Через все времена

Когда на следующий день они выходили из замковых ворот, Джури поймал себя на мысли, что подзабыл, как выглядит солнечный свет. Затянутое низкое небо было серым, оно казалось холодным, и Джури предпочитал смотреть под ноги, а не задирать голову. Вид путающихся в пиках гор облаков ему порядком надоел, и Джури начинал понимать многочисленных волшебников севера, сбежавших в южные графства. На Сойка, шагавшего рядом, Джури старался лишний раз не смотреть. Он чувствовал себя неловко и волновался, хотя лицо его мастера не выражало ничего, кроме сосредоточенности. Когда накануне Сойк неожиданно обнял его, мысли Джури пустились в такой пляс, что он не смог ухватиться ни за одну из них – просто не понимал, что можно думать о происходящем и как все это расценивать. Стоило Сойку разжать объятия, как Джури, пожелав спокойной ночи, сбежал. Его сердце колотилось словно безумное не меньше получаса, Джури мерил шагами комнату и уговаривал себя, что все случившееся не означает ровным счетом ничего. Обыкновенные дружеские объятия – кто угодно мог сделать это. Чтобы отвлечься, Джури взялся за чтение, и это помогло. Книги оказались очень интересными, и уже через четверть часа Джури удалось отрешиться от внешнего мира. Замок на возвышенности остался позади, Джури уже видел заброшенную деревню, а Сойк по-прежнему не проронил ни слова. Прикрыв рот ладонью, Джури зевнул и огляделся по сторонам: зимний пейзаж вокруг казался обманчиво умиротворенным. Его непроизвольный жест не укрылся от учителя. – Ты хоть ложился сегодня? – усмехнувшись, поинтересовался Сойк, бросив на Джури короткий взгляд. – Ложился, – вздохнул тот. – На рассвете? – Все-то ты знаешь. Джури и правда опомнился, лишь когда небо за окном начало светлеть. Если бы новый день не обещал быть насыщенным и трудным, он бы наверняка плюнул на сон и продолжил бы разбираться в сложностях построения темномагических формул. Но здравый смысл подсказывал, что силы ему понадобятся, и Джури, наспех раздевшись, забрался под одеяло. Сон, явившийся ему, был нечетким и запомнился плохо, однако Джури был уверен, что его крепко обнимали, а еще целовали – медленно, растягивая наслаждение. Джури даже невесело подумал о том, что не будь сон насланным, после выходки Сойка подобное могло присниться само по себе. – Новые знания всегда увлекательны, – равнодушно констатировал Сойк. – Еще бы. Я пытался создавать формулы. Темные формулы. Прочитал, что, в отличие от светлых, их не плетут, а строят. Принцип совсем другой. – Так и есть, – кивнул Сойк. – У тебя получилось? – Не особо, – нехотя признался Джури. – Написано, что "надо обратиться к другой стороне Дара", но я не могу понять как. – Это нельзя понять, это можно только почувствовать. Продолжай пробовать, и в итоге все получится. Пока у тебя есть такая возможность, здесь никто не потащит на костер, заподозрив неладное. А вот потом надо быть осторожнее. – Само собой, – согласился Джури. – Я, кстати, когда-то слышал, что у некоторых магов Дар больше расположен к светлой магии, а у других – к темной. – Философский вопрос, – отозвался Сойк. – Никто не доказал этого, но то, что светлая магия сейчас кажется тебе более простой и понятной, всего лишь результат многолетней практики. Если бы мастер Эйман начал обучать тебя темной волшбе одновременно со светлой, возможно, из тебя получился бы отличный колдун. – Вот спасибо, – пробормотал Джури, и Сойк иронично хмыкнул. К тому моменту они поравнялись с первыми покинутыми домами и одновременно остановились, оглядываясь. – Я думал, как нам искать этого старика, – первым подал голос Джури. – Было бы здорово, если бы на помощь пришел Леда. Он-то точно знает, где тот прячется. Подождем его? Наверняка он вот-вот появится. – Нет времени ждать, – возразил Сойк. – Сегодня на вечер у нас большие планы. – Это ж какие? – Нам предстоит серьезный разговор с советником. Точнее, он предстоит мне, но ты, если хочешь, можешь присутствовать. – Конечно, я хочу, – возмутился Джури – Сойк говорил так, будто собирался в одиночку решать их общую проблему. – А о чем будем говорить? – Я хочу попросить советника стать жертвой. Слова не сразу достигли понимая Джури, впервые за этот день он во все глаза уставился на Сойка, позабыв, что до этого не решался поднять на него взгляд. – Ну ничего себе, – только и выдохнул Джури. – У тебя есть возражения? – насмешливо поднял брови Сойк. Джури призадумался. Вопрос не был риторическим, а ситуация казалась очень серьезной. Однако спрашивая себя, что он может возразить Сойку, Джури ничего не мог придумать, кроме того, что советнику он по-прежнему не доверял. – Господин Гарэль уже стар, в любом случае ему осталось не так много, – задумчиво произнес Джури. Это звучало не слишком милосердно, но самого советника здесь не было, и Джури решил говорить начистоту. – Он любит леди Орлену, болеет за будущее страны, положил всю свою жизнь на служение правителю, и теперь умереть за его семью, наверное, не покажется советнику диким или абсурдным. Возможно, он будет даже рад пожертвовать собой. – Да, все именно так и есть, – Сойк поежился и сунул озябшие руки в карманы плаща. – Еще у Гарэля нет семьи, вообще нет близких, как я понял. Леди Орлена ему как дочь. – И это тоже правда, – кивнул Сойк. – О более подходящей жертве можно даже не мечтать. А учитывая, что времени на поиски у нас нет, советник мне кажется единственным потенциальным кандидатом на эту роль. – Все хорошо сходится, – вопреки своим словам Джури насупился, и Сойк сразу разгадал, о чем тот думал. – Не можешь отказаться от идеи, что Гарэль причастен или даже во всем виновен, – не спросил, а просто констатировал он. – Я не знал советника годы назад, но то, что я вижу, подозрительно, – уступать снисходительному тону Сойка Джури не спешил. – Пускай ты в нем уверен, но если смотреть со стороны, возникает много сомнений. Вот тебе пример. Совершенно случайно у Гарэля оказался защитный амулет – да еще какой! А он ведь даже не волшебник. – Он же объяснил, откуда у него оберег. – Объяснил. Но мало ли? Мы просто поверили ему на слово, а ты вот помнишь, чтобы десять лет назад он носил этот медальон? Джури ждал, что Сойк быстро осадит его, но тот неожиданно вздохнул. – Я уже пытался вспомнить, видел ли я этот медальон раньше, – не без сожаления произнес Сойк. – Честно тебе скажу: я не помню. Но это не означает, что про медальон Гарэль соврал. Много лет прошло, магические плетения просто так не заметишь, да и кулон советник часто прячет под камзол. – То есть, ответа нет, – упрямо подытожил Джури. – Нет, – просто согласился Сойк, но, помолчав немного, добавил: – В любом случае, у нас еще есть возможность все обдумать и переиграть. А заручиться поддержкой Гарэля будет предусмотрительно. Мне кажется, он согласится пожертвовать собой, но в таком вопросе нельзя быть ни в чем уверенными. Джури кивнул, соглашаясь, а про себя подумал, что как бы ему ни претила идея сотрудничества с подозрительным советником, никого другого на роль жертвы он предложить не мог. У леди Орлены не было ни близких, ни друзей. Кто согласился бы умереть за нее? Разве что сам правитель, но делать ставку на человека, которого даже в глаза не видел, Джури не решался. – Приступим к поискам, – вернул Джури из размышлений голос Сойка. – Леда так и не появился, – заметил тот. – Но в прошлый раз я встретил его на самой окраине деревни. Может, сюда он тоже не может прорваться? – Пока обойдемся без Леды, – решил Сойк и поднял вверх руки. На какое-то мгновение он сомкнул пальцы, и с них сорвалась крохотная золотая искорка, которая, словно светлячок, закружилась и взмыла в воздух. Ее было видно и без формулы Магического взора. Джури, задрав голову и раскрыв рот, во все глаза уставился на невидаль. – Поисковая формула, мое собственное изобретение, – опередил его вопрос Сойк. – Очень простая и примитивная, но действенная. Не формула даже, а всего один обособленный узел из формулы Магического слежения. Джури перевел растерянный взгляд на Сойка и почувствовал себя очень глупо, когда понял, что половина сказанного учителем оказалась выше его понимания. – Разве могут узлы существовать без формул? – слабым голосом спросил он. – Они ведь неотъемлемая их часть. – Мне тоже так говорили, но я решил проверить, – Сойк улыбнулся, и в его глазах блеснул задорный огонек. – Оказалось, что не такая уж и неотъемлемая. К сожалению, моя формула ищет только живых людей и в очень небольшом радиусе действия, порядка пятидесяти ярдов. Но усовершенствовать ее у меня так и не вышло. Светлячок, метавшийся над их головами, вдруг замер и начал медленно опускаться. До земли он не долетел, растаяв в воздухе, как искорка от костра. – Здесь никого, – сделал вывод Сойк. – Идем дальше. – А что произойдет, если она... оно обнаружит человека? – Вспыхнет ярко, и мы поймем, что поблизости есть кто-то живой. Будем искать в стоящих рядом домах. Это заклинание было полезным на войне, когда целители обходили поле боя после его завершения. Иногда очень сложно найти живого в груде мертвых тел. Джури даже не знал, что на это ответить. Но когда Сойк отправил в небо следующего светлячка, и Джури проследил за ним взглядом, он серьезно произнес: – Сойк, сделай одолжение. Не умирай здесь. – Что? – удивился Сойк. – Постарайся не погибнуть, – все с тем же суровым выражением лица пояснил Джури. – Мне надо еще очень многому у тебя научиться, и у меня грандиозные планы на наше возвращение в Южное графство. К удивлению Джури, Сойк рассмеялся. Коротко, сухо и сдержанно, но, как показалось, искренне. – Никогда не сомневался в твоих корыстных мотивах, мальчик. – Никогда не сомневался, что мое имя ты так и не запомнишь, – в тон ему отозвался Джури. Деревня, прежде казавшаяся совсем небольшой, на проверку оказалась вовсе не маленькой. Поисковое заклинание не давало результата, и Сойк все больше мрачнел, утверждаясь в предположении, что они опоздали. Джури так и вовсе уверился, что безумный старик, пугавший стражников огоньками по ночам, давно мертв, – ни одно существо не смогло бы выжить в этой холодной, жутковатой в своем запустении деревне. Еще Джури удивляло то, что Леда не спешил появляться, – его помощь пришлась бы весьма кстати, и Джури надеялся, что когда они дойдут до окраины, призрак соизволит материализоваться и поговорить с ними. Однако когда они добрались до последних, самых удаленных от замка домишек, Леды в поле зрения по-прежнему не было, а магический светлячок, ненадолго зависнув в воздухе, опустился вниз погасшей искрой. – Вот здесь я его в прошлый раз и видел, – Джури кивнул в сторону небольшого пятачка между домами, где не так давно разговаривал с призраком. Сойк проследил взглядом в указанном направлении, но слова Джури никак не прокомментировал. – Похоже, мы все-таки опоздали, – негромко произнес он. – Живых в этой деревне нет. Старик или ушел, или, что вероятней, умер. – И, похоже, мы его все же нашли, – перебил Сойка Джури. Он сам не сразу заметил, что дверь одного из домов невдалеке была приоткрыта. Жители покидали село не в спешке, дома были заперты, некоторые даже заколочены. В мародеров в этом забытом богами месте Джури верилось с трудом, и потому не оставалось почти никаких сомнений, кто именно проник в дом. – Пойдем поглядим, – сказал Сойк, думавший, видимо, о том же. Следов вокруг не наблюдалось, ночью опять шел снег, белое покрывало, укутавшее землю, оставалось девственно чистым и таким белым, что слепило глаза. Джури понуро двинулся за своим учителем. Картина смерти, как считал Джури, может быть или просто удручающей, или пугающей. Чего он не ожидал, так это увидеть нечто страшное за дверью заброшенного дома. Стоило Сойку потянуть на себя скрипучую, давно несмазанную створку, как они сразу обнаружили тело. Седой лохматый старик распластался прямо на полу в прихожей. Он лежал лицом вниз и был одет в какие-то жалкие обноски, которые при жизни едва ли грели его в такой мороз. Левая костлявая рука была протянута вперед, будто перед смертью старик полз к двери, пытаясь сбежать от чего-то страшного, поджидавшего его в доме. Джури почувствовал сквозную пустоту в желудке от открывшегося зрелища. Ни луж замерзшей крови, ни вывороченных внутренностей, однако он мог с уверенностью сказать, что настолько ужасной, настолько обреченной картины в жизни своей не видел. Сойк прошел в дом, доски пола жалобно скрипнули под его ногами. Он присел на корточки возле мертвого тела, и Джури больше всего на свете хотел попросить не трогать его. Однако Сойк не услышал этой немой мольбы и не без усилия перевернул мертвеца. Окоченевшая на морозе плоть глухо стукнула об пол, словно Сойк уронил стул, а не человека, совсем недавно бывшего живым. Джури не удержался и резко зажал рот рукой, чтобы остановить собственный то ли стон, то ли вздох. – Мда... – куда сдержанней отреагировал на открывшуюся картину Сойк, но на ноги поднялся поспешно и так же быстро отступил на шаг назад. Лицо безумного старика обезобразила гримаса ужаса и боли. Мертвые глаза выкатились из орбит, Джури даже почудилось, что он может рассмотреть алые кровеносные сосуды. Рот был распахнут, губы поджаты, как у скалящегося волка, а кривые зубы только прибавляли жути неживому лицу. Вместе с крючковатым носом и впалыми серыми щеками зрелище вышло не просто отталкивающим – оно пугало до дрожи. – Что же ты увидел перед смертью? – тихо спросил Сойк, обращаясь к покойнику, и это немного отрезвило пораженного Джури. – А у остальных были такие умиротворенные лица, – заметил он. Голос предательски задрожал, но Джури не было стыдно за эту слабость. "Она прекрасна", – кажется, именно это сказал Кнар, перед тем как умер со счастливой улыбкой на лице. Джури отвел глаза от мертвого старика и пообещал себе, что больше не взглянет на него даже под страхом пыток. – Если Малиерий-целитель не ошибался в своих магических исследованиях и если этот мужчина был безумен, он видел перед смертью иного. То, что он есть на самом деле, а не то, кем хочет казаться, – Сойк прошел в дом, в темную комнату, и Джури с трудом удержался, чтобы не рвануть за ним следом. Бояться мертвеца было глупо, но Джури ничего не мог с собой поделать и оставаться рядом с безобразным трупом не желал. К его облегчению, Сойк вернулся через полминуты, в руках он нес какую-то тряпицу – то ли занавеску, то ли покрывало. – Расскажем о случившемся Гарэлю, – произнес Сойк, накрывая мертвое тело. – Пускай отправит сюда слуг. Его надо похоронить. – Надеюсь, слугам не придет в голову заглядывать под эту тряпку, – сипло прошептал Джури. – Иначе о Паманусском замке еще и не такие сплетни поползут. – От этого мы не застрахованы, – вздохнул Сойк. Холодная улица показалась Джури едва ли не уютной, когда он спустился по ступенькам крыльца проклятого дома и вдохнул полной грудью. На душе было так тяжело и гадко, что хотелось отключиться и не просыпаться до весны. Дорога до замка теперь казалась Джури бесконечной. – Надо было сразу отправиться за этим стариком, – тихо сказал он, глядя в серое небо над головой. – Когда Кнар мне сказал, что в деревне светятся огни, вот тогда и надо было идти. – Что сделано, то сделано, – Сойк не пытался его подбодрить, Джури чувствовал это и был даже почему-то благодарен. – Не уверен, что ты смог бы помочь ему. – Я боюсь представить, какой ужасной была его смерть, если у него такое лицо, – Джури перевел взгляд на Сойка. Перед глазами все расплывалось, но слез не было – просто голова гудела из-за всего случившегося, и нужно было время, чтобы прийти в чувства. Сойк только скрестил руки на груди и покачал головой. – Ты бы все равно не смог его спрятать. Куда бы ты его отвез? В замок? Иной там и обитает. В другое место, в какую-нибудь деревню? Никому этот старик не нужен, никто не взялся бы о нем заботиться. Все уже свершилось, теперь не имеет смысла горевать. Джури мог ответить на это, что в том же замке старик был бы хотя бы не один, и что бы он ни увидел перед смертью, рядом были бы люди из плоти и крови. Но спорить не хватало сил, да и смысла не имело. – Пойдем, нам пора возвращаться в замок, – потребовал Сойк, опустив руку на плечо Джури. – Ну же, мальчик, что за склонность к самобичеванию? Я тоже знал, что в деревне кто-то зажигает свет, и тоже понял, что там должен быть живой человек, однако ничего не предпринял. Ты видишь, чтобы я убивался из-за этого? – Просто ты – бездушная скотина, – прошептал Джури и попытался улыбнуться, чтобы Сойк понял – это шутка, пускай и плохая, но на другую он сейчас не способен. – Чего и тебе желаю, – усмехнулся Сойк. – Вперед. Мы тут уже больше четырех часов топчемся. Сойк направился было к дороге, ведущей к замку, когда Джури вдруг опомнился. – Стой. А как же Леда? – встрепенулся он, решительно оглядываясь. Он ничего не перепутал, в двадцати ярдах от того места, где они стояли с Сойком, была покосившаяся скамейка, на которой отдыхал Джури, когда появился Леда. В этой части деревни призрак точно мог находиться, но почему-то не спешил явиться. – Эй, Леда! – громко произнес Джури, и его голос прозвучал странно в этом пустом безлюдном месте, отозвался эхом и затих. Ответом была тишина, даже свиста ветра не слышалось, и из леса, обступавшего деревню, не доносилось ни звука. – Леда! – повторил попытку Джури. – Ты где? – Джури... – негромко произнес Сойк, но Джури проигнорировал. – Нам нужна помощь! Насчет ритуала и вообще! Леда?.. – Джури, он не придет. Джури осекся и повернулся к Сойку. Что-то странное, совершенно незнакомое было в его голосе. Сойк, которого знал Джури, не мог говорить с таким смирением и горечью одновременно. – Что? Почему? – растерялся Джури. – Он не придет, – повторил Сойк. Его губы тронула улыбка, но в ней не было ни радости, ни веселости. Джури вообще не мог ни понять, ни тем более объяснить, что выражали глаза Сойка – и облегчение, и боль, и обреченность, и что-то еще, неясное и настораживающее. – Возможно... – начал Джури, но голос звучал хрипло, и он прокашлялся, прежде чем продолжить: – Возможно, он не может попасть сюда. Может, иной становится сильнее? Увеличивается его влияние, и теперь духи и призраки не могу приблизиться к нему даже за сотни ярдов... – Дело не в этом, – перебил его Сойк. Он развернулся и очень быстро пошел к утоптанной дороге, а Джури некоторое время стоял как громом пораженный и смотрел в его спину, на непривычно ссутуленные плечи и опущенную голову. Джури отказывался верить в произошедшее, отказывался принимать единственно верную догадку. – Этого не может быть, – чуть слышно прошептал он, прежде чем поспешить за Сойком. Джури не решался приблизиться, шел в нескольких шагах за спиной своего учителя и пытался понять, что чувствует, однако в душе, как и голове Джури, было полное смятение. В какой-то момент Джури дал слабину и оглянулся. Почему-то он был почти уверен в том, что сейчас увидит одинокую фигуру на границе лесной чащи: неуместно легкие одежды, рыжие волосы и понимающий взгляд темных глаз, направленный в их сторону. Но дорога за спиной Джури была пуста. ~ – Человеческая жертва? Какой кошмар... Советник опустил голову и устало потер глаза. Он опирался локтем на самый краешек столешницы, и Джури все казалось, что тот сейчас соскользнет по гладкой скатерти. – Мы не можем быть уверены полностью, но с высокой степенью вероятности наш ритуал показал, что так оно и есть, – пояснил сидящий напротив Сойк. "Ритуал по имени Леда, – в унисон его словам подумал Джури. – Леда". Мысли о призраке упорно не желали покидать его голову, и Джури, на секунду прикрыв глаза, велел себе сосредоточиться – подобные размышления были неуместны, да и вообще вся эта ситуация его не касалась. Леда и его посмертное пребывание в мире живых были делом одного лишь Сойка. И все же... – Меня не было тогда в столице, – покачал головой советник, и Джури снова сфокусировал взгляд на его усталом лице. – И правителя тоже. После войны приходилось много путешествовать, правитель желал своими глазами посмотреть, что осталось от его страны, лично поговорить с правящими графами, удостовериться, что те благоволят к нему и поддержат в мирное время. Я ничего не могу рассказать о том времени, и тем более я не могу помнить ребенка прислуги. – Мы это понимаем и разговор начали вовсе не для того, чтобы вы предавались воспоминаниям, – заверил советника Сойк. – Но зачем же тогда? С самого начала ужина Джури пристально всматривался в лицо господина Гарэля, силясь рассмотреть хотя бы одну неуместную эмоцию – страх, стыд, злость. Но к его сожалению, Гарэль или хорошо играл на публику, или и правда не испытывал ничего, кроме удивления, сожаления и горечи. – Это очень серьезный вопрос, – вкрадчиво произнес Сойк. – Возможно, то, что я вам скажу, на первый взгляд покажется странным, недопустимым, но я заранее прошу вас все хорошенько обдумать. – Леди Орлену нельзя спасти? – сделал совершенно нелогичный, по мнению Джури, вывод Гарэль. – Мы надеемся, что все же можно. Но из-за того, что при призвании иного была принесена человеческая жертва, теперь, чтобы загнать тварь обратно или же уничтожить – тут еще надо подумать, как будет лучше поступить, – нужна равная сила. Нужна еще одна человеческая жертва. Глаза Гарэля широко распахнулись – в них были ужас и неверие. Джури видел, как подрагивающей рукой советник схватил свой бокал и сделал несколько судорожных глотков, словно в нем было не вино, а студеная вода. Советник не был похож на пожженного негодяя, как не без некоторой досады признавал подозрительный Джури. Он вел себя как обыкновенный человек, не имеющий никакого отношения к магии, пораженный до глубины души вероломством и коварством темных колдунов. – Без этого нельзя обойтись? – полушепотом спросил он – Джури решил, что у Гарэля просто пропал голос. – Мне очень жаль, – ровно произнес Сойк. За столом повисла тишина, не прерываемая ни звуком. Сойк давал Гарэлю время осмыслить услышанное, а Джури уже ерзал на стуле от нетерпения. – Но это еще не все, – наконец нарушил молчание его учитель. – Мальчик мой, смилуйся! – Гарэль почти простонал это. – Что еще творится вокруг моей бедной девочки?.. – Речь не о девочке, а все еще о ритуале. Если мы возьмемся загонять обратно иного, нам нужна не просто жертва – эта жертва должна быть добровольной. Человек должен пойти на смерть по собственному согласию, без сомнений. Он ни в коем случае не должен передумать в последний момент, потому что это сорвет ритуал, что, в свою очередь, может привести к необратимым последствиям. Вплоть до того, что в наш мир вырвутся с изнанки твари, по сравнению с которой местный иной покажется слабой тенью. Слова прозвучали пугающе, и Джури искоса поглядел на Сойка, гадая, насколько сильно тот сгущает краски. По спине потянуло холодком, когда Джури подумал, что говорил его учитель все это вовсе не для устрашения, а просто объяснял истинное положение дел. – Ты хочешь, чтобы я стал этой жертвой? – спросил Гарэль, глядя на Сойка своими слишком ясными как для старика глазами. – Да. Я хотел спросить, согласитесь ли вы. "Так просто", – подумал Джури, и облегчение накрыло его теплой волной. Весь разговор он ждал и гадал, как Сойк произнесет вслух самое страшное, как предложит другому человеку пойти на самоубийство. Но говорить ничего подобного не пришлось – Гарэль сам все понял. – Я не смею отказать тебе, – голос советника не дрогнул, он смотрел на Сойка прямо и уверенно, а Джури в этот миг испытал смешанные чувства. Часть его хотела восхищаться и преклоняться перед мужеством и самоотверженностью этого человека. Мелькнула мысль, что каким бы ни был правитель, если есть люди, готовые пойти за него на смерть даже в мирное время, он однозначно не самый плохой человек. Но уверенности в правильности происходящего мешала другая часть Джури, которую тот предпочитал называть не подозрительностью, а здравым смыслом. Не слишком ли быстро советник Гарэль согласился? Не странно ли, что человек так легко готов расстаться с собственной жизнью? – Не ждал от вас другого ответа, господин Гарэль, – Сойк учтиво кивнул – наверное, если бы они стояли, он бы даже поклонился. – И все же я настаиваю на том, чтобы вы все как следует обдумали. Это ваша жизнь, и принадлежит она только вам, а у нас еще есть время, чтобы не торопить вас. – Мой мальчик, давай будем честны друг с другом. Как долго я еще проживу? – вздохнул Гарэль. – Об этом известно лишь Высшим Силам, – пожал плечами Сойк. – Кое-что известно нам всем. Я стар и нездоров, рассвет моей жизни, как и закат, уже остались далеко позади. У меня нет наследников и внуков, нет великого дела, ради которого я мог бы жить. И если моя кончина послужит во благо, спасет юную леди и даст надежду сохранить мир в Хателионе, я не смею бежать от смерти. – Смеете, – спокойно возразил Сойк. – Потому давайте вернемся к этому разговору позже, хотя бы через несколько дней, когда вы все обдумаете и трезво оцените. Выражение лица Гарэля красноречивей слов говорило о том, что думать тут не о чем. Но, видимо, не только Сойк считал, что хорошо знает советника – тот, в свою очередь, тоже понимал, что спорить с Сойком бесполезно. – Что ж, полагаю, мы обсудили все, что вы хотели? – вместо этого спросил Гарэль. – Так и есть. – Тогда я покину вас. Час уже поздний. Гарэль неспешно поднялся и направился к выходу – в этот вечер они ужинали в гостевой гостиной, и теперь советнику предстояло вернуться в свои комнаты. Сойк и Джури тоже вежливо встали из-за стола, и Джури почудилось, что сама поступь господина Гарэля стала более шаркающей, а осанка – понурой. Словно один этот разговор состарил его еще на десяток лет. – Господин Гарэль, я забыл попросить вас, – окликнул его Сойк. – Не говорите пока ничего леди Орлене. Ни о жертве, ни о наших догадках в целом. – Само собой, мой мальчик, – Гарэль обернулся. – Это разобьет ей сердце. О сердце леди Орлены Сойк заботился меньше всего, в этом Джури даже не сомневался. Однако почему учитель не желал, чтобы девушка что-то знала, решил спросить позже. – Кстати, сегодня я отправил слугу с письмом, – добавил Гарэль, стоя уже на пороге. – Я думаю, книги для тебя привезут через пару недель. – Благодарю, – неглубоко поклонился Сойк, и советник скрылся за дверью. – Что за книги? – поинтересовался Джури, снова опускаясь на стул. – Книги по ритуальной магии, – возвращаться за стол Сойк не пожелал, он сделал пару шагов по комнате, а после сел на диван и откинулся на его спинку. Лицо Сойка было задумчивым, возможно, он размышлял о разговоре с советником, и Джури решил пока ничего не спрашивать и не озвучивать свои подозрения. В конце концов, ему тоже не помешало бы все как следует проанализировать. – Откуда же такие книги? – удивился Джури. – Они ведь запрещенные. – Само собой. Но то, что мы нашли даже в крохотном Паманусском замке часть темномагической библиотеки, навело меня на мысль, что в закромах правителя могло сохраниться еще что-то. В том же дворце, например. Поэтому я попросил советника посодействовать. – Здорово, – обрадовался Джури, который ни о чем таком даже не подумал. – Главное, чтобы книги успели в срок. – Очень на это надеюсь. Потому что многого о темных ритуалах я уже не помню, а ведь от этого напрямую зависят и успех, и наша безопасность. – Может, на чердаке еще что-то найдется? – предположил Джури. – Вряд ли. Это стало бы слишком большой удачей. Некоторое время они молчали, на неубранном после ужина столе догорали свечи, и Джури понимал, что их молчание откровенно неловкое. Надо было прощаться, его ждал Агги для традиционного вечернего лечения, но он никак не мог заставить себя уйти. А Сойка как будто и не волновало ничего, он растерянно поглаживал подбородок и отрешенно смотрел в сторону. – Есть одна вещь, которая меня очень настораживает и о которой не напишут ни в одной книге, – неожиданно произнес Сойк. Он говорил так тихо, что Джури даже усомнился, адресованы ли слова ему или учитель просто рассуждает сам с собой. – Мы по-прежнему не знаем, к какому материальному предмету привязан иной. – А может быть такое, что этого предмета просто нет? – осторожно спросил Джури. – Нет. Особенность высших иных, будь то демон или морок, не важно, заключается в том, что им обязательно для пребывания в мире людей нужна привязка к предмету, к какой-то вещи, – как по написанному отчеканил Сойк и сварливо добавил: – Джури, я уже тебе говорил об этом и даже не раз. – Я помню, – чуть обиженно отозвался Джури. – Но мало ли, может, есть какой-то особенный ритуал, о котором ты не знаешь. – Твоим оправданием может быть только то, что темной магии и всему с ней связанному тебя не обучали, – Сойк возвел глаза к потолку. – Тут дело не в ритуале, а в том, что сама природа иных не допускает их присутствия в мире живых без привязки. – А в живом существе иной жить не может, – подхватил Джури, вспоминая то, что уже рассказывал ему мастер. – То есть в саму леди этот морок не мог вселиться. – Не мог. Кроме того, когда мы ее осматривали в первый раз, я на всякий случай проверил. В теле леди Орлены только одна душа, в нем нет ничего постороннего. О том, что Сойк проверял девушку на одержимость, Джури помнил. Формула была проста и давала ответ на вопрос, не попыталась ли завладеть телом человека какая-то потусторонняя тварь. Ошибки быть не могло: что бы ни творилось вокруг леди Орлены, сама по себе она оставалась в полном порядке. – Как ты сам сказал, у нас еще есть время, – неуверенно улыбнулся Джури. – Мы найдем этот предмет. – Это я советнику сказал. А сам я думаю, что времени катастрофически мало, его почти нет, а мы даже не знаем, где искать. Ответить на это Джури было нечего, с Сойком он был согласен. В гостиной снова повисла тишина, но на этот раз она не продлилась долго. – Тебе пора к Агги, – напомнил Джури Сойк, и тот кивнул: – Да, пора. Джури даже поднялся на ноги, даже сделал пару шагов в сторону спальни моррона, но в последний миг вдруг почувствовал неожиданную решимость и резко повернулся к Сойку. – Я хотел спросить о Леде, – выпалил он, пока смелость его не покинула. Сойк даже головы не повернул, Джури видел его профиль, видел, что учитель даже не нахмурился, как будто не услышал Джури. – Ты думаешь, что его душа освободилась? – спросил он, не дожидаясь реакции. Долгое мгновение ему казалось, что Сойк или не ответит, или скажет грубость, но тот неожиданно тихо произнес: – Я не думаю, Джури, я знаю. Его больше нет в этом мире. Джури сглотнул. Его мастер говорил так уверенно, так твердо, словно знал наверняка. – Почему ты так уверен? – все же рискнул задать еще один вопрос Джури. – Может, его душа не ушла, просто не может попасть сюда... – Я чувствую, Джури. Точнее, не чувствую. Ощущал его присутствие все эти годы, а теперь все исчезло. Я подумал сперва, что это влияние замка, иного, который здесь живет, но теперь понимаю, что нет. Леда наконец обрел свой путь и ушел. Голос Сойк был бесцветным, неокрашенным эмоциями, в нем не было никаких чувств – ничего из того, что Джури заметил в лице своего учителя в заброшенной деревне, когда тот говорил: "Он не придет". – Это ведь хорошо? – едва слышно спросил Джури. – Хорошо, что он освободился? Больше всего Джури хотел услышать утвердительный ответ – он не понимал, почему это так важно. Или понимал, но не хотел себе признаваться. Сойк больше не желал держать Леду – быть может, сам еще не знал об этом, но его душа решила без участия разума, что Леда ему больше не нужен. А теперь в груди Джури все трепетало от надежды, что сейчас Сойк озвучит это вслух. – Разумеется, это хорошо, – на Джури Сойк все так же не смотрел. – Как оказалось, чтобы отпустить прошлое, надо снова окунуться в придворные козни и интриги. Когда голова занята спасением всея государства, становится не до сожалений о былом. В голове Джури больно щелкнуло, и он невольно сжал зубы. Совсем не такого ответа он ожидал, вовсе не на это надеялся. Сойк же устало закрыл глаза и провел по ним ладонью. – Я рад за тебя, – заставил себя негромко произнести Джури. – И за Леду. Его мастер лишь кивнул, показывая, что услышал, и Джури негромко вздохнул. – Если тебе вдруг что-то понадобится, – уже вовсе нерешительно продолжил он. – Что угодно. Я могу... – Мальчик, ну что ты выдумал? – Сойк едва ли не застонал мученически. – Я не... – смешался Джури, но Сойк не дал ему договорить. – Ничего не случилось, никто не умер, никаких трагедий не произошло. Что мне, ради Высших Сил, может понадобиться? Джури не было обидно – скорее, тоскливо. В эту минуту он только уверился в том, насколько несчастен был Сойк, рассмотрел пустоту в его глазах. Но это не означало, что учитель Джури желает принимать его помощь. Скорей всего, она ему действительно была не нужна, как не нужен и сам Джури. Ничего нового, все как прежде. – Спокойной ночи, Сойк, – постарался как можно ровнее произнести Джури. – Иди уже, – махнул рукой его мастер и отвернулся. Переступая порог комнаты Агги, Джури думал о том, что если вчерашние объятия Сойка на замковой стене ему не померещились, то они совершенно точно ничего не значили. И вроде бы именно в этом убеждал себя Джури целый день, но теперь, когда утвердился в своей правоте, почувствовал даже не разочарование, а тупую ноющую боль в груди. Куда деваться от этого чувства, как избавиться от него, Джури не знал.