Через все времена

Из-за тревожных слов Леды до конца дня Джури старался избегать Сойка, что, в общем-то, не составляло труда: тот сам почти не попадался Джури на глаза. Джури пообедал в одиночестве, проведал Агги, потом снова отдыхал в своей комнате. Вокруг оставалось тихо и пусто, других постояльцев, кроме них, здесь не было, хотя хозяин таверны сказал, что помимо опустевших Паманусских Пещер в пяти милях есть другая, вполне обитаемая деревенька, откуда по вечерам захаживают посетители. Агги очнулся ближе к ночи, когда темнота опустилась на горы, а Джури, сидя у постели, пытался напоить его травяным настоем. Вливать в рот бесчувственному человеку лечебное снадобье было непростой задачей, но у Джури уже имелся опыт, а Сойк откровенно не желал с этим возиться. На табурете рядом Джури пристроил огарок свечи в блюдце, и от его слабого огонька в углах комнаты дрожали густые тени. Настоя оставалось еще половина чашки, а Джури уже порядком устал. Он на миг отвел глаза от бледного лица Агги, всматриваясь в темень за окном, когда внезапно в его горло железной хваткой впились сильные пальцы. От неожиданности Джури охнул и выпустил чашку, она со стуком покатилась по полу. Но когда он, бездумно и повинуясь инстинктам, хотел сомкнуть пальцы другой руки, чтобы создать формулу, до боли скрутило и ее. – Это же… я… – прохрипел Джури. Агги схватил его за шею, и Джури невольно запрокинул голову. Он даже не мог опустить глаза, чтобы увидеть лицо моррона. Но все это заняло от силы секунды, потому что едва проснувшийся Агги понял, что рядом не враг, он тут же отпустил. – Где я?.. – его голос был хриплым, едва слышным. Агги дернулся, пытаясь резко сесть, но у него ничего не вышло. – Проклятье гномов! – глотнув воздуха, Джури едва ли не взвыл, прижимая ладонь к пульсирующему от боли горлу. – Ты всегда такой славный, когда просыпаешься?! Хотелось от души съездить Агги по физиономии, но когда Джури проморгался и выступившие от боли слезы отступили, он увидел, в каком немом ужасе распахнуты кошачьи глаза моррона. – Что ты со мной сделал, дрянь? – Агги прищурился, когда заметил, что Джури на него смотрит. Он явно не хотел выдавать свою слабость, свой страх. – Вот и вся благодарность, – пробормотал в ответ Джури. В его голове проскочила крамольная мысль о том, как славно можно было бы отомстить Агги за все издевательства и наврать с три короба о том, что тот не сможет больше ходить или, что еще лучше, будто Джури заколдовал его и снимет заклятие, только когда Агги попросит за все прощения. Но, видимо, в свое время мастер Эйман был прав, когда говорил, что целители – люди большого сердца и большой морали. Издеваться над тем, кто слаб и беззащитен, Джури не мог. Пусть даже это был ненавистный моррон. – Почему я не могу пошевелить ногами? – голос Агги все же предательски дрогнул. – Успокойся, все с тобой в порядке, – со вздохом произнес Джури и опустился на колени, заглядывая под кровать, куда закатилась чашка. – По крайней мере, скоро будет. Он рассказал Агги обо всем, что случилось, не преминув уточнить, что именно Сойк из кожи вон лез, чтобы спасти его, пока он, Джури, всерьез сомневался, что надоедливый моррон стоит таких усилий, и что уже через три недели с Агги все будет хорошо и чувствительность вернется. – Три недели, – выдохнул Агги, глядя в потолок, и усмехнулся: – Что ж, не так уж плохо. – Учитывая, что без нас ты бы помер, пожалуй, – проворчал Джури. – Тебе повезло. – Без вас меня бы тут вообще не было, – не прекращая усмехаться, заметил Агги. – Мне везет как утопленнику. – Сойк сказал, что у тебя девять жизней, как у кошки. – Да, вероятно, – Агги не смотрел на Джури, когда говорил это. – Только это, кажется, была уже пятнадцатая. Джури в ответ только покачал головой и встал. – Попрошу у Сойка еще отвара, раз этот ты разлил. – Ну прости, Джуни, – даже лежа, Агги сумел невозмутимо развести руками. – Я привык просыпаться один. В крайнем случае, с прекрасной дамой. А тебя за даму разве что такой, как Айрас, примет. Джури уже держался за дверную ручку, когда Агги сказал это. Вместо того, чтобы открыть, он на миг прикрыл глаза, сосчитал до трех, чтобы успокоиться, и медленно повернулся. – Значит так, Агги, давай проясним кое-что, – нарочито спокойно произнес он. – Слушаю тебя внимательно, Джуни-мастер, – в тусклом свете догорающей свечи было видно, что Агги уже улыбается. – Тебе не кажется, что ты не в том положении, чтобы продолжать издеваться надо мной? Так уж вышло, что мне предстоит лечить тебя. А ты по-прежнему… – Да, в этом определенно есть что-то забавное, – перебил его Агги. – Я могу делать что угодно, говорить что угодно, а ты все равно будешь ухаживать за мной, потому что Айрас тебе велел. Настроение Агги явно пошло в гору, тогда как еще спокойный минутой назад Джури чувствовал, что начинает от злости скрипеть зубами. – Сойк мне не указ, – тихо, но угрожающе произнес он. – Не зли меня, Агги. – Конечно, не указ, ты же теперь умник с печатью. Но на Айраса сейчас свалится знатная девчонка с неведомой хворью. Неужели ты не поможешь бывшему учителю и переложишь на его плечи заботу о несчастном парализованном старом друге? Агги был совершенно прав, и Джури неподдельно злился, когда думал об этом. Как бы ненавистный моррон не выкручивался, он не сможет отказать ему в помощи. Не только из-за Сойка, а потому что целитель должен помогать. "Мастер Эйман был бы счастлив, – с досадой подумал про себя Джури, открывая дверь в темный пустой коридор. – Именно такого отношения к больным и страждущим он от меня в свое время и ждал…" – Эй, Джуни, ну не серчай, а? – понеслось ему насмешливое в спину. – Я буду паинькой, самым лучшим твоим пациентом. Вот увидишь! Джури ничего не ответил, захлопнув дверь за собой. ~ С Сойком они встретились наутро в таверне: оба по старой привычке проснулись одновременно и спустились к столу. Зал был пуст, хотя накануне, засыпая, Джури слышал смех и стук деревянной посуды внизу: видимо, как и говорил хозяин, к вечеру подтянулись посетители из деревни. Всю ночь Джури видел тревожные сны, но теперь он не мог вспомнить их – осталось лишь смутное послевкусие и глупая уверенность, что снился ему Сойк. Джури еще не до конца оправился после приключения на перевале, чувствовал себя неотдохнувшим и рассеянным, не мог сосредоточиться – мысли лениво ворочались в его голове как в каком-то тумане. За столом он сидел спиной к окну и хорошо видел Сойка напротив, который задумчиво глядел вдаль поверх его плеча. Чуть поколебавшись, Джури все же обернулся, чтобы посмотреть, что так заинтересовало его мастера, и обнаружил открывавшийся вид на чудный зимний пейзаж. Небо здесь было таким низким, что, казалось, бегущие облака должны цепляться за флюгер на крыше. Пускай это утро выдалось пасмурным, от белизны снега все равно резало глаза, и бесконечные уходящие до самого горизонта пики гор выглядели величественными и неприступными. Осмысливая, как далеко они забрались, Джури одновременно испытывал и трепет, и гордость. В горах как нигде чувствовалась ничтожность человека, и Джури не мог не думать о том, что каких бы высот ни достигли маги, перед стихией и природой они навсегда останутся слабыми и бессильными. – Красиво тут, – не удержался от комментария Джури, снова поворачиваясь к Сойку, но тот не ответил. Возможно, он даже не услышал. Джури сперва уставился в свою тарелку, а потом, не выдержав, украдкой взглянул на Сойка. "Очень уважаю его, я с детства восхищался героями войны… И после того, как он привел себя в порядок, он действительно стал казаться интересным…" – собственные слова всплыли в памяти Джури, однако теперь ему почему-то казалось, что говорил их кто-то другой. Вчера Джури выпалил признание, даже не задумавшись, а сегодня пришел к выводу, что где-то в его подсознании понимание всего этого уже давно жило и пускало корни. Если бы совсем недавно Джури спросили, красив ли Сойк, он бы пожал плечами. Наверное, сказал бы, что если бы Сойка не изуродовала война, он был бы относительно хорош собой. Но в это бессолнечное утро Джури вдруг с удивлением отметил, что Сойк… "Ладно. Все же не красив, но определенно очень интересен", – быстро перебил поток собственных мыслей Джури. У Сойка были высокие скулы, нос с едва заметной горбинкой и худое лицо, которое казалось почти приветливым, если Сойк не хмурился. Вот как сейчас. И темные карие глаза – не такие черные, как у самого Джури, но, глядя в них в полумраке, Джури часто не мог рассмотреть, где зрачки сливаются с радужкой. Джури не сомневался, что Сойку по-прежнему плевать, как он выглядит. Но маг в обносках смотрелся бы слишком дико и приметно, потому в этом путешествии Сойк преобразился, привел в порядок волосы и прилично оделся. Селяне из Волчьей Норы, поди, и не признали бы его, а когда разглядели бы, еще больше жительниц деревни пожелало бы скрасить одиночество их нелюдимого целителя. Когда эта мысль пришла в голову Джури, он почувствовал, как в душе поднимается раздражение, но намеренно проигнорировал его. Сегодня Сойк был одет в серый дорожный костюм, простой и неприметный, но он так хорошо сидел на нем, обтягивая плечи и грудь, а цвет только подчеркивал, какими темными и блестящими были длинные волосы Сойка, которые он часто нетерпеливо отбрасывал назад. Джури сам не заметил, что, думая о Сойке, о его внешней привлекательности, он ни разу не сосредоточился на шраме, в первую встречу показавшемся ему безобразным, даже отвратительным. Наверняка от магического пламени пострадало не только лицо, но Джури, пускай они долго жили в одной комнате, ни разу не видел Сойка обнаженным даже до пояса. Раньше ему это было неинтересно… – Насмотрелся? В тишине голос Сойка прозвучал так резко, что Джури невольно вздрогнул, и его ложка ударилась о край миски. Сойк глядел на него мрачно и очень недовольно – если бы на столе стояло молоко, оно однозначно свернулось бы. И как долго бывший мастер наблюдал за ним, Джури и предположить боялся. – Я просто задумался, – слабо оправдался он и почувствовал, что по щекам будто теркой провели. Сойк не мог не заметить этот предательский румянец и только сердито фыркнул, пока Джури, опустив голову, проклинал на все лады свое глупое тело и кровь, которая приливала к щекам, стоило чуть смутиться. – Найди более подходящий объект для своего неуемного внимания, мальчик, – холодно произнес Сойк. – Обязательно, мастер, как только в пределах видимости появится хоть одна живая душа, – процедил в ответ Джури. – Я тебе не мастер. – А я тебе не мальчик. Воздух ощутимо зазвенел от напряжения, но накатившее раздражение быстро отпустило Джури. Он вдруг вспомнил, как Леда говорил ему о том, что Сойк замечает все его чувства, и эта мысль вытолкнула все прочие, гневные. "Да нет никаких чувств!" – рассердился сам на себя Джури. "Почему тогда злишься?" – ответил ему насмешливый внутренний голос. – Когда тебе надоест пыхтеть над тарелкой, поставь меня в известность, – проронил Сойк, отвлекая Джури от бессловесного диалога с самим собой. – Надо поговорить о деле. – Я не пыхчу, – выдавил Джури, поднимая глаза. – Просто ты меня разозлил. – Чем же? – невозмутимо поинтересовался Сойк. Джури хотел ответить – он точно знал, чем именно вывел его из себя Сойк, но так и застыл с приоткрытым ртом. "Тем, что заметил, как я тебя рассматриваю? Тем, что Леда – призрак, а значит, не может ошибаться насчет каких-то там чувств? Тем, что ты так здорово выглядишь? Тем, что мне вдруг стало интересно, какой ты без одежды?.. А, нет, я ведь всего лишь хотел посмотреть на шрам, – все это за мгновение промелькнуло в мыслях Джури. – Давай, Джури, скажи ему. Посмотрим, как он прибьет тебя прямо за этим столом". – Что ты хотел обсудить? – Джури с такой злостью бухнул о стол чашкой, что будь посуда стеклянной, она бы зазвенела. – Так бы сразу, – язвительно произнес Сойк, но тут же добавил чуть спокойнее: – Я знаю, что ты устал, Джури, но расслабляться рано. Соберись и будь сосредоточен. Нам предстоит огромная работа и, видимо, такая же огромная опасность. – Опасность? – недоверчиво переспросил Джури. – Только не говори мне, что Леда вчера с тобой не поделился, – устало вздохнул Сойк. – Он мне все уши прожужжал, что надо поворачивать назад, послав этот заказ к демонам. Однозначно он рассказал и тебе, что в замке правителя что-то не так. Джури в ответ медленно кивнул и отодвинул от себя тарелку. – Я думал, ты не поверил Леде, – серьезно ответил Джури. – Он сказал… Ну вроде как ты не воспринял его всерьез. "А еще он сказал, что я дорог тебе", – продолжил про себя Джури и в очередной раз за это утро проклял разгулявшиеся неуместные воспоминания. – Я похож на дурака, Джури? – Сойк спросил это так буднично, будто интересовался погодой за окном. – Н-нет… – удивился тот. – Счастлив слышать. Только дурак не поверит призраку, особенно когда это дружелюбно настроенный призрак. "Дружелюбно настроенный? Это так теперь называется?.." – чуть было не выдал Джури, когда его брови поползли на лоб в веселом недоумении. – И только дурак не воспримет всерьез слова о смертельной опасности, – закончил Сойк. – Я отказался возвращаться, проделав такой огромный путь, но это не значит, что я не поверил Леде. – Счастлив слышать, – повторил за Сойком его недавние слова Джури. – Потому что я тоже сразу поверил. – Замечательно, – Сойк поморщился, будто ничего замечательного в сказанном Джури не было. – И раз в этом мы солидарны, обсудим нашу дальнейшую работу. – Как официально, – хмыкнул Джури. – Мне не до шуток, мальчик, – Сойк не был настроен веселиться. – Я уже сто раз пожалел, что взял тебя с собой, а после слов Леды пожалел в десять раз больше, чем за все время. – Это почему же? – Джури возмутился, а спустя мгновение до него дошло, что именно сказал Сойк. "Он дорожит тобой", – Леда словно стоял за его плечом. – Потому что ты неопытный, неосторожный и безграмотный, – отрезал Сойк. "Дорожит, как же", – мысленно ответил Леде Джури. – Насчет безграмотного не согласен, – вздернул подбородок он. – Рад, что согласен насчет остального, – не стал спорить Сойк. – Ты уже не мой ученик, однако я втянул тебя в это и чувствую ответственность. Поэтому сейчас ты дашь мне слово. – Что-то часто ты стал требовать обещаний, – едко заметил Джури. – Я могу потребовать, чтобы ты отправился обратно. Кто бы ни пришел сегодня в таверну, чтобы встретиться с Агги, он будет искать меня. Я могу сказать, что вообще впервые тебя вижу, и ты поедешь домой. Потому не ерничай. Джури прикусил язык, хотя достойных ответов у него нашлось бы не меньше пары десятков. В душе поднималась раскаленная злость, но умом Джури понимал, что Сойк совершенно прав. Джури хорошо успел изучить своего учителя и не сомневался, что тот не шутит и может исполнить все сказанное. – Почему ты такой засранец? – тихо спросил Джури и подвинул к себе кружку с водой: в горле вдруг пересохло. – Я совершил много ошибок, Джури. Много людей погибло из-за меня, – Сойк ответил неожиданно серьезно. – И я не желаю, чтобы мою душу осквернила еще одна смерть. У меня, знаешь ли, большие планы на загробную жизнь. Джури даже не сразу осознал то, что сказал ему Сойк. Загробная жизнь, или так называемая изнанка, существовала – об этом знали все, ведь пребывание призраков в этом мире было ярким тому подтверждением. Однако что именно ждало человека после смерти, никто не знал точно, даже тот же Леда не смог бы объяснить, что с ним будет, когда Сойк отпустит его. Это было выше понимания еще живых и здравствующих людей. При этом бытовало такое мнение, что если при жизни человек совершает чрезмерно много поступков, противоречащих принципам морали, противоречащих добру и свету, душа постепенно истончается. И тогда после смерти она или испытывает страдания, или вовсе исчезает. Джури понял, о чем говорил Сойк. Он жаждал когда-нибудь воссоединиться с единственным человеком, который был дорог ему. – Леда сказал, что после смерти неважно, кого мы любили при жизни, потому что… – он резко замолчал, пожалев, что нельзя откусить себе язык в прямом смысле слова. Глаза Сойка недобро потемнели, он склонился к Джури, и тот порадовался, что их разделял хотя бы стол. – Ну-ну, мальчик, договаривай, – обманчиво спокойно процедил он. – Почему неважно? – Потому что это совсем другая история, – вымученно выдавил Джури. – Так Леда сказал. – Что еще вы на досуге обсуждаете с Ледой? – Сойк говорил почти ласково. Если бы Джури мог, он бы, наверное, покраснел снова, но на этот раз, как ему показалось, кровь наоборот отлила от лица. – Ничего, – буркнул Джури. – Это вообще не мое дело. – Как мудро подмечено, мальчик. Сделай одолжение: когда в следующий раз вы с Ледой начнете мусолить темы любви и вечности, ты не будешь ставить меня в известность. – Я и так не собирался, ты первый начал, – огрызнулся Джури, но когда губы Сойка сжались в тонкую линию, он поспешно добавил: – Какое ты хотел обещание? – Так бы сразу, – сердито произнес Сойк. В этот момент в зале трактира появился полноватый хозяин, который прямиком направился к их столу. – Желаете еще чего-нибудь? – без особого энтузиазма поинтересовался он. – Нет, спасибо, – сухо, но вежливо ответил Сойк. Джури, настроение которого упало ниже пола, просто передернул плечами. – Я хочу, чтобы ты пообещал слушаться меня, – негромко продолжил Сойк, когда хозяин скрылся в стороне кухни. – И беспрекословно выполнять то, что я потребую. Свободолюбивая натура Джури восставала против такого требования. Он знал, что если даст слово, то не сможет нарушить его. Не сможет, после того как, глядя Сойку в глаза, пообещает слушаться. – Я не причиню тебе вреда, Джури, – чуть тише и спокойней продолжил Сойк. – Ты ведь знаешь это. Я не потребую ничего лишнего. Но ты должен пообещать выполнять мои требования. Какими бы неправильными или абсурдными они ни казались. – Иначе тебе не составит труда избавиться от меня в любой момент, – раздраженно закончил Джури. – И отправить меня домой. – Верно, – не стал спорить Сойк. – Но я не буду отрицать того, что ты можешь быть полезен в деле, которое мне предстоит. Два мага всегда лучше, чем один. Поэтому я и хотел бы заручиться твоим честным словом, что ты не станешь устраивать показательную самодеятельность и поддержишь меня, что бы ни случилось. Джури тяжело вздохнул. Сойк не требовал от него ничего невозможного, более того – Джури и так собирался во всем слушаться старшего, слушаться Сойка, которого по-прежнему считал своим мастером. Вот только само требование этого обещания коробило его. Джури чувствовал, что еще пожалеет, если согласится во всем повиноваться. – Хорошо, я обещаю, – наконец выдавил он. – Что именно ты обещаешь? – Обещаю слушаться и подчиняться, обещаю быть умничкой, – Сойк нахмурился, и Джури понял, что сейчас лучше не шутить, потому уже серьезней закончил: – Я сделаю все, как ты скажешь, даже если буду не согласен с тобой. Но ты ведь понимаешь, что это не означает, что я не буду спорить? – Спорить, ругаться, орать – все как ты умеешь, – кивнул Сойк. – Идет. Можешь делать это, сколько душе угодно. Но поступать в итоге мы будем так, как я скажу. Подавив вздох, Джури уставился куда-то в сторону, а Сойк, посчитав разговор оконченным, поднялся из-за стола. – Что мы будем делать с Агги? – озвучил Джури со вчерашнего дня мучивший его вопрос. – Вряд ли кто-то ждет в гости его так же, как и нас. – Агги мы не оставим, – твердо произнес Сойк. – Я разберусь с этим, не волнуйся. – А как мы определим, кто наш заказчик? Он ведь будет искать Агги, а не нас… – Об этом не стоит волноваться, – почти мягко ответил Сойк. – Здесь по вечерам не так много посетителей. А еще я не удивлюсь, если увижу знакомое лицо. Джури на это лишь кивнул: действительно, как один из лучших магов во времена Двадцатилетней войны Сойк не мог не быть приближенным к правительственному двору. Много лет прошло, но правитель сидел на троне до сих пор, и, вероятно, не только он оставался на своем посту. Сойк вышел из зала, и Джури проводил его задумчивым взглядом. На душе было тоскливо, и он не сразу нашел этому объяснение. "Никто о тебе не заботится, – вдруг запоздало пришло понимание. – Леда ошибся: Сойк тревожится лишь о целостности своей души. Он просто не хочет отвечать за твою гибель". Джури вздохнул и встал, отодвигая тяжелую скамью. Расстраиваться не было причин, в конце концов, о нем никто никогда не волновался, если не считать мастера Эймана. Лишь ему одному Джури был дорог. Он попытался напомнить себе, что и один любящий человек на протяжении жизни – это немало, ведь многие не могут похвастать даже этим. И Джури сам не знал, почему ему вдруг стало так горько. ~ Сойк оказался прав: Джури сразу приметил высокого старика, вошедшего в зал таверны, когда за окном уже сгустились сумерки. Он был одет в простой темный плащ, седые длинные волосы выбивались из-под капюшона, и вроде бы не было в нем ничего особенного, но старика выдавала осанка, как понял Джури через несколько секунд внимательного созерцания. Ни один простолюдин не держал спину настолько гордо выпрямленной. – Это за нами, – согласился с его предположением Сойк, который сидел рядом с Джури и тоже вглядывался в лицо вошедшего. До этого Сойк предлагал Джури отдыхать и вообще не спускаться в общий зал – Сойк и сам мог поговорить с человеком, обещавшим прийти на встречу к Агги. Но Джури снедало любопытство, кроме того, он опасался, что с Сойка станется что-то не пересказать ему, потому он настоял на своем присутствии. Переступив порог, вновь прибывший окинул долгим взглядом зал. Людей было немного: в центре выпивали и громко смеялись несколько крестьян из соседней деревни, возле стойки хозяин вел неспешную беседу с каким-то коренастым мужчиной средних лет. Ни те, ни другие не заинтересовали старика, но когда его взгляд остановился на Сойке, водянистые старческие глаза широко распахнулись. – Он тебя знает? – зачем-то спросил Джури, и Сойк не стал озвучивать очевидное. Узнавание было написано на лице незнакомца, который решительным шагом направился к их столу. – Я не верю своим глазам… – задушено произнес он, и на миг Джури почудилось, что старик хотел сжать Сойка в объятиях, но удержался в последний момент, остановившись перед ним на расстоянии вытянутой руки. – Глаза не врут, – Сойк улыбнулся неуверенно, но искренне, а после легко поклонился: – Советник Гарэль, рад встрече с вами. – Айрас, мальчик мой, – старик порывисто сжал ладонь Сойка двумя руками и покачал головой, не сводя с него ошеломленного взгляда. – Кто бы мог подумать? Как такое вообще возможно?.. – Это долгая история, – снова улыбнулся Сойк, ненавязчиво отнимая свою руку. – Давайте сперва присядем. Некоторое время они молчали, пока трактирщик ставил перед ними блюдо с нарезанным пирогом и кружки с элем, от которого Джури заранее предусмотрительно отказался. Единожды старик, которого Сойк назвал советником, бросил на него цепкий взгляд, и Джури от этого стало зябко. Вблизи он рассмотрел, что этот человек был очень стар, ему было не меньше семидесяти, а то и больше – до такого возраста в Хателионе редко доживали. Морщины избороздили его обрюзгшее, пускай и не полное лицо. Однако назвать его дряхлым не поворачивался язык, а в голубых глазах светились ум и проницательность. – Разрешите представить. Это Джури, мой бывший ученик, – заговорил Сойк, когда хозяин таверны отошел. – Советник правителя, господин Мартин Гарэль… – Не надо титулов, – поспешно отмахнулся старик. – Да и много лет я уже не советник. Перестал им быть, как закончилась Великая война. – О, это многое объясняет, – усмехнулся Сойк. – Что именно? – Беспредел и творящееся вокруг безумство, – лицо Сойка, как и его голос, не выражали ровным счетом ничего, будто в этот момент он не ругал политику правительства, а зачитывал из книги рецепт сиропа от кашля. – Сожжение колдунов, уничтожение древних фолиантов, новые законы… Я подозревал, что правителю нынче советует кто-то другой. Не вы. – Не стоит ругать власть, мой мальчик, – осуждающе произнес старик, и Джури в его голосе явственно послышались металлические нотки. – Не нам с тобой судачить о великих. Сильные мира сего делают все, что могут, и стараются делать это как можно лучше. Сойк демонстративно пожал плечами, весь его вид – от поджатых губ до насмешливо прищуренных глаз – говорил о том, что ему есть что возразить. Однако спорить он не стал. – Как скажете, советник… Господин Гарэль. В конце концов, мы не критиковать правителя сюда пришли. – Разумеется, – кивнул его собеседник. – Где ты был все эти годы, Айрас? Мы были уверены, что ты погиб в огне, как и многие другие. Никто даже мысли не допускал, что ты мог выжить. – Я думаю, у нас найдется время обсудить это, и я расскажу вам все, что смогу. Сейчас же я предлагаю поговорить о деле, заставившем правительство нанять моррона. – Да-да, конечно, – старик закивал головой так часто, что его седые волосы упали на лоб. – Кстати, я не вижу его, чему очень удивлен. Господин Агги получил лишь половину оплаты и должен был явиться за второй, когда задание будет выполнено. На словах "господин Агги" Джури чуть не фыркнул от смеха, но каким-то чудом сдержался. Старый советник говорил серьезно, и вежливое обращение явно не было ни издевкой, ни сарказмом. – Это я хотел обсудить в первую очередь, – протянув руку, Сойк придвинул к себе кружку, но глотка так и не сделал. – Агги сильно ранен, он не может ходить и сейчас спит в комнате наверху. Так как в ближайшие недели ему понадобится уход целителя, он отправится с нами в Паманусские Пещеры. Я так понимаю, путь мы держим именно туда? – Ты все верно понимаешь, мой мальчик, – опять кивнул старик. – Но я не уверен, что это хорошая идея, взять господина Агги с собой. Моррон в доме правителя, пускай самого правителя там и нет, это как-то… – Иначе никак, – бескомпромиссно отрезал Сойк. – Хотя если у вас есть целитель, который согласится перебраться сюда и присматривать за Агги здесь, я ничего не имею против. – В замке, конечно, есть целитель, который наблюдает за леди Орленой, однако вряд ли он согласится. Все же Агги даже не человек, да и никому лучше не знать, что опасное существо… – Тогда остается третий вариант, – не слишком вежливо перебил старика Сойк. – Мне понадобится около трех недель, чтобы вылечить Агги, и после этого я отправлюсь с вами. За столом повисла тишина, и Джури только тут заметил, что почти болезненно выпрямил спину, внимая каждому слову. Он думал о том, что существовал еще четвертый вариант решения проблемы: можно было оставить Джури вместе с Агги на постоялом дворе, а Сойку отправиться разбираться с заданием правителя. И Джури был очень рад тому, что такой вариант не предлагался. – Я подумаю об этом, – наконец ответил Гарэль. – И сообщу тебе завтра. Как ты понимаешь, Айрас, я не могу принять такое решение самостоятельно. – Как вам угодно. И не называйте меня так. Теперь мое имя Сойк. – Как скажешь, Сойк, – отозвался старик. – Второе мое требование тоже касается Агги, – продолжил Сойк, не давая советнику перехватить инициативу в разговоре. – Как вы могли заметить, господин Гарэль, я не удивлен вашему появлению. Вас это не смутило? – Ничуть, – старик прищурился, а его губы скривились в некоем подобии усмешки. – Господин Агги умен как десяток высших демонов. Конечно, он догадался, кто нанял его, и рассказал тебе. – Верно, – согласился Сойк. – Поэтому у меня условие: я соглашусь сотрудничать с вами только при условии, что Агги отпустят живым и целым. – Ты обижаешь меня, мальчик мой, – вздохнул Гарэль, и Джури даже показалось, что говорил он искренне. – Никто не собирался убивать этого несчастного моррона. И так понятно, что он не станет болтать. Господин Агги отличный наемник, лучший из всех, что я видел. Пускай и живет вне закона. – Я знаю методы нашего правительства, – невозмутимо заметил Сойк. – Поэтому и требую этого. – Твоя забота о старом друге мне понятна, – отозвался старик, и Джури искоса взглянул на Сойка: тот никогда не называл Агги другом, но сейчас ни один мускул не дрогнул на его лице, будто без слов Сойк соглашался с этим утверждением. – Но ты недооцениваешь его. Господин Агги обеспечил себе защиту. Знаешь, что он попросил в качестве предоплаты за этот заказ? – Понятия не имею, я не спрашивал. – Он получил бумагу, заверенную самим правителем, о неприкосновенности собственной жизни. Отныне любой, кто поднимет на него руку или оружие, угодит на плаху. – Хитро, – усмехнулся Сойк и наконец пригубил эль из кружки. – Однако это не дает гарантий. – Второе, что он попросил, это один древний артефакт. Перстень Возмездия, мой мальчик. За столом повисло молчание. Старик, усмехаясь, глядел на Сойка, Сойк, в свою очередь, во все глаза смотрел на старика, а Джури пытался убедить себя, что такого быть не может. Перстни Возмездия были древнейшими и ценнейшими артефактами, их изначально было создано немного, а до нынешних дней сохранились единицы. Перстень зачаровывали, связывая его с написанным на бумаге обещанием. Например, обещанием не причинять вреда конкретному человеку. И если того человека, который носил перстень, не снимая, убивали, убийцу настигало возмездие. Страшное древнее проклятие, которое невозможно было снять и которое в считанные месяцы приводило того к мучительной кончине. "Если Агги выдали бумагу о неприкосновенности, и если к этой бумаге привязать перстень, то любой, кто поднимет на него руку… Высшие Силы, но это же невероятно!" – лихорадочно думал Джури. Если Агги получит такой артефакт, ни у самого правителя, ни у кого другого на моррона не поднимется рука. Сойк, видимо, размышлявший о том же, озвучил повисший в воздухе вопрос: – Неужели правитель согласился? – А что ему оставалось? Мы уже несколько лет ищем сильного темного мага, но не смогли найти никого, способного решить задачу. Моррон получит свое кольцо, потому что в тебе, мой мальчик, я не сомневаюсь. Джури тоже на месте старика не сомневался бы в герое войны и национальной легенде, вот только он ума не мог приложить, что же тогда ждало их в замке, если правитель соглашался на такую высокую плату. "Древний ужас", – сказал Леда. Теперь Джури его слова не казались преувеличением. – Что у вас стряслось такое, что правитель готов отдать один из самых ценных своих артефактов? – нахмурился Сойк. – Он не самый ценный, он один из, как ты правильно выразился, – заметил господин Гарэль. – И если уж на то пошло, у правителя два таких перстня. Моррон знал, что просить. А вот что стряслось… Старик умолк и перевел на Джури взгляд, который тот мужественно вытерпел и не отвернулся. – Джури – мой бывший ученик, – повторил уже сказанное ранее Сойк, без слов понимая, что настораживало старого советника. – Я уверен в нем как в себе. Джури никогда не расскажет о том, что услышит или увидит сегодня и в замке. Кроме того, если работа предстоит сложная, мне может понадобиться помощник. Старик молчал, по-прежнему глядя на Джури, и тот понял, что от него ждут подтверждения. – Я буду молчать. Обещаю, – твердо произнес он, и только после этого советник удовлетворенно кивнул. – Что ж, тогда перейдем к делу. Я расскажу вам обо всем, и говорить мы будем о леди Орлене, последней дочери правителя и единственной наследнице престола Хателиона ввиду того, что трое ее братьев ныне мертвы. Джури смутно помнил, что вроде бы остальные отпрыски правящей семьи погибли еще в Двадцатилетнюю войну, а младшая дочь тогда была ребенком. – Мы уже догадались, – сказал Сойк. – Все знают, что юная леди постоянно болеет. – Это не совсем так, – мягко возразил советник. – Но с леди Орленой определенно что-то происходит. Это… Эти странные события заставляют нас думать, что на девушку было наложено проклятие. – Что именно происходит? – брови Сойка сошлись к переносице, а Джури затаил дыхание, испытующе глядя на их рассказчика. – Это началось давно, сразу после окончания войны. Позже мы предположили, что именно тогда кто-то из гонимых колдунов наслал на девушку порчу. Но поначалу никто ни о чем таком не задумывался. Леди Орлена не болеет, Сойк, не болеет ничем страшнее насморка. Она обычная девушка и, не дадут мне соврать сами Высшие Силы, прекрасная как небесная высь. Я долго живу на этой земле, но я еще не видел женщины красивей… – Это имеет отношение к делу? – сдержанно улыбнулся Сойк. – Не думаю, просто я не могу не восхищаться, – вернул ему улыбку Гарэль. – Но да скоро сам все увидишь. А беда наша в том, что рядом с юной леди постоянно умирают люди. Джури как раз решил откусить от предложенного пирога и от неожиданности закашлялся, но Сойк этого даже не заметил. Он выглядел озадаченным. – Умирают? – переспросил он. – Как именно? – По-разному, – неопределенно протянул Гарэль. – Кто подхватит воспаление легких и сгорит за неделю. Кто на лестнице оступится да свернет шею. Кто-то упал с лошади и угодил под копыта. Кто-то отравился несвежим мясом. Но рядом с юной леди не задерживаются долго ни слуги, ни приближенные. "Какая славная девочка. Может, и правда домой поедем?" – малодушно подумал Джури и озадаченно поглядел на Сойка, который буравил взглядом столешницу и поглаживал подбородок. – Первое время никто ничего не замечал, – продолжал тем временем советник. – Все списывали на несчастные случаи и стечение обстоятельств. Люди часто умирают, времена нынче смутные, болезни косят целые деревни. Но через год даже слепому стало очевидно, что здесь что-то нечисто. – Почему вы думаете, что виновата девушка? – спросил Сойк. – Почему думаете, что прокляли именно ее? Ведь может быть проклято место, дом, например, или земля, на которой этот дом стоит… – После войны правитель оставил жену и дочь в Паманусских Пещерах, а сам вернулся в столицу. Именно тогда все и началось, мать девушки умерла одной из первых. Ища причину странной закономерности этих смертей, леди Орлену привезли в столицу. Ее показывали разным магам, но к тому моменту многие темные уже были казнены. – И правитель не придумал ничего лучше, чем казнить их дальше, – язвительно добавил Сойк. – Остановить этот механизм было невозможно, страна пылала ненавистью к темным и пылала кострами, на которых горели колдуны, – покачал головой Гарэль. В его голосе Джури слышалось сожаление. – Но разговор сейчас не об этом. Леди пришлось много путешествовать, много переезжать – мы обращались к разным волшебникам, не все они могли прибыть ко двору. Ее часто возили за границу. И везде, где леди Орлена задерживалась дольше, чем на месяц, умирали люди. Сойк ничего не ответил, продолжая размышлять, а Джури отложил надкушенный кусок пирога – аппетит у него пропал. – Я думаю, мой мальчик, тебе не стоит сомневаться в моих словах, – продолжил старый советник. – Я сам долго наблюдал за девушкой и за тем, что происходило вокруг. Мы сменили полностью ее вещи и украшения, меняли дома, где она проживала. У нее точно нет какого-то проклятого артефакта, нет ни одной вещи, которая была бы с ней на протяжении всего этого времени. Дело в ней самой. Сойк взглянул на Гарэля исподлобья, и тот продолжил: – Именно поэтому был пущен слух, что девушка тяжело болеет. Ее скрывали в Паманусских Пещерах, не представляли ко двору, пока все это время искали решение. Прислугу постоянно приходится менять, никого не держат в замке дольше пары недель, иначе поползут слухи. Однако несчастные случаи периодически происходят. – А тем временем в Паманусских Пещерах умерли все жители, – продолжил за него Сойк. – Нет, не умерли, – покачал головой советник. – Ты снова обижаешь меня, мой мальчик. Когда стало ясно, какую опасность представляет юная леди, ее решили вернуть в замок в Паманусских Пещерах, а всем жителям деревни предложили новые дома в соседнем селе. Сказали, что планируется начать разработку ценных камней в этом месте. Однако некоторые остались. – И что с ними стало? – спросил Сойк, а Джури подумал, что знает ответ. – Ты уже и сам догадался, – вздохнул старик. – Оказалось, что видеть своими глазами леди Орлену и общаться с ней не обязательно, достаточно просто находиться рядом, и несчастье настигнет тебя. Сойк снова не ответил Гарэлю, и тот умолк на недолгое время, прежде чем продолжить: – Будущей зимой, чуть меньше, чем через год, леди Орлене исполняется двадцать. По традиции она должна занять престол, тем более что ее отец очень стар и уже с трудом справляется со своими обязанностями. Сославшись на состояние ее здоровья, можно немного потянуть время, но все равно не долго, потому что... – Потому что, опять же, пойдут слухи, – задумчиво подхватил Сойк. – Именно. Это крайне нежелательно, учитывая истинное положение вещей. Проблему надо срочно решать. Надо избавить девушку от проклятия. – Если это возможно, – ровным голосом уточнил Сойк. – Да. Если возможно, – в словах Гарэля слышалась горечь. Джури, который за весь разговор не проронил ни слова, если не считать обещания молчать, неуверенно поерзал на скамье, а потом рискнул подать голос: – Господин Гарэль… Могу ли я спросить? Взгляды собеседников обратились к нему, и Джури вдруг стало неловко, причем неловко именно из-за Сойка, а не из-за престарелого советника. – Слушаю тебя, юный мастер, – ответил тот. – Если вы говорите, что все вокруг леди Орлены умирают и при этом утверждаете, что наблюдали за ней долгое время… Простите мою наглость, я, может, чего-то не понимаю, но почему тогда вы до сих пор живы? Джури выдохнул свой вопрос и осекся, когда понял, как грубо это прозвучало. Однако тут же он увидел, что Сойк, прищурившись, посмотрел на Гарэля. Ему не пришел в голову этот вопрос, как догадался Джури, и теперь он внимательно всматривался в лицо бывшего советника. Только тот ничуть не смутился. – Вы даже не представляете, юный мастер, как часто я задаюсь этим вопросом, – горько усмехнулся он. – Когда война закончилась, я понял, что хочу оставить свой пост. Что я слишком стар, чтобы продолжать службу. Правитель отпустил меня, но попросил некоторое время побыть рядом с его семьей, помочь управляться с делами. Забирать дочь и жену в столицу, где на тот момент творились беспорядки, правитель не хотел. Потом умерла его супруга, после начали умирать другие… Я не мог уйти, а потом сам увидел странную закономерность: другие гибли, а я нет. – И у вас нет предположений, почему так происходит? – спросил задумчиво Сойк. – Ни единого, мой мальчик. Но так оно и есть, и именно поэтому я по-прежнему на посту и не могу оставить бедную девочку. Мое лицо – единственное, которое она видит постоянно на протяжении последних десяти лет. Даже ее отец не может оставаться рядом с ней. За столом повисла гнетущая тишина, которую господин Гарэль нарушил первым. – Вы поможете нам? – спросил он, впервые обратившись и к Сойку, и к Джури, как будто последнего заметил лишь после того, как тот задал свой вопрос. Джури беспомощно поглядел на своего учителя. Он не знал ровным счетом ничего о проклятиях, тем более не представлял, как их снимать. А Сойк молчал некоторое время, пока его глаза остановились в одной точке. – Я много видел проклятий в свое время. Темные часто их практиковали, – наконец негромко произнес он. – Видел проклятия, которые держались много лет и даже передавались из поколения в поколение. Вот только все они причиняли страдания тем, на кого были наложены, а не окружающим. – Поверь мне, Сойк, леди Орлена страдает так, как мало кто страдал в этом мире, – так же тихо отозвался старик. – Представь себе, как страшна эта участь: смотреть в лица окружающих и знать, что прямо сейчас, в этот момент ты несешь им смерть. Несешь ее родным и близким, несешь каждому, к кому можешь привязаться или даже полюбить. Это страшно. – Безусловно, – Сойк поморщился и вздохнул. – Участь незавидная. Но все же проклятия… Известные мне проклятия действуют не так. И я не уверен, что девушку именно прокляли. – Но что тогда? – господин Гарэль выглядел обескураженным этим заявлением. – Это мы и попытаемся выяснить. В первую очередь надо увидеть леди Орлену. На лице старика промелькнула тень облегчения – твердость в голосе Сойка подбодрила его, хотя Джури считал, что радоваться пока нечему. – Думаю, на этом разговор по делу окончен, – подытожил Сойк и повернулся в сторону Джури: – Оставишь нас? Я бы хотел поговорить с господином Гарэлем о личном. Джури кивнул и торопливо поднялся. Он подозревал, что под личным Сойк подразумевал рассказ о том, где он был все эти годы. Наверное, он хотел выяснить и что-то о старых знакомых. Джури с удовольствием послушал бы, он так мало знал о Сойке, и ему было очень любопытно. Однако отказать вежливой просьбе оставить их наедине не мог. – Рад был с вами познакомиться, господин Гарэль, – Джури поклонился на прощание, вспоминая порядком подзабытые правила этикета, которым учился еще в доме мастера Эймана. – Взаимно, молодой человек, – слабо улыбнулся ему старик. Пока Джури шел к лестнице на второй этаж, до его слуха донесся обрывок разговора. – Скажи мне, Сойк, а Нерэль… Ему удалось выжить, как тебе? – первым делом спросил Гарэль. Что сказал на это Сойк, Джури не расслышал. Быть может, он говорил слишком тихо, а может, просто покачал головой. – Бедный мальчик, – последовал тихий ответ старого советника, и Джури не знал, кого тот пожалел: Леду или Сойка.