Через все времена

– Пошел прочь, Джури. Ответ, последовавший на неуверенный стук, обескуражил Джури, и он так и замер с поднятой вверх рукой. Сойк даже не повысил голос, но Джури все равно его отлично услышал. И тут же вспыхнул: какой же самоуверенностью должен был обладать Сойк, чтобы даже не сомневаться, что Джури явится к нему среди ночи. О том, что ожидания мастера Джури оправдал целиком и полностью, он предпочел не думать. Упрямо сжав зубы, Джури решительно потянул на себя дверь, и та неожиданно поддалась. Джури не успел даже вообразить, как глупо выглядел бы, начни он ломиться в запертую. Приказав себе отбросить все сомнения, Джури смело переступил порог. В комнате было холодно, он сразу заметил, что окно было приоткрыто, и морозный ночной ветер качал створку. На столе догорала последняя свеча, но темно все равно не было – ночь выдалась безоблачной, лунный свет заливал комнату. – Какая часть фразы "пошел прочь" тебе непонятна? Джури не сразу заметил Сойка. Тот сидел в кресле, в пол-оборота к двери, локтем левой руки опираясь в подлокотник, а правую свободно опустив вниз. На Джури он не смотрел, а тот, неуверенно помявшись на пороге, после секундного колебания прикрыл за собой дверь и шагнул вперед. – Я пришел извиниться, – объявил Джури, только прозвучало это ничуть не смиренно, а скорее дерзко. Сойк ничего не ответил, усмехнулся и прикрыл глаза, и Джури, нахмурившись, подошел еще немного ближе. Его учитель выглядел как-то странно. Он так низко сполз по сидению в кресле, что уже почти лежал, а не сидел. Рубашка была выдернута из штанов, верхние пуговицы расстегнуты, а рукава небрежно закатаны до локтей. Сойк не отличался пристрастием к хорошим дорогим вещам, но даже живя в Волчьей Норе, одежду носил аккуратно. Что-то было определенно не так, но стоять и молча рассматривать Сойка было глупо – с минуты на минуту тот мог и вовсе выставить Джури вон. – Это я во всем виноват, – поспешил пуститься в объяснения Джури. – Я не понял, что ритуал не окончен. Тень... То есть демон начал исчезать, он больше не говорил, и я подумал, что он ушел. Вот и отвлекся. Прости меня, пожалуйста, впредь я буду осторожней. – Никакого "впредь" уже не будет, – отрезал Сойк, не поднимая глаз. – А теперь выметайся. – Не злись на меня, – ответ Джури не понравился, и он почему-то не сомневался, что с Сойка и правда станется отказаться обучать его дальше. – Все делают глупости. Ну откуда мне было знать... – Я тебя услышал, мальчик. Извинения не принимаются. Свободен. В душе Джури все всколыхнулось от злости, он сжал кулаки, уставившись на Сойка, и чуть было в лицо не назвал его упрямым бараном, но сдержался. – Отчасти ты тоже виноват, – тише и уже не так уверенно выпалил Джури и тут же пожалел об этом. Медленно, будто специально желая напугать его, Сойк поднял голову и посмотрел из-под полуопущенных ресниц. Его глаза странно блестели, было что-то непривычное и незнакомое в выражении его лица. – Да что ты? – в голосе Сойка явно слышалась завуалированная угроза. Джури сглотнул. Полминуты назад он мог напомнить Сойку, что тот не объяснил, как именно заканчивается ритуал, хотя мог бы это сделать, и беды удалось бы избежать. Но теперь, когда учитель смотрел в его глаза, Джури разом позабыл все свои оправдания. – Да, – все же смог выдавить он. Неожиданно Сойк рассмеялся – как-то нервно, откинув голову назад, и что-то тихо звякнуло рядом. Джури перевел взгляд и только тут понял, что в правой руке Сойк все это время сжимал бокал, который теперь выронил. По полу ничего не растеклось – бокал был пуст. "Да он просто пьян", – запоздало осенило Джури. Все встало на свои места: вот почему Сойк выглядел так необычно, и Джури во все глаза уставился на своего мастера, отказываясь верить в свою догадку. За все время, что Джури знал Сойка, тот демонстрировал абсолютное равнодушие к алкоголю и если и пил, то скорее для вида. – И в чем же я виноват, мальчик? – несмотря на свое состояние, Сойк поднялся из кресла легко, почти грациозно, и шагнул в сторону Джури очень плавно. Джури с трудом сдержался, чтобы не отпрянуть. – Что я такого сделал, что ты теперь обо мне не можешь не думать? В этот миг Джури ощутил себя как пойманный в силки зверь – минутой назад еще можно было спастись, а теперь уже поздно – капкан захлопнулся. Сойк мало того, что стоял очень близко, он еще и протянул вперед руку, сомкнув пальцы на подбородке Джури, заставляя его смотреть прямо и не отворачиваться. Можно было отступить, можно было оттолкнуть, пожелать спокойной ночи и позорно сбежать – умом Джури это точно знал. Но вместо этого стоял как приклеенный к полу. Глаза Сойка в полумраке казались еще более темными, чем были на самом деле. – Я ни о чем не думаю... Ни о ком. Тогда, во время ритуала, это случайно получилось, – пробормотал Джури. – Очень убедительно, – Сойк улыбнулся, но Джури эта улыбка не понравилась. – Еще одна попытка? – Да что ты хочешь от меня?! – каким-то чудом Джури удалось вырваться из оцепенения, и он решительно оттолкнул руку Сойка, при этом отступив немного назад. – Что тебе надо от меня? – Мне надо? – Сойк насмешливо распахнул глаза. – Я думал, это тебе надо. Несколько очень долгих секунд они молчали. Сойк стоял перед Джури спокойный и холодный, как скала. А Джури часто прерывисто дышал, будто до этого долго бежал вверх по лестнице. Сердце бухало где-то в горле. "Надо уходить, немедленно", – орал внутренний голос. Но Джури знал, что не сможет этого сделать. – Я не знаю, как выбить эту дурь из твоей головы, – тихо произнес Сойк. – Проваливай, Джури. Катись к бесам сейчас же, а завтра как можно скорей найди себе подружку. Смятение Джури мгновенно померкло за накрывшей его злостью. – Позвольте мне самому решать, что делать с моей личной жизнью, мастер, – почти прошипел Джури. – А что касается вас, то не льстите себе. Никакой "дури", как вы выразились, в моей голове нет. В интонациях было столько издевки и яда, что Джури, еще не договорив до конца, понял, что он перегнул. Лицо Сойка на миг перекосило от ярости – губы сжались в тонкую линию, глаза зло прищурились. Джури подобрался, он был готов к тому, что Сойк его сейчас ударит, но этого не произошло. Сойк вдруг резко схватил его за ворот рубашки. – Значит, нет? – в самые губы процедил он, прежде чем прижать Джури к себе. От неожиданности Джури едва не упал, ноги ослабели, и он бы наверняка рухнул на пол, если бы в этот момент Сойк по-прежнему не держал его одной рукой за шиворот, а другой не надавил грубо на затылок. Джури моргнуть не успел, когда губы Сойка впились в его. Быть может, нечто подобное происходило во снах Джури, но он подумать не мог, что такое случится наяву. Он покорно разомкнул губы, позволяя Сойку целовать себя, пускай происходящее безумство меньше всего напоминало поцелуй – скорее, затянувшийся укус. Сойк буквально терзал его губы, прикусывая, глубоко проникая языком в его рот, напирая. Джури не мог ответить, только подчиниться. Мыслей в голове не осталось, понимание того, что не стоит позволять Сойку делать это, исчезло уже через несколько секунд. В голову полезли неуместные воспоминания о недавнем сне, где Сойк делал с ним нечто очень похожее. Возбуждение было почти болезненным – Джури почувствовал, как тяжелеет внизу живота, как там мучительно тянет. Сойк с силой прижимал его к себе, он не мог не заметить состояния Джури – его член упирался Сойку в бедро. Но Джури уже было наплевать на это, стыда и смущения не осталось. Он дернулся, неосознанно пытаясь потереться, получить хоть толику облегчения, и в тот же миг Сойк резко оттолкнул его от себя. – Ничего нет, Джури? – он говорил с прежней злостью, только теперь тоже задыхался, и Джури не сомневался, что это было отнюдь не от гнева. Он слишком плохо соображал, чтобы в этот момент вспомнить о гордости. Как зачарованный, Джури шагнул вперед к Сойку, опуская руки на его плечи. Он больше не чувствовал холода, напротив – кожа пылала, лицо горело, и воздух казался очень горячим. Джури с радостью открыл бы и второе окно. – Не прогоняй меня, – свой голос он услышал со стороны и даже слабо удивился, как его хватило на такую наглую и одновременно унизительную просьбу. Понять, о чем думал Сойк, Джури не мог. Он чувствовал его дыхание на своих губах и лишь теперь заметил запах алкоголя. От Сойка пахло чем-то очень крепким и сладким, наверняка дорогим – выпивкой из запасов самого правителя, не иначе. В эту минуту Джури больше всего желал увидеть ответный блеск в глазах Сойка, почувствовать его руки на своей талии. Лишь бы не оттолкнул, лишь бы не сказал очередную гадость. Но вместо этого Джури вдруг ощутил, как пальцы Сойка сжимаются на его члене, сминая тонкую ткань одежды, и зажмурился, шумно выдыхая и радуясь тому, что он хотя бы не сорвался на стон. – Ну и ну, – голос Сойка не выражал ровным счетом ничего, но Джури все равно испытал облегчение хотя бы от того, что в нем не было насмешки. – Неужели это все для меня? – Пожалуйста, – еле слышно прошептал Джури. Он сам не объяснил бы, о чем просит. О том, чтобы Сойк не смеялся над ним и не отталкивал? О том, чтобы не прогонял? Или о том, чтобы не отнимал свою ладонь, чтобы не останавливался? Но Сойк этой невысказанной просьбе не внял. – Пожалуйста – что? – ровно спросил он, убирая руку, и Джури осознал, что просто не сможет поднять на него глаз. Не только сегодня, никогда в жизни больше не сможет. В этот момент Джури понимал только то, что если сейчас он отмолчится или съязвит, или ответит в своей привычной манере, ничего не будет – Сойк его выставит, и это станет концом. Больше уже никогда не будет такой ночи, такой внезапной, необъяснимой близости. В нетипичном поведении Сойка был отчасти виноват алкоголь, Джури не мог не понимать этого, но сейчас это было не столь важно. – Я хочу остаться с тобой, – как можно тверже произнес Джури, пускай получилось и не так уверенно, как хотелось бы. – Пожалуйста. – Ты хочешь? – повторил за ним Сойк. Дальше, Джури не сомневался, последует вопрос Сойка о том, как насчет его желаний, потому Джури перебил его: – Пожалуйста. Ты ведь тоже хочешь, я знаю. На самом деле, Джури ничего не знал, но казалось, что если Сойк его выгонит, он просто не справится с этим. Джури не был уверен до конца, что не спит, что ему это все не мерещится, и с какой-то сумасшедшей веселостью вдруг подумал, что если это очередной насланный сон, надо пользоваться моментом – наслаждаться тем, чем в реальной жизни вряд ли получится. Секундная смелость позволила Джури уверенно провести рукой по груди Сойка. Он сразу почувствовал, как напрягаются мышцы под тонкой тканью рубашки. Но Сойк ловко перехватил его запястье и сжал почти до боли. – Ты сам попросил, мальчик, – процедил он. – Сам и виноват. Ответить Джури не успел, только слабо удивился, когда Сойк рванул его за руку, разворачивая к себе спиной, и вдруг с силой толкнул к столу. "Что ты делаешь?" – мелькнуло в затуманенной голове Джури, но язык плохо слушался. Возбуждение – такое острое, настолько яркое – мешало сосредоточиться. Сойк обнял его за плечи так, что Джури стало трудно дышать. Но почти сразу отпустил, дернув рубашку отчаянно, и ткань порвалась. Такого напора Джури никак не ждал: Сойк даже в самом страшном гневе всегда держал себя в руках. На секунду Джури почудилось, что он не знает человека за своей спиной, но уцепиться за эту мысль он не успел, потому что Сойк прижался губами к его шее, а Джури позабыл не только как думать, даже как дышать. "Да. Да... Да!" – Джури хотелось кричать, просить еще, когда руки Сойка шарили по его животу, расстегивали застежки на штанах – пальцы не слушались его, путались в складках ткани, губы касались шеи Джури, плеча, потом за ухом и снова на затылке. Джури уже не сдерживал тихих стонов, он уперся ладонями в столешницу, немного прогнулся в спине и вдруг почувствовал, как сильно был возбужден Сойк – пара слоев ткани между ними не могла скрыть этого. Тихо выругавшись через сжатые зубы, Джури поспешил помочь Сойку, дернул за пояс своих штанов сильнее, чем следовало, кажется, что-то разорвал, но одежда наконец поддалась, и штаны свободно упали вниз, стреножив его щиколотки, не позволяя расставить ноги шире. Сойк не сказал ни слова, даже как будто и не вздохнул. Поцелуи прекратились так же внезапно, как начались – Сойк надавил ладонью межу лопатками Джури, и тот едва не клюнул носом в стол, с которого посыпались на пол свитки, перья, чернильница, какие-то пузырьки и бутылочки со снадобьями. – Сойк, – неуверенно произнес Джури. Впервые с того момента, как Сойк прикоснулся к нему, в голове Джури будто щелкнуло, и неожиданно происходящее перестало казаться таким уж правильным. Но Сойк его не услышал. – Ты сам виноват, Джури, – сдавленно пробормотал он. Что-то зашуршало, со стола упала еще пара склянок, но Джури не мог понять, что Сойк делает. – Только ты один и виноват. Левой рукой он по-прежнему упирался Джури в спину так, что тот не мог ни разогнуться, ни даже пошевелиться толком. Но когда Джури почувствовал, как его касаются между голых ягодиц, как пальцы Сойка, пока без нажима, проводят в ложбинке, он отчаянно затрепыхался. – Прекрати это! – Джури хотел закричать, но получился лишь громкий шепот. Он был уверен, что Сойк так не сдастся, и потому удивился, когда его отпустили. Но стоило Джури попытаться выпрямиться, как сверху на него навалилось что-то тяжелое и незримое. Глаза распахнулись от страха, он вдруг очень четко увидел перед собой какой-то старый свиток, лежавший на столе прямо перед его носом. Сознание зацепилось за эту спасительную мелочь, пока Джури отказывался принимать страшную догадку. Набрав побольше воздуха в легкие, он рванулся изо всех сил, но не смог даже на миллиметр приподняться с ненавистного стола, а что самое ужасное, не шевелились даже пальцы. Джури не смог бы обратиться к Дару, чтобы защитить себя, остановить происходящее. – Ты сам попросил, – повторил Сойк за его спиной. – Теперь поздно отказываться. Джури успел только подумать о том, что примененное Сойком заклинание, парализовавшее его, однозначно темное – Джури не знал ни единой светлой формулы, которая производила бы такой эффект. – Сойк, пожалуйста, – голос Джури даже не был жалким – просто испуганным. – Опять пожалуйста, мальчик. Много хочешь – я еще не выполнил твою первую просьбу. Джури снова почувствовал, как Сойк касается его там, но это вовсе не напоминало безумно-сладкий сон, который он видел двумя днями ранее. Пальцы были скользкими, до Джури теперь дошло, что когда Сойк возился за его спиной, он просто откупорил один из флаконов с каким-то снадобьем. В нос ударил резкий лекарственный запах трав, но Джури не смог определить, что именно это была за мазь. – Хватит... – Джури задергался. Незнакомое заклинание держало его только выше пояса, но запутавшимися в штанах ногами Джури мало чем мог себе помочь. Сойк словно не слышал его. Когда Джури почувствовал, как его пальцы проникают внутрь, он непроизвольно сжался. Было очень больно, но еще сильней – стыдно. "Можно закричать, можно позвать на помощь!" – Джури казалось, что голос разума вопит в его голове. Но одна мысль о том, что кто-то посторонний увидит его в этом унизительном положении, увидит, что его же учитель делает с ним, повергла в такой ужас, что Джури зажмурился, гоня прочь представившиеся образы. – Не надо, – сделал последнюю слабую попытку он, но Сойк не ответил. "Сам попросил", – стучало в ушах. Джури казалось, что это все происходит не с ним, что это какой-то страшный и одновременно нелепый сон. Он неоднократно представлял себе близость с мужчиной, мысли о подобном посещали его еще в юности, во время обучения у мастера Эймана, но Джури даже предположить не мог, что будет настолько неприятно. Однако продлилось это недолго: пальцы, причинявшие дискомфорт, отпустили, и Джури, понимая, что ему уже ничто не поможет, сжал зубы, предчувствуя, что теперь будет по-настоящему больно. "Молчи, только молчи..." – уговаривал он себя. Перед кем он опозорится, если закричит, Джури сам не понимал, но почему-то это было очень важно – терпеть молча. Однако у него не вышло. Джури сорвался на короткий сдавленный вопль и тут же не нарочно, но сильно стукнулся лбом о стол. Кажется, Сойк за его спиной протяжно застонал, но это происходило где-то на периферии и не имело совершенно никакого значения. Боль была разрывающей – Джури не сомневался, что если бы его насадили на вертел, это и то не было бы так ужасно. И не длилось бы так бесконечно долго – полтысячи лет или того больше, пока член Сойка входил в него все глубже. Джури даже предположить не мог, что его тело способно принять в себя столько. Перед глазами померкло, он успел обрадоваться, что потеряет сознание, но та же боль его отрезвила, заставила взвиться, когда Сойк, замерев лишь на миг, двинулся в обратную сторону. И вдруг все закончилось. Джури все еще чувствовал саднящую боль, но вместе с ней – пустоту. Головка члена упиралась в его растянутый, пульсирующий болью вход: Сойк не отпускал его, его руки крепко сжимали бедра Джури. – Будем считать это уроком, мальчик. Лекарством от наивности. Голос Сойка дрожал, когда он склонился ниже, произнося эти слова на ухо Джури. Его всего трясло, и Джури понял, что Сойк едва ли себя контролирует. – Я все понял, – срывающимся голосом произнес он. – Я больше никогда... – Не уверен, – Сойк не дал ему договорить, вновь толкнувшись вперед. Каким-то чудом Джури удалось не закричать. Он закусил губу до боли, до крови, но сдержался. А потом просто уронил голову и крепко зажмурил глаза. Сойк двигался очень быстро, надолго его не хватило – около десяти толчков, каждый из которых Джури напоминал тупой удар где-то глубоко внутри его тела. Он зачем-то начал считать, но сбился на пятом. Тазовыми косточками Джури бился об острый угол столешницы, но почти не замечал этого. Мелькнула мысль, что если развести ноги шире, станет легче, но спутавшие щиколотки штаны не позволяли сделать это. Когда Сойк сдавленно зашипел сквозь сжатые зубы и дернулся с особой силой, Джури понял, что это финал, но не почувствовал облегчения. Не почувствовал вообще ничего, тело пылало такой болью, что если бы его сейчас начали резать, Джури было бы наплевать. Сойк оттолкнул его, словно Джури ему был противен, и в то же мгновение Джури почувствовал, что сковавшая его магия отпустила, он снова может двигаться. Он подхватился резко, шарахнулся в сторону и чуть не упал, сразу же натягивая штаны, словно боясь, что Сойк передумает и повторит уже сделанное. По ногам что-то стекало, и Джури знать не желал, что именно – кровь, чужое семя или все вместе. Сойк стоял перед ним и молчал, а Джури, лихорадочно застегивая штаны, смотрел исподлобья, но не решался взглянуть в лицо – его взгляд остановился на груди Сойка, на расстегнутых верхних пуговицах рубашки. Одежда Сойка была в полном порядке, словно ничего и не случилось. – Ты приходишь ко мне среди ночи, как продажная девка предлагаешь себя, – голос Сойка был чужим и незнакомым. – Какого отношения ты хотел? Джури неуверенно мотнул головой, при этом сам не зная, что должен означать неосознанный жест. Сойк говорил так, словно Джури ругался и предъявлял претензии. Словно ему надо было что-то объяснять. – Я все понял, Сойк. Больше не приду. Так и не взглянув в глаза учителя, Джури метнулся к двери. Он думал, что Сойк остановит его, что скажет еще что-то – думал или ждал? Но Сойк не сделал ничего, и когда Джури, вылетев в гостиную, захлопнул за собой дверь, он лишь услышал, что в комнате что-то разбилось. Задумываться об этом Джури не стал. Ему было так дурно, что казалось, сейчас вырвет. Опрометью он бросился в свою комнату и, закрыв дверь, несколько раз провернул ключ в замке, после чего наконец выдохнул и замер. Здесь было не в пример теплее, чем в спальне Сойка, свечи не горели, было темно и тихо. Тихо настолько, что Джури слышал биение своего сердца. Сделав несколько шагов к постели, он отметил, что идти у него получается с трудом. А еще вокруг витал навязчивый травяной запах... "Сироп от кашля", – вдруг осенило Джури. Вовсе не мазь, а густой травяной сироп – вот что за флакон подвернулся Сойку под руку. Джури сам готовил это снадобье прошлым летом. Застыв на месте, он прижал ладони к лицу. Ему вдруг захотелось разреветься, по-детски и навзрыд от жалости к самому себе. Но слез не было – напротив, глаза были такими сухими, словно под веки насыпали песка. И неожиданно для самого себя Джури вдруг расхохотался. Несколько секунд он не мог остановиться, и звук собственного смеха в пустой спальне показался ему жутким. Однако тишина, последовавшая за короткой истерикой, была еще хуже. Джури не знал, как переживет эту ночь. ~ Тихо ступая по мягкому ковру, Джури вышел из своей комнаты, когда за окном начал заниматься поздний зимний рассвет. Джури кутался в плащ, и он ничего не взял с собой, кроме фляги, в которую налил согревающего зелья. Большая часть снадобий осталась в комнате Сойка, но кое-какие ингредиенты были и в сумке Джури, потому он приготовил самое простое зелье, смешав нужные компоненты в стакане и наложив несколько незамысловатых формул. Гулять в одиноком замке было негде, прятаться от окружающих тоже, и Джури решил забраться на обзорную башню, постоять в тишине и подышать свежим воздухом. Он надеялся, что недолгая прогулка подарит ему иллюзию одиночества, что, в свою очередь, позволит отвлечься от унылых мыслей. Джури больше не мог оставаться в четырех стенах. Этой ночью он почти не спал. Пара обезболивающих формул облегчила страдания физические, но избавиться от отчаянных мыслей было не так просто. Джури охотно выпил бы снотворного и отключился бы до рассвета, но нужный флакон тоже остался в комнате Сойка. Накладывать же на самого себя усыпляющую формулу было попросту опасно, Джури рисковал вовсе не проснуться. Самым отвратительным было то, что Джури снова приснился сон. Созданная Сойком защитная сетка работала, греза не была яркой и детальной, но, проснувшись, Джури смутно помнил, что в этом сне Сойк был очень нежен с ним, говорил, как сильно Джури ему нужен, как ему плохо без него. Джури не знал, почему проснулся среди ночи – на этот раз не от оргазма, но в слезах, и это было куда хуже. До самого утра он больше не сомкнул глаз, а когда небо начало светлеть, встал и оделся. Ночью шел снег, и чисто выметенный двор припорошило. Джури ступал по белоснежному полотну и, не удержавшись, оглянулся назад, глядя на цепочку собственных следов. Замок спал, было тихо и безветренно, хотя Джури не сомневался, что на кухне уже кипит работа. Взглянув на высокую стену, Джури вяло подумал о том, как жаль, что Кнара больше нет. Ему не хотелось ни с кем говорить, но от общества болтливого охранника он не отказался бы – возможно, тот отвлек бы Джури своими пустыми разговорами. – Вы уходите, мастер? Изумленный голос одного из стражей вывел Джури из мыслей, и он только тут понял, что дошел до замковых врат и остановился возле них, словно и правда собрался наружу. Молодой парень, высокий и широкоплечий, смотрел на Джури настороженно, и Джури хотел было ответить, что вовсе нет, он собирается забраться на башню и просто полюбоваться на окрестности, когда, сам того не ожидая, вдруг согласился: – Да, хочу немного пройтись. – В горах? Куда же здесь идти? – недоумевал стражник. – Я недалеко, – ответил Джури. Спорить с ним тот не стал, только отворил боковую калитку, выпуская Джури на узкий мост через ров. Наверняка решил, что у магов свои причуды и спорить не стоит. Да и в отличие от обыкновенных людей, волшебник мог постоять за себя в зимнем лесу. – Я ненадолго и недалеко, – бросил Джури на прощание, сам не понимая, для чего отчитывается. Перейдя через ров, Джури остановился, оглядываясь и не зная, куда идти дальше, а потом просто побрел вокруг замка. Думать не хотелось, но запретить себе делать это тоже было невозможно. Джури неспешно шагал вперед, и когда перед ним вырастал особенно большой сугроб, он легко создавал согревающую формулу и растапливал снег, чтобы продолжить путь. Солнце лениво выползало на небосклон, но из-за низких серых облаков света не становилось намного больше. Теперь, успокоившись, Джури почувствовал себя в состоянии здраво анализировать все случившееся накануне. Самым удивительным было то, что Сойка он почти не винил. За бесконечно долгую ночь Джури испытал массу чувств и эмоций. Он ненавидел Сойка, разрывался от жалости к себе, от обиды за свое безответное чувство, ругал Агги за то, что тот надоумил его пойти к Сойку, ругал себя за то, что отважился постучать и переступить порог его спальни. Но постепенно эмоции отпускали, и Джури чувствовал лишь усталость и опустошенность. Сойк был пьян, он плохо себя контролировал, а Джури действительно спровоцировал его. В том, что все получилось так ужасно, следовало винить опять же его, Джури, потому что перед этим он вывел Сойка из себя, едва не сорвав ритуал. Стоило выбросить произошедшее из головы и успокоиться. Джури указали его место, там ему и следовало оставаться. Он сам не заметил, как два раза обошел вокруг замка, и когда в очередной раз остановился у моста, ведущего к воротам, оглянулся. Как ни крути, получалось, что гулял он уже долго, но возвращаться назад не хотелось. Поразмыслив немного, Джури решил пройтись по деревне. Центральная дорога была более-менее разъезженной – в замок подвозили провиант, да и слуги периодически менялись, потому теперь ничто не мешало Джури идти уверенно вперед по утоптанному снегу. Вокруг было белым-бело. Он перешел через мост над горной рекой, замерзшей и мертвой, миновал несколько заброшенных домов. Не сразу Джури обратил внимание на то, как зловеще тихо было вокруг, ни голосов редких птиц, ни даже ветра. Место выглядело забытым, проклятым, и отчасти это было правдой – жившее в замке чудовище распугало не только духов, но и животных, а быть может, убило их, как убивало людей. Джури понял, как долго ходит, когда ноги начали гудеть от усталости. Проезжая Паманусские Пещеры в карете, он подумал, что деревенька была небольшой. Но теперь, поравнявшись с последними окраинными домами, понял, что ошибся. Обернувшись, Джури увидел, что замок остался далеко позади, и осознал, что шел он не меньше часа. Вздохнув, Джури решил отдохнуть и подошел к ближайшему заколоченному дому. У крыльца была покосившаяся скамейка, и Джури, стряхнув с нее снег, сел и протянул вперед ноги. Пара глотков из фляжки его немного взбодрила, он устало прикрыл глаза и подумал, что пора бы возвращаться, хотя вряд ли кто-то обеспокоится его отсутствием. Сойк, вероятно, решит, что он его просто избегает, а больше никто искать не станет. Об Агги тоже вполне мог позаботиться Сойк. И молодые служанки, разумеется. "Пять минут посижу и пойду", – решил Джури. От поясницы и ниже он снова начал чувствовать тянущую боль – действие наложенной накануне формулы заканчивалось, и это означало, что время давно перевалило на полдень. Джури и подумать не мог, что гулял так долго, он даже голода не чувствовал. Вопреки его чаяниям на душе не становилось легче, но, горько усмехнувшись, он напомнил себе, что, по крайней мере, может избавить себя от физической боли. Сомкнув пальцы, Джури создал обезболивающую формулу, такую же, как вчера, и направил ее на себя, после чего снова закрыл глаза, чувствуя, как по телу разливается приятное магическое тепло, а дискомфорт, настойчиво напоминающий о Сойке и его жестокости, отступает. – Здравствуй, Джури. Голос прозвучал так близко и так неожиданно, что Джури, испугавшись, чуть не упал со скамейки. Не вскочить на ноги стоило неимоверного усилия, и Джури вскинул голову и уставился на Леду, который невозмутимо сидел перед ним прямо на снегу. – Прости, я не хотел тебя напугать, – Леда улыбнулся, но его темные глаза оставались совершенно серьезными, даже настороженными. Здесь, в заснеженной деревне, босой и в своей легкой светлой одежде, Леда смотрелся дико, но Джури слишком привык к нему за время на побережье Кораллового моря, чтобы теперь удивляться. Вокруг того места, где сидел Леда, лежал девственно ровный снег, и Джури понял, что его гость не подошел тихо, а просто появился здесь. Джури вдруг задался вопросом, почему Леда всегда появляется и исчезает так, чтобы никто не видел. – Привет, – с небольшим опозданием наконец поздоровался он. Говорить ни с кем не хотелось, особенно Джури не желал общаться именно с Ледой – он не знал почему. Но грубить ему Джури тоже не хотел, ведь Леда всегда был добр и приветлив. – Что у вас произошло? – чуть тише, чем до этого, спросил Леда, и Джури не понравился его вопрос. Показалось, что Леда может о чем-то догадываться, пускай до этого он сам говорил, что проникнуть в замок ему не по силам. – Ничего, – пожал плечами Джури. Леда покачал головой, и Джури без слов понял все, что тот мог ему ответить. Если бы ничего не случилось, Джури не ушел бы из замка, не бродил бы по мертвой деревне, не сидел на холоде, греясь зельем, и не выглядел бы так подавленно. Насчет собственного внешнего вида он, конечно, не мог быть уверенным, но полагал, что выглядит действительно неважно. – Что вы узнали о проклятии девушки? – сменил тему Леда. Джури почувствовал укол совести. Все это время Леда, не имея возможности попасть в замок, томился в неведении. И вот теперь, когда он встретил Джури, тот сидит, набрав в рот воды, и мечтает поскорей от него отделаться. – Вчера мы провели ритуал, – поделился он. – Точнее, Сойк провел. А я очень глупо подставился. Леда поглядел на Джури удивленно, и Джури поспешил рассказать все в подробностях, умолчав лишь о том, что думал он именно о Сойке, когда демон чуть было не вырвался. – У него нет имени, как нет имен у лжи и иллюзий, – эхом повторил за Джури Леда и закусил губу, думая о чем-то. – Ты понимаешь, что это может означать? – осторожно спросил Джури. – Возможно, – Леда покачал головой, глядя в сторону. – А что Сойк думает по этому поводу? – Мы... Мы еще не обсуждали, – Джури тоже отвел глаза, когда понял, что неожиданно сам ступил на скользкий лед в этом разговоре, а Леда пристально посмотрел на него. – Не сердись на него, Джури, – вдруг изменившимся голосом произнес призрак. – Поверь, он сам знает, что виноват, и уже наказывает себя. С чувством собственной вины у Сойка все в порядке. Я бы даже сказал, что оно у него чрезмерно велико. – За что сердиться? – Джури расправил плечи и попытался улыбнуться как ни в чем не бывало, но, вероятно, получилось у него плохо, потому что Леда заметно помрачнел, словно утвердился в худших опасениях. – За все, – просто ответил он. – Сойк виноват в том, что демон напал на тебя. И в том, что произошло после, виноват тоже он. У Джури больно сжалось сердце и тут же застучало часто-часто. Откуда Леда мог знать? Чувство стыда было всепоглощающим – меньше всего Джури хотел, чтобы об этом инциденте кто-нибудь прознал, но, видимо, вездесущий призрак умел заглядывать в мысли. – Я ничего не видел, Джури, – Леда поднял руки, словно сдаваясь. – Тебя выдает твое же лицо. А еще я умею наблюдать и сопоставлять факты. – Какие еще факты? – пробормотал Джури. – Это Сойк виноват, что ты не смог защититься, – Леда проигнорировал его вопрос. – Если ритуал идет как-то не так, виноват может быть только один человек – колдун, который его проводит. Об этом говорил еще мастер Эйман, и Сойку это прекрасно известно. Он должен был объяснить тебе, как выглядит завершение ритуала, после которого можно выдохнуть и расслабиться. Кроме того, он мог и на тебя наложить защитные чары, но, скорей всего, не стал этого делать, потому что легкомысленно решил, что действительно сильный демон не явится. А Саргатанас один из сильнейших. Неудивительно, что он прорвал магическую оболочку круга, когда ты отвлекся на постороннее. Джури неуверенно кивнул. Не то чтобы ему хотелось свалить вину за все произошедшее на Сойка, не то чтобы от слов Леды стало спокойней, но слышать слова призрака было приятно, пускай Джури и не верил, что заслуживал этих оправданий. – И он не хотел тебя обидеть, – чуть более вкрадчиво продолжил Леда. Джури против воли торопливо отвернулся. – Я думаю, он очень испугался за тебя вчера, в этом все дело. Ты нравишься ему, но он не хочет отпустить себя, позволить себе это чувство. – Ты ничего не знаешь, – тихо ответил Джури, по-прежнему не поворачивая головы. – Даже не представляешь, что произошло, а я не хочу рассказывать. – Думаю, я догадываюсь, – вздохнул Леда и, когда Джури вопросительно посмотрел на него, развел руками. – Пускай я уже умер и пускай я даже при жизни не был целителем, но пока еще в состоянии узнать обезболивающую формулу. Джури бросило в жар, а следом в холод, и больше всего захотелось провалиться на месте или сделать так, чтобы провалился Леда, лишь бы не видеть его. А заодно Джури вдруг почувствовал непреодолимое желание выговориться, но с усилием подавил его. – Я не хочу ничего обсуждать, – упрямо повторил он. – Само собой. Но я все же рискну попросить тебя попытаться простить его. Он знает, что виноват, поверь. И уверен, что сейчас очень переживает. – Не думаю, – Джури горько усмехнулся. – Ему до меня нет дела. – Еще как есть. – Знаешь что, Леда... – интонации голоса Джури стали чуть более резкими, и он попытался сдержать подступающую злость, но получалось плохо. – Это не твое дело. – Не мое, – покорно кивнул тот. – И не тебе говорить, что мне делать. – Не мне. – Сойку ни до кого дела нет, кроме тебя одного. Хоть ты и умер много лет назад. Даже если бы я ему и нравился, как ты сказал, тебя разве забудешь? Последнюю реплику Джури хотел произнести с особой издевкой – отчего-то ему было очень нужно поддеть Леду, обидеть. Но прозвучало обреченно и жалко, и Джури закусил губу. На душе стало гадко. – Прошлое всегда заманчиво, но он забудет, – помолчав немного, негромко ответил Леда. – Если ты простишь его сейчас и будешь терпеливым впредь. Если бы Джури мог, он бы демонстративно расхохотался Леде в лицо. Рыжий красавец слишком сильно недооценивал себя – или недооценивал то чувство, которое все эти годы холил и лелеял в своем сердце Сойк. Но сил на такую актерскую игру не осталось, и Джури только плечами передернул, отмечая, что пошел снег, а он и не заметил. – Интересно, а может такое быть, что в Сойка вчера вселился демон? – насмешливо спросил он, но сам же почувствовал горечь в этой фразе. – Не может, – Леда невесело улыбнулся в ответ. – Высший демон не может вселиться, особенно такой как Саргатанас. – Да, я, кажется, слышал об этом, – кивнул Джури. – Просто ищу объяснение. – Объяснение куда проще и банальней, чем ты можешь предположить, – ответил ему Леда. – У Сойка всегда был тяжелый характер, даже в юности, а за годы одиночества и отшельничества он стал и вовсе скверным. Тебе же удалось расшевелить в нем то, что Сойк давно считал мертвым и не хотел будить. Джури на это только усмехнулся и со вздохом поднялся на ноги, отряхивая с плаща снег. – Ты ошибаешься, Леда, – только и сказал он. – Время покажет, – философски отозвался тот и чуть нахмурился, тоже вставая. – Сейчас вам надо сосредоточиться на том, для чего вас позвали в это проклятое место. Джури, я попрошу тебя кое-что передать Сойку. – Что же? – Скажи ему, что мне кажется, все дело в ритуале замены. Не забудешь? – Не забуду, – Джури окинул Леду растерянным взглядом. – А что это за ритуал? – Это ритуал, который, как я думаю, провели над леди Орленой в детстве. Долго объяснять, а тебе надо поторопиться, – Леда поднял голову, глядя в пасмурное небо. – Сойк расскажет тебе, а сейчас лучше отправляйся к замку, пока не началась метель. Джури тоже поднял вверх голову и мысленно согласился с Ледой: за разговором он и не заметил, как белые облака сменили серые тучи, а снег пошел сильнее. – Мне тоже пора, – негромко добавил Леда. – Волей богов еще свидимся, Джури. Джури кивнул ему на прощание, и Леда, повернувшись, пошел в сторону, куда-то к заброшенным домам. Джури провожал Леду долгим взглядом и думал о том, что его хрупкая фигура выглядит нереальной в этом месте, в заброшенном селе под густо валящим снегом. Для призрака Леда казался слишком живым, для живого – слишком неуместным. Следы его босых ступней уже заносило поземкой. – Эй, Леда, постой! – за секунды до того, как Леда исчез, Джури опомнился. – Подожди, я хотел спросить... Леда оглянулся через плечо и посмотрел вопросительно. – Послушай, ты не знаешь, что за огни зажигаются в деревне по ночам? Я сам видел с башни. – А, это, – Леда слабо улыбнулся и махнул рукой. – Не бери в голову. В деревне живет сумасшедший старик, последний выживший житель Паманусских Пещер. Он совершенно безобиден, каждый раз ночует в новом доме – думает, что так до него не доберутся демоны. – А они за ним гоняются? – нахмурился Джури. – Не думаю, – пожал плечами Леда. – Он просто сумасшедший. Джури кивнул в знак того, что понял, и Леда, не сказав больше ни слова, исчез за снежной завесой.