Через все времена

Когда они вышли на улицу, пошел снег. Крупные хлопья кружили в воздухе, оседали на землю, на капюшон плаща и на плечи, но Джури не спешил их стряхивать. Из-за такого мягкого снегопада мир вокруг и замок в частности казались уютней, сказочней, но, может, дело было вовсе не в погоде, а в присутствии прекрасной леди Орлены. – Вы думаете, что поэзия лихих времен лучше современной? – Сойк уже добрых полчаса вел с ней ту самую светскую беседу, о которой говорил утром, и Джури, вслушиваясь в разговор, боялся слово вставить. Он все понимал, его образование не многим отличалось от образования Сойка, с той разве что разницей, что Сойк был из знатной семьи и действительно имел немного больше представления о камерной музыке, столичных театрах и поэзии лихих времен, современной, классической и какой только. Джури было неловко, прежде ему не приходилось близко общаться со знатными дамами, и он опасался ляпнуть глупость. – "Лучше" – не совсем верное слово, – взволнованным голосом отвечала леди Орлена. – Она объективнее и живее. Не мне вам говорить, что в настоящее время на творческих людей оказывают сильное давление, стихи пишут не от души, а из-под палки. Разве может такое искусство тронуть душу? "Смелое заявление", – подумал про себя Джури. Леди Орлена весьма незавуалированно ругала политику отца. Видимо, о том же подумал и Сойк. – Правителю вы об этом говорили? – со слабой улыбкой спросил он. – Нет, – тень пробежала по лицу девушки. – Отец редко приезжает, еще реже мы с ним разговариваем по душам. В последние годы особенно. – Правитель не молод, такие переезды для него утомительны, – нейтрально заметил Сойк. – Безусловно, дело именно в этом, – фраза была произнесена настолько сухо, что Джури не понял, послышалась ему горечь в словах леди Орлены или он сам ее додумал. За северным крылом замка был небольшой дворик. Летом его украшали клумбы и несколько декоративных деревьев, сейчас же он стоял заснеженный и тихий. Джури не заходил сюда прежде, но как он догадался, это было единственное место для прогулок. Сидеть на садовой скамейке было холодно, потому они втроем прогуливались по тропинке и уже наматывали десятый по счету круг. Чем дальше, тем больше Джури думал о том, до чего тоскливой была жизнь леди Орлены в этом месте – в затерянном среди гор замке. – Как продвигается ваша работа? – спросила леди Орлена, когда посчитала, что все околовсяческие темы они уже обсудили. – Вам удалось понять хоть что-то? В смысле, что со мной не так? Она старалась говорить спокойно, но Джури слышались нотки беспокойства в ее мелодичном голосе. Украдкой он поглядел на девушку. Она была удивительно хороша в этот день, в белой длинной шубе с просторным капюшоном, из-под которого на плечи опускались светлые локоны. Руки леди прятала в такой же белой меховой муфте, но Джури почему-то казалось, что сейчас девушка нервно сжимает пальцы. Голубые глаза на бледном лице напоминали холодные озера. В какой-то момент Джури поймал себя на мысли, что не воспринимает леди Орлену как женщину. Она была так невероятно красива, что больше напоминала лесную нимфу, чем человека из плоти и крови. – Мы провели ритуал и теперь можем делать выводы о том, что за чудовище призвали с изнанки, чтобы навлечь на вас беды, – ответил ей Сойк. – Чудовище? Призвали? – тонкие светлые брови леди Орлены сошлись к переносице. – Я думала, что все дело в проклятии. Так говорили целители, которые пытались разобраться с проблемой раньше. – Однозначно нет, – покачал головой Сойк. – Здесь точно дело в призыве иной сущности. – В замке... – леди осеклась, словно у нее во рту пересохло. – В замке живет... демон? – Судя по всему, да, – не моргнув глазом, соврал Сойк. Джури закусил щеку изнутри, чтобы не сказать лишнего. Он не знал, почему Сойк не пожелал говорить леди об истинной сущности иного. Возможно, лишь потому, что для леди не было никакой разницы: демон, морок или бес живет рядом с ней. – Это ужасно, – тихо произнесла девушка. Джури почудилось, что она побледнела еще сильней. – Но исправимо, – заверил ее Сойк. – Однако нам может понадобиться ваша помощь. – Все что угодно, – леди Орлена выглядела совершенно несчастной, и в эту минуту Джури понял советника Гарэля, который столько лет был рядом с ней и никак не уходил на покой. Ее хотелось оберегать и защищать. – Возможно, вам будет не слишком приятно об этом говорить, но попытайтесь вспомнить. Перед тем, как сожгли на костре вашу няню, не было ли во дворце еще покойников? Никто из вашего окружения не умирал? Леди нахмурилась и совсем по-детски закусила губу, но тут же опомнилась, и ее лицо снова приняло отрешенное выражение. – Я не помню, – неуверенно произнесла она. – А ваша мать? Она скончалась до или после той казни? – Мама умерла через месяц после няни. Примерно. Сойк покачал головой, на его лице промелькнуло недовольное выражение, но он попытался улыбнуться, а Джури тихонько фыркнул. Как бы Сойк ни блистал в светских беседах, сохранять доброжелательность с его отвратительным нравом было непросто. – Это очень важно, леди Орлена, – вкрадчиво начал он. – Постарайтесь вспомнить, прошу вас. Быть может, умер кто-то из слуг? Дети обычно запоминают такие вещи. – Знаете, я была так огорошена казнью няни, а потом еще и мама вслед за ней... – леди зябко поежилась. – Потом меня сразу увезли. Когда я вспоминаю те времена, у меня в голове полный кавардак. – Понимаю, – вздохнул Сойк и заметно сжал зубы, что, впрочем, укрылось от внимания леди Орлены. – Но знаете, – девушка вдруг вскинула голову и прищурилась. – Да, точно, припоминаю. Незадолго до няни умерла дочка кухарки. Кажется, я даже плакала, а няня дала мне молока с медом и печенье. Она утешала меня и говорила, что душа этой девочки теперь в лучшем мире. Вот только я не помню, как задолго до казни это произошло. И как звали ту девочку?.. Леди Орлена опустила голову, задумчиво хмурясь, а Джури с Сойком переглянулись. – Сколько лет было девочке? – рискнул задать вопрос Джури. – Она была примерно моего возраста, быть может, на год старше. Мы иногда играли вместе, но отец был недоволен, говорил, что негоже знатной леди якшаться со служанками. Но иногда она тайком приходила в мою комнату, и мы играли в куклы. Еще ей нравилось расчесывать мои волосы. – Что именно с ней случилось? – теперь спросил уже Сойк. – Этого совсем не помню, – вздохнула леди Орлена. – Или какая-то скоропалительная болезнь, или несчастный случай. Что-то совершенно заурядное. "Почти все дети, которым пришлось умереть рано, умерли от несчастного случая или от болезни", – подумал про себя Джури. Пользы от такого ответа было мало. – А что, это важно? – неуверенно спросила леди Орлена, когда ни один из спутников не прокомментировал ее ответ. – Все что угодно может оказаться важным, – вздохнул Сойк. – Смерти людей и темная магия часто неразделимы. Прошло слишком много лет после того, как на вас накликали беду, и это сильно усложняет нам работу. Практически невозможно воссоздать события тех дней, а кроме того, не сохранилось никаких источников, никаких темномагических книг, к которым мы могли бы обратиться. Я знаком с темной магией, но вы сами понимаете, леди Орлена, уже очень давно я не обращался к ней. Пока Сойк говорил, леди смотрела на него немигающим взглядом, она чуть приоткрыла рот и казалась в этот момент прекрасной и удивленной, хоть картину пиши. Джури почувствовал слабый укол недовольства и не сразу понял, что связано это было с пониманием – Сойк не может не замечать завороженного восхищенного взгляда. А следом пришла еще более неприятная мысль, что он сам наверняка точно так же смотрит на своего учителя. – Может, вам попробовать обратиться к замковой библиотеке? Наверняка там осталось немало полезных для вас книг, – неуверенно предложила девушка. Джури ждал какого угодно ответа, но точно не такого. Растерялся и Сойк. – В замке есть библиотека? – спросил он изумленно. – Ну конечно, – леди улыбнулась. – Во всех замках есть библиотеки. – Я помню, что в Паманусском замке она была, была еще во времена войны, – Сойк замер на месте, и Джури с леди Орленой были вынуждены тоже остановиться. – Не слишком большая, но достаточно богатая темномагическими фолиантами. Я вспоминал об этом, однако был уверен, что все темные книги были уничтожены, как и везде. – Прошу вас, мастер, – Джури показалось, что будь леди Орлена простолюдинкой, сейчас бы она громко рассмеялась. Но воспитание обязывало ее лишь вежливо улыбаться. – Это же дом правителя. Здесь никто ничего не уничтожал и не сжигал. Простая истина явно не приходила в голову Сойка прежде – теперь он имел вид обескураженный и даже немного глуповатый, что невероятно обрадовало Джури. Не без злорадства он подумал, что таким Сойка еще никогда не видел. – И где эта библиотека? – спросил его учитель. – Не знаю точно, я там не бывала, – пожала плечами леди. – Господин Гарэль распоряжается, какие книги мне следует читать, а от каких лучше воздержаться. Все, что может быть полезно мне, в моих комнатах. Остальное, скорее всего, сложено где-то в северном крыле. У меня нет Дара, магическими книгами я никогда не интересовалась, но все же могу предположить, что если вы помните о темномагических фолиантах, скорее всего, они никуда не делись и по-прежнему хранятся в замке. – А почему советник нам ничего не сказал об этой библиотеке? – спросил Джури и тут же прикусил язык. Сойк бросил на него сердитый предостерегающий взгляд, а леди Орлена передернула своими узкими плечиками. – Об этом лучше спросить у него. Может, он не знал, что вам это интересно? "Ага, как же, – мысленно огрызнулся Джури. – Что может быть интересного в книгах, где хранится ответ на вопрос, как нам всем не сгинуть в борьбе с невесть чем..." – Полагаю, нам пора заканчивать прогулку, – произнес Сойк и протянул леди Орлене руку, чтобы та могла опереться на его локоть. Они направились во внутренний двор, Сойк с леди шли немного впереди, а Джури за ними. – Мне было так приятно прогуляться с вами, – говорила леди, пока они приближались к южному крылу, и Джури слышалась в ее словах искренность. – Даже не представляете, как редко у меня бывают гости, еще и из высшего круга. Это такая радость, когда можно поговорить с кем-то о музыке и литературе. – Уверен, в ближайшем времени все изменится, вы вернетесь в столицу, и недостатка в общении у вас больше никогда не будет, – Сойк неглубоко поклонился ей. – Я так долго мечтаю об этом, что уже и верить перестала, – вздохнула леди. – Но если вы не будете против, я бы охотно встретилась с вами еще. Она одарила сияющей улыбкой сначала Сойка, потом Джури, который тут же почувствовал смущение и опустил голову. – Вам стоит только позвать, – заверил ее Сойк, улыбнувшись в ответ. – А теперь разрешите проводить вас до комнат. Джури помнил, что по правилам этикета если даму провожает кавалер, остальные должны отступить и попрощаться, что он и сделал. Леди Орлена протянула ему руку для поцелуя. Ладонь была теплой и мягкой, кожа девушки едва уловимо пахла цветами, и у Джури даже немного закружилась голова. Еще ни один человек не производил на него такого впечатления, как леди Орлена, и это одновременно и восхищало, и пугало его. Когда Сойк и девушка скрылись за массивными дверьми, Джури решил сделать круг по двору, чтобы не идти след в след, а потом вернуться в гостевые комнаты и дождаться Сойка. Надо было обсудить, что делать дальше. Снег прекратился, во дворе было привычно безлюдно. Джури видел прохаживающихся по стене стражников, слышал возню и звон кастрюль на кухне – до обеда было еще далеко, но работа кипела. Однако, несмотря на то, что вокруг не было ни души, Джури вдруг почудилось, что на него кто-то смотрит, буравит взглядом между лопаток. Он оглянулся, но никого не заметил. Поднял голову, но все равно не увидел, чтобы кто-то наблюдал за ним из окон. Пожав плечами, Джури решил, что ему показалось, и направился к южному крылу, когда вдруг услышал едва различимое: – Простите, мастер... Джури обернулся, почти уверенный, что ему померещилось, до того тихим и слабым был голос. И потому удивился, когда увидел в нескольких ярдах от себя человека. – Да? – вопросительно поднял брови Джури. Парень перед ним сделал несколько несмелых шагов вперед и остановился. Он был невысоким, тщедушным, нездорово бледным. Из-за худобы большие серые глаза казались огромными, из-под накинутого на голову капюшона выбивались светлые вихры. Незнакомец плотно сжимал тонкие губы, из-за чего те казались совсем бескровными. – Простите, что беспокою вас, – он говорил так несмело, что Джури испугался, не выросли ли у него рога и крылья. – Я слышал, что вы целитель. – Целитель, – кивнул Джури и сам сделал шаг навстречу несмелому собеседнику. Присмотревшись внимательней, Джури увидел, что под незастегнутым плащом скрывалась одежда прислуги, и догадался, что это был один из новеньких. Парень нервно сглотнул и огляделся. – Мне очень нужна помощь лекаря, – еще тише, чем до этого, сообщил он. – Если позволите. – Тебя как зовут? – спросил Джури, которого очень быстро начало утомлять жалкое блеяние. – Аларис, – пролепетал слуга. – Мы вот только приехали, еще ничего толком не знаем, но я услышал от дворецкого, что в замке живут двое целителей. Вы, молодой мастер, и мастер постарше, со шрамом. – Так и есть, – Джури кивнул. – Что у тебя случилось? Ты болен? – Да, вроде бы, – после того, как Джури подошел ближе, парень избегал смотреть в глаза и старательно изучал утоптанный снег под ногами. – Мне срочно нужна помощь, но я не знаю, как попросить. – Что у тебя болит? – устало перебил его Джури. – Это очень личное, – прошептал парень, бросив на Джури испуганный взгляд. – И если кто-то узнает, я боюсь, что лишусь места. А работа мне очень-очень нужна. Обещали, что за две недели в этом замке заплатят восемь золотых. Для моей семьи это целое состояние, а у меня ведь три сестры, и одна из них очень больна, и... – Я все понял, – Джури поднял руки, будто сдаваясь и одновременно призывая Алариса умолкнуть. – У тебя стыдная болячка, тебе надо помочь, но никому нельзя рассказывать. – Д... Да... – щеки парня мгновенно залились нездоровым румянцем. – Хорошо, давай я посмотрю. И я никому не скажу, обещаю. – Спасибо вам! – парень аж вспыхнул, в его глазах загорелась такая неистовая надежда, будто Джури пообещал ему жизнь спасти. – Спасибо огромное! Вот только, мне заплатить нечем... Но я сделаю все, что вы попросите! – Ладно, договорились, – отозвался Джури. – Приходи ко мне в комнату, как будешь свободен, я тебя осмотрю... – Так я вот прямо сейчас и свободен! Меня отпустили пообедать, но тут я увидел вас и решил рискнуть обратиться. – Ну тогда идем, – пожал плечами Джури и первым направился к южному крылу. За спиной он услышал торопливые нервные шаги. Видимо, Аларис боялся, что Джури передумает. ~ – И давно это у тебя? Джури задумчиво поглаживал подбородок и гадал, видел ли что-нибудь подобное за свою долгую, насыщенную чужими хворями жизнь Сойк. Сам Джури даже предположить не мог, что болезнь можно запустить до такого. – Прошлым летом началось, – сдавленно признался Аларис. – Сначала просто сыпь была, потом небольшие ранки. Я думал, само пройдет. – А когда не прошло, о чем ты думал? – вздохнул Джури. – Надо было идти к целителю. – Ну что вы, мастер, – парень перед ним поежился. – В нашей деревне не было целителя, как и во всей округе. Да и дорого это. Джури поморщился. За почти целый год безмятежной жизни в благополучном Южном графстве он начал забывать, какой плачевной была ситуация с волшебниками на севере. И тут же почувствовал жалость к несчастному Аларису. Переступив порог его комнаты, парень долго мялся и стеснялся, прежде чем наконец решился снять штаны. И Джури едва удержался, чтобы не присвистнуть от удивления. На причинном месте кровоточило столько язв, что смотреть было страшно, и Джури даже представить не мог, какую боль должен был испытывать Аларис. Странно, что у него вообще получалось ходить с таким кошмаром между ног. – Наша знахарка деревенская дала мне капли из отвара полыни, велела пить по утрам. Но, кажется, не помогло, – поделился Аларис и тут же пояснил: – Знахарка – не волшебница, просто местная умелица. – Это я уже понял, – Джури развел руками. – Капли знахари выписывают тогда, когда не знают, как лечить. Аларис на это ничего не ответил, только понуро опустил голову. А Джури, все еще пораженный увиденным, только тут вспомнил, что тот до сих пор стоит перед ним полураздетый. – Я помогу тебе, – сообщил он. – Будешь приходить ко мне раз в день, лучше перед сном, и я буду накладывать целебные формулы. – Что вы будете? – Буду ворожить над тобой, – перевел на простой язык Джури. – А, хорошо, – Аларис несмело улыбнулся. – Чтобы вылечить, потребуется не меньше недели, быть может, дней десять. Но этого все равно мало, болезнь сильно запущена, потому я приготовлю для тебя еще и мазь. – Вы очень добры, мастер, – промычал окончательно растерявшийся от такой щедрости парень. – А теперь пару минут не отвлекай меня, – потребовал Джури. Первая формула, которую создал Джури, была обезболивающей. Следом он наложил другие две – заживляющую и от воспаления. А потом, подумав немного, добавил еще одну дополнительную заживляющую. – Порядок, – сообщил он, когда закончил. – Можешь одеваться. – Спасибо, спасибо вам, – зачастил Аларис, и Джури вдруг понял, почему Сойк часто такой хмурый при виде своих пациентов. Этот парень-слуга успел достать Джури своим раболепным взглядом и благодарностями на пустом месте за какую-то четверть часа. – Не за что, – махнул рукой он. Но когда Аларис уже взялся за дверную ручку, в голову Джури пришла неожиданная мысль. – Слушай, а ты не знаешь, много в замке больных слуг? – Я... Я не в курсе, – Аларис поглядел через плечо своими огромными запавшими глазами. – Но могу спросить. – Спроси, – кивнул Джури. – И если кого-то что-то беспокоит, пусть обращаются ко мне или к мастеру Сойку. Кстати, если в какой-то из дней ты придешь и меня не застанешь, можешь смело подойти к нему. – Ну что вы, я лучше к вам, – парень словно испугался такой перспективы. – Старший мастер... Он какой-то странный, к нему даже приближаться страшно. "И не напрасно страшно", – Джури с трудом сдержал ухмылку, но вслух сказал совсем другое: – Не говори глупостей. Мастер Сойк – один из лучших ныне живущих целителей. Если не самый лучший. И, конечно, он не причинит вреда пациенту. – Как скажете, мастер, – покорно согласился Аларис. Джури почудилось, что если бы он сейчас заявил, что солнце – это огромное золотое яблоко, которое выкатывают на небосвод полевые мыши, Аларис тоже кивнул бы и всем сердцем ему поверил. – Не забудь передать мои слова другим слугам и стражникам. И предупреди, что это бесплатно. А сам мой руки как можно чаще. – Руки-то зачем? – удивился парень. – Затем, что твоя болячка заразная, – как глупому ребенку, вкрадчиво объяснил Джури. – Если касаешься себя там, обязательно мой руки, иначе кто-то может заразиться, а тебя точно выгонят. – Мастер, неужели вы думаете, что я могу касаться себя там? – выражение лица Алариса стало таким страдальческим, что будь рядом крынка с молоком, оно бы точно скисло. – Мне смотреть на себя страшно, а трогать просто больно. – И то верно, – вздохнул Джури. – Но руки все равно мой. Аларис еще раз кивнул ему на прощание, несмело улыбнувшись, толкнул от себя дверь в гостиную и сделал пару шагов, когда вдруг почувствовал действие обезболивающей формулы. – Мастер... – он резко обернулся и уставился на Джури как на божество. – Мне не больно! – Ну разумеется, не больно. Я же наложил формулу. – Что вы сделали? – Поколдовал над тобой, – обреченно уточнил Джури. – Я понял. Я понял, спасибо вам! Аларис демонстративно подтянул штаны, явно наслаждаясь позабытым ощущением комфорта, и Джури вдруг понял, что если хоть раз еще услышит благодарность, снимет заклятие просто из вредности. Его новый пациент засеменил к двери, ведущей в общий коридор, но вдруг дернулся и ойкнул: – Простите, господин, я вас не заметил... Джури, который как раз подошел к двери, чтобы закрыть ее, увидел, что в гостиной в одном из кресел расположился Сойк. В руках его учитель держал какой-то свиток, но смотрел не на него, а мерил непонятным, но очень неприятным взглядом Алариса. На слова слуги Сойк не стал ничего отвечать. – О, ты уже вернулся, – произнес Джури, выходя в гостиную. – Уже да, – не оборачиваясь, ровно ответил Сойк, продолжая сверлить взглядом слугу, который комично пятился к выходу и явно не знал, как бы ему поскорей сбежать и никого при этом не оскорбить. – Ты свободен, Аларис, – нехотя пришел на выручку Джури: за недолгое время парень так его замучил, что Джури охотно понаблюдал бы еще, как Сойк четвертует того взглядом, но жалость к несчастному запуганному слуге была сильнее. – Жду тебя вечером. – Спасибо, мастер. Я приду, – выпалил Аларис и вылетел за дверь, словно его и не было. Только после этого Сойк, проводивший его взглядом, мрачно посмотрел на Джури. – Что? – возмутился тот, будто учитель уже предъявил ему какие-то претензии. – Это новый слуга, у него со здоровьем проблемы. Он помощи попросил. – Я так и подумал, – Сойк говорил вроде бы равнодушно, но Джури почудилось, что в комнате стало на пару градусов холоднее. – Зайду к тебе позже за ингредиентами, – добавил Джури, подходя ближе и усаживаясь в кресло напротив Сойка. – Надо мазь приготовить. – Какую? – Для начала от кровоточащих язв, а там посмотрим. Видел бы ты, что у этого парня в штанах... – Боги миловали, – с сарказмом отозвался Сойк и, как показалось Джури, прежде чем отвернуться, презрительно поморщился. Пожав плечами, Джури скрестил на груди руки и вздохнул. – Что мы делать будем? – спросил он. – С леди Орленой. В смысле, с этим иным, который сам непонятно кто, и непонятно как был призван? – Изгонять, больше ничего не остается. Сойк отложил на низкий столик ненужный свиток и, подняв глаза, внимательно посмотрел на Джури исподлобья. О чем он думал в этот момент, Джури сложно было предположить. – Я ничего не знаю об этом. Как проходит ритуал изгнания, что мы теряем, если не выясним ничего об ином. И еще то, что Леда сказал – насчет ритуала замены. Как это влияет на изгнание и влияет ли вообще. Может, объяснишь? – Может, объясню, – в своей привычной манере ответил Сойк. – Но позже. Сейчас у меня нет времени. – Да что ты? – теперь говорить с сарказмом пришла очередь Джури. – И чем же ты так занят в наших четырех стенах? – Сперва поищу Гарэля, а потом с его помощью постараюсь отыскать обещанную библиотеку. – Давай, я с тобой пойду? – предложил Джури. – Не стоит. У тебя, кстати, еще один пациент есть, если ты забыл. И думаю, самое время его навестить. Из-за чего до этого вполне миролюбиво настроенный Сойк вдруг снова вернулся в свое привычное состояние нетерпимой сволочи, Джури не знал. Но к перепадам настроения мастера он давно привык, а спорить не желал. Кроме того, благодаря Аларису и его запущенной болезни у Джури появились новые заботы. – Ну как хочешь, – невозмутимо пожал плечами он. – Тогда сейчас проведаю Агги, а после займусь лекарством. – Ни в чем себя не ограничивай, – Сойк сделал широкий жест рукой, прежде чем подняться и уйти. Джури только и оставалось, как проводить озадаченным взглядом его прямую, как замковая стена, спину, пожать плечами и заняться делом. ~ Сначала Джури решил, что у него не получилась диагностирующая формула. Он повторил несложное плетение, но результат оказался тем же, и Джури недоверчиво нахмурился. – Хочу предупредить тебя, Джуни, – с напускным добродушием произнес Агги. – Когда ты стоишь с такой постной миной над пациентом, пациент начинает волноваться. – Мне надо посоветоваться с Сойком, – проигнорировал его слова Джури. – Эй, что со мной не так? – услышал он возмущенный вопрос, когда уже вылетал из комнаты. Однако Сойк, явившийся через несколько минут и создавший ту же формулу, покачал головой: – Ты прав. Наш пострадавший идет на поправку быстрее, чем мы ожидали. – На поправку? Я? – то ли удивился, то ли обрадовался Агги. – А ты здесь видишь других лежачих больных? – язвительно поинтересовался Сойк. – Я уже думал, что пропустил что-то, – вздохнул Джури, опускаясь на стул рядом с кроватью Агги. – Прогресс в лечении такой, будто я неделю отсутствовал. Агги весело фыркнул, но Сойк даже не улыбнулся. – Я и забыл уже, как быстро заживает на кошках, – серьезно сказал он. – Человек еще долго лежал бы после такого. А ты, возможно, уже через неделю начнешь ходить. – Вот это отличные новости, – просиял Агги. – Как только встану на ноги, тут же унесу их из этого гиблого места. К чудесным сновидениям я уже почти привык, но свернуть шею, вдруг выпав из окна, мне не улыбается. На словах о сновидениях Джури незаметно отвел глаза в сторону. Никому не следовало знать, что сегодня, одалживая из запасов Сойка составляющие для лечебной мази, он позаимствовал еще кое-какие ингредиенты и приготовил самое сильное снотворное из тех, что знал. Принимать подобное лекарство чаще двух ночей подряд не рекомендовалось, и оно не могло лишить человека сновидений, но, проснувшись, Джури точно ничего не помнил бы. Такой шаг был откровенным малодушием, однако Джури решил, что после всего с ним случившегося он заслужил хотя бы одну ночь покоя. – Поехали со мной, мастера волшебники, – вдруг предложил Агги. – Куда? – без особого интереса спросил Сойк, стоя возле постели со скрещенными на груди руками. – Да куда угодно, но подальше отсюда, – пожал плечами Агги. – Слышал, что на юге, если переплыть Коралловое море, есть жаркая страна, где сладкие фрукты падают с деревьев прямо в руки, а женщины ходят обнаженными до пояса. – Да ты там и недели не протянешь, – фыркнул Джури. – Почему это? – Умрешь. От счастья. – Это вероятно, – с важностью кивнул Агги. – Ну а если серьезно, я свой гонорар получу, вас золото изначально не интересовало. Кто ж знал, что нас тут ждет такая жирная драконья задница? Я думал, девчонка просто болеет-помирает. А оказалось, что помирает кто угодно, только не она. – Если я сейчас уеду, буду до конца дней думать о том, что происходило в этом замке, и мучиться совестью, – признался Джури, закидывая руки за голову и глядя в потолок. – И это тоже, но дело не только в совести, – задумчиво продолжил Сойк. – Леди Орлена – последняя из правящего рода. Если она не освободится от своего так называемого проклятия и не сядет на трон, кто знает, что принесет нам день завтрашний? Может начаться гражданская война. Или на престоле окажется очередной сумасшедший самодур. – Ох, Айрас, Айрас, – сокрушенно покачал головой Агги, но в его исполнении даже в таком в жесте виделась издевка. – И не надоело тебе воевать за страну, которая уже и так всюду тебя поимела? – Я не воюю, – отозвался Сойк, но особой уверенности в его голосе не было. – Ты никому ничего не должен, как ты правильно сказал когда-то, – заметил Агги. – Это давно не твоя война. – Не моя, но я останусь и постараюсь сделать все возможное. В комнате ненадолго повисла задумчивая тишина, которую ожидаемо первым нарушил Агги: – Знаешь, как один мудрец сказал? "С войны не возвращаются". Это про тебя, Айрас. – Что за мудрец? – Он перед тобой! Сойк презрительно фыркнул, а Агги рассмеялся. – Ну а что? – спросил он. – Ты годами гнил в этой приморской деревне, но стоило позвать тебя сразиться с очередной нечистью, как ты тут как тут и уходить не хочешь, даже когда стало ясно, что все, кто останутся в проклятом замке, рано или поздно сдохнут. Ты не научился жить мирно, друг мой, и это тебя в конце концов погубит. – Сначала ты уговариваешь Сойка поехать, теперь уговариваешь уехать, – иронично произнес Джури, раскачиваясь на стуле. – Определись уже. – Что тут определяться? – Агги был невозмутим как скала. – Я получу свои деньги и на этом предлагаю сворачиваться. Вы даже не знаете, с чем сражаетесь. – Теоретически знаем, – Сойк поморщился как от слабой зубной боли. – Призванный демон не оспорил то, что в замке есть иной. И он сказал, что у того нет имени. Ритуал изгнания одинаков для всех иных, и я проведу его. Но только через три недели. – Почему через три? – ножки стула стукнули об пол, когда Джури перестал раскачиваться, с любопытством поглядев на своего учителя. – Потому что темномагические ритуалы тесно связаны с фазами луны. Сегодня я все просчитал: нужная ночь будет ровно через три недели. – Меня радует такой прогноз, – оживился Агги. – Я как раз успею сбежать до того, как здесь разверзнется геенна огненная. – Но если изгоняющий ритуал один для всех, почему ты говорил, что так важно узнать, кто именно живет в замке? – нахмурился Джури. – Потому что ритуал один, но его эффективность и безопасность зависят от того, какие формулы и руны ты используешь. Формулы, которые хороши при изгнании высших демонов, совершенно бесполезны при изгнании низших. Руны же, которые используются для низших, неэффективны, если изгоняешь беса. И так далее. Можно, конечно, сориентироваться по обстоятельствам, но это уже опасно, потому что любая импровизация требует времени, а его может не быть. Тварь будет сопротивляться и пытаться убить всех вокруг. – Иными словами, за три недели надо определить, что за иной живет в замке, – подытожил Джури. – Совершенно верно. Агги, который переводил любопытный взгляд с одного собеседника на другого, насмешливо хмыкнул: – Кажется, вы кое-что не учли, умники. Три недели – это бесконечно много времени для замка, где люди мрут что те мухи. Вы сами можете просто не дожить до вашей фазы луны. – Я помню об этом, – покачал головой Сойк. – Но иначе никак. И самая главная проблема вовсе не в этом. – А в чем же? – спросил Джури. – В том, что в этом месте мы скорее сдохнем от скуки? – весело предположил Агги. – В том, что если Леда прав – а после разговора с леди Орленой я склонен думать, что это именно так – над призванным иным провели ритуал замены, и теперь существует только один способ изгнать его. – Ритуал замены? Это тот, что с человеческими жертвами? – проявил неожиданную осведомленность Агги. – Да, именно он. – А кто такой Леда? – не унимался моррон. – Неважно, – отмахнулся Сойк. – Важно то, что, похоже, ритуал действительно имел место. Незадолго до казни няни умерла девочка, дочка служанки, и я опасаюсь, что она и была той самой заменой. – Ребенок тоже подходит для ритуала? – удивился Джури. – Еще как подходит, – вздохнул Сойк. – Человеческая жизнь – жизнь и есть, без разницы, кому она принадлежит. Зато ребенка легче обмануть, легче заставить его добровольно принести жертву. Колдунья могла наврать девочке, что ее подруга Орлена умирает, и только она, девочка, может ее спасти, если пожертвует собой. – Угу, а по ту сторону ее ждут сладости, цветы и солнце, – продолжил за Сойка Агги. – Детьми манипулировать и правда несложно. – Но в чем же проблема? – вернулся к прежней теме Джури. – В том, что иной, получивший жизненную силу, силен? – Он не просто силен, он чрезвычайно силен, – Сойк говорил, но смотрел при этом прямо перед собой, погруженный в явно невеселые размышления. – И беда в том, что ритуал изгнания должен быть по силе равен ритуалу призвания. То есть загнать его назад можно, лишь принеся еще одну человеческую жертву. – Что?.. – Ох, срань драконья... Джури и Агги ответили в один голос и, как уже бывало, тут же невольно переглянулись. – Срань – очень точное описание, – невесело усмехнулся Сойк. – Задачка, конечно, но вполне решаемая, – хмыкнул Агги, почесав затылок. – Надо найти того, кого не жалко, и пообещать ему что-нибудь. Например, пожизненное обеспечение всей его семье, восьмерым голодным детям, если он согласится собой пожертвовать. Думаю, правитель ради единственной дочери не пожалеет золотых. – Это бесчестно, Агги, ставить человека перед таким выбором, – вопреки смыслу сказанных слов, говорил Сойк неэмоционально. – Да и времени на поиски нет. Жертва должна быть уверена в своем решении – если она передумает в последний момент, ритуал сорвется, и неизвестно, выживет ли вообще хоть кто-то. – Ну и что ты тогда предлагаешь? – Агги развел руками, а из-за шиворота его рубашки показались бусинки-глаза Шмеля, который тут же юркнул обратно. – Есть у меня одна идея, – что-то в интонации голоса Сойка Джури не понравилось, он уже открыл было рот, чтобы спросить, что именно тот задумал, но Агги опередил его, озвучив не до конца оформившееся страшное предположение: – Айрас, побойся Высших Сил! Неужели ты хочешь стать жертвой? Джури с трудом удержался, чтобы не вскочить на ноги. Он сам не успел толком осознать, что почувствовал, но внутри него вспыхнуло столько чувств, то выделить какое-то одно было просто невозможно. – Нет, – к его облегчению, Сойк ухмыльнулся. – Как ты правильно заметил, это не моя война. И не настолько у меня все плохо, Агги. "Не настолько, что тебе снится собственная смерть", – зло подумал в ответ Джури, но вслух ничего не сказал. Отчего-то ему вдруг стало горько. – Ну и славно, а то я испугался, – широко улыбнулся Агги. – Тогда что за идея? – А вот об этом мы поговорим позже. Обсуждать будущий ритуал дальше Сойк не хотел, пожелал хорошего вечера и вышел, а Джури проводил его кротким взглядом и тут же опустил голову. Надо было тоже вставать и уходить, скоро должен был прийти Аларис, но он вдруг почувствовал себя очень усталым, и даже общество Агги не казалось таким унылым, как тишина собственной комнаты. "Навалилось все, что случилось за последние дни, – обреченно подумал он. – Или просто наконец приходит осознание..." – Не печалься, Джуни, – весело произнес Агги, и Джури поднял на него глаза. Моррон лежал в той же позе и развлекался со Шмелем, который бегал по его вытянутой руке из стороны в сторону. – С чего вдруг мне печалиться? – равнодушно спросил он. – Причин множество, полагаю. Но предаваться унынию – последнее дело. Подумай о том, что с высокой степенью вероятности через три недели загадочная тварь откусит тебе голову, и все закончится. Джури не хотел смеяться – он вообще не хотел никак реагировать на Агги, который ему не нравился, ни на его шутки, ни на его выпады. Но не удержался и расхохотался, а моррон удовлетворенно на него покосился. – Не откусит, – выдохнул Джури, когда неожиданный приступ веселости его отпустил. – Мне обещали долгую несчастливую жизнь. – Да ну? – Агги как будто даже обрадовался. – А кто обещал? – Гадалка одна. Та, у которой мы сына лечили в глухой деревне по пути сюда. – А, припоминаю, – кивнул Агги. – И что, ты веришь предсказаниям? – Приходится. До этого она ни разу не ошиблась. Она даже предсказала, что ты вляпаешься и сломаешь спину, – говорить о другом ее предсказании, о нехорошем поступке, который совершит Сойк, Джури, конечно, не стал. – Вот какой же ты засранец, Джуни, – картинно сплеснул руками Агги. – Знал, а не сказал! Не предупредил меня, твоего доброго друга! – Я не знал точно, предсказание было расплывчатым, – без особого энтузиазма оправдался Джури. – Ну еще бы, – фыркнул Агги. – И в этом вся суть. Только идиоты верят предсказаниям. – Позволь тебе напомнить, что если у предсказателя действительно есть Особый Талант предвидения, его пророчества сбываются практически всегда. – Позволь тебе повторить: только идиоты верят в них, – упрямо произнес Агги. – Да что вы говорите? – сам того не замечая, Джури начал сердиться. – А ты помнишь предсказание о том, что темные колдуны падут? Оно сбылось. История о Великом пророчестве, как его впоследствии назвали и увековечили в летописях, была одной из любимых Джури. После историй о Нэреле и Айрасе. Когда Двадцатилетняя война только началась, и войска Восточного Грасселайна семимильными шагами шли по земле и захватывали целые страны, одному провидцу, Ксенодию Светлому, пришло откровение. Он предсказал, что война продлится долго, что потери светлых будут огромны, однако в итоге темные сгорят в очищающем пламени, а сама их родина перестанет существовать, поделенная на части победителями. Никто не обратил бы на это предсказание внимания, если бы не имя провидца, гремевшее на весь Хателион и далеко за его пределами. Ксенодию Светлому верили, его слова внушали уверенность светлым и подрывали авторитет и отвагу темных. Читая об этом провидце, Джури воображал древнего старца в свободной светлой рясе с длинной седой бородой. Каково же было его удивление, когда от мастера Эймана Джури узнал, что Ксенодий был юношей-альбиносом, болезненным и хилым, с красноватыми глазами и полным отсутствием растительности на лице. Когда он сделал великое пророчество, ему было всего четырнадцать лет, но слава о его Особом Таланте бежала впереди его возраста. Темные долго пытались добраться до Ксенодия, а светлые защищали его, как могли, но еще через пять лет провидца вывезли его из страны шпионы вражеской стороны. Ксенодия долго пытали – юного Джури передергивало, когда он читал, какие именно зверства учинили над ясновидящим колдуны. Они требовали, чтобы Ксенодий Светлый опроверг свое предсказание, чем подорвал бы дух войск Хателиона. Но тот не пошел против правды, за что поплатился жизнью. Когда война закончилась, выжившие вспомнили еще об одном ее герое и увековечили имя Ксенодия Светлого в летописях. – Темные верили в великое пророчество, – напомнил Джури Агги. – Ну а я о чем? – невозмутимо заявил тот. – В предсказания верят одни идиоты. Джури недовольно хмыкнул. Опровергать то, что павшие враги являлись идиотами, было как-то непатриотично, да и просто не хотелось. В то же время Джури считал, что истинные предсказания – это не пустой звук. – Ксенодий ваш легендарный, который Светлый, был один на миллион такой, – продолжил Агги. – Он очень четко объяснил темным, что их ждет. Но это невероятная, вот просто огромная редкость, потому что большая часть остальных предсказаний звучит примерно как "вас ждет или счастье, или одно из двух". – Не всегда, – возмутился Джури, но Агги не дал ему договорить: – Пойми, Джуни, в книге жизни написана лишь дата рождения человека и дата его смерти. Все остальное – чистые страницы. Люди сами решают, чем заполнить их. – Какой ты мудрый, – фыркнул Джури. – Можно подумать, кто-то позволил тебе заглянуть в эту книгу. Если она вообще существует. – Никто не позволял, но мне приятно верить в то, что я сам что-то решаю, – пожал плечами Агги. – А предсказания всегда неясны и туманны. Что именно пообещала тебе гадалка? – Большое горе, – нехотя отозвался Джури. Слова той женщины не то чтобы сильно его волновали, но все равно не было желания обсуждать их. – Со мной случится что-то плохое, что будет терзать меня долгие годы. Как-то так. – Замечательно, – Агги поерзал на постели, пытаясь принять более удобное положение. – Могу предположить следующее. Во время ритуала, который вы так радостно планируете, иной вырвется и откусит тебе руку. Ты перестанешь быть волшебником, это здорово опечалит тебя на долгие годы, но зато Айрас до последнего вздоха будет носиться с тобой, любить и обожать, движимый сперва чувством вины – ведь это он плохо провел ритуал, – а потом уже и чистой любовью. – Боги, зачем я только рассказал тебе обо всем этом? – страдальчески протянул Джури. – Другой вариант, – его реакция ничуть не смутила Агги. – Во время ритуала иной откусит половину Айраса, и долгие годы ты будешь убиваться по нему, потому что, как известно, глупые люди особенно сильно любят тех, кто их уже покинул. А в том, что ты глупый, Джуни, мы уже разобрались – как я уже говорил, в предсказания верят только идиоты. А ты веришь. – Мне пора, Агги, – Джури поднялся со стула и махнул на прощание рукой. – Эй, постой, у меня еще есть третье объяснение твоего обожаемого предсказания... – Расскажи его кому-то из служанок. Или Шмелю, – посоветовал Джури, закрывая за собой дверь. Направляясь в свою комнату, Джури подумал о том, что каким бы шутом ни был Агги, истина в его словах определенно была. Одно и то же предсказание можно было объяснить совершенно по-разному, и существовали десятки вариантов развития событий, которые удачно легли бы на фундамент из слов деревенской гадалки. Но размышлять об этом долго и всерьез Джури было недосуг. Хватало насущных проблем, чтобы волноваться еще и из-за того, что еще не случилось.