаем. На время, пока нас не будет, они могут обращаться за помощью к целителю Гластора, я обо всем договорился. – Все сделаю, – послушно кивнул Джури. – С подругой своей не забудь попрощаться. Ты ведь можешь и не вернуться, – с недобрым сарказмом добавил Сойк. – С какой еще подругой? – растерялся Джури. – У тебя их много? Откуда мне знать, к кому ты носишься по ночам в деревню. – А… С этой, – протянул Джури и только отмахнулся. Аурика, с которой он хорошо проводил время, о нем не вспомнила бы уже на следующий день – Джури не сомневался, что та относится к нему не серьезней, чем он к ней. – С этой, – усмехнулся Сойк. – И сделай одолжение, оденься наконец. Джури только теперь вспомнил, что по-прежнему сидит полуголый, и поспешно поднялся на ноги. Пускай с Сойком они жили в очень тесной близости, тот никогда не допускал фривольности в поведении и от Джури требовал того же. – Извини, – пробормотал Джури, а Сойк еще раз окинул его ничего не выражавшим, незаинтересованным взглядом. Когда Джури, уже одетый и наспех умытый, отправлялся в деревню, он решил задать уточняющий вопрос Сойку, который по-прежнему что-то внимательно вычитывал в книге. – Слушай, а на чем же мы поедем? – До Гластора пешком, а оттуда до Северного тракта ходит дилижанс. Дальше по обстоятельствам, – Сойк даже не поднял на него глаз. – Надо тогда предупредить насчет нас, – заметил Джури. – В дилижансе может не быть двух свободных мест. – Трех, – поправил его Сойк. – И я уже все сделал. – Трех? – недоуменно переспросил Джури. – Трех, мальчик. Ты разучился считать? – рассердить Сойка было несложно, и Джури опять это удалось. – С нами еще едет Агги. Забыл? – Агги? – оторопел Джури. "Действительно, забыл", – ошарашено подумал он. – Агги, – передразнил его Сойк. – Отвратительный тип с кошачьими глазами и скверным характером. Рад, что ты его еще помнишь, а то мне уже казалось, что в твоей башке информация не держится дольше пары минут! – Но… Сойк, да кто ж пустит моррона в дилижанс? – Джури аж задохнулся от растерянности. – Это не наши проблемы, – огрызнулся Сойк и снова уткнулся в книгу, показывая, что разговор окончен. "Агги", – мысленно повторил Джури, переступая порог и закрывая за собой дверь. Почему-то он думать забыл о морроне, хотя отправиться вместе с ним было более чем логично, ведь это его нанял правитель и он один знал, куда именно следует ехать. И Джури не сомневался, что тот действительно найдет способ путешествовать вместе с ними – добрался же он как-то с севера на юг Хателиона. Вот только перспектива долгой поездки в компании жуткого нелюдя Джури не радовала, если не сказать, что пугала. "Кто сказал, что будет просто?" – попытался подбодрить себя он, но ничего не вышло. Сердце сжало нехорошее предчувствие. ~ Уже на подходе к деревне Джури вдруг задался вопросом: а почему Сойк сам не поговорил со старостой? Он ведь планировал оставить Джури вместо себя. Почему же тогда не сказал об этом в деревне? И еще: когда он успел договориться о месте в дилижансе именно для троих, если Джури изначально никуда не должен был ехать?.. Быть может, со стороны Джури выглядел как дурак, когда шагал по тропинке с глупой улыбкой от уха до уха, но ему было плевать на это. Если к старосте его учитель мог просто не успеть зайти, то сбегать утром в Гластор, чтобы обсудить поездку, он точно не сумел бы: даже выйди он на рассвете, дорога туда и обратно заняла бы полдня. На душе стало так тепло, что от понимания этого Джури смутился. Он не знал, из-за чего настолько приятно было осознавать: Сойк предполагал, что Джури уговорит его. Вдруг, он даже надеялся на это? Весело насвистывая, Джури ускорил шаг, решив для начала зайти в местную таверну, выпить горячего грога, а потом уже отправиться по делам. Неизвестно, когда в следующий раз ему доведется побывать в приличном заведении. – Уезжаете? Но как же так? – печаль Анды, пухлой хозяйки местной таверны, была искренней и неподдельной. – Как же мы без целителя? – Мастер Сойк договорился с целителем Гластора, он вам поможет. Может, пришлет кого-то на время, в городе ведь несколько волшебников, – Джури маленькими глотками пил горьковатый грог и щурился от удовольствия. Хотя день выдался ясным, как для южного побережья было непривычно прохладно, и горячий напиток оказался именно тем, чего ему не хватало для счастья. – Гластор далеко, – горестно вздыхая, покачала головой Анда. – Глядишь, и правда пришлют вам временную замену. – Не печальтесь, Анда, – подбодрил ее Джури. – Глазом моргнуть не успеете, как мы вернемся. – Ох, мастер Джури, я, может, и стара уже, да моргаю не так медленно. – Кокетничаете, Анда, – наградил трактирщицу широкой улыбкой Джури. – Такие, как вы, не стареют. – Молоды вы еще, мастер Джури, комплименты мне делать, – шутливо погрозила ему пальцем Анда. – Вы мне в сыновья годитесь. – Прав юный мастер, – подал голос из дальнего угла беззубый старик, извечный завсегдатай таверны, и Джури искоса поглядел на него. – Женщина перестает гулять, когда седина касается ее волос. Так народная мудрость гласит. – Ох, тогда мне это не скоро грозит, – насмешливо заметила Анда, пригладив свои идеально гладкие темные локоны. – А когда мужчина перестает гулять? – весело поинтересовался Джури. – Вестимо когда, – фыркнул старик. – Когда последний волос упадет с его лысой головы. Не удержавшись, Джури расхохотался в голос. Голову старика украшала пышная густая и при этом седая, как снежная ночь, шевелюра. Старик в ответ усмехнулся своим беззубым ртом. "Я буду скучать", – вдруг подумал Джури. За недолгое время на побережье он успел привязаться к гостеприимным, простым и добрым людям, успел полюбить этот удивительно красивый благодатный край, а что самое поразительное, теперь Джури понимал, что и его воспоминания об обучении у Сойка тоже не были исключительно унылыми и раздражающими. Почему-то теперь плохое вспоминалось обрывочно и смутно, как дурной сон, а частые вспышки недовольства Сойка не вызывали ничего, кроме слабой досады, да и не столько на мастера, сколько на самого себя, не всегда расторопного и сообразительного. Джури вспоминал, как впервые зашел в этот трактир и как Анда вместе с этим самым стариком рассказывали ему о Сойке и как восхищались им, а Джури не мог понять, как они могут быть о неприглядном целителе столь высокого мнения. Теперь же Джури бросился бы с пеной у рта доказывать, какой Сойк благородный и могущественный маг, обогнав остальных жителей Волчьей Норы. И плевать, что у этого могущественного любимым занятием было выводить Джури из себя. – Все смеешься, старый, – махнула на старика кухонным полотенцем Анда – до этого она полировала им тарелки. – А ведь напасть за напастью валятся на нас. Сначала эти нападения, теперь мастер врачеватель уезжает… – Что ты причитаешь, женщина? – возмущенно прошамкал дед. – Вернется твой врачеватель лучше прежнего, юный мастер обещал же… – Какие нападения? – нахмурился Джури, невежливо перебивая старика. – Дык, не слышали, что ли, мастер? – удивилась трактирщица. – Жуть жуткая, вторую ночь подряд корова гибнет. Люди страшное рассказывают… – Корова! – возмутился старик. – Племенной бык-осеменитель мельника нашего, Карла. К нему уж три года со всех местных деревень коров водили. Еще вчера травку щипал, а сегодня на колбасу пошел. – А вчера лучшую дойную корову нашли точно так же, в сарае, – подхватила Анда. – Старуха Злаадва на рассвете вышла во двор, с ведрами в коровник потащилась, да там и рухнула без чувств. Кровищи, кровищи-то по колено было! Люди говорят… – С коровой-то что? – хмуро перебил ее причитания Джури, который справедливо полагал, что уже знает ответ на вопрос. – Горло перегрызено, а самые лучшие мясные части обглоданы, – развела руками Анда. – Да только не в этом жуть, мастер Джури. – А в чем же? – А в том, что бывало похожее раньше, повадились к нам как-то волки – не удивишь этим никого. Вот только в этот раз, что у бабки Злаадвы, что у мельника, сараи заперты были, зверь крупнее кошки в оконце не проскочит. Да только не могла кошка сотворить такое. "Острощуп в три раза меньше кошки, – отметил про себя Джури, сжав губы до онемения. – И в десять раз опаснее волка". – Нечистая это, что тут скажешь, – заявил из своего угла старик. – В Гластор надо заявлять, пусть изгоняющего мага присылают. – Да кто ж поверит-то, – вздохнула Анда. – Скажут, спьяну сараи не заперли, теперь на духов валим, а это просто волки заглянули… Ох, пока весь скот не выкосит, никто нам не поможет. "Не переживайте, уже завтра ваша "нечистая" отправится на север. Ей и место в дилижансе приготовлено", – опять лишь мысленно ответил трактирщице Джури. Понимание того, что Агги и его питомец учинили переполох в дорогой ему деревне и нанесли такой ущерб людям, которые были Джури не безразличны, выводило его из себя. Особенно то, что Джури знал, кто виноват, но ничего не мог сделать. – …вспомни хотя бы, как было, когда дочку Эилимов начали донимать духи по ночам! Джури вынырнул из своих размышлений и поднял на Анду затуманенный взгляд: трактирщица кипятилась и во всю что-то доказывала старику. – Дочка Эилимов была пигалицей и шарлатанкой, которая пыталась привлечь к себе внимание, – не уступал старик. – Естественно, ни один приличный волшебник не пожелал ей прийти на помощь. – Много ты понимаешь, дед! – Анда аж вспыхнула от этого заявления, как будто оскорбили лично ее. Джури в два глотка допил остывший грог и отставил кружку на стол. Дальнейшая дискуссия была ему неинтересна, и он поспешил попрощаться. – Удачи вам, мастер Джури, – ласково сжала его руку трактирщица. – Волею Высших Сил еще свидимся. Духов-помощников вам в пути. – И вам всего самого лучшего, – от души пожелал в ответ Джури. – Уверен, все здесь скоро наладится. Вот увидите. – Вашими-то устами, мастер Джури… – покачала головой Анда, но все же слабо улыбнулась. Старик из своего угла зорко следил за каждым движением Джури, и когда тот поклонился ему на прощание, хмыкнул и махнул рукой. Настроение Джури испортилось, как начала портиться и погода. Пока он был в таверне, небо затянуло низкими дождевыми облаками. Джури решил поторопиться, чтобы успеть вернуться на утес до того, как хлынет дождь. ~ В деревне Джури задержался дольше, чем планировал. Сначала за сердце – причем далеко не ради красивой позы – схватился местный староста, когда узнал, что бесценный целитель покидает их на неопределенное время. Джури утешал старика как мог, но особых результатов не добился. Староста был уверен, что такого целителя, как Сойк, он не найдет, а Джури в глубине души был с ним согласен. Затянулась и встреча с Аурикой – подружкой Джури, на сеновале которой он неплохо коротал летние вечера. По щекам Аурики скатилась пара слезинок, что не вызвало у Джури особого сострадания – девушка явно переигрывала. Однако на якобы утешение Джури потратил еще два часа, все на том же сеновале – они горячо попрощались, и Аурика заверила, что будет ждать его столько, сколько нужно. В этом Джури серьезно сомневался, зато встреча подняла ему настроение, испорченное разговорами в таверне и у старосты. С леди Гритой, единственной на этот момент пациенткой, Джури справился быстро: поставил леди и ее супруга в известность, что в дальнейшем ее будет навещать другой целитель. – Постойте! Но мы ведь проделали такой долгий путь, чтобы попасть именно к вашему мастеру! – возмутился дородный купец. – Обстоятельства, – Джури невозмутимо развел руками, думая о том, что у отъезда есть одна безусловно хорошая сторона – это невыносимое семейство он больше не увидит. Джури было даже любопытно, как целитель из Гластора станет лечить мнимую болезнь леди Гриты. Домой Джури вернулся поздно и не удивился, когда Сойка не застал. Паниковать Джури не стал: вещи его учителя были на месте, да и не думал он, что Сойк теперь оставит его. Не в правилах его мастера было так красочно врать – пообещать печать, взять странное обещание, а потом без объяснений исчезнуть. Джури собрал свой небогатый скарб, а потом самовольно наложил на дом защитные чары, сбивающие с пути случайных путников и запирающие наглухо дом от неслучайных. Хижина на утесе стала пристанищем Джури в не самые лучшие времена, и ему не хотелось, чтобы в их с Сойком отсутствие тут хозяйничали бродяги или бездомные проходимцы, вроде Агги. Начало смеркаться, за окном поднялся ветер, а Сойк все не появлялся, и Джури, несколько раз обошедший дом, наведший порядок и пересмотревший свои вещи, уже не знал, чем себя занять. Тогда ему и пришло в голову отправиться в бухту, чтобы попрощаться с морем – утром у него вряд ли нашлось бы для этого время. Тучи были низкими и тяжелыми – казалось, они разбухли от влаги и вот-вот прорвутся ливнем, а ветер бил в лицо наотмашь. Еще даже не добравшись до песчаного берега, Джури устал тереть глаза, в которые летела пыль. Он все равно упорно спустился по каменистой тропе, выбрался на безлюдный в вечернее время берег, огляделся и замер от неожиданности, когда заметил одинокую фигуру у самой кромки воды. Со спины Сойк казался напряженным, он выпрямился и развел плечи так широко, что Джури почудилось: не будь на его мастере свободной рубашки, сейчас он увидел бы, как лопатки Сойка едва ли не сходятся вместе. Волосы, как обычно нечесаные и несобранные, трепал ветер, и из-за этого они не выглядели так неприглядно, как обычно – Джури подозревал, что он сам сейчас такой же взъерошенный и лохматый. А руки Сойк сунул в карманы своих штанов, и даже на расстоянии Джури понял, что тот сжимает ладони в кулаки. Было странно видеть его здесь, совсем одного и любующегося мятежным морем с белыми барашками на высоких волнах. Они разбивались о берег, отползали назад и вновь бросались вперед с прежним неистовством, как будто мечтали утащить с собой и Сойка, и весь этот песчаный пляж, казавшийся серым в зимней вечерней полутьме. На памяти Джури Сойк никогда так бесцельно не проводил время, да и вообще на берег спускался нечасто. Немного поколебавшись, Джури все же направился к своему учителю, хотя и не сомневался, что тому это не понравится. – Зачем пришел? – не обманул его ожиданий Сойк. На Джури он даже не взглянул и не шелохнулся, но Джури понял, что в настроении тот был отвратительном. – Решил проверить, ты ли это, – Джури не собирался хамить, но когда Сойк начинал ни с того, ни с сего огрызаться, он не видел причин сдерживаться. – Стоишь и бездельничаешь. Это ж чудо прямо. – Не зарывайся, мальчик, – холодно ответил Сойк. – Иначе ты передумаешь брать меня с собой? – подхватил с сарказмом Джури. – Не передумаю. Я всегда держу свое слово. Джури не знал, что на это ответить, потому пожал плечами и, невольно повторив за Сойком, сунул руки в карманы и застыл рядом, глядя вдаль, где у линии горизонта молнии расчерчивали смородиновое небо. Молчание было неловким. За месяцы, проведенные рядом с учителем, Джури привык к тишине: Сойк не был болтливым и говорил всегда коротко и по сути. Но почему-то именно сейчас ему стало неловко, как будто невысказанные признания и вопросы осязаемо повисли между ними. К счастью, Сойк сам исправил ситуацию, не вынуждая Джури напрашиваться на новую грубость. – Раз уж пришел, давай руку, – все так же недружелюбно процедил он. – Я подготовил формулу, дам тебе печать наконец. Впервые с момента своего появления на пляже Джури повернул голову и в открытую поглядел на Сойка. Он стоял справа от Джури, и тот видел лишь левую, не обезображенную ожогом часть его лица. Неожиданно Джури поймал себя на мысли, что если не видеть уродливый шрам, Сойк может даже казаться красивым. У него был резкий мужественный профиль, и даже сердитое выражение глаз его ничуть не портило – напротив, дополняло образ вечно сурового, но справедливого учителя. – Какого лешего ты на меня таращишься, мальчик? – устало взмолился Сойк. – Давно не видел? "Видел, но почему-то раньше не задумывался, что…" – чуть было не ответил Джури, но вовремя опомнился и покачал головой. – Я просто подумал, что так не годится, – быстро сориентировался он. Джури скорее проглотил бы собственный язык, чем признался кому-либо, что во внешности Сойка он заметил нечто привлекательное. Ответом ему был ледяной взгляд Сойка, куда более красноречивый, чем любые уточняющие вопросы. – Ты мой учитель, и ты должен сказать какое-то напутственное слово, – охотно пояснил Джури и даже продемонстрировал самую нахальную из своих улыбок. Когда Джури был юнее, он неоднократно воображал, как это будет. Как мастер Эйман соберет всех учеников, встанет перед ними и пригласит Джури подойти ближе. Потом он скажет несколько теплых слов о том, каким Джури был в годы обучения, скажет о его сильных сторонах и объяснит, чего ждет от него в будущем. Мастер Эйман всегда так делал, это было традицией. Его напутствие всегда было искренним и теплым, он никогда не повторялся и каждому ученику говорил что-то особенное. Ученики же отвечали стандартной фразой: "Спасибо, мастер. Я не подведу". В этом было что-то бесконечно трогательное, и для Джури реплика никогда не казалась обыкновенным сотрясанием воздуха. Он верил, что в его устах она прозвучит от сердца и что он действительно оправдает доверие мастера Эймана. А теперь его первый учитель был мертв, и Джури должен был получить печать от недовольного типа с самым скверным характером на свете. Джури и не ждал, что тот скажет ему что-то приятное по случаю одного из самых важных событий в жизни каждого волшебника. Но теперь с хорошо скрываемой веселостью подумал, что было бы любопытно вытащить из Сойка хоть пару фраз. – Я тебе ничего не должен, – Сойк уже почти рычал, а его глаза светились гневом. – Давай свою клешню и проваливай. – Нет, – Сойка Джури не боялся, а руки для верности спрятал за спину. – Хотя бы одно пожелание. Учитель обязан пожелать что-то ученику и выразить надежды на его будущее. Ты сам знаешь, что так принято. – Так было принято у мастера Эймана! – рявкнул Сойк. – Другие этого не делают! Но если тебе так хочется, без проблем. Мое пожелание тебе – не тупить. А надеяться я могу лишь на то, что ты не сдохнешь в ближайшем будущем по какой-нибудь бессмысленной причине. Например, потому что увязался за мной в опасную авантюру. Джури не успел среагировать, от удивления он приоткрыл рот, а Сойк, воспользовавшись его замешательством, перехватил запястье и быстро сплел формулу. "Ты что, переживаешь за меня?.." – хотел спросить Джури, все еще не веря в собственное предположение, но в этот момент нити формулы больно впились в его руку. В этот раз все длилось совсем недолго, и боль отпустила почти мгновенно, стоило Джури осознать ее. Правую кисть обволокло золотистыми нитями, как кружевной перчаткой, но не успел Джури залюбоваться, как та исчезла, оставив за собой на несколько секунд лишь слабое мерцание. – Все, – произнес Сойк, пока Джури таращился на собственную конечность. – Завтра утром проснешься с печатью. Даже не почувствуешь ничего. – Другие говорили, что рука побаливала после этого, – неуверенно пошевелил пальцами Джури. – У других да, у тебя нет, – равнодушно бросил Сойк, снова отворачиваясь к морю. – Я немного улучшил формулу. Не знаю, почему ни один идиот не додумался сделать этого раньше. Наверное, людям приятно лишний раз страдать. Во все глаза уставившись на Сойка, Джури приоткрыл рот. Сегодня был воистину день открытий. Сойк согласился взять его с собой, Сойк усовершенствовал формулу – что было совсем не просто – лишь ради того, чтобы Джури не испытывал дискомфорт, Сойк волновался о нем. Это было странно и почему-то очень приятно. Быть может, потому что о Джури мало кто заботился в этой жизни. – Спасибо большое, мастер, – не найдя других слов, Джури улыбнулся. – Я не подведу. – Сомневаюсь, – фыркнул Сойк. – Но хотя бы попытайся. Некоторое время они стояли рядом молча, слушая шум волн и далекие раскаты грома, и Джури все украдкой поглядывал на свою руку, сам не зная, что хочет разглядеть. Раньше чем через несколько часов печать не могла появиться. – А что тебе сказал мастер Эйман, когда давал печать? – рискнул нарушить молчание Джури. Он почти не сомневался: сейчас Сойк напомнит, что это не его дело и вообще Джури его прошлое не касается. Однако после долгой паузы, когда Джури решил, что уже не дождется ответа, Сойк произнес: – Он очень любил меня и говорил много, как никогда. Но если коротко, все сводилось к обыкновенному – мастер Эйман желал мне счастья на жизненном пути и верил, что я оправдаю все его надежды. Джури невесело улыбнулся и опустил голову. На кого Сойк точно не был похож, так это на счастливого человека. Зато благодаря ему закончилась бесконечная война, а это многого стоило. – Я думаю, ты оправдал его надежды, – честно ответил Джури. – Нет. Я даже своих надежд не оправдал, а его – тем более, – жестко произнес Сойк. – Ты помог победить врага в Двадцатилетней войне, – убеждать Сойка не стоило: он говорил то, что говорил, не из жалости к себе и не ради того, чтобы Джури ему льстил. Однако удержаться все равно не смог. – Я просрал все, что любил, Джури. Мастер Эйман не желал мне такого, поверь. От неожиданности Джури прихрюкнул и неуверенно поглядел на Сойка – не послышалось ли ему? Даже ругаясь и возмущаясь, Сойк всегда выражался более рафинировано. – Теперь я живу в унылой деревне, лечу людям насморки, а заодно слышу души умерших и твое непрерывное нытье. Моя жизнь определенно удалась, – коротко и зло рассмеявшись, Сойк качнул головой, указывая в сторону дома. – Нам пора, мальчик Джури. Сейчас начнется гроза. Джури мотнул головой, пытаясь усвоить информацию – Сойк так резко перескочил с одной темы на другую, что он не успел прийти в себя после таких признаний. – Ничего страшного, – постарался обратить все в шутку Джури – почему-то казалось, что Сойк случайно сорвался и говорить всерьез о своей загубленной жизни не желал. – Уже завтра твоя жизнь изменится, и, кроме умерших и моего нытья, ты насладишься обществом мифического моррона. – Аж сам себе завидую, – съязвил Сойк. – Агги ведь тот еще приятный собеседник. Тут Джури не мог с ним поспорить – короткое общение с Агги не вызвало у него никаких приятных эмоций. Он не успел сочинить Сойку достойный ответ: тот развернулся и пошел к утесу, не дожидаясь его и всем своим непримиримым видом показывая, что Джури не стоит пытаться догонять и приставать с разговорами. Проводив его долгим взглядом, Джури отвернулся к морю, когда вдруг заметил боковым зрением неуверенное движение сбоку. Леда сидел на камне – на том самом валуне, где они с Джури говорили в последний раз. В белых одеждах он светлым пятном выделялся на фоне унылого преддождевого пейзажа, а вот выражение его лица было под стать погоде – печальное и отстраненное. Он глядел на Джури, но при этом смотрел будто бы сквозь него, и в глазах призрака читалось обреченное знание. Словно Леда был в сотни раз мудрее его и ведал о том, о чем Джури и догадываться не мог, но рассказывать все равно не собирался, потому что Джури не поверил бы и не понял. Впервые за все время, что он знал Леду, Джури вдруг стало неприятно рядом с ним. Может, потому что Леда без разрешения подсмотрел, как Сойк давал ему печать, пускай в этом и не было ничего личного или интимного. А может, по какой-то иной причине. Джури неловко кивнул ему, но Леда никак не отреагировал, словно и не заметил, потому Джури развернулся и пошел за Сойком, силуэт которого уже забрала сгустившаяся темнота. Он не увидел, что еще долго Леда продолжал сидеть на камне у берега и смотреть ему вослед. И что в его глазах не было ничего, кроме тоски – такой беспросветной, какая не могла принадлежать живому человеку.